Россия хочет, но не может репатриировать граждан Азербайджана?

Июль 28, 2017 17:19

Э.РУСТАМОВА

Российские власти при желании заключенного репатриироваться в Азербайджан порой не идут навстречу. Это делается из-за опасения, что на Родине осужденному удастся путем коррупции добиться досрочного освобождения. Об этом заявил в интервью Echo.az глава Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов.

«Все наши граждане в РФ имеют право на консульскую поддержку. Однако бесплатного адвоката дипломатические службы Азербайджана в России, естественно, не обеспечивают, так как это обязанность российских властей. Заключенный из Азербайджана имеет право после вступления приговора в законную силу просить о переводе его для отбывания срока в Азербайджан. Эта возможность предусмотрена двусторонними договорами,» — сказал правозащитник.

«В Азербайджане осужденные граждане России тоже имеются, но их на порядок меньше. Это связано с тем, что в основном едут азербайджанцы в Россию, а не наоборот», — говорит Зейналов.

Правозащитник отметил, что официальной статистики, за что сидят граждане Азербайджана в РФ, нет.

«Но, судя по сообщениям российской печати, в большинстве своем граждане Азербайджана осуждаются за имущественные преступления, в том числе с применением насилия. Это связано с тем, что сложился стереотип о России, где можно легко заработать крупные деньги. Когда же плохо владеющий русским языком соотечественник сталкивается с жесткой российской действительностью, он часто идет на преступления, чтобы не возвращаться и не гнуть спину на поле в родном районе,» — сказал Зейналов.

«Еще одна категория дел, о которых пишет российская пресса, — это преступления, связанные с половой неприкосновенностью (изнасилования, домашнее насилие и т.п.). Очевидная причина — в стереотипе о легкодоступности российских женщин. При этом приезжие мужчины с Кавказа, встречая теплый прием у российских дам, при этом оказываются не готовы иметь дело с самостоятельными, готовыми ответить, привыкшими к равноправию женщинами, и распускают руки, как бы они это сделали в своей деревне,» — отметил правозащитник.

Отметим, согласно статистике за первую половину 2017 года в российских тюрьмах отбывают наказание 29 397 иностранцев.

Как сообщает АПА со ссылкой на RT, более 90% всех иностранных заключённых сидят за совершение тяжких и особо тяжких преступлений, таких как незаконный оборот наркотиков, убийство, разбой, умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, изнасилование и грабёж.

В 2016 году в исправительных учреждениях России содержалось 29 822 выходца из-за рубежа, тогда как в 2015 году — 28 714 человек.

По данным за первую половину 2017 года, в российских тюрьмах отбывают наказание 12 граждан США. В 2016 году в тюрьме находились 7 американцев. В 2015 году — 4 человека.

Среди стран СНГ на первом месте по количеству отбывающих наказание в России заключенных — Таджикистан. По данным за первые шесть месяцев 2017 года, 8 002 гражданина этой страны отбывали наказание в российских тюрьмах. На втором месте находятся выходцы из Узбекистана — 6 362 человека. Далее идут украинцы — 4 761 человек и азербайджанцы — 2 350 человек.

Газ. "Эхо", 28.07.2017

http://ru.echo.az/?p=61346

Страсбург продолжает «Кавказскую» серию решений против Азербайджана

Июль 28, 2017 17:03

Эльдар ЗЕЙНАЛОВ,
Глава Правозащитного центра Азербайджана

Прецедентное решение Европейского Суда по Правам Человека (ЕСПЧ) по делу «Кавказ Мамедли против Азербайджана» продолжает оставаться ориентиром для Страсбурга при рассмотрении жалоб азербайджанских оппозиционеров на нарушения свободы собраний и объединений в ходе публичных собраний 2011-2013 гг. В июле ЕСПЧ принял решение еще по 4 групповым делам об административном преследовании за участие в несанкционированных демонстрациях и митингах. 

