До принятия в Совет Европы осталось менее месяца

До предполагаемого принятия Азербайджана в Совет Европы осталось менее месяца. В эти дни в обществе и на страницах печати идет немало дискуссий на эту тему. Мы попросили прокомментировать их директора Правозащитного центра Азербайджана Эльдара Зейналова.

- Как Вы думаете, насколько реальны слухи, что нарушения во время выборов и другие притеснения оппозиции могут стать причиной непринятия Азербайджана в СЕ?

Общеизвестно, что я постоянно выступал с заявлениями о преждевременности принятия Азербайджана в СЕ. Они основаны на моей убежденности в том, что демократические реформы могут потерять свою динамику после того, как страна вступит в СЕ, как это случилось с Россией и Грузией. Кроме того, я считаю, что та лавина жалоб, которая свалится на Европейский Суд по правам человека и другие европейские институты, произведет шоковое впечатление на Европу. Поэтому, являясь в принципе сторонником членства Азербайджана в СЕ, я предлагаю «вытереть грязную обувь» перед тем, как входить в приличный европейский дом.

Вместе с тем я могу констатировать, что Парламентская Ассамблея Совета Европы на сегодня уже готова принять Азербайджан. И доклады различных комиссий о имеющихся проблемах в области прав человека только подстегивают ПАСЕ к тому, чтобы побыстрее это сделать. Парадокса в этом никакого нет. Просто среди большинства членов ПАСЕ царит убеждение, что после принятия Азербайджаном конкретных обязательств появится возможность влиять на власти. Как высказался один из чиновников СЕ, которые будут играть ключевую роль в этом процессе, «сейчас мы только просим, а тогда будем требовать».

Представьте себе, что вас, солидных взрослых людей, дразнит с улицы какой-то оборванец-мальчишка. А именно это напоминают поступки некоторых чиновников - вспомним перевод части политзаключенных в Гобустан, охлаждение отношений с неправительственными правозащитными организациями, наконец, классическое: «обязательства перед СЕ нас ни к чему не обязывают!» Выйти на улицу и задать ему трепку вы не можете – несолидно, да и нет такого формального права. Тогда мальчишку заманивают конфеткой в дом, дверь закрывается и уже на своей территории начинается «воспитание».

Похоже, что именно таковы намерения СЕ, и поэтому никакие призывы оппозиции сейчас не будут иметь эффекта. Тем более, что эта же оппозиция в свое время сама взывала к правозащитникам «не будить спящего» в СЕ, чтобы поскорее получить возможность жаловаться новоявленному «старшему брату» в Страсбурге.

Из своих бесед с чиновниками СЕ я понял, что СЕ вполне удовлетворен брошенной международным организациям «костью» в виде отмены выборов по 11 округам. Более того, из их намеков просматривалась и другая кость, поменьше, которую бросят оппозиции. Дело в том, что по традициям ПАСЕ, в национальную делегацию должен быть включен и представитель оппозиции, который может высказываться и голосовать иначе, чем остальные члены этой делегации. Таким образом, если оппозиция не будет представлена в парламенте, то она не сможет попасть и в ПАСЕ и, соответственно иметь возможность поднимать вопросы внутри ПАСЕ. Но, если оппозиционеры войдут в парламент, они должны будут смириться с нынешним парламентом и снять свои претензии по этому поводу.

То есть, опять-таки, СЕ не желает «будить спящего» даже ради всей оппозиции, вместе взятой…

И потом, при той лености наших чиновников, которые не могут хорошо преподнести даже реальные успехи властей, не надо сбрасывать со счетов «позитивную» работу властей Армении и армянской диаспоры. Понимая, что Армению с ее вовлеченностью в Карабахский конфликт отдельно от Азербайджана в СЕ не примут, они фактически сейчас работают на нас, обеспечивая «нужное» голосование. Особенно это было заметно весной и летом этого года.

Так что я больше чем уверен, что 17 января в Страсбурге будут подняты флаги Армении и Азербайджана.

- А что после этого изменится?

Прежде всего изменятся стандарты в области прав человека и нормы политического поведения как властей, так и оппозиции. И это главное.

Затем, через полгода после принятия страны в СЕ начнется формальный мониторинг выполнения страной ее обязательств перед Европой. А неформальный мониторинг практически уже начался, и ключевые структуры ПАСЕ и Комитета Министров СЕ получают разнообразную информацию от правозащитных организаций и частных граждан. Так что мониторинг начнется не с нуля.

Наша организация уже практически готова к началу мониторинга и начала свое сотрудничество с СЕ еще в 1997-1998 гг. В этом году я дважды побывал в СЕ, имел обстоятельные беседы и обмен информацией с ключевыми фигурами Комитета по правовым вопросам и правам человека, Комитета по мониторингу (у него более длинное и громоздкое имя), Комитета по стратегическому планированию, различных отделов Директората по правам человека, Европейского Комитета по предотвращению пыток. Еще чаще там бывала член Совета нашего Центра Залиха Тагирова, неформально отвечающая у нас за контакты с СЕ. У меня сложилось самое позитивное впечатление относительно заинтересованности СЕ в демократических реформах в Азербайджане, а главное – реального механизма  обеспечения прав человека, основанного не только на отчетах правительства, но и на поездках миссий по сбору фактов, материалах неправительственных организаций, посещениях тюрем и т.п.

Пара слов относительно надежд, что удастся пробиться в Европейский Суд по правам человека – а это, судя по моим наблюдениям, едва ли не главный стимул для тех оппозиционеров и правозащитников, да и простых граждан, которые с энтузиазмом агитируют за немедленное членство в СЕ. Это достаточно сложная процедура, которую проходят всего несколько процентов исков. Но с учетом масштабов нарушений прав человека в стране в недалеком прошлом и этого может оказаться достаточно, чтобы смазать впечатление от реальных достижений с 1996 года.

Я больше надеюсь на то, что изменение международной ситуации заставит власти изменить свою позицию в отношении неправительственных правозащитных организаций и от нападок на них как «врагов национальных интересов» перейти к сотрудничеству с ними. Как гражданину Азербайджана, мне более приятно было бы решать наши проблемы внутри страны. Трудно понять, почему чиновники, зная, что завтра исследователи СЕ все равно «раскопают» наши проблемы, но будут уже не рекомендовать, а строго спрашивать с правительства, подвергают имидж своей страны такому испытанию.

- Много говорят о политзаключенных…

Прежде всего – наличие политзаключенных само по себе еще не является показателем недоразвитости демократических структур. Политзаключенные есть даже в таких демократических странах, как США и Великобритания. Ни одна политическая система не гарантирована от того, что кто-то не попытается ее изменить и не будет за это наказанным. Достаточно упомянуть, что если бы Советский Союз не развалился и не образовалась бы независимая Азербайджанская Республика, то в тюрьмах на вполне «законном» основании могли бы оказаться тогдашние сторонники независимости Азербайджана. Если бы в 1993-м году Эльчибей бы вернулся к власти, то в тюрьмах оказались бы руководители Партий «Новый Азербайджан», Национальной Независимости, и т.д.

Мы за 9 лет независимости не имели ни одних честных, нефальсифицированных выборов, за первые 4 года существования АР произошло 9 попыток государственных переворотов, официально признано наличие пыток и наказаны некоторые из их исполнителей, недавними тестами дисквалифицированы некоторые судьи, ведшие дела о госпереворотах  и при всем этом «у нас не может быть политзаключенных»? Извините, но это похоже на кслассическое «в СССР секса нет». 

Поэтому я не хочу спорить об определениях. Лучше поговорить о том, что делать с теми, кого правозащитники считают политзаключенными, а власти не считают. Пока идут споры, президент только в этом году уже освободил более 130 человек. Думаю, что это лучший способ закончить гражданскую войну, в обстановке которой мы живем уже более 10 лет…

Куда мы идем? В Совет Европы

К.АЛИ

Еще не так давно руководители страны, говоря о перспективе нашего вступления в Совет Европы, уверенно улыбались. Однако со вчерашнего дня этих улыбок не видно - накануне руководитель общественно-политического отдела аппарата президента Али Гасанов заявил, что по имеющейся у него информации процесс приема Азербайджана в СЕ может быть приостановлен потому, что оппозиция не хочет участвовать в работе парламента. Узнать о причине такого заключения мы не смогли - телефоны А.Гасанова не отвечали, но за день до этого радиостанция. “Свобода” передала, что помощник госсекретаря США по проблемам демократии и прав человека Хэролд Ко, говоря о 122-х демократических государствах в мире, отметил: “Азербайджан в число этих демократических стран не включен". Сказал он это на брифинге журналистам. Следовательно, личным мнением частного лица эти слова называть не стоит.

Вполне возможно, что А.Гасанов, делая столь серьезное заявление, опирался на слова Х.Ко.

В СЕ, во всяком случае, официального заявления о нежелании видеть там Азербайджан никто не делал, - об этом сообщили нам компетентные дипломатические источники из офиса Совета Европы. Просто, находясь в Баку, группа мониторинга СЕ пожелала в беседе с официальными представителями Азербайджана, чтобы на дополнительных выборах в ММ оппозиции были предоставлены равные с правящей партией шансы, Сегодня, кстати, в Баку прилетит еще одна делегация СЕ.

