Управление гневом: будет ли толк от принудительной реабилитации лиц, совершивших бытовое насилие?

Бытовое насилие в нашей стране, как и во всем мире, одна из самых болезненных проблем. Бороться с ним нелегко, но необходимо,  и эта борьба должна быть комплексной.  Жертвы нуждаются в реабилитации для того, чтобы оставить весь произошедший с ним кошмар в прошлом и жить нормальной жизнью. Но не менее важно работать и с агрессорами, так как иначе они продолжат поступать так, как поступали.

В нашей стране Госкомитетом по проблемам семьи, женщин и детей разработан Национальный план действий по предотвращению бытового насилия, согласно которому лица, совершившие такое насилие, могут быть привлечены к принудительной реабилитации. Но для этого нужно будет внести ряд поправок в отечественное законодательство.

Сотрудник правового отдела Госкомитета Турал Гусейнзаде рассказал Sputnik Азербайджан о том, что надо работать не только с пострадавшими, но и с виновниками. Это поможет предотвратить такие инциденты в будущем.

В Госкомитете намерены подготовить специалистов, которые будут выявлять детские травмы, которые побудили человека поднять руку или систематически терроризировать членов своей семьи.

Психолог Эльдар Хагверди рассказал "Зеркалу" о том, что такая практика имеет место в некоторых странах. По его словам, реабилитация должна применяться к тем, кто применяет насилие под воздействием наркотиков, алкоголя. Для этого существуют специальные программы.

Он подчеркнул, что человек не изменится, пока сам этого не захочет, и определенный процент вернется к тому, что было, но кто-то втянется в процесс реабилитации и это приведет к положительным результатам.

«Важно максимально уменьшить тот вред, который он может нанести окружающим, да и самому себе. Скажем, если речь о наркомане, то может применяться заместительная терапия», – сказал психолог.

Говоря о работе с агрессорами, не имеющими зависимости, он отметил, что причина агрессии может быть в окружающей среде, которая культивирует насилие, или в котором имеет место гендерная дискриминация. В этом случае речь идет не об агрессии психопата, а о правилах поведения, которые диктует ему окружение.

«Например, есть семьи, в которых считают, что женщина не имеет права поздно приходить домой, выходить из дома без разрешения, и если она это сделает, то мужская часть семьи — муж, отец или брат, могут применить по отношению к ней физическое насилие. Нужно работать с такими людьми, чтобы они изменили свое отношение, чтобы поняли недопустимость такого поведения. В таких случаях речь не о реабилитации, а именно о коррекции поведения», – говорит Хагверди.

В работе с агрессорами, по его словам, должны принимать участие социальные работники, психологи, а также психиатры, ведь нет гарантии, что их поведение не вызвано психическими расстройствами.

Глава правозащитного центра Азербайджана  (ПЦА) Эльдар Зейналов сказал в беседе с  "Зеркалом", что без знания конкретики о планируемой реабилитации бытовых насильников трудно сказать, насколько эти планы продуманны и реалистичны. Но, отметил он, надо учитывать, что человек, виновный в бытовом насилии — не обязательно психически больной, неадекватный человек и садист, хотя он ведет себя предосудительно и даже преступно. Истоки проблемы бытового насилия часто коренятся в традициях, расставляющих акценты в семейных отношениях с позиций гендерного неравноправия. Несмотря на борьбу с т. н. «пережитками прошлого» в советское время, они затаились и выжили, говорит правозащитник.

Он отметил, что приезжая в столицу из регионов, некоторые ведут себя тут разнузданно, как не позволили бы себе в сельской местности. А в созданной в городе семье пытаются воссоздать «Домострой».

По убеждению правозащитника, неправильно воспитанным людям можно что-то попробовать объяснить, особенно, если они находятся в заключении. Но только в том случае, если власти однозначно осудят те «домостроевские» традиции, которые ведут к домашнему насилию. А с этим, как показывает судебная практика по делам о домашнем насилии, пока проблемы: до суда доходит незначительное количество дел.

«Так, в 2017 году было зарегистрировано 1225 дел, связанных с домашним насилием, причем лишь в 6% случаев преступники были в состоянии алкогольного или наркотического опьянения. В остальных 94% случаев они были в здравом уме, и в 48 случаях дело закончилось убийством. Только в 1 из 430 случаев самоубийств, власти посчитали его связанным с домашним насилием», – отмечает Зейналов.

На весь 10-миллионный Азербайджан, таким образом, фиксируются всего 3-4 случая домашнего насилия в день. Все это, как подчеркивает правозащитник, свидетельствует о примиренческом отношении властей к домашнему насилию. Боясь испортить свой имидж высоким числом раскрытых случаев домашнего насилия, правоохранительные органы занижают эти показатели, не регистрируя заявления потерпевших.

Такое реальное положение дел вряд ли будет стимулировать домашних насильников к серьезному восприятию тех лекций и нравоучений, которые им будут читать.

«Преступники должны знать, что их поведение — это не благородное следование адатам дедов и прадедов, а преступная дикость, которая неизбежно будет наказана. Тяжесть наказания, – подчеркивает эксперт, – в данном случае не так важна, как его неотвратимость. Практика показывает, что если преступник верит в свою практическую безнаказанность, то его не испугает даже возможный смертный приговор». 

Дата: 2020/06/30 15:10

https://notfake.zerkalo.az/upravlenie-gnevom-budet-li-tolk-ot-prinuditelnoj-reabilitatsii-lits-sovershivshih-bytovoe-nasilie/

Армия – отражение общества?

Военный эксперт и правозащитник анализируют состояние дел в Национальной армии Азербайджана

28 июня, 2020

Автор: Рауф Оруджев

На днях страна отмечала очередную годовщину Вооруженных сил (ВС) АР, профессиональный праздник служащих Национальной армии. Понятно, что такие даты заставляют обращать более пристальное внимание на те сферы жизни государства, которых эти праздники касаются. А армия – один из столпов, на которых стоит любое государство, от ее состояния напрямую зависит и целостность страны, и безопасность ее жителей. 

Кстати, с целостностью у нас далеко не все в порядке, а значит, и постоянная готовность вооруженных сил нуждается в неусыпном контроле общества и руководства республики. В центре внимания должны находиться степень их боеспособности и технической оснащенности, уровень профессиональной подготовки офицерства, и, конечно, морально-психологическое состояние низового, рядового состава. 

Свою оценку положению дел в азербайджанской армии дал в беседе с Бакинским Пресс-клубом известный военный эксперт, ветеран войн в Афганистане и Нагорном Карабахе, руководитель мозгового центра 3rd VIEW (Третий взгляд) Рауф Раджабов:

– Начнем с позитива. Весьма отрадно, что ВС Азербайджана (думаю, с этим все согласятся) трансформировались в военно-политический ресурс. Сегодня многие международные издания, институты, как правило, включают армию Азербайджана в рейтинг 50-ти самых сильных. Не будем забывать, что в последние 10 лет на переоснащение, перевооружение, модернизацию азербайджанских войск было направлено не менее 40 миллиардов манатов. И руководство страны делает много для того, чтобы они получали самые последние новинки. Возьмем, к примеру, те же ракетные системы залпового огня «Полонез», которые были закуплены у Беларуси, или тактические ракетные системы LORA, купленные у Израиля, и так далее. То есть, на сегодня по уровню своему это конечно на порядок лучше, чем когда я служил в национальной армии, в годы Карабахской войны. Это уже не 90-е. То есть, в целом можно констатировать, что азербайджанское государство создало новую военную организацию, структуру. И управление войсками, и подготовка офицерского состава уже иные. 

Не будем забывать, что все эти годы становлению нашей армии сильно помогали наши турецкие друзья и партнеры. А Турция имеет одну из самых мощных армий НАТО, и ведет боевые действия на разных направлениях последние практически 30 лет. То есть, у нее колоссальный опыт. 

Но есть у нашей армии и свои большие проблемы. Например, отсутствие гражданского контроля над ней. Я уверен, что должен быть налажен постоянный диалог по линии ВС – Милли меджлис. И руководство Минобороны должно быть готово к критике, тем более, что она нужна. Не кликушество какое-то, а конкретная, предметная критика. Она должна доходить до армейского командования через диалог с экспертным сообществом. 

Возьмем, к примеру, высокоразвитые в военном отношении западные страны, члены блока НАТО, те же США – у них налажено постоянное общение между военно-экспертными НПО и соответствующими структурами Пентагона. Это же неспроста, это идет на пользу армии. Вот если бы и у нас был создан какой-то экспертный совет…

Другой вопрос – образование. В армию в основном призывают молодежь сразу после школы. А какой у нее уровень владения точными науками? Именно их знание требуется сегодня в ВС в первую очередь. Ведь идет постоянное оснащение войск современными видами оружия и техники. То есть, нужны грамотные, образованные юноши. И вот тут появляется необходимость сотрудничества между Минобороны и Минобразования – а его нет. Что там говорить – очень низок уровень преподавания даже начальной военной подготовки в школах. 

При этом в стране уже выпускается до 2 тысяч наименований военной продукции, кто будет совершенствовать эту технику и работать над новыми образцами? Вот это все могли бы подсказать во время общения представители гражданского общества нашему военному руководству. 

И армия должна быть полностью открыта для общества в целом ряде вопросов. Например, в том, как она решает вопросы социального обеспечения военнослужащих, выходящих на заслуженный отдых – в отставку, в запас, демобилизуются. Есть проблема обеспечения их жильем – она совершенно не решена. 

Или вот военные инвалиды – было ликвидировано свыше 6 тысяч инвалидностей. Ко мне, как к бывшему командиру горно-пехотного полка обращались сотни ребят с этой проблемой. И я знаю, что среди них масса солдат и офицеров, получивших инвалидность во время боев. Им ее аннулировали и они не получают пенсии вообще. То есть, Минобороны должно быть не только на время службы «родным домом» для военного. 

А я ведь знаю высокопрофессиональных офицеров, чьим опытом и знаниями пренебрегли, и они теперь работают шоферами, таксистами. Бывшие комбаты, комбриги – ведь это же запас, ресурс, который должен быть востребованным. 

В той же Армении такие ветераны вовлечены в работу различных аналитических центров военной направленности, которые находятся в постоянном общении с их Минобороны, передают свои знания, опыт Карабахской войны. 