Так, были приняты постановления по делам «Бабаев и Гасанов против Азербайджана» (жалобы №№ 60262/11, 69437/11 и 53662/13), «Мирзаев и другие против Азербайджана» (№№ 12854/13, 28570/13 и 76329/13), «Аббас и другие против Азербайджана» (№№ 69397/11, 70966/11, 73706/11 и 935/12), «Алисой и другие против Азербайджана» (№№ 78162/13, 79517/13 и 3245/14). Заявители по этим делам, будучи активистами различных оппозиционных партий и движений, подверглись административному аресту за участие в демонстрациях 15 мая, 19 июня и 31 июля 2010 года, 11 марта, 2 и 17 апреля 2011 года, 20 октября и 17 ноября 2012 года, 12 и 26 января, 12 октября 2013 года.

При всем разнообразии поводов для этих демонстраций, всех их роднит то, что они были запланированы оппозицией как мирные акции протеста в пределах центральной части азербайджанской столицы, но не были санкционированы Бакинской городской исполнительной властью и потому были разогнаны полицией сразу же, как на них стали собираться участники. ЕСПЧ в этом вопросе разделяет точку зрения, что свобода мирных собраний должна гарантироваться властями вне зависимости от разрешенности собрания, и полиция должна вмешиваться лишь в случае, если собрание носит насильственный характер. Однако в упомянутых случаях, заявители были задержаны не за какие-либо насильственные действия, а просто за то, что они появились на месте сбора и принимали участие в несанкционированном собрании. 

После задержания полицией, демонстрантам не позволили связаться с семьями и выбрать адвокатов по своему выбору, чтобы подготовиться к суду. На самом суде, задержанных навязали государственных адвокатов по назначению, которые или отмалчивались, или же ограничивались формальными заявлениями, не требуя, например, проведения допроса дополнительных свидетелей, просмотра видеозаписей и т.п. Судьи основывали свои решения исключительно на показаниях тех полицейских, которые задержали гражданина и составили протокол, либо просто на самом протоколе. В зал суда не допускалась публика и пресса, хотя само заседание формально не объявлялось закрытым. В суде апелляционной инстанции, арестованным уже разрешалось использовать нанятых семьей адвокатов, но дополнительные свидетели игнорировались, и апелляционный суд поддержал решение суда первой инстанции.

Применив тот же подход, что и в деле Кавказа Мамедли, ЕСПЧ пришел к выводу, что власти не смогли действовать с должной терпимостью, чтобы обеспечить право заявителей на свободу собраний, не представили достаточных и уместных причин, оправдывающих арест заявителей и их осуждение. Наложенное на них наказание не соответствовало обстоятельствам дела, и было непропорциональным. Разгон демонстрации и арест заявителя не могли поэтому не иметь эффекта, отвращающего заявителей от участия в политических демонстрациях. Без сомнения, эти меры влияли на других сторонников оппозиции и общественность в целом, удерживая их от участия в демонстрациях и, в целом, от участия в открытых политических дебатах. Следовательно, имело место нарушение статьи 11 Европейской Конвенции по правам человека.

ЕСПЧ также пришел к выводу, что процедура суда в целом не соответствовала гарантиям справедливого суда по статье 6-1 и 6-3 Конвенции.

ЕСПЧ отметил, что заявителей арестовали не за неподчинение полиции, а за участие в демонстрации, и что есть достаточно элементов, указывающих, что суд, накладывая арест, тоже действовал произвольно при рассмотрении фактических обстоятельств и правовых основ ареста. Таким образом, имело место нарушение и ст.5 Конвенции.

Евросуд также решил, что одно лишь признание факта нарушения Конвенции не является достаточным, чтобы скомпенсировать моральный ущерб заявителей, и обязал правительство Азербайджана выплатить компенсацию в размере от 6.000 до 10.000 евро каждому из них, а также скомпенсировать понесенные ими судебные расходы.

Осталось добавить, что заявители были представлены азербайджанскими адвокатами Асабали Мустафаевым, Русланом Мустафазаде, а у двух заявителей адвокатами были Халидом Багировым и Н.Керимли.

Газ. «Эхо», 28.07.2017

http://ru.echo.az/?p=61342

Оправдаю, отслужу, отстрадаю, отсижу...

