На вопросы Бакинского Пресс-клуба отвечает известный общественный деятель, директор Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов
27 мая, 2020
Автор: Рауф Оруджев
Многие помнят, что еще в начале прошлого года президент Алиев сделал несколько заявлений о необходимости коренных реформ в стране, причем, во всех сферах. И в экономике, и в политике, и даже в области обеспечения свободы СМИ. Но что за изменения произошли с тех пор в реальности? В основном, это смена кадрового состава в системе исполнительной власти и в правоохранительных органах. Постов лишились высокопоставленные сотрудники президентской администрации, члены правительства – министры, и заметное число глав районов. Похожие процессы продолжаются до сих пор. Но ведь этим реформы не исчерпываются.
– Как вам кажется – с чего нужно начинать реальные преобразования в Азербайджане, чтобы они соответствовали изначально заявленным намерениям? Что было упущено за эти полтора года? Может быть, вы размышляли над этим, и у вас составилось представление, как поэтапно можно было бы действовать, чтобы страна достигла практических результатов, двинулась вперед. Не могли бы вы изложить свои соображения по этому поводу?
– Не думаю, что после Маркса буду оригиналом, заявив, что общественные институты и политическое устройство общества вырастают из его экономической модели и преимущественно ею же и обусловливаются.
Например, в тех странах, которые мы относим к «свободному миру», экономика (в идеале) построена на рыночных принципах открытости экономики для новых идей и инвестиций, свободной конкуренции, устранении монополизма, возможности социального лифтинга. Честный имидж является частью процветающего бизнеса. И общественное устройство, как зеркало, отражает все это в политике.
А что мы видим в тех странах, которые считаются «несвободными», традиционно являясь мишенью для критики за плохие показатели в области прав и свобод, развитую коррупцию, низкий уровень жизни? Они практикуют совсем другую, «базарную» экономическую модель. В отличие от западного «маркета», восточный «базар» чужд открытости, за его забором нет места конкуренции, все определяется волей всесильного «базаркома», раздающего прилавки, поддерживающего лояльность к себе и собирающего со всех свою долю доходов с помощью плечистых вышибал. Если маркет планирует свое развитие на пятилетку вперед, то базар живет одним днем и стремится получить прибыль здесь, сейчас и по максимуму.
Какие общественные институты и отношения может породить базар? Только авторитарные и закрытые. Базарное мышление неспособно к реформам по своей природе. Чем поступиться чем-то сиюминутным сегодня и получить за это через пару лет сторицей, он лучше рискнет сегодня.
Классический пример — уволенный недавно с должности глава исполнительной власти, который в условиях пандемии, когда миллионы людей сидят без доходов, без особой на то жизненной необходимости (с голода же не умирал?) решился украсть гуманитарную помощь из фонда, управляемого семьей президента. Самоубийственный поступок, но вполне объяснимый базарной психологией.
Базар не перестанет им быть, если пересаживать с места на место продавцов, менять им цвет фартуков, отправлять в отставку вышибал и уборщиц или даже менять «плохого» базаркома на «хорошего». Базар пошумит немного и вернется в прежнее состояние…
Я это к тому, что необходимо закончить экономические преобразования, начатые 30 лет назад. Экономику денационализировали, но это только первый шаг. Хищнический период первоначального накопления капитала, возможно, и был неизбежным после 70 лет «социализма». Но плох он был не только тем, что чиновники, пользуясь своим положением, за короткое время собрали миллиардные состояния, но и тем, что у них появились амбиции монополистов. Сейчас в страну невозможно ввезти ведро картошки или открыть «точку на трассе», чтобы это не ущемило интересов кого-нибудь из олигархов. А это — смерть конкурентной экономике и предпринимательской инициативе, постоянный рост потребительских цен, угроза эгоистических шагов.
Вспомним хотя бы провернутую в начале 2015 года спекуляцию валютой, вызвавшую падение курса национальной валюты и сотни тысяч дел о невозврате банкам кредитов, взятых в долларах. Или рэкет в отношении бизнесменов, годами совершавшийся людьми в погонах. А ведь все эти банкиры, министры, правоохранители как раз и должны были проводить реформы, инициированные главой государства. Да, их посадили, но послужило ли это уроком другим? Судя по тому, что за одним генералом арестовывают другого, а увольнения и аресты глав исполнительной власти перестали быть сенсаций, то нет. Основная масса недобросовестных чиновников продолжает в том же духе, ибо убеждена, что «вора бьют не за то, что он вор, а за то, что дал себя поймать». Да они и не понимают вполне искренно, почему это вчера им можно было воровать, а сегодня нет.