Похоже, что А.Гасанов, никогда раньше не бросавший слов на ветер, предпринял дипломатический ход, желая убить сразу нескольких зайцев. Во-первых, дал повод обвинить оппозицию в антиазербайджанской деятельности. Во-вторых, предвосхищая нежелательные события, сообщил о вполне возможном решении СЕ и в третьих, скрыто дал понять СЕ, что Азербайджан проживет и без Совета Европы.

В дни, когда в Баку гостила Венецианская комиссия СЕ, проверявшая соответствие нашей страны нормам демократии, директор Правозащитного Центра Азербайджана Эльдар Зейналов был в Страсбурге - штабе СЕ, встречался там с экспертами этой организации. По мнению Э.Зейналова, им прекрасно известно о том, что Азербайджан еще очень далек от норм демократии, но 17 января парламентская ассамблея СЕ будет, скорее всего, голосовать “за”, потому что после этого нас легче будет заставить быть демократичными.

Э.Зейналов интересовался в Страсбурге, почему при том, что комитет СЕ по правовым вопросам был и остается против принятия Азербайджана в СЕ, Парламентская Ассамблея в целом за нас. Оказывается, членов этого комитета немного, они в меньшинстве, большинство же в ПА предпочитают иметь дело хоть и не с демократичным, но “своим” Азербайджаном, который легче будет склонить к демократии.

Есть и другое мнение. Известен предварительный итог европейских наблюдателей на выборах в ММ — сказано, что выборы были сфальсифицированы, но народ Азербайджана приглашается в СЕ.

Директор Института мира и демократии Лейла Юнус с Венецианской группой СЕ тоже не встречалась, но знает, что они здесь изучали наше законодательство, в том числе и в области СМИ. Институт Л.Юнус систематически посылает в СЕ отчеты о положении с защитой прав в Азербайджане и мнение Х.Ко и других во многом опирается на отчеты наших правозащитников.

Л.Юнус солидарна с мнением американца и считает, что наша страна “катастрофически не готова” к принятию в СЕ, но, тем не менее, должна быть принята в эту структуру. “Если мы останемся вне Европы, то будем оттеснены от демократии и у нас будет мало возможностей для интеграции в европейское общество, а на Кавказе образуется граница между христианскими демократами и мусульманскими странами", - говорит она.

Согласен с правозащитниками и политический директор Хельсинкской Гражданской Ассамблеи Миент Ян Фабер. На днях он выступил за принятие Азербайджана в СЕ. Об этом говорилось в его письме, адресованном Азербайджанскому национальному комитету ХГА. Фабер объяснил свою позицию тем, что наше членство в СЕ будет стимулировать Азербайджан следовать по пути демократических преобразований, развития гражданского общества и соблюдения прав человека, а также достижения мира с Арменией.

М.Я.Фабер вспоминает, что во время недавнего обсуждения странами-членами Совета Европы в адрес Азербайджана были сделаны критические замечания, в том числе и Голландией. Тем не менее, подчеркнул он, большинство членов СЕ были за прием Азербайджана. Он сообщил, что согласно поступившей к нему информации, Голландия присоединится к большинству. М.Я.Фабер считает, что “членство Азербайджана в СЕ является положительным моментом и для тех людей, чьи права все еще в критическом состоянии и кто заслуживает лучшей жизни” (“Тренд”).

Но это, напомним, только оптимистичные предположения. Никто не гарантирует нас от катастрофы - так охарактеризовал политолог Вафа Гулузаде возможный отказ СЕ принять в свои ряды Азербайджан. Тем более, что поводов для такого решения предостаточно...

Газ. «Зеркало», 15.12.2000 г.

Эльдар Зейналов рекомендовал в Страсбурге отложить вопрос принятия Азербайджана в Совет Европы

Независимая газета; 26.10.2000

СНГ: НЕГА сообщает

Азербайджан 

 ИЗВЕСТНЫЙ азербайджанский правозащитник Эльдар Зейналов рекомендовал в Страсбурге отложить вопрос принятия Азербайджана в Совет Европы (СЕ), пока руководство страны не выполнит поставленных условий ПАСЕ, в частности, полностью не разрешит существующих проблем с политзаключенными. Как сообщил Зейналов агентству "Билик Дуньясы", поездка в Страсбург, куда он был приглашен для участия в работе международной конференции ПАСЕ, посвященной проблемам расизма, стала хорошим поводом для извещения международной общественности о последних правонарушениях в Азербайджане, чинящихся в области прав человека. Правозащитник предложил создать международную комиссию для расследования фактов нарушения прав политических заключенных в Азербайджане. Эксперты полагают, что эта инициатива не останется без внимания: некоторые министры иностранных дел на очередном заседании кабинета министров СЕ стали уже резко возражать против принятия Азербайджана в СЕ.

https://sites.ualberta.ca/~khineiko/NG_00_01/1151984.htm 

“Подвал”

 Э.Зейналов

“Исполнение” - таким казенным словом обычно называют расстрел как в официальных документах, так и сами смертники. Что-то определенно в этом есть, ведь и в английском языке “execution” тоже обозначает и “казнь”, и “исполнение”. Исполняются написанное на роду, страшный сон, трагическое предсказание...

В “пятом корпусе” гранью между страшными снами и не менее страшной явью была черная дверь в конце коридора, за которой скрывался расстрельный подвал. Из посторонних его мало кто видел, хотя сюда под большим секретом иногда приводили на “экскурсию” знакомых надзирателей. Известно лишь, что расстрельная камера является подвалом и что оттуда вроде бы есть другой выход наружу, откуда выносили трупы казненных и увозили на санитарной машине-“труповозке”.

Обычно расстрелы производились в нерабочие дни - субботу и воскресенье. По этим дням смертники замирали, с утра до вечера прислушиваясь к внешним звукам. Особенно нервничали те, кто засиделся в очереди на расстрел более 9 месяцев.

Существовали четкие приметы предстоящего “исполнения”. Сначала к корпусу подъезжала автомашина, на которой должны были вывезти трупы. Появлялись начальник‚ тюрьмы и прокурор, которые проходили в конец коридора и заходили в расстрельный подвал - его редко открывавшаяся дверь издавала характерный скрип, который хорошо помнили “ветераны”. Надзиратели напивались. Во всех камерах закрывали глазки, а в корпусе - наружную дверь... Осужденный по команде старшины поворачивался спиной к “кормушке” и подавал руки. На них защелкивались наручники и заключенного вели по коридору. Если это были камеры у входа корпуса, то у обреченного было примерно двадцать метров и короткое время, чтобы попрощаться скамерами, мимо которых он проходил. Если в конце коридора - лишь секунды, чтобы пожелать “пятому корпусу” миновать его участь.

За черной дверью его ждали короткое объявление том, что прошение о помиловании отклонено, и выстрел в затылок. Хорошо, если сразу, а иной получал и всю обойму, погибая постепенно.

Последний выстрел в расстрельной камере прозвучал 20 февраля 1993 года. Салман Аслан оглу Фарманов стал девятым в истории независимого Азербайджана, кто был казнен по приговору суда.

...Вскоре послышался звук подъехавшей автомашины, и трупы увезли. Пьяный старшина корпуса Аладдин торжественно объявил корпусу: “Все! Война закончилась. Живите!"

По традиции это означало, что серия расстрелов закончилась и никого не убьют до очередного заседания в верхах (а это обычно бывало не чаще, чем раз в полгода). Однако в действительности это было последним исполнением смертных приговоров в Азербайджане.

Подвал продолжал угрожать каждому из “засидевшихся" в “пятом корпусе” до тех пор, пока через пять лет после последних расстрелов официально не отменили смертную казнь, Однако, как известно, была сделана оговорка о том, что смертная казнь может быть восстановлена за тяжкие преступления в военное время. Поэтому подвал так и остался в качестве “memento mori”, мрачно поблескивая ежегодно подкрашиваемой дверью. Не уволили и исполнителя, который до сих пор продолжает служить в “пятом корпусе”.

И вот на днях из Баиловской тюрьмы пришло известие, что бывший “подвал” хотят приспособить для социально-бытовых целей, сделав из него не то кухню, не то каптерку для вещей заключенных. Пока не удалось ни получить ответа на вопрос, насколько эта информация верна, ни посетить само это загадочное помещение. Однако информация сама по себе заслуживает внимания, так как поднимает вопрос о судьбе подвала, в котором оборвались жизни многих сотен людей, в том числе и невинных, и тех, кто навечно вошел в историю страны. Насколько морально оправданно делать из него что-либо, кроме музея ушедшей в прошлое узаконенной жестокости?..

Газ. «Зеркало», 25.10.2000 г.

Правозащитники обеспокоены положением заключенных

Н.Рамизоглу,

З.Велиханова

Не так давно в соответствии с указом президента о помиловании 64 заключенных были освобождены от отбывания оставшегося срока заключения. Среди этих лиц 42, по утверждению директора Азербайджанского бюро по правам человека и законности, являются политическими заключенными, осужденными за преступления против азербайджанской государственности и территориальной целостности.

