Суды и доказательства

В каких случаях азербайджанские суды должны принимать в качестве доказательств видео-, фото- и аудиоматериалы?

27.02.2016 Дж.АЛЕКПЕРОВА, Н.АЛИЕВ

"Видео-, фото- и аудиоматериалы порой не принимаются судом в качестве доказательств, а иногда наоборот. В данной сфере закон хромает, есть проблемы, которые необходимо решить.

Конституционный или Верховный суды должны дать четкое разъяснение и провести грань, что является доказательством, а что нет, дабы не было двоякого подхода", - сказал echo.az юрист Эльчин Гамбаров.

По его словам, бывают случаи, когда правоохранительные органы, суды принимают видео-, фото- и аудиоматериалы в качестве доказательства, а иногда не принимают, заявляя, что они были добыты незаконным путем. А в законе четко указываются, что добытые незаконным путем видео-, фото- и аудиоматериалы не могут служить доказательством.

Одним словом, действует несколько двойственный подход. Поэтому важно провести четкую грань, и было бы правильней принимать видео-, фото- и аудиоматериалы в качестве доказательства, если они получены от граждан.

"Тем более, что таким образом можно доказать дачу взятки, когда камера фиксирует, как один человек дает деньги, другой берет. Поэтому нельзя устанавливать запреты на использование видео-, фото- и аудиоматериалы, добытые даже незаконным путем", - отметил эксперт.

Стоит заметить, что в России обсуждают возможность отнести к числу обязательных доказательств при рассмотрении административных дел в суде кино- и фотоматериалов, видео- и звукозапись, а также информации из различных банков данных.

Законопроектом также предписывается обязанность рассматривать в судах в качестве доказательств материалы записи с автомобильных видеорегистраторов.

В свою очередь, как заявил echo.az глава Правозащитного центра Азербайджана (ПЦА) Эльдар Зейналов, в практике нашего судопроизводства сложился несколько двойственный подход в этой области, когда процессуальные гарантии трактуются произвольно.

"Так, в гражданском праве, статья 76 Гражданско-процессуального кодекса относит к доказательствам "любые фактические данные, на основе которых... суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, обосновывающих требования и возражения сторон, и иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела". При этом из числа доказательств исключаются те из них, которые "получены с нарушением закона". Кино-, фото-, видеоматериалы при этом относятся к "вещественным доказательствам", которые, согласно статье 77 ГПК, обязаны собирать и представлять суду сами стороны процесса (истец и ответчик).

В отношении звуко- и видеозаписей, статья 95 ГПК особо подчеркивает необходимость указания, когда, кем и при каких обстоятельствах они были произведены. Записи, приобретенные нелегальными путями, за исключением случаев, предусмотренных законом, не могут быть использованы в качестве доказательств", - отметил Э.Зейналов.

По его словам, при этом ГПК не раскрывает, ни какие записи могут считаться нелегальными для целей гражданского процесса, ни в каких случаях сторонам все же можно использовать нелегальные записи. "Такое положение открывает простор для контраргументов. Так, видеозаписи из Интернета, если их автор и происхождение неизвестны, скорее всего, не будут приняты в качестве доказательств.

Если соседи шумят ночью и мешают отдыхать, или же хулиганят, и жертвы запишут происходящее на видео, то в суде противоположная сторона может сослаться на статью 32 Конституции, запрещающую сбор, хранение, использование и распространение сведений о чьей-либо частной жизни без его согласия. Согласно Конституции, никто не может без его ведома и вопреки возражениям подвергнуться слежению, видео- и фотосъемкам, записи голоса и другим подобным действиям, за исключением установленных законом случаев (к которым, понятно, относятся лишь оперативные мероприятия, санкционированные в установленном порядке).

С формальной точки зрения, формулировка статьи 32 Конституции ставит вне закона и любительскую съемку на Бульваре, и запись автоаварии на видеорегистраторе, и вообще, любое фото и видео, полученное без согласия снятых на нем лиц", - пояснил он.

По его словам, на деле с соблюдением конституционных прав граждан не так все гладко. Известен, например, случай, когда полиция задержала двух известных журналистов в компании проституток, сняла их голыми и "слила" эту запись телеканалам. В другом случае, в номере частного отеля была установлена видеокамера и велись видеосъемки интимных сцен из жизни уже других журналистов. И эта фактически порнографическая запись тоже была передана в прессу и использовалась в пиар-кампании против определенных газет. При этом жалобы в суд на нарушение частной жизни, подтвержденные этими записями, были проигнорированы, а вполне конкретные ответственные лица остались безнаказанными.