Как переломить ситуацию? Сразу скажу, что не верю, что на это хватит 1,5 года или даже 15 лет, потому что основная проблема — в головах, а не в том, как перераспределены бюджетные деньги.
На мой взгляд, нужно амнистировать «грязные» капиталы, потому что отобрать и вернуть народу можно тысячу, сто тысяч или сотню миллионов манатов, но не миллиарды. До сих пор «раскулачивание» того или иного проштрафившегося олигарха проводилось самими же олигархами и приводило лишь к тому, что его капиталы перераспределялись среди бывших товарищей. Ведь неприкосновенность их капиталов гарантирует не закон, для которого они все «грязные», а место, занимаемое в политической системе. И если изменение в этой системе может привести к тому, что олигархи потеряют все, то они будут держаться за нее двумя руками.
И нанимавшиеся олигархами отряды черносотенцев, разгонявшие митинги в 1990-х годах — еще не самый страшный случай. В ситуации неизбежного «раскулачивания», олигархи потратят пару процентов своих капиталов и устроят «ночь длинных ножей» для своих критиков или «цветную революцию» с заменой первого лица государства на второе, как мы уже видели в Украине и Кыргызстане. В крайнем случае, нам могут устроить «крымский вариант» с восстановлением Бакинской губернии, к чему уже давно прозрачно призывает Кремль.
Амнистирование капиталов проведет ту черту, за которой будет морально оправдана дальнейшая жесткая борьба с коррупцией, «теневой экономикой» и монополизмом. Возможно, именно этой цели служат чистки в судах и правоохранительных органах.
И конечно, нужна подстраховка реформ путем диалога с оппозицией, иначе последняя может не признать амнистии капиталов и, получив власть, попытается прибегнуть к методам раскулачивания. Понимаю скепсис в отношении идеи, что правящая элита может поделиться властью с «конструктивной» оппозицией, но это неизбежно, потому что за отказ от радикализма властям придется заплатить расширением демократии.
– Неурегулированность нагорно-карабахского конфликта остается проблемой №1 для Азербайджана с момента обретения независимости. Политические переговоры между сторонами длятся десятилетиями, но ни к одному устойчивому видимому результату они до сих пор не привели. Формат тоже всегда только один – либо главы МИД, либо президенты Армении и Азербайджана.
– По-другому и быть не может. Ведь с самого начала переговоров был нарушен элементарный принцип — посредники должны быть незаинтересованными. А в случае Минской группы ОБСЕ посредниками является Россия — военный союзник Армении, Франция — страна, известная своими проармянскими симпатиями, и США, наложившие санкции не на агрессора – Армению, а на жертву агрессии — Азербайджан (я имею в виду поправку 907 к Акту поддержки свободы).
В этих условиях даже формат, сложившийся при обсуждении и подписании Карсского договора в 1921 г., когда Россия и Турция выступили гарантами соглашения, является более сбалансированным.
А в отсутствие незаинтересованных посредников и авторитетных гарантов будущего соглашения, переговоры будут просто имитироваться…
– В конце 2019 года была предпринята попытка возрождения общественных контактов – стороны обменялись визитами журналистских делегаций, затем были слухи, что на очереди поездки депутатских групп. Но постепенно как-то всё сошло на нет. Меж тем мы помним, что еще в первой половине нулевых гражданским обществам Армении, Азербайджана и Нагорного Карабаха удавалось поддерживать живые контакты, совершать взаимные поездки, и встречаться во время них с первыми лицами, а также реализовывать общие проекты, поддержку которым оказывали и международные организации. Это общение было своего рода подспорьем мирному характеру переговоров между политиками, и, наверное, если бы оно не было свернуто, могло принести еще много пользы. Однако кому-то совсем не нравились контакты между армянскими и азербайджанскими общественными деятелями, даже на нейтральных площадках, в Грузии, Турции и т. д., и теперь о таких встречах, совместных проектах не слышно практически ничего. В Азербайджане, помнится, в тот период «сворачивания», в проправительственных СМИ проталкивалась даже мысль, будто контакты на уровне гражданского общества мешают, препятствуют успеху переговорного процесса на уровне политиков.
