«Шемахинское дело»

Долг перед его жертвами еще не выплачен

Для постороннего читателя где-нибудь в российской глубинке географическое название Шемаха в лучшем случае ассоциируется с «Шамаханской царицей» из пушкинской сказки. Вместе с тем это один из древнейших городов региона, история которого насчитывает 2500 лет, и который упоминается еще в летописях Птолемея.

В Азербайджане это был крупный региональный центр - столица Ширванского ханства. К моменту присоединения ханства к России, он по населению на порядок превышал Баку, который тогда был окраиной. Не удивительно, что в 1840-46 гг. здесь был центр Каспийской области, а в 1847-59 гг. – центр Шемахинской губернии. И лишь крупное стихийное бедствие - землетрясение в декабре 1859 г., уничтожившее Шемаху, побудило царя перенести центр губернии в Баку.

Однако Шемаха, волей судьбы превратившись из губернского в уездный центр, все равно сохраняла свое значение, как культурный и политический центр Азербайджана. Не случайно в 1918 г. по Шемахе прошелся меч большевиков: в этом регионе горячо восприняли идею независимости Азербайджана. Это сказывалось и в дальнейшем, когда после падения Азербайджанской Демократической Республики империя вновь вернулась в регион, но уже под видом «советизации». В Шемахе социальные эксперименты большевиков воспринимали враждебно. Большевики отвечали шемахинцам жестокими репрессиями.

В Шемахе недавно отремонтировали старейшую мечеть Кавказа. Но когда-то мечетей там было много больше, чем сейчас, и они играли намного более видную роль в общественно-политической жизни. Не удивительно, что в конце 1920-х они приняли на себя удар властей, не без основания считавших, что Ислам играл мобилизующую роль в движении сопротивления. Ведь в Шемахинском уезде ежегодно подготавливалось 35-50 мулл, отмечалось массовое участие населения в траурных мероприятиях во время месяца Магеррам, чего уже не было в Баку.

Осенью 1928 года в Шемахе снесли 13 из 16 мечетей, строительный материал которых пустили на строительство театра. В декабре того же года в Шемахинском уезде комсомольцы конфисковали еще 8 мечетей. Воинствующие атеисты (тогда их называли звучным словом «безбожники») получили поддержку со стороны одного из секретарей ЦК АКП(б), шемахинца Али Гейдара Караева. 

Другой акцией «безбожников» была борьба с чадрой, достигшая апогея перед и после Международного Женского дня 8 марта 1929 г. Под контролем партийных руководителей женщины сбрасывали свои покрывала в костер, давая публичную клятву больше их не носить. Некоторых из них после этого прилюдно принимали в Компартию. В Шемахинском уезде пошли еще дальше, и некоторые мужчины, беря пример с женщин, бросали в костер свои папахи. Даже сейчас очевидно, насколько провокационно это все выглядело. 

В Шемахе это привело лишь к росту поддержки мулл со стороны верующих. Недовольство вымещалось на женщинах. Участившиеся убийства мужьями своих жен из-за снятия чадры было приравнено властями к контрреволюционным преступлениям. Например, в апреле 1930 г. в Шемахе осудили трех мужчин (одним из них был муж покойной), жестоко зарезавших прямо на улице женщину за то, что она ходила без чадры и посещала женский клуб. Всех троих расстреляли.

В тот же период, как и везде в СССР, до Шемахи докатилась коллективизация. На зажиточных крестьян начали клеить ярлык «кулаков» и лишали избирательных прав, поэтому они не могли быть избранными в сельские советы и органы государственной власти. Член ЦК АКП(б) из Шемахи Гусейн Джафаров на одном из пленумов докладывал, что в уезде в списки лишенцев включали не только кулаков, но и учителей, якобы смыкавшихся с «кулацкими элементами».

Если в обычных государствах власти заботятся о стабильности и довольстве граждан, то в СССР большевики, напротив, добивались обострения классовой борьбы в деревне. К осени 1929 – весне 1930 г., впервые после советизации, по сельским районам прокатились массовые антиколхозные выступления. Где-то просто уничтожали сельскохозяйственный инвентарь, сжигали хлеб и хлопковые поля. В других местах активизировались «политические бандиты» (гачаги). В Шемахе прошли массовые аресты кулаков: одних расстреливали, другим давали от 6 месяцев до 10 лет концлагеря.

