Секреты Наргина: Призрак матроса Панкратова

24.09.2015 Эльдар ЗЕЙНАЛОВ

После освобождения Баку от "Диктатуры Центрокаспия" в сентябре 1918 г. в считанные недели произошел обмен пленными, в результате которого Наргин опустел.

Насколько можно судить по многочисленным воспоминаниям того времени, туда не стали помещать даже армянских пленных, которые остались "забытыми" при обмене и содержались в Сальянских казармах.

Наргин все так же подмаргивал по ночам своим маяком, но при этом стал военным объектом. На нем были установлены орудия, однако и бараки тоже разбирать не стали. Один раз эти орудия чуть не заговорили...

В конце марта 1920 г. к Наргину подошла деникинская флотилия из Петровска, которая хотела сдаться правительству Азербайджана и перейти на службу в его флот. Оружие и боеприпасы предполагалось продать Азербайджану.

И когда в процессе сдачи возникли проблемы, премьер-министр пригрозил командующему эскадрой орудиями острова Наргин. Часть кораблей белого флота осталась, другая все же ушла в иранский порт Энзели.

28 апреля 1920 г. в Баку вступила XI Красная Армия, а с нею появились Чрезвычайная Комиссия (ЧК) и "красный террор". Его олицетворением стал начальник Особого отдела XI Армии матрос Семен Андреевич Панкратов, под началом которого служил будущий лидер азербайджанских коммунистов Мир Джафар Багиров.

Панкратов еще до Баку стал известен как "усмиритель Астрахани". Вот что сообщает об этом социалист-эмигрант Мельгунов: "В марте 19-го забастовали рабочие Астрахани.

Их митинг был оцеплен войсками, которые открыли пулеметный огонь и стали забрасывать забастовщиков гранатами. Тех, кто пытался бежать в степь, догоняла и рубила конница.

По городу начались массовые аресты, а в Москву полетела телеграмма о восстании. Троцкий прислал приказ "расправиться беспощадно", и под руководством С. М. Кирова и чекистов - матроса Панкратова и бандита Чугунова пошли казни.

Многих, размещенных на баржах и пароходах, топили с камнем на шее. На пароходе "Гоголь" в одну ночь утопили 180 человек. Расстрелянных едва успевали возить на кладбище. Потом спохватились, что истребляют один "пролетариат", и для более солидной картины "восстания" понадобились "буржуи". Облавы и экзекуции обрушились и на богатые кварталы. Эта вакханалия продолжалась до конца апреля, и истреблено было около 4 тыс. чел.".

Панкратов возглавлял АзЧК короткий срок - в мае-июне 1920 г. После своего приезда в Азербайджан Н.Нариманов жаловался в Военно-Революционный Комитет, что расстрелы осуществляются ЧК без согласования с ВРК.

В результате Панкратов вернулся в Особый Отдел XI Красной Армии, сдав дела в АзЧК "национальному кадру" Бабе Алиеву.

Эта история обросла слухами. Так, издававшаяся в Тбилиси меньшевистская газета "Грузия" писала 30 мая 1920 года: "Чрезвычайная комиссия осторожно приступила к бойне, однако затем развернула бурную деятельность и провела повальные аресты.

Комиссия "еще более успешно" работала под руководством матроса Панкратова. Но после приезда Нариманова в Баку Семен Панкратов был ликвидирован".

Однако на дату публикации статьи Панкратов не только не был "ликвидирован", но находился на пике своей власти. Когда 26 августа 1920 г. Политбюро ЦК АКП обсуждало вопрос о ликвидации восстаний в Азербайджане, в созданную для этого "четверку" от Особого отдела вошел Панкратов.

В 1921 г. он в составе XI Красной Армии участвует в Тифлисе в расправе с грузинами, может быть, даже с теми газетчиками, которые его "ликвидировали". Дальше его следы теряются.