Однако правозащитные центры продолжает волновать судьба оставшихся заключенных в Гобустанской тюрьме закрытого типа, тем более, что в последнее время их положение, как они считают, ухудшилось. Такого отношения к ним нельзя припомнить с 1997-98 гт., считает директор Правозащитного Центра Азербайджана Эльдар Зейналов.

В последние месяцы осложнились контакты правозащитников со структурами правоохранительных органов, курирующими политзаключенных. Об этом стало известно от адвоката бывшего министра внутренних дел Искендера Гамидова и еще нескольких политзаключенных - Явера Гусейнова. Кстати, с ними он не может встретиться еще с августа. Более того, адвокату не раз угрожали и самого “обеспечить” нарами в той же тюрьме.

В 1998 году, когда отменили смертную казнь, пожизненно осужденных перевели в Гобустанскую тюрьму, но не всех. Тогда говорили о нехватке мест, теперь же туда поместили 30 человек. В связи с этим Э.Зейналов обратился в Совет Европы с письмом, в котором просит разобраться в сложившейся в Азербайджане ситуации и временно приостановить принятие страны в СЕ. По его словам, в Европе растет непонимание процессов, происходящих в Азербайджане. Стали преследоваться лица, жалующиеся в СЕ. Теперь заключенные просят не называть их имен, Хотя раньше они этого не боялись.

- На мой взгляд, решение ПАСЕ рекомендовать Азербайджан к вступлению в СЕ было воспринято некоторыми чиновниками не как некий аванс с условием “оплаты” политическими реформами, а как индульгенция от наказания за давление на политических заключенных, - говорит Эльдар Зейналов. - Началось наказание жалобщиков в Совет Европы и другие международные организации. С 1 сентября политические заключенные почувствовали не радость от своих новых прав, о которых их даже не поставили в известность, а страх перед переводом из тех относительно либеральных исправительно-трудовых учреждений (колоний), где они отбывали назначенное судом наказание, в “крытую” Гобустанскую торьму. В течение считанных дней туда за различные воображаемые или спровоцированные провинности было отправлено около 30 политзаключенных, многие из которых хорошо известны по газетным статьям и активно жалуются в местные и международные правозащитные организации. Еще 20-30 человек находятся под жестким прессингом, находясь на полпути в Гобустан.

- Вы сказали «спровоцированные провинности»?

- Да, и для такого вывода есть веские основания. Дело в том, что в Гобустане заключенных, за исключением времени прогулки и помывки в бане, круглосуточно держат в закрытых камерах, где вентиляция осуществляется естественным путем через небольшие окна, где вода подается по часам, а отопление часто отключается. |Кроме того, в сравнении с колониями, здесь гораздо реже свидания, меньше продуктовых передач, строже персонал и т.д. Короче, перевод в Гобустан - это не просто смена “места жительства”, а реальное, опасное для здоровья и жизни наказание. Никто просто так туда попасть не захочет. А тем более - те из заключенных, которые уже однажды провели там по нескольку лет, скажем, Сиявуш Мустафаев, Асаф Гулиев, Фарадж Гулиев, Адиль Гаджиев и др. Адиль Гаджиев и вовсе диабетик, и делил годы своего заключения между Гобустаном и центральной тюремной больницей.

Что касается Гурбана Мамедова, то это просто нонсенс. Он же квалифицированный юрист, практиковавший адвокат, который и в заключении давал юридические консультации, Я еще поверю в то, что он мог пытаться дезинформировать наши спецслужбы, но чтобы он был хулиганом, затевал по своей инициативе драки - это невероятно. Скорее всего, кто-то спровоцировал драку специально по заказу администрации колонии.

Другой юрист, попавший в Гобустан, - бывший шеф национального бюро Интерпола Ильгар Сафиханов ("Интерпол Ильгар”, как его прозвали заключенные). Незадолго до осуждения он получил хорошую характеристику начальства. А на суде уже фигурировали приписанные задним числом злостные нарушения внутреннего распорядка: курение в спальном помещении, антисанитарное содержание постели, скандалы с надзирателями, невыходы на вечернюю проверку и пр.

Стоит ли говорить, что в так называемом суде даже не участвовал адвокат, игнорировались все доводы в пользу обвиняемого, не вызывались свидетели из числа заключенных.

- Говорят, что перевод в Гобустан этой группы заключенных был как-то связан с выборами?

- Говорили и то, что заключенные члены Народного фронта якобы устроили шумный траур по умершему Эльчибею и т.л. Но, во-первых, среди переведенных в Гобустан есть члены не только ПНФА и Демократической партии, но и их противники - сторонники Муталибова, Сурета Гусейнова, беспартийные опоновцы. Если на свободе разношерстная оппозиция не может консолидироваться, то что говорить о подневольных заключенных?..

Давлению подвергаются даже те трое политзаключенных, которые 0с0бо выделены Советом Европы. Всех троих держат в одиночном заключении. Рагима Газиева и Аликрама Гумбатова, по сведениям из Баиловской тюрьмы, кормят некачественной едой.

Что касается Искендера Гамидова, то после отбытия срока в Гобустане он должен был 16 октября быть этапированным в колонию. Однако за 12 дней до этого он срочно "нарушает режим" и попадает в тюремный карцер.

- И какова, по-вашему, цель этих действий?

- Есть несколько версий. Первая, выдвинутая Саидой Годжаманлы, состоит в том, что наиболее активных политзаключенных концентрируют в Гобустане для повторения событий января 1999 г., когда при более чем подозрительных обстоятельствах погибла группа политзаключенных.

Вторую выдвинул адвокат Явер Гусейнов, считающий, что в условиях "крытой" тюрьмы легче подстроить постепенное отравление или эпидемию. Обе эти версии нельзя отметать с порога и необходимо тщательно проверить.

У меня также есть предположение, что власти таким образом затыкают рты жалобщикам и, кроме того, предотвращают попадание этих людей в списки на помилование. А срочность этой акции может заключаться в том, что, по некоторым данным, в ноябре планируется помилование большого числа заключенных, Такое помилование - около 300 политзеков — недавно осуществили в Грузии.

- И что вы намерены предпринять?

- Думаю, что надо выправлять положение. Ведь в целом тюремная система прошла огромный путь с 1992-1993 гг. Да и к политзаключенным отношение меняется на глазах. Как я‚ и предсказывал ранее, вместо новых судебных процессов, на которых обязательно всплыли бы факты пыток и издевательств, фальсификации уголовных дел, власти предпочли помиловать сотни политзеков.

При последнем помиловании (5 октября), например, было освобождено 49 политзаключенных, из них двое, по нашему мнению, были узниками совести, так как были арестованы исключительно за родственные связи с другими "врагами народа".

Я не собираюсь сбрасывать это со счетов и намерен и дальше сотрудничать с государственными структурами. Но нарушения прав человека, тем более беззащитных заключенных, должны быть искоренены. С этой целью я обратился в Совет Европы с заявлением, в котором обратил внимание на необходимость контролировать выполнение собственных рекомендаций.

Мы призываем власти проявлять политическое благоразумие и не рисковать членством Азербайджана в СЕ в угоду минутным амбициям.

Газ. «Зеркало», №199, 21.10.2000

В Вене завершился семинар ОБСЕ

На этой неделе в австрийской столице состоялся семинар ОБСЕ по человеческому измерению, посвященный теме “Миграция и внутреннее перемещение”. Основными докладчиками были действующий председатель ОБСЕ Бенита Ферреро-Вальднер, директор Бюро по правам человека и демократическим институтам ОБСЕ Жерар Штудман, представитель Генерального секретаря ООН по вынужденно перемещенным лицам Фрэнсис Денг, генеральный директор Международной организации по миграции Брунсон Мак-Кинли. Они привлекли внимание участников семинара к теме вынужденно перемещенных лиц (ВПЛ), в отличие от темы беженцев, мало проработанной в международном законодательстве.

Представители правительств стран ОБСЕ, как и неправительственных организаций, активно обменивались мнением по проблеме. Впоследствии все было сведено в список предварительных рекомендаций. |

Так, директор Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов, выступив в секции “Роль стран-участниц ОБСЕ в защите и помощи ВПЛ", выразил мнение о том, что ОБСЕ, равно каки другие межгосударственные организации, уделяет недостаточно внимания теме предотвращения конфликтов и возвращения беженцев.

“Когда г-н Денг посетил Азербайджан и спросил у местных НПО, что Генеральный секретарь ООН может сделать для наших вынужденно перемещенных лиц, я ответил ему, что необходимо просто выполнить четыре резолюции Совета Безопасности ООН по освобождению оккупированных земель и возвращению ВПЛ в места их постоянного проживания”, - сообщил “Зеркалу” Э.Зейналов.

Он также выразил мнение, что неформальный миротворческий процесс по Нагорному Карабаху в виде контактов НПО имеет больше динамики, чем переговоры в рамках Минской группы ОБСЕ.

Директор ПЦА расценил как скандальный тот факт, что через 12 лет после начала конфликта Азербайджан все еще не имеет единой миграционной службы, а следовательно, контроля за миграционными процессами и надежной статистики. Это позволяет злоупотреблять гуманитарной помощью и ставит под сомнение процессы интеграции ВПЛ.