В 1932-33 гг. аграрная политика большевиков довела сельское хозяйство до кризиса. Жить стало голоднее, хотя в Азербайджане и не было такого «голодомора», как, скажем, на Северном Кавказе. Колхозники стали воровать общественную собственность. Этому придали политическую подоплеку, и 7 августа 1932 г. был принят знаменитый «закон о трех колосках». За хищение колхозного и кооперативного имущества предусматривался расстрел с конфискацией имущества, который мог быть заменён на лишение свободы на срок не менее 10 лет. Не обошло это и Шемаху, где в мае 1933 г. показательно осудили и расстреляли одиннадцать крестьян.

Разумеется, все это создавало почву для широкого недовольства, которое проникло и в местные органы власти и партийные организации. Власти в Баку были об этом прекрасно осведомлены, и по примеру России, готовили физическую ликвидацию недовольных. 

В июле 1937 г. Политбюро ЦК ВКП(б) вынесло решение репрессировать уже отбывших свое наказание и вернувшихся домой кулаков и уголовников. В развитие этого решения было принято несколько приказов и распоряжений НКВД и прокуратуры. В частности, предписывалось отбросить видимость законности: аресты проводить без санкции прокурора, судить «тройками» в отсутствие сторон, расстреливать осужденных немедленно. Примерно в это время было полуофициально разрешено применять пытки.

К этому моменту, в июне 1937 г. на XIII съезде Компартии Азербайджана многие руководящие работники подверглись критике как национал-уклонисты. После съезда объявили, что раскрыта «контрреволюционная, повстанческая шпионско-террористическая, диверсионно-вредительская, буржуазно-националистическая организация Шемахинского района во главе с Гамидом Султановым». 

9 июля первый секретарь ЦК АКП(б) М.Д.Багиров послал в Кремль шифротелеграмму Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И.Сталину, где предложил включить в список не только ранее репрессированных кулаков и уголовников, но и уже отбывших лагеря членов антисоветских партий, представителей духовенства, а также ранее не репрессированных беков, бывших помещиков и кулаков. 

Багиров также сообщил о «наличии контрреволюционных повстанческих организаций в 16 районах и оживлении 7 действующих бандгрупп» в Азербайджане. В этой связи он запросил разрешения на репрессии в отношении 600 участников «ликвидируемых и ныне действующих повстанческих и диверсионных групп», 150 бандпособников и 150 семейств участников «действующих внутренних и закордонных бандгрупп». 

Под одним из «повстанческих» районов подразумевался и Шемахинский. Из Баку туда были посланы ответственные работники НКВД Азербайджана Тимофей Борщев, Хорен Григорян, Рубен Маркарян и Ага Салим Атакишиев. На месте старался начальник райотдела НКВД Гамзат Шабанбеков со своими подручными. Помимо фальсификаций дел, они лично занимались рукоприкладством, в прямом смысле слова выбивая признания.

По селам Ангихаран, Маразы, Сагиян, Чухур-юрд и др. прошли аресты. Райотдел НКВД арестовал первого секретаря райкома Гаджи Саттарова, инструктора райкома Мадата Мехтиева, председателя райисполкома Исрафила Ибрагимова, заведующего дорожным отделом РИК Мамеда Исрафилова (Эйбалиева), председателя райсовета «Осоавиахим» Джанали Исрафилова, управляющего отделением Госбанка Меджида Гюлиева, уполномоченного Наркомата заготовок СССР Ахмеда Бабаева, врачей: Мирзу Бахрам-заде, Мамеда Джафарова, Агалара Калантарова, Гаджи Кадырли, работников торговли: Гусейн-бека Ахмедова, Али Мамедова, Султана Пириева, Ага Керима Фаттахова, работников образования: Мамеда Сулейманова, Тенге Аскерова, Махаттина Эфендиева, районного прокурора Ахмеда Амирова, следователя прокуратуры Асадуллу Рагимова, ашуга (народного певца) Билала Микаилова и многих других, кто как-то выделялся на районном уровне.