– Между миротворчеством 1995-2005 гг. и недавними попытками сближения гражданского общества Азербайджана и Армении есть довольно заметная разница.
Первая волна ставила целью залечивание взаимных психологических травм и возвращения к пониманию того, что армяне и азербайджанцы останутся соседями и, более того, имеют общие проблемы. Одной из них, например, была проблема пропавших без вести и военнопленных. Никто не ставил другой стороне никаких условий по признанию или непризнанию «независимости» Карабаха, потому что миротворцы с обеих сторон представляли только свои НПО и таких вопросов не могли решать в принципе.
В дальнейшем власти обозначили парадоксальную позицию по вопросу «народной дипломатии». Мол, она ничего не решает там, где последнее слово за лидерами двух стран, и должна подключиться после достижения компромиссного решения, которое многих не устроит. То есть миротворцы должны были мирить не армян с азербайджанцами, а армян с армянским правительством, а азербайджанцев — с азербайджанским. Стало очевидно, что опыт «народной дипломатии» не будет востребован официальными переговорщиками. А потом еще и посадили в тюрьму нашего солдата, возвращенного из плена с помощью миротворцев. На этом все и заглохло…
Совсем с другой ноты началась вторая волна, когда участники процесса с армянской стороны должны были предварительно письменно признать территориальную целостность Азербайджана, чего, кстати, на официальных переговорах не требуют даже от армянского президента. Естественно, что эти люди после этого становились изгоями в Армении, и, судя по дальнейшим инцидентам, сами изначально на это и рассчитывали, желая получить политическое убежище в Европе.
Некоторые ветераны миротворчества подключились было к этой инициативе, но самое ценное в их опыте оказалось невостребованным. Нельзя же, в самом деле, считать достижением то, что армянин и азербайджанец мирно сидят за общим обеденным столом и не тычут в друг друга вилками? За пределами конфликтной зоны они и так живут мирно без ОБСЕ.
Хорошей инициативой, по-моему, были поездки в Баку бывших бакинцев из числа армян, взаимные визиты журналистов. Жаль, что они прервались…
– Как вам кажется, не пришло ли время вновь активизировать такие усилия, дать свободу действий миротворческим НПО? 15 лет без их работы мы прожили, политики без них ничего не добились. Может быть, пора лидерам Армении и Азербайджана договориться никак не препятствовать таким усилиям неправительственного сектора? И какого позитива, по-вашему, при таких условиях могли бы добиться общественные деятели с двух сторон?
– Да, политики без помощи миротворцев ничего не добились. Но те посредники в переговорах, которых мы сегодня имеем и так, в лучшем случае, способны обеспечить перемирие, а не мир. И как показала «Апрельская война», весьма шаткое перемирие. Да и принципиальные позиции сторон уже давно определились. Одно время были модны разговоры о том, что при персональных перестановках в руководстве двух стран, что-то в переговорах волшебным образом поменяется. Но пришел «демократ» Пашинян, и расставил все на свои места.
Чего в таком случае смогут добиться миротворческие НПО, даже если им и разрешат встречаться? Общения в формате ППР (поговорили, поговорили, разошлись)? Разве для этого нужна физическая встреча сторон и нельзя обойтись виртуальной конференцией по интернету — без разрешений и грантов на поездки? Но будет ли о чем говорить?
Ф.Раневская в свое время сказала про какую-то из своих речей, что она говорила «долго и неубедительно, как будто говорила о дружбе народов». Почему-то именно такие речи и считаются миротворческими. А на мой взгляд, все, что сближает конфликтующие народы, тоже может считаться миротворчеством. Будет ли это обмен опытом между профессионалами, совместные публикации журналистов на одну и ту же тему, посещения могил родственников, совместный летний отдых детей.
Людям после миротворческих акций бывает труднее стрелять друг в друга. Но устроит ли этот результат власти конфликтующих сторон, которые, наоборот, стараются мобилизовать людей на вооруженное противостояние?..
