Эльдар Зейналов: "Мы будем жить с оглядкой назад"

Отечественный правозащитник предлагает установить памятник жертвам политических репрессий советского периода

23.09.2016 Э.РУСТАМОВА

"В Азербайджане необходимо утвердить День памяти жертв политических репрессий советского периода. Несправедливо, что люди, которые были далеки от политики, но стали жертвами политических репрессий, остались незамеченными. В стране в их честь не установлен даже памятник, а ведь в ходе политических репрессий того периода население Азербайджана пострадало больше, чем в Первой мировой войне. В ходе репрессий в нашей стране многие тысячи человек были расстреляны. Однако никто не знает, где похоронены эти люди. Непонятно, по какой причине до сих пор скрывают, где захоронены жертвы репрессий. Среди репрессированных в Азербайджане, кроме азербайджанцев, еще много представителей других наций. Чтобы достойно закрыть эту страницу, нам необходимо рассекретить исторические документы, составить Книгу памяти и утвердить День памяти жертв репрессий. До тех пор, пока на уровне государства не будет признано это событие, и память жертв репрессии не будет почтена, Азербайджан не пойдет вперед. Мы будем жить с оглядкой назад". Об этом заявил в интервью echo.az глава Правозащитного центра Азербайджана (ПЦА) Эльдар Зейналов.

Считающиеся политическим событием репрессии осуществлялись с 20-х до 50-х годов ХХ века. События 20-40-х годов выделялись особой жестокостью. Массовое уничтожение людей по обвинению в "контрреволюционизме", "троцкизме", "шпионаже", "национализме", "мятеже" стало ужасающей политикой, осуществляемой Сталиным, Берией и их окружением по всей территории СССР. Всего в годы репрессий было арестовано 1,575,259 человек. 173,382 человека подверглись наказаниям в качестве "контрреволюционера", 1,344,923 человек были осуждены, 681,692 человека были расстреляны. По разным данным количество жертв репрессий в Азербайджане только в 1937-1938 гг. составило свыше 120 тыс. человек.

Ранее глава ЦПА упоминал, что среди тех, кто стал жертвой Большого террора в 1936-38 гг., пожалуй, самыми невинными были члены семей политических противников Сталина. Захват заложников и месть членам семьи политических противников большевики никогда не считали чем-то неприемлемым и постыдным. В 1930-х, когда экономические трудности оживили деятельность оппозиции и начались массовые аресты, семьи жаловались в различные структуры власти на незаконность репрессий.

Первоначально власти реагировали на это выдвижением политических и уголовных обвинений ближайшим родственникам. Так, в 1936-м на Кировабадском текстильном комбинате был арестован как троцкист журналист заводской многотиражки Владимир Скржитуйский. Вслед за ним как троцкистку арестовали его жену Араксию. В тот же день Особое совещание (ОСО) при НКВД СССР осудило ее на 3 года лагерей. За один день - арест, следствие и суд!.. И это не было редкостью ни в Азербайджане, ни в СССР.

Назначенный в сентябре 1936 г. на должность наркома внутренних дел Николай Ежов выдвинул идею не выдумывать обвинения "членам семей изменников родины" (ЧСИР), а сделать преступным сам этот статус. Идея не была новой: в июле 1934 г., в связи с побегами за границу военнослужащих, была введена уголовная ответственность для совершеннолетних членов семьи "изменника". 7 декабря 1940 г. ответственность распространили и на членов семьи бежавших за границу гражданских лиц.

Теперь этот опыт было предложено перенести и на другие "контрреволюционные преступления", наказуемые судами и "тройками" по 1-й и 2-й категории (т.е. расстрел или 10 лет лишения свободы). 5 июля 1937 г. это предложение было рассмотрено Политбюро ЦК ВКП(б), которое разрешило НКВД впредь заключать в лагеря на 5-8 лет "всех жен осужденных изменников родины, членов право- троцкистской шпионско-диверсионной организации". Было предложено организовать для этого специальные лагеря.

Предписывалось "всех оставшихся после осуждения детей-сирот до 15-летнего возраста взять на государственное обеспечение" в детских домах и закрытых интернатах вдали от Москвы, Ленинграда, Киева, Тифлиса, Минска, приморских и приграничных городов. Вопрос детей старше 15 лет решался индивидуально. Изданный 15 августа 1937 г. оперативный приказ N 00486 НКВД включал подробные инструкции из 36 пунктов.

Аресту подлежали жены, состоявшие в юридическом или фактическом браке с осужденным в момент его ареста. Могли арестовать и разведенных с мужем, и даже находящихся уже в новом браке, если женщины были причастны к "контрреволюционной деятельности осужденного", укрывали его или же не заявили на мужа в НКВД. А вот "жены осужденных, разоблачившие своих мужей и сообщившие о них органам власти сведения, послужившие основанием к разработке и аресту мужей", аресту не подлежали. Это стимулировало разводы с "врагами народа" и публичное осуждение их женами.

Беременным, кормящим, тяжело или заразно больным, имеющим больных детей или находящимся в преклонном возрасте женщинам давали отсрочку, но после родов и выздоровления их все равно отправляли в лагерь. Единственным "снисхождением" пожилым и кормящим было то, что их направляли в лагерь сразу, без содержания в тюрьме. В Акмолинском лагере было зафиксировано рождение 1507 детей, так что на беременность никто на деле внимания не обращал.

"Социальную опасность" детей старше 15 лет оценивали и, в зависимости от выводов, отправляли в лагеря или колонии НКВД или помещали в детские дома особого режима. В отношении "не опасных детей" милостиво разрешалось "не препятствовать" в том случае, если оставшихся сирот "пожелают взять другие родственники (не репрессированные) на свое полное иждивение".

На каждую арестованную и на каждого "социально опасного" ребенка заводилось следственное дело, в котором, помимо установленных приказом документов, помещались справки и краткое обвинительное заключение. Следствие должно было установить, знала ли жена о "контрреволюционной деятельности" своего мужа. Методы следствия были незатейливые: угрозы, шантаж, даже пытки. "Например, моей родственнице Ситаре Мехдиевой в 1937 г. сломали левую руку. После ареста мужа родственники насели на 30-летнюю Ситару, уговаривая ее ради двух детей и во избежание ареста развестись с мужем. Но она отказалась...", - пишет Э. Зейналов.

Дела ЧСИР направлялись на рассмотрение ОСО. "В зависимости от степени социальной опасности", женщины подлежали заключению в лагеря на сроки не менее как 5-8 лет, На практике это означало, что жен бывших знаменитостей наказывали строже, чем жен "рядовых". Например, Ситаре "не повезло" в том, что ее муж Мехди Мехдиев в 1930-х работал секретарем Агджабединского и Агдашского райкомов, первым секретарем Нахичеванского обкома компартии. За это ее осудили к 8 годам, но впоследствии задержали в лагере еще на пару лет...

С 1938 по 1950 г. в лагере от жестоких условий и болезней, а во время войны - и в результате расстрелов (около 50 женщин в 1942 г.) умерли около 600 узниц. Символично, что название этого места - "Акмола" переводится с казахского как "белая могила". Лишь в мае 1939 г. приказом по ГУЛАГ N 00577 женщины-ЧСИР были переведены со специального на общелагерный режим.

http://www.echo.az/article.php?aid=105877