Но больше всего было арестовано крестьян-единоличников и работников колхозов и совхозов – от простого водовоза до директоров совхозов и председателей колхозов и сельсоветов. Вот как это происходило, например, в колхозе им. Молотова (с.Текле).

Председатель колхоза Закарен Джебраилов получил от Шабанбекова распоряжение: к 20.00 выдвинуть, утвердить на колхозном собрании «70 передовых колхозников для участия в республиканском слете стахановцев-новаторов полей и ферм». Критерием был возраст (за 30 лет). Ночью по составленному списку всех и арестовали. Ареста избежал лишь некто Сафар Сафаров, который ушел с отарой в горы. Тогда вместо него арестовали Сафарали Сафаралиева. Той же ночью всех отправили во внутреннюю тюрьму НКВД в Баку. Был репрессирован и Джебраилов.

Особо не мудрствуя, следователи по «Шемахинскому делу» записали в «азербайджанские националисты» русских-молокан Семена Журуева, Николая Иорина, Ивана Кириллова, Василия Симонова. Насмешкой над здравым смыслом и одновременно характеристикой качества следствия выглядело и включение в число «азербайджанских повстанцев»… армян. А между тем, в деле фигурировали второй секретарь Арам Авалов и зам. директора совхоза Нерсес Хачиянц.

Впоследствии, в своей докладной записке заместитель наркома НКВД АзССР Маркарьян сообщал Ежову о перевыполнении плана по «изъятию» (арестам). Так, в Гяндже, Геокчае и в Кубе план был перевыполнен вдвое, в Карягине (Физули) почти втрое, в Закаталах – почти в 4 раза. Но абсолютный рекорд по перевыполнению поставил все же Шемахинский район, где арестовали в 5 раз больше намеченного – 207 человек вместо 40. Впрочем, существуют и другие, куда большие оценки арестов по «Шемахинскому делу». Точная цифра, основанная на поименном списке жертв, никогда не публиковалась..

Наркомкоммунхоз АзССР Гамид Султанов

Огромное дело было разбито на несколько групп, которые судили отдельно. По основному, где подсудимым был нарком коммунального хозяйства Гамид Султанов, проходили 14 человек. По другому делу проходил председатель Шемахинского райисполкома Новрузов и другие в количестве 41 человека, по третьему, где фигурировал уполномоченный комитета заготовок Бабаев А.А. и другие - 50 человек, По четвертому - председатель Шемахинского райисполкома Лютфулаев Н.Т. и 22 других. 

На суд тщательно отобранной шемахинской «общественности» вынесли лишь одно дело, где ключевой фигурой был Гамид Султанов. Это был нарком с высшим немецким образованием, член партии с 1907 г., после советизации занимавший множество видных должностей в Азербайджанской и Иранской компартиях и сыгравший заметную роль в государственном перевороте 27-28 апреля 1920 г. Впрочем, в народе он запомнился и жестокими расправами с повстанцами в 1920-21 гг., когда он занимал должность наркома внутренних дел Азербайджана.

В июне 1937 г. пришел и его черед. В ходе следствия он подвергся пыткам, был сломлен и дал показания, которые послужили основой для массовых арестов. На суде 26 октября – 3 ноября 1937 г. в Шемахе он был самым «дисциплинированным» подсудимым: признавал свою вину, не отказывался от признаний, давал показания о подготовке вооруженного восстания, вредительстве в сельском хозяйстве, терроризме, шпионаже, связях с троцкистами, мусаватистами, дашнаками и т.п. 

По показаниям Г.Султанова, в центр националистической организации, кроме него, якобы входили руководители самого высокого уровня (Рухулла Ахундов, Султан Меджид Эфендиев, Газанфар Мусабеков, Дадаш Буниат-заде, Гейдар Везиров, Гасан Сафаров, Эюб Ханбудагов). Их расстреляло несколькими месяцами позже, но на суд в Шемахе не вывели даже в роли свидетелей. Видимо, они были «ненадежными» и могли публично отказаться от своих признаний. 