Такие же примеры взаимодействия есть в Турции, в странах НАТО. Почему же у нас до сих пор нет? 

Если же говорить о реальном уровне боевой подготовки нашей армии, всё познается на поле боя, любой потенциал проявляется там. В том числе уровень морально-нравственного качества. Если оценивать беспристрастно, мы тесно сотрудничаем с турками, армяне – с русскими. И сопредседатели Минской группы пытаются сохранять баланс с сил с нашей и с той стороны. Но последние политические события в Армении не способствуют боеспособности их армии.

Есть еще и такая проблема, как неуставные отношения в ВС. К сожалению, ни одна армия мира не избежала ее. Она есть и в США, и в Бундесвере (армия ФРГ), и во многих других. Но в этих странах она решается при помощи привлеченных гражданских специалистов, психологов, педагогов. 

А у нас военное ведомство закрыто, нет у него связи с гражданским обществом, и в такой ситуации мы не можем знать, насколько широка проблема «дедовщины» в ВС АР. Скрывать это нельзя, это проблема не только Минобороны, а всего общества. Ведь такие неприглядные факты сказываются на уровне общей боевой подготовки нашей армии. Вражда между солдатами – это трагедия, это недопустимо. Замалчивать и приукрашивать ситуацию нельзя. Но информации о распространенности этого негатива в нашей армии сейчас нет. Думаю, в любом случае должна быть создана служба психологической помощи в воинских частях – ее тоже до сих пор нет. 

Армия должна быть здоровой во всех смыслах, потому что только тогда она становится наглядным инструментом, с помощью которого легче решать внешнеполитические проблемы мирным путем. Вести переговоры с армянами с такой армией будет легче. То есть, при таких ВС не нужно воевать, чтобы победить. 

Со своей стороны отметим, что в последние годы о состоянии дел с правами человека в азербайджанской армии слышно все меньше. Значительно сократилось количество публикаций о таком негативе как дедовщина, физическое насилие, вымогательство денег у «молодых» со стороны старослужащих и офицеров. О самоубийствах в армии на этой почве тоже слышно нечасто. О чем это говорит? Или таких явлений стало действительно меньше, или Минобороны научилось умело скрывать такие факты. 

Эти вопросы Пресс-клуба прокомментировал директор Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов:

– Причин уменьшения числа таких сообщений несколько. Во-первых, масштаб такого рода преступлений в ВС действительно уменьшился. Вспомним – в начале 2013 г. несколько резонансных публикаций на эту тему привели к протестам молодежи в центре Баку. Они произошли синхронно с беспорядками в северных районах и оживлением деятельности оппозиции в связи с президентскими выборами 2013 года. Недовольство родственников солдат, ставших жертвами дедовщины, попытались использовать в политических целях, и это насторожило власти. Власти арестовали нескольких политических и общественных активистов, а затем пошли дальше – в октябре 2013 г. поменяли министра обороны. В неофициальном списке причин недовольства прежним министром наверняка была и дедовщина, жалобы на которую стали доходить до Европейского Суда по Правам Человека. И новый министр принял это к сведению.

Второй причиной я бы назвал уменьшение числа правозащитных неправительственных организаций, которые занимаются мониторингом нарушений прав человека в армии. Давление, которое началось на НПО после протестов против солдатских смертей и после президентских выборов, коснулось и этих организаций, которые руководились отставными офицерами, знавшими проблемы изнутри и, на мой взгляд, не были особо ангажированными политически.

Так, прекратил свою деятельность Центр демократического гражданского контроля над вооруженными силами, а его руководитель Алекпер Мамедов в феврале-марте 2013 г. эмигрировал с семьей из страны, получив убежище в Европе. В ноябре 2013 г. эмигрировал в Европу руководитель Общественного объединения «Офицеры запаса и в отставке» Яшар Джафарли, после чего практически прекратила деятельность и эта организация. В сентябре 2014 г. эмигрировал за границу другой эксперт по военным вопросам – Джасур Сумеринли. В феврале 2015 г. он возглавил учрежденный в Германии новый Институт каспийских военных исследований (Caspian Defense Studies Institute) и работает по армейским проблемам дистанционно. 

В мае этого года попал под критику главный редактор военного журнала Azeri Defence Рашад Сулейманов. В Минобороны его обвинили в некомпетентности и поддержке «кампании очернения и пропаганды врага против азербайджанской армии».

Третья причина связана с пандемией – это запрет визитов родственников к месту службы солдат и прекращение кратковременных отпусков солдат. В результате солдат не может поделиться с родными информацией, о которой опасается рассказать по телефону, показать следы издевательств и т.п.

В качестве красноречивой иллюстрации, насколько сильно это действует на поток информации о нарушениях прав человека в армии, приведу т.н. «Тертерское дело». 

В мае 2017 г. на территории прифронтового Тертерского района военная контрразведка расследовала дело о шпионаже, по которому проходили в качестве подозреваемых не менее 85 военнослужащих одной из войсковых частей Национальной армии АР. Они были изолированы в заброшенном здании и подверглись пыткам с участием военнослужащих во главе с командиром части и 4 военными докторами. В результате, погибли, по меньшей мере, 8 человек, а к уголовной ответственности за смерть подозреваемых были привлечены 15 человек. Из 8 погибших 4 были посмертно признаны виновными, а остальные 4 оправданы. При этом 25 потерпевших остались под арестом, будучи осуждены за шпионаж, несмотря на то, что уголовно-процессуальное законодательство запрещает использование в суде доказательств, полученных с нарушением закона.

Обстоятельства этого, без преувеличения, масштабного дела оставались неизвестными публике до конца января 2019 г., когда военный суд вынес решение, и приговор стал доступным адвокатам. 

Что касается обращений пострадавших к правозащитникам, с осени 2014 г. в Азербайджане зарекомендовавших себя работой с армией известных экспертов уже нет, и люди вынуждены обращаться к тем, о ком они слышали или прочли в интернете. Типичные жертвы нарушений психологически расположены считать свой случай уникальным и безотлагательным. Судиться с чиновниками им кажется слишком долгим и бесперспективным делом, а обнародование своих проблем представляется прямым и быстрым путем их решения. Ведь случай же у них неслыханный, беззаконный, на него чиновники обязательно отреагируют, чтобы не опозориться перед народом и мировой общественностью.

Ко мне по этой причине родственники солдат обращаются очень редко, так как мой стиль работы лишен сенсационности, исключает использование дезинформации и нацелен на использование судов, вплоть до Европейского.

Приведу все тот же пример «Тертерского дела», которое замалчивалось более полутора лет, хотя родственники примерно сотни военнослужащих и немалое число адвокатов были в курсе. Людям, насколько я могу судить, за отказ жаловаться правозащитникам и в международные организации что-то пообещали. Но когда суд вынес достаточно тяжелые приговоры, подсудимые поняли, что их обманули старым трюком, и их родственники, наконец, пришли к правозащитникам.

У тех было свое видение, как реагировать на эту ситуацию, и они пообещали к концу 2019 г. включить обвиненных в шпионаже военных в список политзаключенных. А до этого момента, ради монополии на информацию, припрятали полученные ими от родственников документы, которые днем с огнем разыскивали европейские коллеги (включая и наших эмигрантов). Ведь в ходе этого дела были названы конкретные имена истязателей, доказано участие в пытках врачей, перечислены те люди, обвинение против которых основывалось на неприемлемом материале и т.д. Весь этот материал лежал сокрытым более полугода.

https://pressklub.az/эксклюзив/arm09/?lang=ru

На севере Азербайджана практикуют "женское обрезание"

Настоящее Время выяснило, что на севере Азербайджана практикуют "женское обрезание"
автор: Ника Мусави, редактор: Татьяна Ярмощук

25 июня 2020 года

  

Журналисты Настоящего Времени выяснили, что на севере Азербайджана практикуют "женское обрезание". Это встречается в регионе, где компактно проживают северокавказские народы – аварцы и ахвахцы.

"Я была совсем маленькая, когда мне сделали "обрезание". Я ничего не почувствовала. Не заплакала даже. Сейчас вспоминаю это как сон. И сестер моих, и племянниц, и всех знакомых мне женщин, и их дочерей – всех обрезали. Так уж у нас заведено. Но, честно говоря, не нравится мне этот обычай". Эту историю рассказала женщина, живущая на северо-западе Азербайджана.

О существовании "женского обрезания" в Азербайджане неизвестно ни большинству правозащитников, ни государственным структурам. Да и вообще, здесь мало кто слышал об этом. Тем не менее гендерной активистке Нурлане Джалил и журналистам Настоящего Времени удалось выявить здесь одну из разновидностей "женского обрезания".

Что такое "женское обрезание" и где его практикуют

Медики и правозащитники отказались от термина "женское обрезание" еще в 80-х годах, чтобы не возникало ошибочных аналогий с мужским обрезанием. Они называют это "нанесением увечий женским гениталиям" или "калечащими операциями на женских половых органах".

"Термин "калечащие операции" включает несколько процедур. Это клитородектомия – частичное или полное удаление клитора; эксцизия – частичное или полное удаление клитора и малых половых губ, а порой и больших. Еще есть инфибуляция – когда в результате обрезания половых губ создается твердое кольцо, сужающее вход во влагалище. Причем, как правило, эти манипуляции проводятся в домашних условиях, без анестезии, с помощью простого ножа", – отмечают в ООН.

Эта практика, по данным организации, распространена в ряде стран Африки, Азии и Ближнего Востока, а эмигранты привозят ее в Европу и Северную Америку. В последнее время случаи "женского обрезания" были выявлены и на Северном Кавказе – в Дагестане и Ингушетии, а также среди аварцев, живущих в Кварельском районе Грузии.

У Настоящего Времени были неподтвержденные свидетельства, что "женское обрезание" практикуют на севере Азербайджана, в селах, которые граничат с Кварельским районом Грузии. Этот многонациональный регион в силу своего географического расположения живет довольно обособленно, и жители обычно отказываются общаться с журналистами. По этой причине мы обратились за помощью к гендерной активистке из Азербайджана Нурлане Джалил – для проведения совместного расследования. Мы смогли установить, что "женское обрезание" распространено в Загатальском и Балакенском районах, где компактно проживают северокавказские народы – аварцы и ахвахцы. Эти пограничные с Грузией районы расположены в горах примерно в 370 километрах от Баку.