В связи с этим Э.Зейналов обратился к ОБСЕ с просьбой усилить свое влияние для мирного разрешения конфликта вокруг Нагорного Карабаха и возвращения вынужденно перемещенных лиц, а также помочь Азербайджану в создании единой миграционной службы.

Член совета ПЦА Залиха Тагирова участвовала в секции “Выполнение членами - участниками ОБСЕ обязательств в области миграции, свободы передвижения, человеческих контактов и воссоединения семей". Она рассказала о ситуации с вынужденно перемещенными лицами в Азербайджане, отметив, что есть и другие актуальные виды миграции, особенно выездная проституция женщин и контрабанда женщин для сексуальной эксплуатации.

Кроме представителей ПЦА, от неправительственных организаций Азербайджана в работе семинара принял участие также директор Центра правового и экономического просвещения Имран Велиев.

Отдел новостей

Газ. «Зеркало», 29.09.2000 г.

Представитель Красного Креста демонстративно покинула встречу

Но большинство правозащитников поддержало министра национальной безопасности

М. БАГИРОВ

На недавней встрече с руководителями ведущих СМИ Азербайджана председатель Государственной Комиссии по делам военнопленных, заложников и пропавших без вести, министр национальной безопасности Намик Аббасов заявил, что намерен встретиться с представителями правозащитных организаций, действующих в стране, для того, чтобы обсудить ситуацию, сложившуюся вокруг азербайджанских граждан, удерживаемых в армянском плену. Вчера МНБ открыло двери для правозащитников На встречу прибыли представители и представители Международного Комитета Красного Креста и ООН.

В своем выступлении Н.Аббасов очень резко отозвался о международных организациях, и в частности, о МККК, которые, с его слов, игнорируют запросы о расследовании фактов, свидетельствующих о том, что в армянском плену находятся 783 гражданина Азербайджана.

“Все документальные свидетельства, - сказал глава госкомиссии, - давно переданы в международные структуры. Нет организации, куда бы мы ни обращались на протяжении последних лет. Однако адекватной реакции со стороны международных структур нет». В результате, как заметил председатель Госкомиссии по делам военнопленных, армянская сторона уверовала в свою безнаказанность.

Аббасов выразил недовольство и деятельностью правозащитников, которые, по его мнению, больше занимаются распространением сведений, наносящих удар по международному имиджу страны. Среди тех, кто ведет себя непатриотично, министр упомянул директора Правозащитного Центра Азербайджана (ПЦА) Эльдара Зейналова. По словам Аббасова, по возвращении из поездки в Армению Зейналов заявил, что азербайджанские военнопленные не хотят возвращаться на Родину, поскольку опасаются уголовного преследования со стороны властей. [*]

“С 1992 года, - сказал глава госкомиссии, - в Азербайджан были возвращены из неволи 1086 человек, из них только 14 были привлечены к уголовной ответственности».

По мнению Намика Аббасова, распространяя по всему миру дезинформацию о ситуации с правами человека в Азербайджане, местные правозащитники совершают преступление против собственного народа и, следовательно, выступают с позиций вражеской Армении.

Вообще, по мнению главы МНБ, ситуация с правами человека нигде не бывает идеальной, и Азербайджан - не исключение. «Права человека нарушаются даже в США»,- сказал Н.Аббасов, призвав правозащитников руководствоваться в первую очередь общенациональными интересами.

К дискуссии подключился и присутствовавший на встрече депутат Милли меджлиса Керим Керимов. По словам парламентария, постоянные заявления правозащитников, оппозиции об ужасающих условиях содержания заключенных в азербайджанских тюрьмах, вкупе с суровыми отчетами международных организаций по Азербайджану, серьезно взволновали его, поэтому он лично решил заняться этой проблемой. Однако, рассказал Керимов, обход целого ряда тюрем и изоляторов, где заключенным на обед подавали мясные блюда, фрукты, а в камерах царили вполне нормальные условия (депутата в частности удивило, что полы в камерах отбывающих пожизненное заключение устланы коврами), показал обратное - лживость азербайджанской оппозиции и правозащитников.

Тем не менее, Намик Аббасов признал, что неправительственные правозащитные организации обладают широкими возможностями для информирования международных организаций о ситуации вокруг азербайджанских военнопленных. Поэтому в новый состав Госкомиссии по делам военнопленных, заложников и пропавших без вести, который будет сформирован в течение месяца, ее председатель пообещал включить и правозащитников.

Возвращаясь к вопросу поведения МККК, Намик Аббасов все же признал, что за период сотрудничества с этой структурой на родину было возвращено немало азербайджанских граждан. Однако, как утверждает глава госкомиссии, деятельность МККК в Азербайджане нельзя сравнить с работой этой организации на территории Армении. В то время, как в Азербайджане были созданы все необходимые условия для гуманитарной деятельности этой международной организации, в Армении ее представителям в деле поиска азербайджанских военнопленных чинились препятствия.

«Почему же представители МККК не доносили эти факты до сведения международной общественности?» - спрашивает министр.

Ряд правозащитников, присутствовавших на встрече, пытались объяснить министру национальной безопасности, что принципы деятельности МККК не предусматривают информирование международных организаций по вопросам, связанным с пленными, хотела это объяснить, видимо, и глава азербайджанской делегации МККК Фридрун Медер, просившая предоставить ей слово после каждого обвинения в адрес МККК. Однако Медер попросили выступить в порядке очередности, что глава делегации МККК посчитала проявлением неуважения и демонстративно покинула конференц-зал.

Больше всех возмутились поступком Фридрун Медер местные правозащитники, которые заявили, что обязательно проинформируют о нетактичном поведении представителя МККК в Азербайджане центральное руководство этой структуры в Женеве. С ними солидаризировался Намик Аббасов, добавив, что также готов подписаться под этим письмом.

Правда, некоторые правозащитники все же негативно восприняли критику в адрес МККК. По мнению директора ПЦА Эльдара Зейналова, она бессмысленна. «Уход международных организаций из Азербайджана, - считает Зейналов, - приведет к тому, что мы останемся один на один со своими проблемами».

Между тем вчера же бакинское представительство МККК распространило специальное заявление. «МККК,- говорится в заявлении, - с сожалением воспринял критику, высказываемую в последние недели в его адрес некоторыми властными структурами Азербайджана. Высказанная публично, эта критика ставит под сомнение усилия, прилагаемые МККК, и ее объективность».

Представительство этой международной организации заявило, что шаги, предпринимаемые МККК, совершаются от имени семей лиц, пропавших без вести. На сегодня в эту организацию поступило 2600 обращений, и работа по приему новых заявлений продолжается.

«МККК, - говорится в документе,- неоднократно передавал сторонам, участвующим в конфликте, списки лиц, пропавших без вести, и информацию, которой он располагает относительно обстоятельств их исчезновения».

Что касается ответственности за розыск и передачу информации относительно судеб пропавших без вести, то ее МККК возлагает прежде всего на стороны конфликта. “Лишь стороны конфликта, - утверждается в заявлении, - в состоянии дать точные и определенные сведения о судьбе лиц, пропавших без вести. Поддержка, которая может быть им в этом оказана другими организациями, будет полезна лишь как дополнение к действиям, предпринятым властями".

Газ. «Зеркало», 22.09.2000 г.

[*] Относительно опасений азербайджанских военнопленных, МНБ само подтвердило, что минимум на одного из военнопленных было заведено уголовное дело: «Несмотря на то, что у военной прокуратуры имелись некоторые претензии к недавно освобожденному из плена Вагифу Рзаеву, ранее судимому за самовольное оставление части, дело против него было прекращено». ("Зеркало", 1.07.2000 г.)

И тюрьма стала превращаться в морг...

Несмотря на расхожую поговорку “Для кого тюрьма, для кого мать родная", очень мало кто из заключенных действительно — считает тюрьму своим родным домом и рвется в нее обратно, поеживаясь от “неуютной” свободной жизни - даже в американские камеры с цветными телевизорами.

Всегда находятся горячие головы, которые решаются на побег - “уходят в рывок". Каждый раз это становится сенсацией и шоком для общества, казалось бы, надежно загнавшего своих блудных сыновей за железную решетку. Одним из таких сенсационных побегов заключенных произошел в ночь на 1 октября 1994 г., когда сразу 10 смертников убежали из пятого корпуса Баиловской тюрьмы.

Это был второй побег за столетие существования этой тюрьмы (первым бежал будущий кремлевский диктатор Сталин). Эта попытка никому не известных зеков во многом остается неясной даже теперь. В первую очередь из-за завесы секретности, которой окружено это неказистое здание. Поэтому рассказ о нем, как мозаику, пришлось склеивать из воспоминаний и писем многих людей, даже съездить для этого в Армению и поговорить с бывшими смертниками-армянами.

Все без исключения свидетели событий тех дней описывают жизнь в пятом корпусе того времени как “беспредел". На жаргоне заключенных это - ситуация, когда возможно совершение любых преступлений против личности, не ограниченное не только писаным законом, но и элементарными неписаными соображениями человечности, религиозными и национальными традициями.

В “пятом корпусе” заключенные столкнулись с обеими разновидностями беспредела - “ментовским"” (т.е. со стороны надзирателей) и “воровским" (со стороны уголовников). Этому способствовали тогдашний начальник тюрьмы Вагиф Ахмедов и старшина корпуса Аладдин. Последнего бывшие смертники характеризуют как “способного на все" и “не уважающего даже свою мать".