"Что касается уголовного процесса, то тут доказательствами признаются "заслуживающие доверия улики, полученные судом или сторонами процесса" (статья 124 Уголовно-процессуального кодекса). Они должны быть получены с соблюдением требований УПК и без нарушения конституционных прав граждан. При этом государству дается возможность использовать в виде доказательств материалов, добытых в ходе оперативно-розыскной, разведывательной и контрразведывательной деятельности без согласия граждан (статьи 137 и 137-1 УПК). 

Эти оговорки, которые по идее должны защищать процессуальные права граждан и в случае сомнений истолковываться в пользу обвиняемых, на деле дают суду основания браковать неугодные доказательства как полученные с нарушением закона", - пояснил он.

По его словам, информация в области разведывательной, контрразведывательной и оперативно-розыскной деятельности представляет собой государственную тайну. В этом, например, на своем опыте убедился несколько лет назад журналист, снявший в Маслиновой роще двух мужчин в гражданском, один из которых оказался генералом МНБ, или его коллеги, пытающиеся снять во время несанкционированных демонстраций вмешивающихся в ее ход подозрительных лиц в штатском, которые оказываются сотрудниками полиции. 

"Фото- и видеодокументы такого рода практически никогда не принимаются судом в качестве доказательств. Общеизвестны случаи с видеозаписями из интернета, доказывающими злоупотребления дорожной полиции, которые тоже отклоняются как анонимные. 

Видео, на котором конкретный государственный служащий бьет известного журналиста, не было признано в суде доказательством нанесения побоев. В то же время видеодиск, присланный неизвестным армянином, снятый при неизвестных обстоятельствах, служит основанием для ареста и обвинения в шпионаже трех граждан Азербайджана".

"Или же возьмем известную историю с экс-депутатом Милли Меджлиса, которая посредничала в предполагаемой даче взятки. Частный разговор неприкосновенного депутата записывался собеседником без ее согласия, но был принят в качестве улики по уголовному делу. Депутат в результате теряет место в парламенте и свободу, а сделавший запись ректор университета сбежал за границу.

В другом случае, ее коллега по парламенту якобы сам записал на телефон разговор журналистки с двумя иностранцами за столиком в ресторане, и передал аудиозапись в прокуратуру и в СМИ. При этом депутат, по показанию свидетелей, сидел в шумном ресторане в нескольких метрах от беседующих и вообще пришел в ресторан лишь к концу разговора. Несмотря на сомнительность авторства и неясность обстоятельств записи, журналистку несколько раз в связи с этой записью вызывали в прокуратуру (правда, посадили в тюрьму позже и за другое). Депутата же за вторжение в частную жизнь даже не пожурили. Как это все соотносится с Конституцией, непонятно", - добавил он.

Как сказал Зейналов, к ситуации с использованием фото-, кино- и видеоматериалов в качестве доказательств больше всего подходит известное сравнение с дышлом, которое можно повернуть в любую сторону, по желанию суда.

"Но я бы не стал сводить все к субъективному фактору, злоупотреблениям судей или прокуроров. Ведь еще совсем недавно трудно было даже представить ситуацию, когда граждане, причем непрофессионалы, могли бы собственными силами вести съемки "кино", причем с возможностью монтирования и широкой публикации съемок. И скрытые съемки тоже перестали уже быть монополией спецслужб. И в вопросе охраны государственных тайн и частной жизни граждан тоже заметно сместились приоритеты.

Психологически судьи и прокуроры, среди которых есть немало начавших карьеру в период СССР и отмененной только в 1998 г. цензуры, к этому повороту оказались не вполне готовы, а принимаемые парламентом законы, часто скопированные с зарубежных образцов, дают лишь общие ориентиры и рассчитаны на другую правовую культуру.

На мой взгляд, стоило бы детализировать положения ГПК и УПК с учетом новых реалий. Надеюсь и на то, что судьи постепенно привыкнут к прецедентному праву и начнут шире применять постановления Европейского суда по правам человека, который постоянно рассматривает созвучные с нашими проблемами в практике других стран", - заключил правозащитник.

http://echo.az/article.php?aid=97098