"Быть необрезанной уже не стыдно"

В Азербайджане живут около 50 тысяч аварцев, и далеко не все они практикуют "женское обрезание". Как показало наше расследование, этот обычай существует только в отдельных селах, в основном в северной части региона. Это Даначи, Пашан, Маков, Кебелоба, Мазых, Йолайрыдж, Джар, Ахахдере и Зилбан. Здесь практикуют "женское обрезание", при котором половые органы не удаляют, а только делают надрез на клиторе, чтобы пустить кровь.

Местные жители рассказали, что когда девочке исполняется 2-3 года, мать или бабушка отводят ее к пожилой женщине, специализирующейся на таких операциях. Клитор надрезается специально предназначенными для этого ножницами, без каких-либо сопутствующих ритуалов. Исполнительница получает небольшую сумму в качестве вознаграждения.

Часто матери и бабушки отводят девочек на "обрезание" тайком от мужчин семьи. В целом это считается "сугубо женским делом". Это также происходит втайне от властей и широкой общественности.

"Да, я обрезанная, и дочке своей тоже обрезание сделала. Внучек у меня нет, но если бы были, то их бы тоже, наверное, обрезала", – говорит 60-летняя Сакина в разговоре.

"Моя мать занималась обрезанием. И сама я обрезанная. Дочери моей сейчас 4 года, и ее я обрезать не стала. Но если б мама моя была бы жива, то и ее обрезала бы", – рассказывает 34-летняя Хураман.

По словам местных жителей, этот обычай существовал и в советское время, тогда он был даже сильнее. Вплоть до того, что, когда девушку приходили сватать, могли первым долгом спросить, "обрезана" ли она. Теперь "обрезать" девочек считается уже необязательным, а быть "необрезанной" "не стыдно". Некоторые молодые родители говорят старшим, что "обрезали" своих дочерей, но сами этого не делают. Хотя и среди молодежи есть те, кто все еще придерживается этой традиции.

При этом все женщины, прошедшие через процедуру "обрезания", в разговоре с Нурланой Джалил уверяли, что "это никак не отразилось на их сексуальной чувствительности".

"Чтобы клитор ноги не опутал"

55-летней Лале в детстве сказали, что если не сделать обрезание, то "на Страшном суде клитор удлинится и опутает ноги". А по мнению еще одной респондентки, у аварцев эта традиция связана с тем, что в старину аварские женщины помогали мужчинам во время войны, и "обрезанная" женщина получает моральное право выполнять мужскую работу (например резать кур). То есть с помощью символического "обрезания" женщину "уравнивали" с мужчиной.

Однако никто из опрошенных не смог дать однозначного ответа, для чего делается "обрезание". Одни связывают это с религией, другие называют просто "культурной традицией". Но, так или иначе, чаще всего все упирается в "целомудрие женщины". Считается, что "обрезанная" девушка будет "менее темперамента, не подвержена плотским соблазнам, не станет гулять и изменять мужу".

Сторонники "женского обрезания" часто говорят, что таково требование ислама. Хотя в Коране нет упоминаний об этом, и многие мусульманские теологи и религиозные деятели говорят, что "женское обрезание" не имеет ничего общего с исламом, выступают против этой процедуры и даже считают ее грехом.

"Этот обычай восходит к инициации, – объясняет старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Ахмет Ярлыкапов. – Если мы берем какие-то переходы из детского возраста в юношеский, а из юношеского во взрослый, то они все связаны с увечьями. Например, в некоторых племенах выбивают зубы. Это такое испытание, перенесет этот человек боль или нет. Точно так же и "обрезание" восходит к этому. К исламу это не имеет никакого отношения. Это, очевидно, доисламский обычай".

"Если мы берем, например, Египет, то там свыше 90% девочек проходят через обряд "обрезания", – продолжает Ахмет Ярлыкапов. – И есть очень жесткие заявления мусульманских авторитетных лидеров Египта, которые этот обычай осуждают. Если брать тот же Египет, то там "обрезанию" подвергаются как мусульманские девочки, так и христианские, и даже те, кто не придерживается монотеистических религий. Это очевидный показатель того, что к исламу это не имеет никакого отношения. Даже мужское обрезание не упомянуто в Коране и считается сунной. (Сунна – мусульманское священное предание, в устной форме излагающее примеры жизни пророка Мухаммеда – НВ.) Но в сунне нет никаких твердых подтверждений, что девочки должны быть обрезаны тоже. Нет достоверных хадисов, рассказов о пророке, что пророк предписывал обрезать девочек. Поэтому большинство представителей мусульманского мира не "обрезают" девочек".

"Рубец в промежности"

С "обрезанными" женщинами встречалась в своей практике врач-гинеколог из Загаталов (она попросила нас не называть ее имени). Это было около 20 лет назад, когда она работала непосредственно с жительницами аварских сел.

"Я заметила у нескольких своих пациенток одинаковый рубец – правда, не на клиторе, а в промежности. Меня это удивило, и когда я стала спрашивать, что это такое, они сказали, что в детстве им сделали "обрезание". Так я и узнала о существовании такой традиции. По идее, никакого дискомфорта это женщинам доставлять не может, да никто из них и не жаловался. Но в последние годы я с таким уже не встречалась. Думала, это осталось в прошлом", – говорит доктор.

Бакинский гинеколог Лала Алиева за 31 год практики никогда не встречала таких примеров. "Поэтому судить о возможных последствиях я могу только теоретически. Прежде всего, если надрез делают в антисанитарных условиях, это, конечно же, может быть чревато заражением крови. Далее, если надрез достаточно глубокий, на его месте может образоваться рубец. И трудно предположить, к чему это приведет. Например, он может создавать женщине дискомфорт при половой жизни. Я бы еще упомянула психологический фактор, из-за которого у женщины может развиться вагинизм – заболевание, делающее сексуальную близость очень болезненной из-за непроизвольного сокращения мышц влагалища", – говорит Алиева.

Информация о "женском обрезании" несколько лет назад дошла и до председателя общественного объединения помощи женщинам "Чистый мир" Мехрибан Зейналовой: "Я захотела выяснить, так ли это на самом деле, представители нашей организации съездили в Загаталы, расспросили множество женщин разных возрастов, но так ничего и не выяснили".

"До меня доходили слухи, что "женское обрезание" практикуется на севере Азербайджана, но когда я расспрашивала об этом выходцев из тех мест, они всегда это отрицали. Так что до недавних пор у меня не было никакой более-менее достоверной информации на этот счет", – говорит гендерная активистка Ниса Гаджиева.

Ничего не слышали, ничего не знаем

Заведующий отделом информации и аналитических исследований Государственного комитета по делам семьи, женщин и детей Эльгюн Сафаров заявляет, что к ним никогда не поступало никаких жалоб или обращений по этому поводу.

"В нашей стране никогда не было подтверждения таким фактам", – говорит он и добавляет, что для того чтобы начать расследование, нужно, чтобы пострадавшая сторона сама обратилась в Комитет и имела хоть какие-то доказательства.

Чтобы предоставить эти доказательства, Нурлана Джалил отправила в Комитет результаты нашего исследования и ждет ответа. По словам активистки, стране нужен закон, запрещающий "женское обрезание".

"Также я считаю, что нужно провести в этих селах серьезную просветительскую работу как среди молодых родителей, так и среди женщин, занимающихся "обрезанием". Хорошо бы еще, чтобы к этому присоединились также религиозные деятели. В целом, нужно подойти к этому вопросу всесторонне и при этом очень деликатно, с привлечением и соцработников, и гинекологов, и даже этнографов и антропологов", – отмечает Нурлана Джалил.

Правозащитник Эльдар Зейналов говорит, что с точки зрения закона, "женское обрезание", если под ним подразумевается частичное или полное отрезание клитора, – это умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Это действие подпадает под статью 126.1 Уголовного кодекса, предусматривающую от 3 до 8 лет лишения свободы, а при отягчающих обстоятельствах – до 12 лет.

Но в случае, если вред здоровью нанесен не был (как утверждают "обрезанные" женщины из Загаталов и Белакана), привлечь к ответственности за такое "обрезание" гораздо сложнее. Особенно если не будет заявления от самой пострадавшей.

"Властям остается лишь проявить волю и объявить "женское обрезание" вне закона. Этому бы сильно помогла ратификация Стамбульской конвенции Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием", – считает правозащитник.

"Проблему обходили стороной"

"Женское обрезание" на Кавказе практикуют в основном аварцы и приписанные к ним андо-цезские народы Дагестана. В Грузию эта традиция пришла вместе с переселившимися туда аварцами, из регионов, где практиковали этот обычай (некоторые андо-цезы переселились из горного Дагестана в Грузию еще в XVIII веке). На территории Азербайджана также проживают выходцы из дальних аварских сел Дагестана, где была и сейчас частично сохранилась эта практика, а также небольшое количество андо-цезских народов.

Первым о случаях "женского обрезание" среди жителей Западного Дагестана – цезов, хваршин, тиндинцев – написал этнограф Юрий Карпов. В 2001 году вышла его книга "Женское пространство в культуре народов Кавказа".

Установить точно, когда, почему и при каких обстоятельствах это распространилось среди северокавказских народов, сейчас невозможно.

"Информации никакой нет, потому что никогда не было исследований. Этнографы и все те, кто занимался этой проблемой, обходили это стороной. И в советское время, и в досоветский период. Единственный, кто начал писать об этом, был Юрий Карпов. Но мы не найдем истоков, потому что это не зафиксировано, и сами люди уже не знают, откуда это пошло", – говорит исследовательница фонда "Правовая инициатива" Саида Сиражудинова.

Сиражудинова – соавтор двух докладов о калечащих операциях в республиках Северного Кавказа, первый из которых вышел в 2016 году. Именно тогда о "женском обрезании" на Северном Кавказе стало известно широкой общественности. По данным исследований Сиражудиновой, этот обычай наиболее распространен в высокогорных юго-западных районах Дагестана.

Преступление и наказание

После докладов о существовании “женского обрезания” на Северном Кавказе российская прокуратура провела проверку, однако власти заявили, что "проблемы нет".