При попустительстве надзирателей в переполненных камерах зеки издевались над слабыми, били их, насиловали, доводя их до смерти разными способами. Терять озверевшим беспредельщикам было нечего - ведь смертный приговор был им уже вынесен, дважды не расстреляют...

Одной из мишеней для издевательств стали так называемые “погонники”, т.е. Те заключенные, которые до ареста были военнослужащими. Например, бывшего офицера Евгения Лукина специально посадили в камеру к уголовнику-садисту. Он был уже “конченым", когда его спасло помилование. Другой офицер - Василий Луговой, сам напросился в камеру к армянам, предпочитая спать там на каменном полу, чем терпеть издевательства сокамерников. Бывший офицер Игорь Крыжановский, пришедший в “пятый корпус" 23 апреля 1994 г., находился среди "погонников" в особом положении. Он не был сломлен морально, обладал приемами рукопашного боя, знанием восточных единоборств и психологии. До поры это помогало отбиваться от убийц и насильников. Но и он понимал, что в какой-то момент, ослабев, все равно станет жертвой сокамерников, и потому решил бежать.

"Я бежал не от правосудия, а от самих заключенных, ибо знал, что все равно рано или поздно кто-нибудь из них перережет мне во сне горло", вспоминал он позднее. Сознание безысходности и полученные на свободе инженерные знания подсказали ему план побега, который был принят заключенными двух камер. Кстати, уже позже Игорь получил подтверждение своим опасениям. Один из сокамерников уже после поимки признался ему, что когда Игорь перед самым побегом заболел, его хотели придушить во сне, чтобы он не вызвал доктора, и случайно бы не обнаружился уже готовый подкоп.

"Я был шокирован! - вспоминает Игорь.- Люди, которым я указал и помог открыть путь к свободе - пусть даже и незаконный, хотели убить меня за то, что я давал им шанс убежать от казни!" По плану Игоря и под руководством некоего Эльмана заключенные сняли каменную плиту под нарами в камере №131 и втечение трех месяцев ложками прокопали 5-метровый ход под расположенную совсем близко от корпуса внешнюю стену. Для сокрытия вынутого грунта вынули камень из стенки, соединив свою камеру с соседней и ссыпали землю в пустоту между двумя кладками. Дыры для маскировки прикрывали газетами.

Тут возникает очень существенный вопрос: чем объяснить факт прекращения технического досмотра камер в конце 1993 г.? Обычно по понедельникам каждую камеру осматривали, простукивая стены, осматривая пол, решетки на окнах, чтобы предотвратить возможность побега. А тут вдруг эти осмотры внезапно прекратились и ие проводились в течение 11 месяцев. Более того, в течение 8 месяцев смертников, которые были по закону лишены прогулок, невыводили даже в баню. Их не выводили даже на положенную утреннюю поверку, считая через глазок в двери.

Один из свидетелей считает, что “подкоп был заранее спланированной провокацией” администрации, для того чтобы иметь возможность в отместку поиздеваться над заключенными. Но надзиратели и так издевались над заключенными, в то время как побег остаться для охранников безнаказанным не мог.

Другую версию высказал мне один из офицеров Баиловской тюрьмы, объяснив это тем, что камеры к моменту прекращения осмотров были многократно перегружены, и смертники, пережившие в феврале 1993 г. шок от жестокого расстрела прямо в камере, были озлоблены и могли решиться на отчаянный шаг. Однако та внезапность, с которой прекратились техосмотры повсеместно, а не только в камерах, где сидели самые физически крепкие или отчаянные заключенные, наводит на мысль о приказе “сверху”.

Кроме того, ведь техосмотры продолжались еще более полугода после последних расстрелов, когда воспоминания о них были наиболее свежими. Возможна и третья версия. Прекращение осмотра камер и вывода из них заключенных совпадает по времени (конец осени 1993 г.) с утечкой информации о смерти в “пятом корпусе” двух армян-террористов. Она вызвала резкий всплеск интереса к судьбе смертников, заявления "Международной амнистии", резкое обращение к властям Международного комитета Красного Креста. Так что не исключено, что обозленное утечками информации начальство решило таким образом изолировать всех смертников.

Как бы то ни было, обстоятельства складывались благоприятно, и в ночь на 1 октября 1994 г. десять заключенных сбежали из “пятого корпуса”, подняв на ноги всю полицию страны. Несмотря на попытку государственного переворота и занятость полиции массовыми арестами “врагов народа", уже в первые 10 дней были арестованы 7 беглецов. Последнего же из беглецов, говорят, поймали только в 1997 г. и вскоре после этого помиловали. Другим повезло меныше — в течение короткого времени 3-4 беглеца были зверски убиты. Каждому из пойманных надзиратели радовались, как "родному". Обычной процедурой “встречи” были своеобразные "скачки", когда надзиратели ездили на них верхом по коридору, подгоняя ударами дубинок и хвастаясь друг перед другом, чья “лошадь” бежит быстрее.

Как вспоминает один из смертников, “одного из беглецов раздели догола и, опалив ему волосы по всему телу бумажным факелом, силой усадили его на бутылку".

Уже упомянутому Эльману сбрили усы и в женской белой косынке под свадебную мелодию “вагзалы” водили по корпусу, как невесту. Не выдержав издевательств, он умер 5 марта 1995 г. Другому беглецу по имени Гейдар открыто сказали: “Нам приказали тебя убить, лучше это сделай сам”, и даже дали для этого лезвие. Немного позже этот заключенный, действительно перерезав себе сонную артерию, умер от потери крови. Досталось не только беглецам, но и остальным заключенным “пятого корпуса”, вина которых перед надзирателями заключалась в том, что они якобы знали, что готовится подкоп, и не донесли. Уже на следующий день после побега, вспоминает один из смертников, “все вещи из всех камер были выброшены наружу, полиэтиленовая пленка, которая заменяла оконные стекла, была сорвана с рам. Всех заключенных заставили раздеться и остаться только в легком нижнем белье и спецовках”. И это в то время, когда на 6-7 заключенных в камерах было всего 2 матраса и 2 одеяла! Последствия этого почувствовались уже через пару месяцев, когда наступили зимние холода. Суточное кормление сократили до половины половника и половины хлебного пайка. Заключенные забыли, что такое чай, сигареты, сахар.

На фоне холода, голодания, болезней заключенных, по их выражению, “прессовали”. Для этого “каждый день по очереди открывали камеры, выводили заключенных с поднятыми руками, ставили лицом к стене и били до тех пор, пока человек бездыханным не падал на пол. Волосы вставали дыбом от криков и стонов. Падавших без сознания уволакивали обратно в камеру”, вспоминал бывший смертник.

Другой свидетель отмечал, что “беззащитных зеков избивали при помощи полицейских дубинок, деревянных палок и ручек от лопат, кусков многожильного электрического кабеля, либо же просто руками и ногами”. Тех, кто молил о медицинской помощи, забивали насмерть. Избиений избежали лишь некоторые, наиболее авторитетные заключенные, например “общак” (распорядитель воровского фонда) Расим, авторитетный уголовник Фируддин, умерший “своей” смертью (т.е. от туберкулеза), “крутой” Афлатун, когда-то убивший начальника Али-Байрамлинской полиции, и т.п. Не били и армян, которые к этому моменту уже посещались Красным Крестом и, соответственно, были хорошо накормлены и имели теплую одежду. Надзиратели и не скрывали, что целью “пресса” является убийство определенного количества заключенных. Мол, “после смерти 50 заключенных оставшихся, быть может, простят".

Если даже и был “заказ” на убийство 50 заключенных, то не меньшим мотивом творившихся зверств была месть ряда сотрудников тюрьмы, которые понимали, что их увольнение с работы - дело недель. Тон расправе якобы задал замначальника тюрьмы по режиму, который перед увольнением дал надзору команду бить заключенных. Его место занял “нахичеванец Газанфар”, затем Али, которые с заключенными обращались помягче. Однако среди персонала корпуса еще несколько месяцев оставались те, кто был наказан за побег, и потому был особенно зол. Особо зверствовал старшина корпуса Аладдин.

Не отставали от него и некоторые надзиратели, например, Эльчин, для которого смертники-армяне (которых, напомню, не били) долго не могли найти подходящей характеристики, остановившись на “убийца” и “не человек". Были садисты и из других корпусов, специально приходившие в корпус во время “шмона” (повального обыска в камерах), чтобы убивать. Один из них даже был в офицерском чине.

Результаты “пресса” сказались уже 1 декабря 1994 г., когда в камере №128 скончался 70-летний заключенный по имени Кямал. С этого момента "пятый корпус" начал превращаться сначала в концлагерь, затем в морг”, - вспоминает свидетель. Были дни, когда из корпуса выносили по 2 трупа. За год после побега количество умерших достигло 70 и, таким образом, перекрыло не только установленную “норму”, но и количество расстрелянных в тюрьме за все предшествовавшее десятилетие.

