“Подвал”

 Э.Зейналов

“Исполнение” - таким казенным словом обычно называют расстрел как в официальных документах, так и сами смертники. Что-то определенно в этом есть, ведь и в английском языке “execution” тоже обозначает и “казнь”, и “исполнение”. Исполняются написанное на роду, страшный сон, трагическое предсказание...

В “пятом корпусе” гранью между страшными снами и не менее страшной явью была черная дверь в конце коридора, за которой скрывался расстрельный подвал. Из посторонних его мало кто видел, хотя сюда под большим секретом иногда приводили на “экскурсию” знакомых надзирателей. Известно лишь, что расстрельная камера является подвалом и что оттуда вроде бы есть другой выход наружу, откуда выносили трупы казненных и увозили на санитарной машине-“труповозке”.

Обычно расстрелы производились в нерабочие дни - субботу и воскресенье. По этим дням смертники замирали, с утра до вечера прислушиваясь к внешним звукам. Особенно нервничали те, кто засиделся в очереди на расстрел более 9 месяцев.

Существовали четкие приметы предстоящего “исполнения”. Сначала к корпусу подъезжала автомашина, на которой должны были вывезти трупы. Появлялись начальник‚ тюрьмы и прокурор, которые проходили в конец коридора и заходили в расстрельный подвал - его редко открывавшаяся дверь издавала характерный скрип, который хорошо помнили “ветераны”. Надзиратели напивались. Во всех камерах закрывали глазки, а в корпусе - наружную дверь... Осужденный по команде старшины поворачивался спиной к “кормушке” и подавал руки. На них защелкивались наручники и заключенного вели по коридору. Если это были камеры у входа корпуса, то у обреченного было примерно двадцать метров и короткое время, чтобы попрощаться скамерами, мимо которых он проходил. Если в конце коридора - лишь секунды, чтобы пожелать “пятому корпусу” миновать его участь.

За черной дверью его ждали короткое объявление том, что прошение о помиловании отклонено, и выстрел в затылок. Хорошо, если сразу, а иной получал и всю обойму, погибая постепенно.

Последний выстрел в расстрельной камере прозвучал 20 февраля 1993 года. Салман Аслан оглу Фарманов стал девятым в истории независимого Азербайджана, кто был казнен по приговору суда.

...Вскоре послышался звук подъехавшей автомашины, и трупы увезли. Пьяный старшина корпуса Аладдин торжественно объявил корпусу: “Все! Война закончилась. Живите!"

По традиции это означало, что серия расстрелов закончилась и никого не убьют до очередного заседания в верхах (а это обычно бывало не чаще, чем раз в полгода). Однако в действительности это было последним исполнением смертных приговоров в Азербайджане.

Подвал продолжал угрожать каждому из “засидевшихся" в “пятом корпусе” до тех пор, пока через пять лет после последних расстрелов официально не отменили смертную казнь, Однако, как известно, была сделана оговорка о том, что смертная казнь может быть восстановлена за тяжкие преступления в военное время. Поэтому подвал так и остался в качестве “memento mori”, мрачно поблескивая ежегодно подкрашиваемой дверью. Не уволили и исполнителя, который до сих пор продолжает служить в “пятом корпусе”.

И вот на днях из Баиловской тюрьмы пришло известие, что бывший “подвал” хотят приспособить для социально-бытовых целей, сделав из него не то кухню, не то каптерку для вещей заключенных. Пока не удалось ни получить ответа на вопрос, насколько эта информация верна, ни посетить само это загадочное помещение. Однако информация сама по себе заслуживает внимания, так как поднимает вопрос о судьбе подвала, в котором оборвались жизни многих сотен людей, в том числе и невинных, и тех, кто навечно вошел в историю страны. Насколько морально оправданно делать из него что-либо, кроме музея ушедшей в прошлое узаконенной жестокости?..

Газ. «Зеркало», 25.10.2000 г.