"Власти якобы провели проверку. Но они сказали, что не было обращений ни в прокуратуру, ни в органы полиции, исходя из этого они не увидели проблемы. Они сослались на формальные, бюрократические моменты. А кто будет обращаться против своих семей, тем более маленькие дети?" – рассказывает Саида Сиражудинова.

При этом в Грузии после расследования IWPR, также рассказывающем о случаях "женского обрезания" среди аварцев (оно было опубликовано в том же 2016-м), власти признали наличие проблемы. В аппарате народного защитника Грузии официально подтвердили, что в трех селах региона Кахетии – Тиви, Сарусо и Чантлискуре, где также проживают аварцы, – "женское обрезание" практикуется. А в 2017 году в Уголовный кодекс Грузии внесли статью "Изуродование женских гениталий". Она предусматривает лишение свободы на срок от 2 до 4 лет.

По данным ЮНИСЕФ, калечащим операциям половых органов подверглись как минимум 200 миллионов ныне живущих женщин в 30 странах мира. По оценкам ВОЗ, их 130 миллионов.

В 2012 году Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, запрещающую обрезать женские половые органы.

Правозащитники считают это грубым нарушением прав женщины, которое чревато многочисленными осложнениями, от сепсиса до бесплодия.

Имена всех героинь, которые подверглись "обрезанию", изменены по их просьбе

https://www.currenttime.tv/a/female-genital-mutilation-azerbaijan/30688918.html

Впервые турок возглавит Генассамблею ООН: Чего опасаются армяне и греки

Впервые на весьма высокий пост в системе ООН оказался избран гражданин Турции. Председателем 75-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН стал турецкий дипломат Волкан Бозкыр. В беседе с Anadolu этот глава Комитета по внешним связям парламента Турции отметил, что процесс выборов был очень сложным, несмотря на то, что его кандидатура была единственной.

«Это был весьма непростой процесс. Хотя я был единственным кандидатом на пост председателя ГА ООН, и в преддверии голосования был объявлен «период тишины», три страны проигнорировав это требование, начали активную антитурецкую пропаганду. Делалось все возможное для минимизации числа голосов в поддержку кандидата от Турции», — рассказал парламентарий.

Бозкыр отметил, что избрание турецкого дипломата председателем Генассамблеи говорит о том, что политика Анкары пользуется доверием и признана во всем мире. «Голоса 178 государств в мою поддержку стали наилучшим ответом для стран, выступающих против политики Турции», — подчеркнул Бозкыр.

Как передает в свою очередь АрмИнфо, Бозкыр был избран председателем ГА ООН несмотря на протесты Армении, Греции и Кипра. За его кандидатуру проголосовали представители 178 из 193 членов ГА ООН, при этом 14 стран выступили против кандидатуры Бозкыра. Бозкыр сменит на этом посту постпреда Нигерии при ООН Тиджани Мухаммада-Банде, который руководил работой 74-й сессии. Ранее Бозкыр занимал пост министра по делам Евросоюза и главы делегации Турции на переговорах с ЕС.

Как заявила АрмИнфо пресс-секретарь МИД Армении Анна Нагдалян, стремление Турции занять пост председателя 75-ой Генеральной Ассамблеи ООН вызывает озабоченность не только у армянской стороны, но и ряда иностранных партнеров. «Армения и Кипр представили совместное письмо, в котором в частности отмечается, что «Турция угрожает миру и безопасности всего региона, а для достижения регионального доминирования постоянно нарушает Устав ООН и нормы международного права, включая режим санкций ООН. Армянская сторона озвучила и вопрос блокады страны со стороны Турции, которые длится уже более трех десятилетий, ее политике постоянного отрицания «Геноцида армян» и даже оправдания этого преступления. В совместном письме Армения и Кипр подчеркнули, что пост председателя Генеральной Ассамблеи ООН должен занимать представитель страны, действия и политика которой соответствуют нормам и ценностям ООН. Очевидно, что Турция не самая лучшая страна, которая может соответствовать этим стандартам», — подытожила Нагдалян.

Подытожить подытожила, только вот кому все эти обвинения интересны? Дипломат Бозкыр уже избран, и теперь уместен вопрос, что может дать эта позиция Турции, Азербайджану, другим тюркским странам, а также народам, не имеющим государственности (крымским татарам, уйгурам, и т.д.)? Чего-то же опасаются армяне и греки, протестующие против избрания турка.

На эти вопросы «Зеркалу» дал ответы известный эксперт в области международной правозащиты Эльдар Зейналов:

— Противодействие Армении, Греции и Кипра объясняется тем, что эти три государства являются не просто соседями Турции, но и странами, которые когда-то состояли с ней в вооруженных конфликтах, проиграли их и с тех пор ведут с Турцией постоянную информационную войну.

С точки зрения этой войны, нежелательным является любое событие, которое подчеркивает международный авторитет противника. В данном случае, в соответствии с принципом географической ротации, президент предстоящей в сентябре юбилейной 75-й сессии был выдвинут от Группы западноевропейских и других государств. Это было своеобразным вызовом, так как в группу входят многие члены Евросоюза, в котором Греция и Кипр  являются постоянными лоббистами против приема Турции в Евросоюз.

Тем не менее, 178 из 193 стран-членов ООН проголосовали за Бозкыра, тем самым проигнорировав антитурецкую кампанию. Для большинства стран ООН это не более чем мышиная возня.

Говоря о последствиях выбора Бозкыра, следует учесть, что председатель Генассамблеи — это не Генсек. Он выбирается на одну сессию и имеет весьма ограниченные возможности в формировании ее повестки дня и «продавливании» или, наоборот, блокировании тех или иных решений. Правда, он может придать дискуссиям более конструктивный характер.

Другое дело, если тюркоязычные государства перед сессией сблокируются для вынесения на повестку дня тех или иных резолюций и представят их на сессии.

Но в целом понятно, что над сессией будут довлеть другие вопросы, и прежде всего пандемия коронавируса. Есть серьезные опасения, что в Латинской Америке, например, из-за вируса назревает голод. Наметились серьезные проблемы в связи с неподготовленностью к пандемии правоохранительных органов, и т.д.

Более того, если даже (гипотетически) ГА ООН приняла бы какие-то обязывающие решения, например, по конфликтам, то их практическое выполнение было бы заблокировано в Совете Безопасности ООН, постоянные члены которого имеют право вето.

Рауф Оруджев

19 июня 2020, 23:33

https://zerkalo.az/vpervye-turok-vozglavit-genassambleyu-oon-chego-opasayutsya-armyane-i-greki/

А было ли спасение?

Известный общественный деятель о спорном для многих празднике

15 июня, 2020

Автор: Рауф Оруджев

На официальном уровне ежегодно 15 июня Азербайджан отмечает одну дату – День национального спасения. Именно в этот день в 1993 году Гейдар Алиев вторично взял власть над Азербайджаном, что и стало поводом для его поклонников обозначить эту дату столь громким эпитетом.

Впрочем, определение «национальное спасение» по отношению к тем событиям принимается в самом Азербайджане далеко не всеми, отношение народа к такой оценке вовсе не однозначно. Это естественно, поскольку у людей могут быть разные политические воззрения. Тем не менее, это радостное событие в жизни одной политической силы объявили общегосударственным праздником, что объективной реальности не соответствует. Та дата означала приход к власти партии Гейдара Алиева «Ени Азербайджан», и с тех пор, вот уже 27 лет верхушка этой политической организации бессменно управляет страной, что само по себе является ярким свидетельством того, что с этим руководством наше государство утратило такую привилегию как демократическая сменяемость власти. 

В такую дату интересно услышать оценки известных обществу людей, бывших свидетелями, очевидцами событий, ставших причиной закрепления ее в календаре. 

Многие до сих пор задаются вопросом, насколько неизбежны и предопределены были те события первой половины 1993 года, окончившиеся приходом к власти Гейдара Алиева? Стало ли его «воцарение» действительно спасением Азербайджана? И как бы могли развиваться события в стране, не появись тогда Алиев? Ответить на эти вопросы Бакинского Пресс-клуба взялся известный общественный деятель, директор Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов:  

– Я против упрощенного, лубочного представления событий 15 июня как внезапного, чуть ли не против собственной воли, возвращения к власти Гейдара Алиева «по зову народа». Это не имеет ничего общего ни с личностью Г.Алиева, ни с фактической стороной событий.

Возвращение Г.Алиева было результатом длительной подготовки, которая шла еще с последних советских времен. В Азербайджане у него была мощная поддержка со стороны его выдвиженцев, различных региональных групп. Поддерживали его и некоторые группы в Народном Фронте (хотя там отношение к нему не было однозначным). И если в 1990-1993 гг. то, что Г.Алиев планирует вернуться к власти, было не всем очевидно, то сейчас опубликовано много воспоминаний сторонников Г.Алиева о том, как они ему в этом тайно старались помочь.

Не обходилось и без криминала, когда сторонников Г.Алиева преследовали и даже убивали. Упомяну лишь дело «Кризисной группы» КГБ АзССР, занимавшейся убийствами нахчиванцев, и дело об убийстве директора издательства «Азербайджан» Аждара Ханбабаева. Последнее предшествовало планировавшемуся возвращению Г.Алиева в Баку и сорвало его.

В отличие от оппонентов, Г.Алиев планировал прийти к власти легитимно, через выборы. Для этого у него уже была и собственная команда, и свежий опыт работы в Нахчиване, где он стал первым лицом в достаточно «токсичной» среде (вплоть до попытки вооруженного переворота против него). Однако открывшаяся было возможность выйти на президентские выборы летом 1992 г. была пресечена принятой возрастной поправкой для кандидатов в президенты, под которую из всех кандидатов попал один Г.Алиев.

Что было бы, если бы Г.Алиев пришел тогда к власти, можно только гадать. Мое личное мнение, что тогда бы наши войска не остановились в одном шаге от Ханкенди, а Г.Алиев смог бы договориться со старым коллегой по Политбюро ЦК Демирчяном, как разрулить Карабахскую проблему.

Но история не терпит сослагательного наклонения. Произошло то, что произошло: короткая гражданская война на фоне армянского наступления, человеческие потери, беженцы. В этот момент началось бегство «фронтовцев» с руководящих постов и появился Г.Алиев.