Тем временем 17 января 1995 г. в “пятом корпусе" появился новый начальник тюрьмы Фармаил Аббасов. Никто ему не жаловался, так как уже знали, к чему это может привести. С его приходом в камерах появились дополнительные одеяла - по одному на каждого заключенного. Правда, одеяла уже не помогли тем, кто в результате ежедневных избиений потерял здоровье и нуждался в срочной медицинской помощи. Заменили и старшину корпуса. Новый, Шахин Мамедов, по словам смертников-армян, по сравнению с Аладдином был “богом”, хотя за специфические наклонности характера все же заслужил у заключенных кличку “маленький Чикатило”.

“Либеральный” начальник тюрьмы обычно заходил в корпус дважды в месяц и лично знакомился с заключенными. По словам свидетеля, “понравившемуся заключенному он назначал 1 удар дубинкой, другим - столько, сколько ему вздумается, и уходил". После такой экзекуции иные зеки уже не вставали.

Например, заключенный из камеры №120 был в таком состоянии, что на требования начальника выйти в коридор так и не смог подняться с койки. Разозлившись на это, Аббасов крикнул: “Лекарство от его болезни - дубинка, вытащите его, ударьте пару раз - сразу выздоровеет”. Беднягу вытащили из камеры, и после 2-3 ударов дубинкой он скончался. “Чикатило” же использовал для убийств завербованных им заключенных, которые в качестве “премии” получали чай, сахар, сигареты и даже спирт, а также пустое обещание посодействовать в помиловании. В основном такие убийства осуществлялись в «петушиной» камере №133, где заключенные и без того мучились от болезней. Бывали времена, когда из нее выносили по 1-2 трупа в неделю. Как бы то ни было, "ментовской беспредел” со сменой начальства все же ощутимо пошел на убыль. И действительно, если за 6 месяцев “пресса” погибли 45 человек, то за 8 последующих месяцев - 25, а с декабря 1995 по март 1998 г. -“всего” около 10. С весны 1995 г. вновь разрешили свидания. В корпусе появились врачи, которые, правда, помогали лишь тем, кто посещался родными.

Это было знаком того, что времена меняются к лучшему - настолько, насколько это вообще было возможно в условиях “пятого корпуса”. А в начале 1997 г. без лишнего шума сняли и Ф.Аббасова. С ужасом вспоминая “беспредел” 1994-1995 гг., один из ныне отбывающих пожизненное заключение бывших смертников задает вопрос: "Если так жестоко и строго наказаны люди, совершившие преступления против государства и личности, в результате которых погибли люди, в каждом конкретном случае - не более 10 человек, то почему же не несут никакой ответственности изверги и убийцы 70 беззащитных заключенных? И еще - имеет ли государство моральное и юридическое право держать в заключении лиц, несколько лет подряд незаконно подвергавшихся пыткам, издевательствам и унижению со стороны представителей закона? Я считаю, что вбе лица, находившиеся в "смертном корпусе” в период с октября 1994 до февраля 1995 г., либо пришедшие туда в это самое тяжелое время, должны быть немедленно помилованы и освобождены, а лица, виновные в их истязаниях, подлежат суровому наказанию. В противном случае можно расценивать действия властей как полицейский террор, и ни о какой демократии и правовом государстве не может быть и речи"...

Эльдар Зейналов, 

Правозащитный центр Азербайджана

Газ. «Зеркало», 31.08.2000 г. 

Правозащитники «захватывают» западную часть Азербайджана

 Директор Правозащитного центра Азербайджана — Эльдар Зейналов, его заместитель Аваз Гасанов и член Совета ПЦА Залиха Тагирова посетили 11-12 августа 2000 г. западный регион Азербайджана с миссией по поиску фактов нарушения прав человека.

В офисе Газахского филиала ПЦА состоялась трехчасовая встреча с родственниками лиц, арестованных в связи с мятежом Отряда полиции особого назначения (ОПОН) в марте 1995 г. Была получена новая информация о гражданских лицах, осужденных по “мартовскому делу", уточнены анкетные данные политических заключенных. Родственники осужденных получили информацию об отношении международных структур, в частности Совета Европы, к проблеме политзаключенных в Азербайджане и т.д.

Кроме того, Э.Зейналов и А.Гасанов встретились с ректором Газахского филиала Педагогического университета Исой Вейисовым. Поводом для беседы послужила информация о том, что согласно указу президента о совершенствовании системы образования филиал будет закрыт и педагоги останутся без работы. Как выяснилось, заведение будет не закрыто, а преобразовано, и никто не будет уволен. От ПЦА в дар библиотеке был передан комплект книг по обучению правам человека и были обсуждены перспективы возможного сотрудничества в области формирования библиотечного фонда по правам человека и демократическим институтам, который бы мог использоваться в учебном процессе.

В Агстафинском районе состоялась встреча членов ПЦА с семьей арестованного опоновца Гусейна Исаева. Будучи больным раком, он тем не менее уже несколько лет не попадает под помилование (последний отказ получен в этом году).

В Гяндже была достигнута договоренность об открытии местного представительства ПЦА. Предполагается, что местное представительство займется вопросами мониторинга общей ситуации с правами человека в городе, а также мониторингом условий содержания заключенных в расположенном в Гяндже следственном изоляторе №2 и сбором анкет политических заключенных.

В перспективе предполагается набор волонтеров и создание филиала ПЦА в этом, втором по размеру, городе страны. С председателем Гянджинского женского общества "Томрис” Нушабой Мамедовой были обсуждены вопросы сотрудничества в программах по мониторингу прав женщин.

Газ. «Зеркало», 15.08.2000 г.

Tales from Death Row

As the last Karabakh PoWs are released from captivity in Azerbaijan, tales of their ordeal in a Baku jail are sending shockwaves through Armenian society

By Eldar Zeynalov

Officially, the notorious Block Five of Baku's Bailov Prison has surrendered its last secrets. It was here that Armenian prisoners-of-war captured during the Nagorny Karabakh conflict sat on death row.

Even now, after the last inmates have been handed back to the Yerevan authorities, many Armenians believe that hundreds more remain in captivity. And, while the interior ministry in Baku refuses to hand over prison archives, the true story of Block Five may never fully be known.

Throughout the Nagorny Karabakh conflict, Azerbaijan never recognised the rebel army as a legitimate military force. Armenians captured during the fighting were charged with murder, sabotage and terrorism, then sentenced in accordance with the law. Public opinion often had a marked influence on the verdicts.

In March 1992, for example, a group of Armenian fighters from the Shushin region were found guilty of ambushing an Azerbaijani army vehicle and sentenced to death. The court case sparked a wave of public outrage after it was discovered that one of their victims was the young journalist, Salatyn Askerova.

"We didn't know there was a woman in the military car," one of the men said later from his cell in Block Five. "We just wanted to settle scores with the soldiers who kept getting drunk and firing at our village."

After the sentence was passed, these men simply disappeared. The authorities claimed they were still alive and would be exchanged for Azerbaijani prisoners-of-war but they were denied access to Red Cross workers, human rights activists or journalists. Their whereabouts remain a mystery.

Former prisoners have, however, been able to throw some light on the fate of Yuri Dzhangiryan, a leader of Armenia's notorious Krunk underground society, who was brought back to Block Five after a failed prisoner exchange in the Agdam region.

In June 1992, according to cellmates, Dzhangiryan, nicknamed "The Marshal", was dragged out of his prison cell and severely beaten by prison guards. The beating ruptured his liver and the Karabakh "freedom fighter" died on the following day.

Repatriated Armenians have reported dozens of similar cases with prisoners dying from illness and malnutrition as well as harsh treatment.

Executions were carried out with similar brutality. In February 1993, two brothers fought desperately with guards sent to take them to the execution yard. They clung fiercely to their beds and resisted any attempt to drag them into the corridor. Eventually, the warders shot them through the bars of their cell window and the narrow hatch in the door.

It was not until the end of 1993 that foreign observers from the International Committee of the Red Cross were first allowed to visit death row prisoners. However, on this occasion, the Armenian inmates were taken from their crowded cells to Block Six, the children's wing, where conditions were comparatively luxurious and each prisoner had his own bed.

Two months later, following the sensational escape of several death row prisoners from the Bailov Prison, the Armenians were sent back to Block Five where between five and seven men were crammed into cells designed for two.

Often their neighbours were Azerbaijani convicts who subjected the Armenians to daily humiliation. A notorious example was Asim Shemakhinsky whose brother had been executed during the Soviet era and was now awaiting a similar fate. One prisoner reportedly hanged himself as a result of Shemakhinsky's brutality whilst another, a Russian, died from the constant physical abuse.

One Karabakh fighter, Vasily Lugovoy, was the victim of constant hazing until he persuaded the authorities to move him to a different cell where two Armenians had recently died. Lugovoy's death sentence was later commuted to 15 years' imprisonment.

Another former inmate of Block Five remembers, "I wasn't afraid of death, it had been hanging over me for too long. But five or six years are enough to make you hate everyone, sometimes without exception. It was a hell of struggle to stay human there, in that continually humiliating atmosphere where sometimes you were insulted verbally, sometimes with sticks and boots."

But, amid the despair, there were tales of hope and self-sacrifice. Several Armenians recall receiving food packages from an Azerbaijani they knew only as Firuddin. The packages were accompanied by a note which said that, although they had come to Bailov by different paths, their "brand of suffering was the same". Firuddin died in 1995 and his face was reportedly disfigured by prison wardens attempting to tear out his gold teeth.