С Семеном Панкратовым часто отождествляют его однофамильца - Василия Федоровича Панкратова. И есть почему: он тоже был матросом, в 1923-26 гг. он был заместителем полпреда ОГПУ в Закавказье в 1923 г. и начальником Особого Отдела ОГПУ Краснознаменной Кавказской Армии. В 1926 г. был уволен как троцкист. Работал на хозяйственной работе, от своих взглядов никогда не отрекался и в конце концов был расстрелян.

Это о нем упоминал Троцкий в издаваемом за границей "Бюллетене оппозиции", как об "одном из самых ценных и мужественных представителей октябрьских традиций" и жертве "совершенно чудовищного и мучительного следствия, о котором нам здесь нельзя говорить".

Астраханский опыт пригодился Панкратову в Баку, где он не брезговал расстреливать и лично, вместе с некой садисткой "товарищем Любой". Работы для ЧК хватало.

Если захват власти в апреле 1920 г. был бескровным, то уже вскоре колонизаторская политика большевиков спровоцировала серию восстаний в Гяндже, Шуше, Закатале, Карабахе, Лянкярани и др. уездах.

В 1920-24 гг. произошли 54 широкомасштабных вооруженных восстания. Восставших и поддерживавшее их гражданское население казнили беспощадно, чаще всего без суда, на месте.

Всего, с апреля 1920 г. до августа 1921 г. в Азербайджане погибло 48 тысяч жертв "красного террора". Примерно четверть из них погибла во время самого крупного, Гянджинского восстания (26-31 мая 1920).

По образцу Советской России, уже 17 мая 1920 г. политбюро Азерб. КП(б) приняло постановление о создании в Баку "трудового" (концентрационного) лагеря. В декрете ВЦИК от 1919 г., который был основой для создания концлагерей, первоначальная организация и заведывание "лагерями принудительных работ" была возложена на Губернские ЧК.

Заключению в таких лагерях подлежали те лица и категории лиц, относительно которых состоялись постановления отделов управления ЧК, революционных трибуналов, народных судов и других советских органов.

Согласно декрету, при всех губернских центрах (а к ним по старой памяти была причислена и столица "независимого" революционного Азербайджана) были созданы лагеря вместимостью минимум 300 человек.

Многие из узников таких лагерей не имели конкретной вины перед новой властью, а были просто интернированы как потенциально опасные, по классовому признаку.

Первые концлагеря в России обычно создавались на месте освободившихся после обмена военнопленными лагерей 1-й мировой войны. Поэтому есть все основания полагать, что в Баку лагерь находился на Наргине, тем более, что там уже была создана нужная инфраструктура.

После Гянджинского восстания на Наргин попали 23 офицера (включая 6 генералов) из числа его участников. Например, плененный большевиками генерал-майор Фейзулла Мирза принц Каджар был отправлен в Баку и расстрелян на острове Наргин.

За пределами Гянджи 6 июня 1920 были арестованы 79 высокопоставленных азербайджанских офицеров. По указанию Панкратова они тоже были расстреляны на острове Наргин.

Среди них были генерал-губернатор Гянджи Худадат бек Рафибеков, генерал Абдулгамид бек Гайтабаши, подполковник Исмаил хан Зиядханов, генерал Ибрагим ага Усубов, генерал Амир Кязым Каджар, начальник управления полиции города Баку Гуда Гудиев, миллионер Муртуза Мухтаров, генерал Магомед Мирза Каджар, генерал-лейтенант Мамед бек Сулькевич, генерал Габиб бек Салимов, Искендер бек Сейфулин и другие. Генералов Алиагу Шихлинского и Самедбека Мехмандарова не расстреляли исключительно благодаря заступничеству лидера коммунистов Наримана Нариманова.

Сотни неудобных для Советской власти лиц были свезены на о.Наргин и ожидали там решения своей судьбы. Среди них был и ныне покойный Рамазан Халилов, директор мемориального Музея Узеира Гаджибекова, который рассказывал: "В июне 1920 года я как бывший унтер-офицер одного из полков Дикой дивизии был арестован сотрудниками Особого отдела XI Красной армии. После полуторамесячного пребывания в общей камере тюрьмы, находившейся на Старо-Полицейской улице (ныне улица Мамедалиева, дом 5), я под конвоем "с вещами" был отправлен на остров Наргин.