Нельзя обвинить Г.Алиева в том, что это он создал июньский кризис 1993 г. Его назначенцы давно были не у власти, а мятежный полковник Сурет Гусейнов был выдвиженцем НФА. Но Алиев смог договориться и с полковником, и с иностранными дипломатами, а главное – согласовал бескровную передачу власти с тогдашним президентом Абульфазом Эльчибеем.

15 июня 1993 года путем голосования Г.Алиев занял место спикера парламента, которое уже пустовало после отставки Исы Гамбара. Затем, в ночь на 18 июня, Эльчибей тайно покинул столицу, чтобы потом несколько лет отсиживаться в родном селе Келеки. После решения парламента о том, что оттуда Эльчибей не сможет осуществлять свои полномочия главы государства, исполнение его обязанностей перешло к Г.Алиеву. Власть была сдана…

То, что Эльчибей не подал в отставку, внесло замешательство, в том числе и на фронте, где батальоны добровольцев по-прежнему подчинялись НФА. Члены правительства НФА, за малым исключением, не признавая полномочий Г.Алиева, начали бойкотировать работу путем «замораживаний» полномочий и отставок. Как и в 1920-м, армяне воспользовались кризисом власти в Баку, предприняли наступление и существенно (втрое!) сократили линию фронта. Лишь прекращение огня в мае 1994 г. прекратило кровопролитие…

Более того, на 4 октября 1993 г. были назначены внеочередные президентские выборы, на которых «демократы» могли бы потягаться с «партократом». Вместо этого, в Нахчиване был организован бойкот выборов, а в Баку послан киллер из числа друживших с НФА турецких «бозгурдов», который должен был убить соперника за день до выборов. Но его арестовали с поличным, видимо, сдала агентура в самом НФА.

Могут сказать, что такой безоглядной борьбой, «фронтовцы» спасали демократию от «коммунистического реванша», и этот взгляд тогда усиленно проводился на Западе. Но здесь концы точно не сходились с концами.

Так, задолго до возвращения Г.Алиева, «демократами» была введена военная цензура, потом, после введения чрезвычайного положения, — и политическая. Министр внутренних дел ходил по редакциям газет с телохранителями и бил неугодных журналистов. В многонациональной стране усилились позиции пантюркистов, обострились национальные отношения на юге и севере страны. Назначения в госструктуры велись по партийному признаку, без учета компетентности работников. Министром иностранных дел назначили физика, министром обороны — математика. Депутата парламента могли арестовать без санкции этого органа. Было и много чего другого, что не вписывалось в понятие демократии.

С другой стороны, Г.Алиев поддержал экономические реформы, направленные на денационализацию экономики. Через год президентства, он смог заключить нефтяной «контракт века», позитивными последствиями которого Азербайджан пользуется до сих пор. Он же к следующим президентским выборам отменил введенную «демократами» политическую цензуру. Определенно, он вел себя не как «коммунист». Более того, он не пошел по пути коммунистов прошлого и не стал сильно сближаться с Россией.

Так что борьба летом 1993 г. шла совсем в другой плоскости. Год правления НФА показал еще раз давно известную истину, что демократию не построить лозунгами, а комиссар с маузером — не лучший менеджер в экономике. И поэтому все вернулось в русло здравого смысла, разве что у простых людей возникла стойкая (и незаслуженная) аллергия на слово «демократия».  

К счастью, сейчас, когда Азербайджан стал более открыт для внешнего мира, и появилась новое поколение граждан без памяти, травмированной партсобраниями и кострами на площадях, демократические ценности снова возвращаются в повестку дня. Те, кто встречал их в штыки, потихоньку сходят с политической арены. Люди начинают чувствовать себя европейцами.

И сегодня события июня 1993 г. воспринимаются уже спокойнее и трезвее. 

https://pressklub.az/эксклюзив/а-было-ли-спасение/?lang=ru

Весьма сомнительный индекс

На днях было опубликовано очередное любопытное международное исследование — названы самые безопасные страны мира. Армения занимает в нем 99-ю позицию, Азербайджан – 120-ю. Глобальный индекс миролюбия публикует аналитический центр «Институт экономики и мира». Специалисты составили рейтинг из 163 стран, от самых мирных до наиболее опасных, проанализировав уровень криминала, количество террористических актов, импорт и экспорт оружия, коррумпированность, число заключенных, количество убийств и общую деятельность правительства.

Самой безопасной страной вновь стала Исландия. На втором месте оказалась Новая Зеландия, а на третьем – Португалия. В первой десятке также оказались Австрия, Дания, Канада, Сингапур, Чехия, Япония, Швейцария.

Армения поднялась на 99-ю позицию, улучшив свои показатели на 15 пунктов. Азербайджан на 120-й позиции, Грузия – 95-й, Турция – на 150-й. Россия вновь оказалась на 154-й позиции, между Суданом и Центрально-Африканской Республикой.

Самой миролюбивой страной из группы постсоветских стран эксперты почему-то признали Казахстан – он занял 70-е место.

Нижние строчки рейтинга занимают Ирак, Сирия и Афганистан.

Global Peace Index разрабатывают социологи и экономисты международной группы экспертов Института экономики и мира. Список составляется ежегодно с 2007 года.

Как говорится, первые и последние в списке нынешнего года никаких сомнений не вызывают – на одном конце Исландия, на другом Афганистан, все понятно. Однако ж, такой момент, как весьма ощутимый разрыв между Азербайджаном и Арменией, не совсем похож на правду. Тут, видимо, сомнения как раз уместны.

Комментируя этот момент # директор Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов отметил, что в принципе, нет ничего удивительного в том, что наша страна, которая больше 30 лет ведет войну, вооружается, отстреливается, не входит в число лидеров по миролюбию. «Хотя, надо отметить, что положение Азербайджана в рейтинге из года в год улучшается. В 2018 году он занимал 132-е место, в 2019-м — 132-е, в 2020-м — 120-е. Не самое плохое место, даже выше, чем у США, которые сейчас на 121-м месте (и тоже отстают от Армении)», — сказал эксперт.

Безусловно, кажется несправедливым, что Азербайджан, будучи жертвой агрессии со стороны соседней Армении, тем не менее, в этом рейтинге выглядит менее миролюбивым. Но и на это есть объяснение.

По словам Эльдара Зейналова, такое происходит, потому что Глобальный индекс миролюбия (Global Peace Index) — это комплексный взгляд, при составлении которого учитываются разные показатели (всего 23). И наличие и масштаб конфликтов — внутренних и международных — лишь одна из групп индикаторов.

«Другая группа индикаторов, характеризующих уровень стабильности и безопасности внутри государства, включает, например, количество заключенных на душу населения, по которому Азербайджан отстает от Армении. Или, например, наличие и степень террористических угроз: Азербайджан с террористами воюет, а Армения — дружит, так что у нас в стране официально есть террористическая угроза, а в Армении — нет.

Если взять третью группу индикаторов, отражающих уровень милитаризации государства, куда входят и доля военных расходов в бюджете, и общий военный потенциал, импорт  оружия, суммарное количество вооружения на душу населения, то здесь мы впереди всего Южного Кавказа. Армения меньше тратит на оборону в процентах бюджета и в абсолютных цифрах, но при этом на ее территории две до зубов вооруженные российские военные базы, а неизвестное количество вооружений спрятано на оккупированных Арменией территориях.

Такие моменты не учитываются, и в результате, по «объективным» показателям Армения, ведущая войну, оккупировавшая территории, входящая в военный блок с Россией, Узбекистаном, Беларусью, выглядит более мирной, чем отказавшийся от членства в военных блоках и подвергшийся агрессии Азербайджан. По этой же статистике выходит, что Иран более миролюбивая страна, чем Украина.

Так что ничего удивительного. Прозрачность в статистике нередко подкладывает свинью международному имиджу», — заключил эксперт.

Рауф Оруджев
13 июня 2020, 14:03

https://zerkalo.az/vesma-somnitelnyj-indeks/

Экономим на собственных детях?

Дата: 11.06.2020 | Час: 16:33:00

Число неплательщиков алиментов растет

В жизни ребенка должны принимать участие оба родителя, и в случае развода супругов его интересы ни в коем случае не должны страдать. Его не должны касаться ни обиды, ни взаимные претензии мамы и папы. Они оба ему одинаково нужны, пусть даже с одним из родителей он уже не живет под одной крышей и видится реже.

В Азербайджане дети, как правило, остаются с матерью, и именно на нее ложится основная забота о них. Отцы ведут себя по-разному. Некоторые продолжают общаться со своими детьми, проводя с ними много времени и давая деньги на их содержание. Кто-то ограничивается выплатой алиментов, а кто-то вообще самоустраняется из жизни родного чада, считая, что тот как-нибудь проживет без него. Такие отцы не только не видятся со своими детьми, но и не платят алименты.

Согласно статистике, в прошлом году у местных исполнительных органов было 92 350 исполнительных документов, связанных с взысканием алиментов. Эта информация озвучена Министерством юстиции. За указанный период за неуплату алиментов 2011 человек были арестованы в административном порядке. В 2019 году в связи с алиментной задолженностью в розыске находилось 3509 человек. К концу 2019 года на исполнении осталось 80 673 дел, связанных с алиментной задолженностью.

Как рассказал в беседе с корреспондентом газеты «Каспiй» юрист Эльчин Гамбаров, с каждым годом количество обращений в суд, связанных с невыплатой алиментов, растет. Мужчины - а именно им в нашей стране в большинстве случаев присуждают выплачивать на своих несовершеннолетних детей алименты - нередко уклоняются от них. Страдают от этого женщины, которым в одиночку приходится содержать семью, и сами дети.

Э.Гамбаров отметил, что уклонение от алиментов связано в первую очередь с тяжелым материальным положением и безработицей.

- Как правило, речь идет об отцах в возрасте от 25 до 35 лет, которые никак не могут встать на ноги и начать обеспечивать не только себя, но и своих детей. Проблема невыплаты алиментов - это последствие проблемы неблагополучного материального положения. А неблагополучное материальное положение нередко становится причиной разрушения семей. Так что все взаимосвязано, - говорит он.

По свидетельству юриста, иногда мужчина после развода уезжает в другую страну, и не всегда известно, в какую именно. Если местонахождение установлено, то взыскать с него алименты будет проще, хотя все зависит от того, на территории какого государства он сейчас проживает.