Вместо них на суде фигурировали заместитель наркома просвещения Исрафил Ибрагимов, бывшие секретари Шемахинского райкома Хальфа Гусейнов и Арам Авалов, директор совхоза №6 Али Мамедов, председатель колхоза Мир Алям Таривердиев и еще 9 фигур помельче – от завотделом райисполкома до 72-летнего водовоза. В результате страшная «предательская деятельность» центра националистов, о которой говорил Г.Султанов, в показаниях участников судебного процесса свелась к несоразмерным мелочам. 

Так, Х.Гусейнов говорил о вредительских задержках при строительстве дороги Баку-Шемаха, И.Ибрагимов - о том, что привел в разрушенное состояние улицы в г.Шемаха. Прокурор А.Амиров не реагировал на поток жалоб от граждан. Ветврач А.Калантаров не уделял внимания вакцинации скота, и тот болел. Председатель колхоза М.Таривердиев запаздывал с севом и расхищал имущество. Такого рода служебные упущения и злоупотребления встречаются в районах Азербайджана даже сейчас, но никогда не трактуются как вредительство. 

В официальной прессе Азербайджана, где публиковались заметки из суда и возмущенные отклики с мест, разумеется, не нашли места такие «неудобные» детали, как публичные отказы некоторых подсудимых от тех «признаний», которые выбили из них в НКВД. По ночам таких упрямых подсудимых «обрабатывали» в райотделе НКВД.

2 ноября 1937 года 9 подсудимых были приговорены к расстрелу, а 5 – к лишению свободы на различные сроки от 3 до 20 лет. Ввиду того, что приговор вынесло Специальное присутствие (коллегия) Верховного Суда Азерб.ССР, он мог быть обжалован в ВС СССР, и 4 смертных приговора были впоследствии смягчены, заменены на сроки в 15-20 лет. Обратился за помилованием и Г.Султанов, отметив, что «все время следствия я вел себя хорошо». Однако это не помогло, и его расстреляли. 

Эти 14 подсудимых были верхушкой «айсберга» арестов. Десятки, сотни других приговорила заочно без всякого суда тройка, в которую тогда входили нарком внутренних дел Ювелиан Сумбатов-Топуридзе, председатель Верховного Суда Азерб.ССР Теймур Кулиев, завотделом ЦК АКП(б) Джангир Ахундзаде. Так, 10 ноября тройкой был осужден 51 шемахинец, 12 декабря – еще 23, и т.д... 

Работы у исполнителей приговоров было так много, что приходилось отступать от введенного в 1934 г. правила расстреливать осужденного за измену Родине в ночь приговора. Например, колхозников из с. Ангихаран, осужденных 10 ноября 1937 г., расстреляли лишь 27 ноября. По некоторым данным, приговоренных к расстрелу шемахинцев казнили на о.Булла в Каспийском море около Баку. Даже спустя десятилетия бакинцы шептались о том, что на острове находили черепа с пулевыми отверстиями. Памятника на этом месте так и не поставили.

Впрочем, некоторых шемахинцев приговорили к лагерям, и часть из них смогла выжить в лагерях и после смерти Сталина вернуться. В 1954-55 гг. по «Шемахинскому делу» прокуратурой Азерб.ССР была проведена дополнительная проверка, по результатам которой суд реабилитировал всех осужденных. 

Определения Верховного Суда СССР о реабилитации считались секретными и на руки реабилитированным не выдавались. И в этом был своя, хотя и бесчеловечная логика: в этих решениях, хотя и очень скупо, но цитировались материалы прокурорских проверок, где говорилось о пытках и фальсификациях следственных дел, назывались имена следователей и провокаторов, оговаривавших сограждан. Утечка таких данных, как полагали в Кремле, могла повредить имиджу Советской власти.