Following the Red Cross visits, the Armenians began to receive food parcels from abroad - luxuries which they shared with their fellow inmates. A doctor also made regular visits - although the prisoners were shocked to discover he was a cousin of the murdered journalist Askerova. This fact, apparently, did not affect his dedication to duty.

The first Armenians were released from Bailov in May 1996, charged with appeals from other inmates to tell the world of the suffering in Block Five. However, convinced they were under surveillance by the secret services, the former convicts waited another four years before breaking their silence.

Even now, the Azerbaijani interior ministry is refusing to hand over the Bailov Prison archives and the prisoners' stories remain the only testimonies to the fate of their missing comrades.

Eldar Zeynalov is the director of the Human Rights Centre in Baku

https://iwpr.net/global-voices/tales-from-death-row

IWPR, 11 Aug 00

CRS Issue 44

https://goo.gl/fypuvM

Рассказы из камеры смертников

После освобождения последних пленных карабахской войны из заключения в Азербайджане, их рассказы о страданиях в бакинской тюрьме потрясли армянское общество.

By Eldar Zeynalov

Официально, печально известный "пятый корпус" Баиловской тюрьмы города Баку уже раскрыл все свои тайны. Именно здесь содержались пленные, захваченные во время карабахского конфликта.

Но даже сейчас, после того, как последние заключенные были переданы властям Еревана, многие армяне считают, что в тюрьме еще томятся сотни их соотечественников. И, пока азербайджанский министр внутренних дел отказывается предать огласке тюремные архивы, истинная история пятого корпуса так и остается тайной.

В период нарастания Карабахского конфликта, когда в условиях советской действительности ни власти, ни средства массовой информации старались не замечать того, что эпизодические столкновения развертываются в настоящую партизанскую войну. И, разумеется, не шло и речи о том, чтобы признавать за мятежниками их статус комбатантов и соответственно, применять к ним гуманитарное право. Для закона они были просто убийцы, диверсанты и террористы и получали соответствующие приговоры.

В марте 1992 г. группа пленных боевиков-армян из Шушинского района, осужденных за участие в партизанской войне против правительства и террор против мирных жителей, по приговору суда была помещена в Баку, в пятый корпус смертников Баиловской тюрьмы. На приговор существенно повлияло общественное мнение, созданное тем фактом, что эта группа была причастна к убийству азербайджанской журналистки Салатын Аскеровой.

«Мы не знали, что в военной машине женщина. Просто хотели посчитаться с военными, которые постоянно по пьянке обстреливали нашу деревню»,- рассказал мне позднее, когда для него все уже закончилось, один из этой группы.

После приговора эти смертники, а также несколько осужденных позднее армян, просто исчезли. Они не посещались Красным Крестом, правозащитниками, журналистами. Временами доходили сведения, что они еще не расстреляны, живы, так как на них имеют виды при переговорах об обмене.

Так, один из видных членов подпольного общества «Крунк», Юрий Джангирян по кличке “Маршал” даже был вывезен для этого на линию фронта в Агдам, но что-то не сработало, и его вернули обратно в пятый корпус. В июне 1992 г. его забили насмерть.

Джангирян не был единственным, кто нашел свой конец в пятом корпусе. Многие заключенные умерли там от болезней и жестокого обращения

В феврале 1993 г. пятый корпус перенес шок от последних расстрелов, санкционированных тогдашним «демократическим» руководством. Бывшие смертники до сих пор с содроганием вспоминают картину расстрела двух братьев, которые отказались выйти из камеры. В течение нескольких часов прячущихся по углам камеры и сопротивляющихся узников отстреливали то через «кормушку» (окошко в двери), то через жалюзи наружного окна.

Всерьез внимание на армян-смертников обратили лишь в конце 1993 года, когда после утечки информации о смертях двух пленных, получившей международный резонанс, Международный Комитет Красного Креста выступил с заявлением и через несколько месяцев смог впервые посетить эту категорию заключенных. Для создания у представителей МККК благоприятного впечатления, армян “отселили” в «детский», шестой корпус тюрьмы, чтобы создать обманчивое впечатление комфорта. Там каждый армянин уже имел свое спальное место.

Но через месяц-два, после сенсационного побега смертников из Баиловской тюрьмы и общего ужесточения условий содержания, их снова вернули в “родную” камеру №126 в корпусе смертников, где в камеры рассчитанные на двоих заключенных заталкивали по семь человек.

Заключенные, которым уже вынесли смертные приговоры, могли уже ничего не бояться. И зверели… Особой жестокостью отличался Асим «Шемахинский». Его родного брата расстреляли еще в Советское время, такая же перспектива была и у него самого. Пытаясь заглушить в себе страх смерти, Асим стравливал заключенных друг с другом, избивал с целью довести до смерти. Один из его сокамерников, не выдержав издевательств, повесился, а другой не перенес ежедневных мучений и умер.

Василия Лугового избивали в другой камере. После смерти двух армян он попросился в их камеру №126 и спал там у них на полу, спасши таким образом свою жизнь. Впоследствии Лугового, приговоренного к расстрелу за диверсии в пользу армян, помиловали, заменив наказание 15 годами лишения свободы, а затем отправили в Россию.

Один из бывших смертников, ныне отбывающий пожизненное заключение, так прокомментировал свое моральное состояние: «Нет отсюда выхода, и даже если бы и был, то в нормальном физическом и психическом состоянии я все равно не выйду через столько лет. Смерти я не боюсь – слишком долго она уже надо мной витает. Мрут рядом всю дорогу, вроде бы и здоровые и уже нездоровые… 5-6 месяцев было бы вполне достаточно, чтобы смертельно возненавидеть всех людей с мизерным исключением, и как это и не страшно, порой и без исключения. Стоит неимоверных усилий оставаться человеком в этой каждодневно унижающей атмосфере, оскорбляющей порой словесно, порой дубинами и ногами».

Разумеется, даже в этой жизни были некоторые просветы. Так, в камере № 130 находились особо привилегированные заключенные. Из этой камеры шли тайные передачи еды и сигарет в другие камеры. В частности, армяне вспоминали, как «хороший парень» Фируддин передал им еще в 1992-м «грев» (посылку), сопроводив ее запиской о том, что пути, которыми они с армянами попали в пятый корпус, разные, «но клеймо у нас одинаковое». Фируддин умер в 1995-м, и надзиратели сильно изуродовали его лицо, выдирая золотые зубы, бывшие частью антуража тюремного «авторитета»…

С момента посещения Красным Крестом смертников-армян уже не били. Помимо трехразового питания, их снабдили теплой одеждой и обувью. Регулярно заглядывал к ним и врач. Его благодарные пациенты всерьез испугались, когда спустя некоторое время узнали, что их доктор является двоюродным братом той самой Салатын. Но мести не последовало, доктор свято чтил клятву Гиппократа…

В мае 1996 г. смертников-армян все же поменяли на азербайджанских военнопленных. В последний раз они на глазах у изумленных надзирателей прошлись по коридору «пятого корпуса». Из «кормушек» неслись призывы помнить про «пятый корпус» и рассказать о страданиях смертников на воле. Но даже после длительного лечения и жизни на свободе они опасались, что «КГБ никуда не исчез, он нас найдет и здесь», и нарушили молчание лишь 4 года спустя.

Несмотря на более чем 2 года, прошедшие с отмены смертной казни, и 7,5 лет с момента последних расстрелов, «пятый корпус» все еще хранит свои тайны. В ответ на недавний запрос в Министерство юстиции было заявлено, что за более чем полгода, прошедшие с момента передачи Баиловской тюрьмы Минюсту, прежний хозяин – Министерство внутренних дел так и не передало своих архивов по тюрьме, в том числе по смертникам...

Эльдар Зейналов - директор Правозащитного центра Азербайджана

IWPR, 11 Aug 2000

CRS Issue 44

https://iwpr.net/ru/global-voices/рассказы-из-камеры-смертников

Последний расстрел

(публикуется в сокращении)

В начале текущего года в распоряжение Правозащитного центра Азербайджана — поступил интересный документ. В переписанной аккуратным женским почерком записке из тюрьмы анонимного заключенного (назовем его Смертник) на достаточно хорошем литературном уровнё излагались перипетии жизни «смертников» с момента обретения Азербайджаном независимости и вплоть до отмены смертной казни и перевода большей части «смертников» для отбытия пожизненного наказания из Баиловской в Гобустанскую тюрьму.

Наш центр кое-что уже знал об условиях в пресловутом «пятом корпусе» «смертников» в Баиловской тюрьме, но, в основном, с начала 1996 года, когда Появились первые «смертники»-политзаключенные. В записке был описан более ранний период. Мы решили его проверить, на это ушло три месяца.

Основным препятствием оказалась позиция властей, отказавшихся предоставить информацию о расстрелах, а также возможность конфиденциальных бесед с ветеранами-«смертниками». Пришлось пойти на неординарный шаг и, поехав в Армению, встретиться там с бывшими «смертниками», боевиками-армянами, осужденными в начале вооруженного конфликта в Карабахе за убийство азербайджанской журналистки и советских военнослужащих. Не будучи знакомыми с заинтересовавшим нас документом, они подтвердили практически все, расходясь в несущественных деталях. Но это объяснимо, если учесть, что свидетели были заперты по камерам.