Этот остров стал для меня проклятьем. Нас разместили в грязных, вонючих и тесных бараках, где до нас содержались пленные турки. Днем мы, словно в раскаленной печке, изнывали от нестерпимого солнечного пекла, не приносили облегчения и душные ночи.

Порой нечего было есть, жажду утоляли теплой гнилой водой. Круглые сутки не давали покоя свирепые, величиной с ноготь блохи, ночами по нашим нарам бегали крысы.

От комариных укусов и расчесов у узников лица заплывали до неузнаваемости, а руки, ноги и все тело были в красных волдырях, словно от крапивных ожогов.

Вскоре у нас начались желудочно-кишечные заболевания, от которых каждый день в бараках умирали едва державшиеся на ногах узники. Их хоронили в восточной части острова - в ямах, в которых вечный покой обретали сразу пять-шесть и больше человек, столько, сколько умирало к моменту погребения.

А тех, кому в Особом отделе приказывали "без вещей" собираться в путь-дорогу, везли расстреливать на недалекий от нас остров Песчаный [Гум Адасы]. На этом острове я пробыл до самого сентября и был освобожден благодаря заступничеству Наримана Нариманова".

Вопреки расхожему мнению, что на Наргин отвозили лишь расстреливать, по меньшей мере, часть из узников через некоторое время освобождалась.

Так, в российских архивах удалось найти имена двух бывших военнослужащих, которые отбыли наказание на Наргине. Дворянин, подпоручик Литвинов Борис Николаевич из Тульской губернии служил в царской и Белой (скорее всего, и азербайджанской) армиях.

Был осужден в 1920 г. за службу в Белой армии на 1 год и 3 мес. После освобождения служил в Красной Армии в 1921-22 г.

Ефрейтор Курдюков Андрей Максимович из Рязанской губернии после демобилизации из царской армии перешел в армию Азербайджана. Был арестован после советизации, содержался в концлагере на Наргине, потом был освобожден, работал санитаром в больнице в Казахстане.

Петр Пухляков, долгое время работавший на острове смотрителем маяка, рассказывал: "Насчет расстрелов ничего сказать не могу, но на острове действительно находился изолятор: несколько бараков за колючей проволокой.

Говорили, что в них были "враги народа" - троцкисты. Затем, уже к концу войны, их увезли, бараки сравняли с землей, на этом месте возвели каменную казарму для солдат". Отмечу, что маяк уничтожили в 1941 г., чтобы он не служил ориентиром для немцев, и восстановили лишь в 1950-х гг.

Есть данные о том, что на островах Песчаном и Булла действительно находили многочисленные останки расстрелянных. Однако и Наргин не остался в стороне - молва не обманывала.

Во всяком случае, когда в конце июля 1941 г. на Наргин перевели 200 поляков, взятых в плен в 1939 г. при разделе Польши, никаких "троцкистов" там уже не было. Зато были военные, для которых поляки до февраля 1942 г. строили укрепления.

Один из поляков - Ян Климович вспоминал, что во всех трех выкопанных ими котлованах на глубине 70 сантиметров обнаружились трупы со следами выстрелов - останки узников в советской военной форме. В каждом котловане было более 200 трупов. И узникам-строителям приходилось ходить по трупам, чтобы выполнить приказ.

Были ли это азербайджанские военные - жертвы матроса Панкратова с его Любкой, или же более свежие жертвы 1930-х годов (поляк говорил о трупах, а не о скелетах), так и осталось тайной. И, похоже, что этот вопрос не особенно волнует и авторов проектов развлекательных заведений, о строительстве которых на острове говорится уже несколько лет...