- Например, если речь о России, то у Азербайджана с этой страной существует договор о правовой помощи, в рамках которого с него могут взимать алименты. Но есть страны, с которыми таких договоров не существует, и тогда возникнет проблема. Однако обычно в другую страну уезжают не навсегда, а на время. Рано или поздно человек, скорее всего, вернется на родину, и тогда его могут привлечь к ответственности и потребовать выплатить алименты за все годы, в течение которых он от своих обязательств уклонялся, - отметил Э.Гамбаров.

Глава Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов в свою очередь отметил, что если суд присудил одному из родителей платить алименты, это решение может быть обжаловано им. Однако когда оно вступит в законную силу, его исполнение становится обязательным.

Злостный неплательщик алиментов может быть наказан в уголовном порядке (ст. 306.1 Уголовного кодекса) штрафом в размере 2-4 тыс. манатов, общественными работами на 320-480 часов, исправительными работами на срок до двух лет, ограничением свободы до трех лет либо лишением свободы до трех лет.

- Многие неплательщики уходят от закона, так как их сложно разыскать: кто-то живет на съемной квартире, кто-то вообще покидает республику. Но даже установив его местонахождение, придется еще доказать, что он имеет возможность платить, но не делает этого сознательно. Иногда человек неплохо зарабатывает, но поскольку трудится в теневом секторе, формально считается безработным.

Чтобы уменьшить масштабы проблемы, надо прежде всего бороться с теневой экономикой, а также публиковать фотографии злостных неплательщиков, чтобы все знали, кто отказывается исполнять свои родительские обязанности, - подчеркнул Э.Зейналов.

Елена АСТРАЛЕВА

http://www.kaspiy.az/news.php?id=127467

Эльдар Зейналов: «Русские в Азербайджане [среди нацменьшинств] находятся в привилегированном положении»

"Новое время", 09-06-2020 22:00

О том, что Азербайджан создал равноправие для всех проживающих здесь национальных меньшинств, сказано уже немало. Однако, безусловно, национальные меньшинства, в том числе и русские, могут сталкиваться здесь с определенными сложностями. Об этом, а также о других нюансах, связанных с правами русских в Азербайджане, мы поговорили с главой Правозащитного центра Азербайджана Эльдаром Зейналовым.

- Азербайджан, сравнивая с другими странами бывшего СССР, часто приводят в качестве примера мультикультурализма и толерантности. Согласны ли Вы с тем, что права граждан других национальностей, в частности русских, в Азербайджане никоим образом не ущемляются? 

- Есть такой наглядный показатель государственной политики в отношении нацменьшинств, как доля «титульного» этноса в национальном составе Азербайджана. По переписи 1939 года, она составляла 58,4%, перед распадом СССР — 82,7% (в 1989), в 2009 г. - 91,6%. Если взять русских, то в 1989 г. их было 392 тыс., в 1999 — 142 тыс., в 2009 г. - 119 тыс. То есть в эпоху толерантности и мультикультурализма, количество русских сократилось втрое.

Разумеется, в 1989 г. значительную часть русских составляли дислоцированные в стране военные. Понятно и то, что Россия, теряющая титульное население, была заинтересована в отливе русского населения из бывших союзных республик в РФ. Вместе с тем в национальной политике Азербайджана были и пока остаются проблемы.

Нельзя сводить дискриминацию нацменьшинств только к погромам, гетто или нашиванию на одежду звезд Давида. Как кто-то сказал, антисемитизм начинается с фразы: «Я не антисемит, но...» Дьявол кроется в мелочах, в этих самых оговорках...

Например, все граждане страны имеют право на получение начального, среднего и высшего образования. Но... образование ведется на государственном языке. Для талыша или курда образование на родном языке ограничивается только начальной школой, где несколько раз в неделю проводятся уроки родного языка, причем педагогов для этого языка в Азербайджане не готовят. А арифметику или ботанику на этих языках в школе вообще не преподают.

В этом плане положение русского нацменьшинства выгодно отличается, так как есть средние и высшие школы с обучением на русском, обновляются и издаются учебники, готовятся педагоги по различным дисциплинам.

Другой пример: участие в государственном управлении не может быть ограничено этническими мотивами, и никто не может запретить взять на работу человека только потому, что он русский. Но единственным государственным языком является азербайджанский, и его знание является обязательным для госчиновника. Ничего необычного или дискриминационного в этом требовании нет. Однако это подразумевает высокий уровень преподавания официального языка в школах, в том числе и с преподаванием на русском. А мы видим, что даже после почти 30 лет независимости выпускники русских школ массово заваливают этот экзамен.

В результате многим выпускникам русских школ закрыта дорога в госструктуры, и они вытесняются либо в частный бизнес, либо вообще в Россию. 

Никто не запрещает русский язык в СМИ. Но среди электронных СМИ (радио и телевидении) нет ни одного канала только на русском языке (или талышском, лезгинском, курдском и т.д.).

Никто не ставит целью уничтожения русских (и вообще христианских) кладбищ. Но и не делает для них исключение в правиле, что могилы, за которыми не ухаживают дольше 12 лет, могут быть уничтожены (что и произошло, например, в случае Наримановского кладбища).

Ощущение, что в отношении культуры нацменьшинств, особенно тех, за которыми не стоит дружественная «историческая родина», государственная политика пущена на самотек («спасение утопающих являются делом самих утопающих»). Хотя, повторяю, русские находятся среди нацменьшинств в этом отношении в привилегированном отношении, так как в Российской Федерации действуют различные программы поддержки соотечественников за рубежом.

В принципе, выход очевиден. Вступая в январе 2001 г. в Совет Европы, Азербайджан взял на себя обязательство принять закон «О национальных меньшинствах» и ратифицировать «Европейскую Хартию региональных языков или языков меньшинств», которые бы обеспечили решение этих и других вопросов. Тем более, что в случае русского языка, он является как языком местного нацменьшинства, так и региональным языком, официальным в таких структурах, как ОБСЕ, СНГ, ГУАМ.

- Как Вы считаете, достаточно ли представителей других национальностей в государственных структурах страны, нужно ли как-то менять ситуацию?

- Сначала давайте определимся, как оценивать это самое представительство. Вот у нас один президент страны, как делить это место? Или, скажем, глава духовенства страны в течение десятков лет — талыш, а их по статистике совсем немного, это правильно? Как делить 35 министерских портфелей, если 8,4% нацменов положены всего 3 места? Каким национальностям их выделить, чтобы никому не было обидно, и какие министерства им достанутся?

Есть, конечно, лукавый метод подсчета, используемый в гендерных вопросах, когда при подсчете количества женщин в госструктурах считают всех — управленцев и уборщиц, и выводят приемлемую цифру. Но при этом в руководящих кабинетах сидят мужчины, а женщинам в основном доверяют готовить чай и убирать в коридоре.

На мой взгляд, именно квотирование мест в госструктурах в советское время и привело к тому, что доля нацменьшинств за советские полстолетия 1939-1989 упала в 2,4 раза. Представим себе район, компактно заселенный нацменьшинствами, но при этом в руководящих органах их число не должно превышать среднереспубликанской квоты. Понятно, что в таком случае «титульная» запись в пресловутой 5-й графе в несколько раз повышала шанс пробиться на руководящую должность. Никого не заставляли насильно ассимилироваться, но к этому подталкивала сама ситуация.

Например, мой тесть был лезгином, а его родной брат записался азербайджанцем. В результате тесть в своей карьере уперся в стеклянный потолок, хотя и заработал 15 медалей за отличную работу, а карьера его брата была более успешной. Другой пример: с моим дядей в Спорткомитете работали коллеги разных национальностей. К каким-то датам на комитет выделяли награды: азербайджанцам, русским, армянам и «прочим» полагалось по квотам определенное число медалей. Но так уж получилось, что из «прочих» в Комитете работал один табасаранец (это малочисленный горный народ). И как можно догадаться, он был усыпан наградами, как рождественская елка, хотя их не всегда заслуживал.

Формализм в таких вопросах всегда превращает заботу государства в пародию или даже противоположность.

Вместе с тем при разумном подходе, например, никто не назначит в район с преимущественно талышским или лезгинским населением человека из дальнего тюркского района, который не будет знать местного языка. А выходцы из этих районов будут стимулироваться к получению управленческих знаний.

Я уверен, что лезгин из северного региона вряд ли будет переживать по поводу того, достаточно ли лезгин в госструктурах Нахчывана, но он будет задет, если его районом будет руководить нахчыванец, далекий от культуры его этноса. Аварцу не особенно интересно, достаточно ли аварцев в министерстве промышленности, но его волнует, что аварский язык преподается в школе 2 часа в неделю. Вряд ли талышу будет интересно, работает ли в прессе Азербайджана достаточно журналистов-талышей, но ему будет неприятно, что при наличии журналистов-талышей у него в районе нет радиоканала на талышском языке и на нем не издается ежедневная газета новостей. И т.д.

Критерием должна быть разумность подхода, а не искусственное квотирование. Развитие каждого нацменьшинства должно работать на общую пользу.

- В Азербайджане более 300 школ с обучением на русском языке, периодически звучат предложения от некоторых представителей общественности о необходимости сокращения, а то и вовсе закрытия русского сектора, как Вы считаете, насколько рациональны предложения такого рода?

- Я не хочу использовать спекулятивные доводы типа «в русском секторе образование лучшего качества» или что «в азербайджанском секторе выше коррупция». Меня больше интересует, что даст закрытие русских школ в практическом плане?

Ведь понятно, что из-за языкового барьера выпускники этих школ не могут сделать карьеру в госструктурах и привнести в них «чуждое влияние». Вероятно, с этой целью в русских школах за три декады независимости так и не улучшилось качество обучения государственному языку. Выпускники этих школ идут в частный сектор и, зная русский, делают успехи в бизнесе с партнерами в СНГ. По скромным подсчетам, там занимаются бизнесом 1,5-2 млн. азербайджанцев, которых даже коронавирус не загнал обратно в Азербайджан. Будут ли они учиться в русских или азербайджанских школах, но логика бизнеса все равно погонит их в Россию, но без знания русского языка они будут маргиналами.

С другой стороны, разве закрытие русских школ улучшит образование в школах с азербайджанским языком обучения? А ведь именно невыгодное сравнение двух секторов и провоцирует желание избавиться от русских школ.