Итак, картина последних расстрелов выглядит следующим образом: по словам Смертника, «4 января 1992 года около 5 часов вечера был расстрелян заключенный 130-й камеры 68-летний Джамал». К тому времени расстрелы уже были достаточно редким явлением, например, в 1988 году их было 5, в 1989 — 6, в 1990 — 3. Время настоятельно подводило власти к полной отмене этого вида наказания.

А начавшийся так печально 1992 год был для «смертников» в целом тихим и наполненным надеждами. Коммунисты от власти ушли, ключевые для решения их судеб должности заняли представители «демократов».

«Смертники» писали прошения о помиловании, которые накапливались в аппарате президента. Не будучи официально отклоненными, они не означали немедленного исполнения смертных приговоров. Тем временем «пятый корпус» постепенно наполнялся. новыми и новыми «жильцами». Так, в марте там появились первые пять «смертников»-армян, встреченные кем-то с ненавистью, кем-то с симпатией. Если в июне охранники профессионально забили насмерть «крунковца» Юрия Джангиряна, то от уголовников им пришла первая тайная передача с запиской: «У нас с вами одинаковое клеймо».

«Смертники» не знали, что в последний день исполнения им обязанностей президента, 16 июня 1992 года, председатель парламента Иса Гамбар отказал в помиловании семерым «смертникам». Позже, уже став президентом, Абульфаз Эльчибей 5 января 1993 г. отказал в помиловании двум приговоренным к смертной казни.

Бывший сотрудник Баиловской тюрьмы рассказывал, что обычно расстреливали в ночное время, и поэтому «смертники» старались не спать по ночам, чутко прислушиваясь к шагам возможных исполнителей. Может быть, поэтому очередной расстрел был проведен в необычное время, утром, когда приговоренные его не ожидали.

Смертник рассказывает, что «в субботу 13 февраля 1993 года около 9 часов утра были расстреляны заключенные Ислам и Назим, содержавшиеся соответственно в камерах №№ 118 и 131. Хочу отметить, что заключенный Ислам был душевнобольным и немым от рождения. На следующий день, т.е. 14 февраля, около 9 — 10 часов утра были расстреляны трое заключенных — Эльшад, Рома и Андрей, содержавшиеся в камере № 132».

Трупы расстрелянных по инструкции родственникам не выдают и хоронят анонимно, под номерами. В отношении Эльшана Фатуллаева, кроме того, не выполнили и простой чиновничьей формальности, не известили семью, и вплоть до самой отмены смертной казни в феврале 1998 года, когда выяснились имена всех выживших, родственники носили ему передачи и писали президенту письма о помиловании.

«Пятый корпус» насторожился, ожидая следующего исполнения. Во время утренних поверок заключенные с тревогой поглядывали на черную дверь в конце коридора, за которой в обитом резиной помещении скрывалась Смерть. Несмотря на звукоизоляцию, в камеры доносились приглушенные звуки выстрелов. «Казнили свои, и очень непрофессионально. Одного расстреляли семью выстрелами», — вспоминали армяне. Сотрудник тюрьмы припомнил, что для этих целей использовалось не штатное оружие (пистолет), а наган, как раз с семью патронами в барабане. Что это было - издевательское, постепенное убийство или же отчаявшийся «смертник» пытался сопротивляться?

«Следующее исполнение приговоров началось 20 февраля того же.года, в субботу, в 9 часов утра и после всех ужасов и зверств завершилось в 2 часа дня. Содержащиеся в 121-й камере два родных брата Бейлар и Гардашхан решили не выходить из камеры и громко кричали, что их дело было неправильно рассмотрено и на их многочисленные жалобы даются необоснованные ответы. Несмотря на это, начальник тюрьмы Вагиф Ахмедов и прокурор по надзору заявили им, что уже поздно, приговор утвержден и сегодня должен быть приведен в исполнение».

По правилам, перед открытием двери камеры заключенный должен просунуть сложенные за спиной руки в дверное окошко — «кормушку», чтобы их сковали наручниками. Братья отказались это делать и, спрятавшись по углам камеры в мертвом пространстве, начали бросаться металлическими мисками и ложками, возможно, попытались закрыть обзор через «кормушку» одеялами.

Братья жаловались не только на приговор. По словам армян, они обзывали исполнителей «бинамуслар» (бесчестные) и требовали расстрелять «смертников»-армян раньше них или хотя бы убрать их из корпуса на время расстрела, чтобы не умирать «на глазах у врагов».

Это же особо отметил и Смертник: «Хочу обратить ваше внимание на то, что в тот момент в 126-й камере 5-го корпуса содержались 4 армянина — убийцы журналистки Салатын Аскеровой. Депутаты парламента во главе с И. Гамбаровым в своих эмоциональных выступлениях по радио и телевидению высокопарно заявляли, что они отомстят за Аскерову и ее убийц ждет самое суровое наказание. Но, к сожалению, эти самые армяне были свидетелями вышеуказанных убийств, происшедших по вине И. Гамбарова».

Такого отношения к армянам, по их словам, придерживались всего 3 камеры из 15. Но даже спустя семь лет армяне, которые тогда уже чувствовали себя частью блатного сообщества, участвовали в его «общаке», не считали себя оскорбленными этой последней «святой» просьбой приговоренных — не казнить их на глазах армян и с возмущением отзывались лишь о дальнейших действиях палачей.

По словам Смертника, «с этого момента началось что-то ужасное и невообразимое. Работники тюрьмы не решились открыть двери камеры. Поэтому вначале они разбили электролампочку в камере, а затем через окошко-«кормушку» забросили в камеру баллон со слезоточивым газом. Газ распространился по всему корпусу. Несмотря на это, братья отказывались выйти из камеры и поклялись умереть вместе. Через окошко в двери камеры начали стрелять вовнутрь. Я успел насчитать около 40 выстрелов».

Армяне, с которыми я встречался, говорили, что насчитали 36 выстрелов. «Весь корпус был загазован. Один исполнитель стрелял через «кормушку», второй вышел наружу и назал стрелять снаружи, через окно», - вспоминали они с ужасом и возмущением. В темной камере с разбитой лампочкой гремели выстрелы, слышались проклятия.

В корпусе поднялся «хипеж», заключенные кричали и били мисками по «кормушкам», поддерживая братьев, не желавших выходить из камеры, вспоминал один из уголовных авторитетов. Видимо, поэтому расстрел и затянулся.

«Когда к первому исполнителю присоединился еще второй, сосчитать количество выстрелов было невозможно. Был слышен шквальный огонь, - продолжает Смертник. - Видимо, братья прижались в угол камеры, ‘и пули до них не доходили. Корпус был превращен в настоящий полигон. Исполнители даже боялись рискнуть - просунуть руку в камеру. Этот отстрел продолжался до 2 часов дня. Наконец, одного из братьев настигла пуля, и он со стоном упал на пол. Увидев это, второй ‘брат с криком «я тоже умираю с тобой» обнял стонущего брата, и они мгновенно затихли под градом пуль.

Оставив там же трупы, исполнители вызвали из 125-й камеры заключенного по имени Салман и там же расстреляли. Это было последним смертным приговором в Азербайджане, приведенным в исполнение». В отличие от Смертника, армяне были убеждены, что Салмана расстреляли в подвале.

Я был в камере № 121, естественно, не снабженной мемориальной доской. Семь лет спустя эта небольшая камера примерно 2х2 м с двухэтажными нарами, чисто выбеленная, с отремонтированным туалетом отнюдь не производила зловещего впёчатления. Непроизвольно, оторвавшись взглядом от лиц содержащихся там бывшего начальника Гянджинской полиции Эльдара Алиева и его сокамерника, я смерил взглядом траекторию полета пуль из «кормушки» и наружного окна. Почти ощутимо представил, как в смертельном ужасе съежились в углах камеры две фигуры. Но вернемся к Смертнику: «За то, что убитые братья доставили им неудобства, надзиратели их трупы унесли не на носилках, а, схватив за ноги, уволокли в подвал корпуса. Весь коридор был в крови. Как ни старались работники тюрьмы, но коридор от крови до конца так и не отмыли».

Армяне добавили к этому, что один из палачей, тащивших казненных, старшина корпуса Аладдин кричал остальным «смертникам»: «Смотрите, так надо тащить собак!» Вскоре послышался звук подъехавшей автомашины, и трупы, вероятно, увезли. 

Осталось добавить, что девятый «смертник», А. Мамедов, не дожил до казни. По словам армян, его увели в тот же день, еще до казни братьев, в санчасть (что само по себе было подозрительным в условиях, когда врачи и в корпус-то заходили не каждый день) и «что-то там с ним сделали», после чего он уже не вернулся. Пять лет спустя официально сообщили, что он умер от болезни.

До неофициального моратория на исполнение смертных казней оставалось всего 4 месяца...

Эльдар Зейналов,

Правозащитный центр Азербайджана

Хроника Московской Хельсинкской Группы, №7 (63), 2000, с.21-22.