При подготовке статьи использовались материалы И.Рустами, А.Назарли, Ш.Назирли, Ф.Нагдалиева, К.Ляскович, С.Мельгунова, Х.Гейдаровой и др.

http://www.echo.az/article.php?aid=89676

Перепечатки:
http://minval.az/news/123495274
http://www.gapp.az/news/279689

P.S. Кстати, многочисленные жертвы матроса Панкратова в лице бывших военнослужащих кавказских национальных армий, а также нашедших убежище в Азербайджане бывших деникинцев, обнаруживаются в Рязанском концлагере. Но, в отличие от офицеров-азербайджанцев, расстрелянных на Наргине, судьба отнеслась к этой группе арестованных (в основном русских) более милостиво.

Например, поручик Иванов Александр Петрович из 3-го Гянджинского пехотного полка, был арестован особотделом в Баку и отправлен в Рязань в концлагерь и далее на трудовой фронт. Его судьбу разделил подпоручик Иконников Григорий Акимович из 3-го конного Шекинского полка. 

В Гяндже были арестованы и отправлены на фильтрацию в Рязань: подпоручик Агафонов Александр Григорьевич; командир взвода Азербайджанской армии Абузар Сеид Алиев; прапорщик, командир роты Алимжанов Фисобзар (?) Шахбаз; хорунжий, служивший в Азербайджанском Гянджинском губвоенкоме в караульной роте, потом командир эскадрона Дородный Иван Ерофеевич; штабс-капитан в Конно-горном артиллерийском дивизионе Андреевский Павел Федорович; подполковник Андреевский Мавей Павлович; артиллерист Арнштейн Владимир Александрович; военный интендант Бабиков Василий Васильевич; поручик Базаров Иван Меркурьевич; бывший подпоручик, артист труппы Гянджинского театра Драгоев Сергей Николаевич; делопроизводитель по хозяйственной части Зайцов Федор Михайлович... 

В Баку в связи с прошлой службой в Белой армии был арестован рядовой 1-го Азербайджанского рабоче-крестьянского стрелкового полка Греве Евгений Иванович; бывший подпоручик, инвалид Аптекман Александр Михайлович; помощник командира 20-го инженерного батальона Азербайджанской армии, капитан Алексеев Александр Сергеевич; офицер Белой и Азербайджанской армий Журавлев Дмитрий Васильевич; бывший прапорщик, а на момент ареста – самодеятельный артист Бакинского театра Драмы Агуров Евгений Николаевич, а также множество беглых деникинцев.

Список узников Рязанского концлагеря - здесь:
http://genrogge.ru/riazanskiy_konclager_1919-1923/riazanskiy_konclager_1919-1923_abc-01.htm

P.P.S. Чекист М.П. Шрейдер в своих опубликованных в 1995 г. воспоминаниях утверждает, что председателем АзЧК был все же Василий, а не Семен Панкратов:

Панкратов Василий Федорович (1891–10.10.1937, Челябинск). Чл. компартии в 1917–28. Русский. С 1912 служил на флоте. В 1917 – комиссар Кронштадта. В ВЧК–ОГПУ в 1919–26. В  1919 – пред. Московской губЧК, в 1919–21 – нач. Особого отдела ВЧК 11-й армии. С мая 1921 –  пред. Азербайджанской ЧК. В 1921–22 – полпред ВЧК–ГПУ по Зап. краю. С 1922 – зам. полпреда ОГПУ по ЗСФСР, нач. Особотдела ОГПУ Краснознаменной Кавказской Армии; в 1924 уволен из ОГПУ. Был на хоз. работе, арестован 9.1.1929, осужден к трем годам лишения свободы. Вторично осужден в 1931 к двум годам заключения, освобожден в 1934 и работал экономистом треста «Заготзерно» в Оренбурге. Арестован 9.12.1934 и в 1935 осужден к 5 годам заключения. Вновь осужден (тройкой УНКВД по Челябинской 2.10.1937) и расстрелян.  Реабилитирован в 1962.