Я бы, наоборот, предложил изучать русский и в азербайджанских школах как обязательный иностранный язык, в дополнение к английскому, немецкому или французскому. Раньше, такое практиковалось в гимназиях царского времени, где изучали (и успешно!) несколько иностранных языков.

- Вы как правозащитник могли бы очертить основной круг проблем, с которыми сталкиваются русские по национальности граждане Азербайджана? Обращались ли к Вам представители нацменьшинств с просьбами помочь решить какие-то проблемы?

Довольно большой слой русских хотели бы получить второе (российское) гражданство. Но по нашему законодательству, это невозможно. Принятие же российского гражданства приводит к тому, что в дальнейшем они сталкиваются с азербайджанским законом.

Для русскоязычных (не обязательно русских) есть проблемы в судах и тюрьмах, так как на русский переведено не все используемое там законодательство. Например, не так давно мы обнаружили, что в тюрьмах отсутствует русская версия «Правил внутреннего распорядка» - основного документа, регламентирующего жизнь осужденных в тюрьмах и колониях. Как-то исхитрились, перевели и напечатали. Первые экземпляры разослали по посольствам стран СНГ, а уже потом по тюремным библиотекам.

В наших колониях, кстати, немало русскоязычных иностранцев. У них немало проблем, начиная с языкового барьера, отсутствия христианских молитвенных мест и вплоть до пересмотра дел и репатриации из Азербайджана.

Родители школьников нередко жалуются на то, что в русских школах все шире распространяется коррупция. Но официально жаловаться не рискуют — боятся, что педагоги отыграются на ребенке.

Мельчает и вымирает без финансовой поддержки русскоязычная пресса.

- У нас в стране довольно мягкие требования относительно необходимости знания государственного языка, как Вы считаете, если они будут ужесточены, не станет ли данный шаг расценен как ущемление прав нацменьшинств в Азербайджане?

- Я бы не сказал, что они такие уж мягкие, но для системы госуправления считаю в целом это оправданным. Все делопроизводство ведется на азербайджанском, управленцу его просто необходимо знать на определенном уровне. Никакого ущемления прав нацменьшинств это не составляет.

Но вот если в районе проживания нацменьшинств местный глава исполнительной власти или судья не знает их языка (в дополнение к государственному), то это может создать проблему.

И еще, мне кажется, что уровень знания государственного языка должен быть дифференцированным. Зачем знание тонкостей грамматики землекопу, например? И нужно ли знать в идеале государственный язык для получения гражданства приезжей (из России или Греции) невесте местного азербайджанца, которая не претендует на место министра?

Азербайджанскому языку угрожает плохой уровень образования в школах, недостаточное знание его дикторами телевидения, и много что еще, но отнюдь не слабый прилив в страну людей без знания азербайджанского, или наличие в стране русскоязычного населения.

Проект осуществляется при поддержке Фонда поддержки и защиты прав соотечественников, проживающих за рубежом

Беседовала: 

С.СУЛТАНГЫЗЫ

https://novoye-vremya.com/posts/eldar-zeynalov-laquorusskie-v-azerbaydzhane-nakhodyatsya-v-privilegirovannom-polozheniiraquonbsp-2020-06-10-001819

Law and coronavirus: the legality of Azerbaijan’s quarantine

06.06.2020
Bashir Kitachayev, Baku

During the coronavirus pandemic, the Azerbaijani authorities locked up the entire country for a month and a half, issuing a mandatory quarantine where people could only leave the house with permission from the authorities and violators were fined or arrested.

Citizens fiercely resisted and tried their best to evade the quarantine. The need for quarantine, its impact on the economy and its effectiveness were all widely debated, but there was very little talk of whether everything that happened was in accordance with Azerbaijani law.

What “legal lessons” can be learned from the quarantine? What is the past and current state of law and order in the country amid the pandemic? What problems have the coronavirus uncovered?

Medicine and the police: a situation gone wrong

“My pregnant wife, one-year-old son and I stayed at home for three weeks,” said Anar. “The boy began to teethe and developed a fever. His temperature remained elevated for a long time, so I called an ambulance. The doctor examined him and said that he was healthy, but that she was required to do a coronavirus test. I didn’t mind. They took an analysis, gave him an injection of diphenhydramine, the child fell asleep, and the next day he woke up completely healthy—he was running around and playing.”

A couple of days later, Anar got a call in the middle of the night from the department of infectious diseases. They said that his son was suspected to have coronavirus and that they would come and take the child for re-analysis and a week-long observation in the infectious disease hospital. When Anar demanded to see the test results, the doctors said that they were not obliged to do so.

Anar flat-out refused to let the child go to the hospital alone, demanding that he be placed there as well and showed the results of the tests. The explanations and legal proceedings began, and doctors twice came to his house with police “as if they were detaining terrorists,” as Anar put it.

And so Anar sought the help of one of his well-connected friends. Doctors stopped doing tests and simply left the family alone.

“But the whole situation made us anxious, especially my pregnant wife. And they made a scene in front of the neighbors.”

Lawyer Samira Agayeva believes that this case is a gross violation of article 8 of the European Convention on the Right to Respect for Personal and Family Life. And of local legislation as well.

“Azerbaijani law states that governmental bodies do not have the right to do anything to a minor without parental consent. Doctors are required to provide test results to patients. It’s unheard of for a child to be forcibly taken away from their parents on the basis that he is ill without any evidence.”

It is possible to forcibly hospitalize a patient if they present a danger to others, either with the permission of the legal representative (in our case, parents), or by decision of the court.

This is just one of many violations that occurred during the COVID-19 virus epidemic in Azerbaijan:

people were hospitalized without their consent;
medical staff refused to treat other diseases due to suspected coronavirus;
the authorities lied about the length of the quarantine regime;
people were placed under surveilled quarantine and invited to “just take the test.”
All these incidents, although numerous, were special cases. Nevertheless, they all reflected one common problem—a lack of understanding by all those participating in the process of what they could and could not do while following orders “from above”.

Illegal basis for the quarantine

From the point of view of the Azerbaijani constitution, making self-isolation at home mandatory, fining people for violating the quarantine regime, closing off cities, and so on is only legal after a state of emergency has been declared. Otherwise, it violates the article on freedom of movement (article 28 of the Constitution of the Azerbaijan Republic), which, in principle, is one of the basic human freedoms (protocol 4 of the European Convention for the Protection of Rights and Freedoms).

How would declaring a state of emergency help? This would allow the authorities to restricting the rights and freedoms of citizens in order to protect them from various threats, all while the constitutional court ensures that the state does not “go too far”.

The quarantine measures introduced in many countries caused controversy and raised questions about how far the state has the right to go when interfering in the personal lives of citizens. The fact is that in any legal state, restricting freedom of movement, life and assembly is a rather serious step, and bypassing the laws in order to implement it is unthinkable.

For example, in the Czech Republic, the constitutional court overturned some government decisions on the grounds that they were not carried out according to the law, and in Romania the court decided that the police did not have the right to fine citizens for violating the quarantine. Both countries had declared a state of emergency.

As did Azerbaijan’s neighbors, Armenia and Georgia.

The constitution is the most important state document and no legislative act should be carried out in conflict with either the constitution or international conventions.

The Constitution of the Republic of Azerbaijan states that the procedure for declaring a state of emergency proceeds as follows: the president submits a decree on the state of emergency to the parliament and the parliament decides whether to declare it or not (Article 112 of the Constitution of the Republic of Azerbaijan).

Thus, all the “quarantine” decisions made by the Azerbaijani cabinet were illegal.

Illegal even during an emergency

And some measures taken would be illegal in any case, for example, the authorities received information about which phone number each person uses through the SMS system through which citizens received permission to leave the house. People were even required to send their passport numbers to the operational headquarters.

Lawyer Samira Agayeva says that this is a gross violation of citizens’ rights and that this would be unlawful, even under a state of emergency.

Many were reminded of the time when during an opposition demonstration, police were able to track the phones of opposition members with help from the mobile operators, and then rang their phones, rounding up several thousand people and bringing them into custody.

The fight against the opposition

Many human Azerbaijani human rights defenders, foreign organizations and activists believe that quarantine measures were not meant to prevent the spread of the virus, but rather to exert total control over and surveil citizens, as well as to prosecute the opposition.

During the pandemic, about a hundred various activists and opposition members were detained for violating the quarantine regime, as stated by the official investigation.

On March 19, President Ilham Aliyev published a video message to citizens during the holiday of Novruz where he discussed the situation with the virus and stated that the opposition is spreading panic about the pandemic and it should be isolated:

“At the same time, we see open provocations. Where do these provocations come from? From the very fifth column, from the enemies who are among us, the elements calling themselves opposition, the traitors who receive money from abroad. Their main goal is to destroy Azerbaijan. The worse for Azerbaijan, the better for them. Look at their addresses on social networks, they are full of hatred and provocation.

They seem to want riots to happen. They want turmoil. They want panic. And then they claim that they care about the Azerbaijani people. They are our enemies, and we must openly state this. It is not known what this disease will lead to. Therefore, during the existence of the disease, the rules of completely new relationships will apply.

Let everyone know this. It is possible that a state of emergency may be declared at some point. In this case, the isolation of representatives of the fifth column will become a historical necessity.”

A few days later, opposition members began to be detained. Most of them were from the Popular Front party, which refuses to engage in a dialogue with the authorities.

The Parliamentary Assembly of the Council of Europe announced that a new round of repression had begun in Azerbaijan and called on the country’s authorities to stop using the quarantine to suppress the opposition.

Human rights activist Eldar Zeynalov even considers it a plus that a state of emergency has not been declared:

“I believe that there would be many more violations by the authorities if they had declared a state of emergency. The punishment for misconduct would also be more serious, as well as the rules they adopted.

For example, few people noticed that during the quarantine, a law was passed holding people administratively liable for disseminating harmful information about the virus. This information could be either false, or just something that the authorities found uncomfortable.”

Why is no one protesting?

Philosopher Rakhman Badalov argues that one should not be surprised that the state of emergency was not declared in Azerbaijan, because the country has never been particularly vigilant about following legal procedure:

“This is not some European country in which people pay attention if the authorities act in ways that are in conflict with the law. On the contrary, we live by the principle: ‘Dad said so? Then you have to obey.’ Moreover, whenever possible, citizens themselves violate the law.