Так, одно из решений о реабилитации от 12 октября 1955 г. свидетельствует, что из 50 обвиняемых 20 себя не признавали виновными, даже несмотря на применяемые к ним угрозы и пытки. Некоторые свою «вину» признавали, но затем отказывались от признаний (Ахмед Бабаев). Другие отказывались подписывать протокол допроса (Мамед Джафаров). Были и прямые жалобы на пытки: «длительное, систематическое и жестокое избиение», содержание в «режимной одиночке-камере», доведение до «тяжелого искалеченного состояния» (Аслан Абдуллаев, Ага Баба Ахмедов, Агалар Калантаров). Некоторые приговоренные была неграмотными или владели лишь азербайджанским языком. Между тем, все документы были на русском. …

Были ли наказаны виновники «Шемахинского дела»? Спустя несколько месяцев, в ходе борьбы между наркомом Ежовым и подсиживавшим его Л.Берия, прошла чистка аппарата НКВД Азербайджана. Некоторых истязателей самих осудили как «врагов народа». Однако в целом исполнители сценария «Шемахинского дела» благополучно пережили сталинское время и были награждены и повышены. 

Положение изменилось с началом кампании против культа личности Сталина. «Шемахинское дело» стало одним из основных пунктов обвинения против М.Д.Багирова. В качестве виновного признали его самого, а также ряд высокопоставленных фигур НКВД Азербайджана (Борщов, Сумбатов, Григорьян, Атакишиев). 26 апреля 1956 года выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР приговорила их к расстрелу.

Однако в тени так и осталось множество других сотрудников НКВД Азербайджана. Например, бывший начальник Шемахинского РО НКВД Азерб.ССР Шабанбеков Г.М., лично причастный к массовым арестам и пыткам, включая и те эпизоды, когда в кулуарах суда в Шемахе оказывали давление на отказывавшихся признать свою вину. Гасанов М.Ш., Мальян М.Н., Багиров З.Д., Халдыбанов Х.П., о которых скупо говорится, что они применяли «избиения и другие изощренные пытки». Они были допрошены, полностью подтвердили показания о пытках и подробно рассказали о «методах» следствия. Вроде бы было логично привлечь к «Багировскому делу» и их, но они остались в тени. Конечно, их лишили каких-то заработанных неправедным трудом привилегий, исключили из партии «за грубые нарушения социалистической законности», но отправлять за решетку не стали. Как и некоторых членов «тройки», умерших в своей постели.

Да и рассмотренные на суде преступления против граждан Азербайджана хронологически ограничили лишь временем с 1934 до 1953 г., когда Багиров был у власти. Ему не припомнили даже те жестокости, к которым он был причастен в бытность председателем АзЧК, АзГПУ и наркомом внутренних дел Азербайджана. Система защищала себя, списывая свои преступления на «стрелочников».

Но странно и нелогично, что за 25 лет независимости жертвам «Шемахинского дела» не поставили памятник, а документы того времени не опубликованы и продолжают храниться под замком, вопреки требованиям закона сохраняя поставленный сталинскими и хрущевскими цензорами гриф секретности. Даже в далеком Казахстане стоит скромный памятник жертвам политических репрессий из Азербайджана, а у нас в республике в лучшем случае можно найти лишь мемориальную доску на стене, и то какому-нибудь коммунисту, лично причастному к трагедии «советизации».

Недавно нашли, идентифицировали по ДНК и перезахоронили рядом с родными прах основного организатора «Шемахинского дела» М.Д. Багирова. Это очень гуманно по отношению к его семье и, может быть, даже есть что-то символическое, что мулла прочел над коммунистом заупокойную молитву. В конце концов, сельский учитель из Кубы, которым он был когда-то, тоже стал участником и жертвой бесчеловечного большевистского эксперимента. 

Но вряд ли этот акт стал возможен в порядке частной инициативы, без помощи государственных органов Азербайджана. А значит, есть надежда, что где-то в архивах ждут пожелтевшие документы, которые могут помочь спустя 80 лет восстановить имена и найти могилы шемахинцев, прочесть молитву и над ними. Иначе перезахоронение одного лишь Багирова будет выглядеть неуважением по отношению к жертвам террора.

Эльдар Зейналов.

Сильно сокращенные варианты:

- Веб-сайт Minval.az, 26.10.2017
http://minval.az/news/123733255

- Газета «Каспий», 28.10.2017 г.
http://kaspiy.az/news.php?id=69971

- Веб-сайт Azerhistory:

https://azerhistory.com/?p=48854

Неполный список осужденных по "Шемахинскому делу":
http://eldarzeynalov.blogspot.com/2017/10/blog-post_71.html