The fact is that the people as a whole are not used to living in a free state, because in practice, they have never had a free state. They knows how to resist, but they do not know how to appeal to protect their own rights.

Most likely, the authorities did not declare a state of emergency simply because it was unnecessary. Moreover, purely psychologically people understand that quarantine in an epidemic is the right decision.”

The results of the tough measures

The fact that many people in Azerbaijan approved of the tough measures, arguing that “this is the only way to deal with our people,” did not help to improve the coronavirus situation. On the contrary, immediately after the quarantine regime was eased, the number of infected people began to increase rapidly.

People on social media are with increasing frequency expressing the idea that fines and detentions were meant to benefit the authorities, and not as a way of combating the virus.

At the same time, the authorities decided to completely “close the country” on Saturdays and Sundays—closing shops, roads—absolutely everything, during which time it will only be possible to get out if absolutely necessary (again, by asking the police permission by phone call).

Citizens are preparing to storm stores on Friday.

And dog owners are preparing for a battle with the police, they need to let their pets out everyday, and cannot just wait until Monday, but it seems that the authorities have once again forgotten to consider them.

https://jam-news.net/quarantine-azerbaijan-law/

Коронавирус и закон: юридическая сторона азербайджанского карантина

05.06.2020

Башир Китачаев, Баку

Во время пандемии коронавируса азербайджанские власти на полтора месяца «посадили» страну на карантин — принудительный, с выходом из дома с разрешения властей, со штрафами и арестами. Граждане отчаянно сопротивлялись и всеми силами старались от карантина уклониться. Обсуждались необходимость карантина, его воздействие на экономику и эффект от него, но очень мало было дискуссий о том, насколько все происходящее соответствует азербайджанскому законодательству.

Каковы «юридические уроки» карантина? Что происходило и происходит с законом и порядком в стране на фоне пандемии? Какие проблемы выявил коронавирус?

Медицина и полиция: что-то пошло не так

«Мы с моей беременной женой и годовалым сыном три недели сидели дома, — рассказывает Анар. — У мальчика начали резаться зубы и поднялась температура. Она долго не падала, и я вызвал скорую помощь. Врач, осмотрев ребенка, сказала, что он здоров, но она обязана сделать тест на  коронавирус. Я не возражал. Взяли анализ, сделали ему укол димедрола, ребенок уснул, а на следующий день он проснулся уже полностью здоровым, бегал, играл». 

Через пару дней посреди ночи Анару позвонили из инфекционного отделения. Сказали, что у сына есть подозрение на коронавирус и что они сейчас приедут и заберут ребенка на повторный анализ и недельное наблюдение в инфекционном отделении. В ответ на требование показать результаты анализов врачи заявили, что не обязаны этого делать.

Анар категорически отказался отпускать ребенка в больницу одного, требуя, чтобы его туда поместили тоже и показали результаты анализов. Начались разбирательства и выяснения, врачи два раза приезжали с полицейскими — «как будто террористов собирались брать», по выражению Анара. 

В итоге помог друг Анара, у которого оказались нужные связи. Никаких тестов больше не делали, семью просто оставили в покое.

«Но произошедшее стоило нам нервов, главным образом, моей беременной жене. Еще и для соседей шоу устроили». 

Этот случай – грубейшее нарушение статьи восемь Европейской конвенции  о праве на уважение личной и семейной жизни, говорит адвокат Самира Агаева. И местного законодательства тоже.

«По закону Азербайджана государственные органы не имеют права что-либо делать с несовершеннолетним ребенком без согласия родителей. Врачи обязаны предоставлять результаты анализов пациентам. Это неслыханно, чтоб у родителей насильно забирали ребенка на основании того, что он болен, без предоставления каких-либо доказательств».  

Принудительная госпитализация больного в случае его опасности для окружающих возможна либо с разрешения законного представителя (в нашем случае – родителей), либо по решению суда. 

Это лишь одно из многих нарушений, которые произошли во время эпидемии вируса COVID-19 в Азербайджане:

людей госпитализировали без их согласия;

отказывались лечить от других болезней из-за подозрения на коронавирус;

обманывали насчет сроков пребывания в карантине;

помещали в карантин, пригласив «только сдать тест». 

Все это были хоть и многочисленные, но все же частные случаи. Тем не менее все они отражали одну общую проблему — непонимание всеми участниками процесса, что им можно и чего нельзя делать при исполнении директив «сверху».

Незаконная «основа» карантина

С точки зрения азербайджанской конституции принудительно запереть людей в домах, штрафовать за нарушение карантина, закрывать города и так далее можно только после объявления чрезвычайного положения. Иначе все это нарушает статью о свободе передвижения (статья 28 конституции Азербайджанской Республики), которая в принципе является одной из базовых свобод человека (протокол 4 Европейской конвенции о защите прав и свобод). 

Чем бы помогло чрезвычайное положение? Его объявление позволяет ограничивать права и свободы граждан для их защиты от разных опасностей,  а конституционный суд следит за тем, чтобы государство не «перегибало палку». 

Карантинные меры, вводимые во многих странах мира, вызывают споры о том, насколько далеко государство имеет право зайти, вмешиваясь в личную жизнь граждан. Дело в том, что в любом правовом государстве ограничение свободы передвижения, жизни и собраний — довольно серьезный шаг, осуществление которого в обход законов немыслимо. 

Например, в Чехии Конституционный суд отменил некоторые решения правительства на основании того, что они не были проведены по закону, а в Румынии суд решил, что полиция не имеет права штрафовать граждан за нарушение карантина. В обеих странах было объявлено чрезвычайное положение.  

Как и в соседних с Азербайджаном странах – Армении и Грузии. 

Конституция – самый важный документ страны, и ни один законодательный акт не должен ей противоречить, равно как и международным конвенциям. 

Согласно конституции АР процедура объявления ЧП происходит так: президент представляет парламенту на рассмотрение указ о чрезвычайном положении и парламент принимает решение, объявлять режим или нет (статья 112 конституции АР). 

Таким образом, все «карантинные» решения азербайджанского кабинета министров были незаконными. 

Незаконно даже во время ЧП

А некоторые меры были бы незаконны в любом случае — например, благодаря системе смс-разрешений, при помощи которых нужно было отпрашиваться для выхода из дома, власти получили информацию о том, какой телефонный номер использует каждый человек. В оперативный штаб нужно было отправлять номер своего паспорта.

Это грубое нарушение прав граждан, и такой метод был бы незаконным даже при режиме ЧП, говорит адвокат Самира Агаева. 

Многим это напомнило тот митинг оппозиции, на котором полиция при помощи мобильных операторов отследила телефоны, находившиеся на территории, где проводили митинг, и потом «прозвонила» и вызвала в полицию несколько тысяч человек.

Борьба с оппозицией

Многие правозащитники в Азербайджане, иностранные организации и активисты считают, что карантинные меры работали не на препятствование распространению вируса, а на тотальный контроль и слежку за гражданами и для преследования оппозиции.  

За время  пандемии  были задержаны около ста человек — разных активистов и оппозиционеров — за нарушение карантинного режима, по официальной версии.

19 марта президент Ильхам Алиев записал видеообращение к гражданам по случаю праздника Новруз, говорил о ситуации с вирусом и высказался о том, что оппозиция распространяет панику в связи с пандемией и она должна быть изолирована:

«Откуда исходит эта провокация – от той самой пятой колонны находящихся среди нас врагов, элементов, именующих себя оппозицией, предателей, получающих деньги из-за рубежа. Их главная цель — уничтожить Азербайджан. Они — враги, и мы должны открыто сказать это… …Поэтому в период этой болезни будут действовать совершенно новые правила отношений. Не исключено, что когда-то может быть объявлено и чрезвычайное положение. В таком случае изоляция представителей этой пятой колонны станет уже исторической необходимостью».

Уже через несколько дней начались задержания оппозиционеров. В основном из партии «Народный фронт», которая отказывается идти на диалог с властью. 

В Парламентской Ассамблее Совета Европы объявили, что в Азербайджане начался новый виток репрессий, и призвали власти страны прекратить пользоваться карантином для подавления оппозиции. 

Правозащитник Эльдар Зейналов считает даже плюсом то, что не было объявлено чрезвычайное положение:

«Я считаю, что нарушений со стороны властей было бы намного больше, объяви они чрезвычайное положение. Наказания за различные проступки тоже были бы серьезнее, как и принимаемые законы. 

К примеру, мало кто заметил, что за время карантина приняли закон, согласно которому назначалась административная ответственность за распространение вредной информации про вирус. Такой информацией может быть как фейк, так и просто что-то неудобное для властей».

Почему никто не протестует?

Удивляться тому, что чрезвычайное положение не было объявлено в Азербайджане, не стоит, потому что страна в правовом пространстве никогда и не жила, утверждает философ Рахман Бадалов:

«Это не какая-то европейская страна, в которой люди обращают внимание, если власть действует не по закону. Наоборот, живем по принципу «Папа сказал? Значит, надо слушаться». При этом, когда есть возможность нарушить закон, граждане его и сами нарушают. 

Дело в том, что народ в целом не привык жить в свободном государстве, потому что свободного государства у него практически не было никогда. Он умеет сопротивляться, но не умеет апеллировать к правам. 

Скорее всего, власти не объявляли чрезвычайное положение, потому что в этом попросту не было необходимости. Тем более, что чисто психологически народ понимает, что карантин в условиях эпидемии – правильное решение».

Результаты жестких мер

Жесткие силовые меры, одобряемые многими в Азербайджане с аргументацией «с нашими людьми только так», не помогли улучшить ситуацию с коронавирусом. Наоборот, немедленно после ослабления карантинного режима количество инфицированных начало стремительно увеличиваться. 

В социальных сетях все чаще высказывают мысли о том, что штрафы и задержания на самом деле были целью властей, а не средством борьбы с инфекцией. 

Тем временем, власти приняли решение полностью «закрыть страну» на субботу и воскресенье — закроют магазины, дороги, абсолютно все, а выйти можно будет только для чего-то жизненно важного (опять же, отпросившись у полиции по телефону). 

Граждане приготовилиcь штурмовать магазины в пятницу.

А владельцы собак готовятся к битве с полицией — питомцев нужно каждый день выгуливать, с этим нельзя подождать до понедельника, а про них опять забыли.  

https://jam-news.net/ru/карантин-азербайджан-закон/