Июль 23, 2017

Катерина Прокофьева

ПРАГА---В Бакинском суде российскому блогеру Александру Лапшину вынесли вердикт – три года лишения свободы за незаконное пересечение азербайджанской границы. Обвинение требовало шести с половиной лет тюрьмы. Лапшин выразил сожаление в связи с несанкционированным официальным Баку посещением Нагорного Карабаха. «Я виноват перед азербайджанским народом лишь в том, что мои действия послужили причиной его духовных страданий. Я понимаю, насколько Карабах важен для Азербайджана. Я ни при каких обстоятельствах не вступал в преступную связь с армянским правительством», – сказал Лапшин.

Парадоксально, но сейчас интерес к делу Лапшина, когда приговор уже вынесен, гораздо меньше, чем при его задержании в Беларуси и требовании экстрадиции. О возможных вариантах дальнейшего развития событий мы беседуем с главой Правозащитного центра Азербайджана Эльдаром Зейналовым.

Катерина Прокофьева: Как бы вы это могли прокомментировать и сейчас каких последствий нам следует ждать? Все-таки это было довольно неожиданным для всех, и для самого (Александра) Лапшина, которого заставили на суде извиняться, и он это сделал, что для него несвойственно. И потом обсуждение ареста вышло на высокий уровень как минимум в четырех странах. Вы думаете, что такой сценарий был заранее согласован?

Эльдар Зейналов: Я не думаю, что с самого начала хотели такую большую волну гнать в этом случае с Лапшиным, но понятно, что пропагандистский компонент этого суда намного больше превалировал над правовым. Приговор, который ему вынесли, в принципе, законный, адекватный статье, но он не единственный, понимаете, – даже по ходу его отсидки в нашей тюрьме и следствия приезжали такие люди, как, например, (Владимир) Соловьев, которые тоже ездили в Карабах без согласования. Они встречались с высшими должностными лицами страны и им даже никто ничего не сказал. Таким образом, Лапшин просто оказался крайним в этой ситуации. Но на сегодняшний день, мне кажется, все дивиденды, которые планировали извлечь из этого дела, уже извлечены. Человек извинился, ему дали срок, все поняли, что шутки могут закончиться такими последствиями, теперь уже пора это заканчивать, и, собственно говоря, сейчас споры идут только о том, каким образом они это закончат. Проблема же в том, что с Израилем нет двусторонней договоренности о передаче осужденных.

Катерина Прокофьева: Т.е. вы исключаете, что он будет отбывать этот срок в Азербайджане, скорее всего, все-таки экстрадируют?

Эльдар Зейналов: Я думаю, он не будет здесь сидеть. Не стоит забывать, что этот приговор еще не вступил в законную силу, он просто вынесен, но он может быть обжалован, и в таком случае он может быть изменен апелляционной инстанцией, которая может, например, заменить отсидку условным сроком, может смягчить наказание, может его прекратить ввиду изменившихся обстоятельств и т.д. Т.е. там есть еще возможность в судебном порядке переиграть этот приговор. Есть и другой вариант, что приговор остается в силе, человека переводят для отбывания наказания в страну гражданства, – а у него три страны гражданства, – и там уже местные власти сами решают, что делать дальше с его приговором. В случае передачи его России, этот приговор могут пересмотреть в порядке помилования, допустим, или пересмотрят судом; в порядке исполнения наказания могут изменить, и человек окажется на свободе. Просто из трех стран, паспорта которых у него есть в кармане, только одна страна реально может сейчас что-то сделать в правовом поле – это Россия. Т.е. с Израилем нет двусторонних договоренностей о передаче осужденных.

Катерина Прокофьева: А с Украиной?

Эльдар Зейналов: С Украиной есть, но она изначально не проявляла интереса к этому делу. Даже, по-моему, было что-то сказано, где-то на раннем этапе этого дела, что Украина вообще не признает его своим гражданином, потому что он без согласования с украинскими властями получил гражданство других стран. Видимо, у Украины такой же порядок получения гражданства, как и в Азербайджане, т.е. одно гражданство мешает другому. В любом случае, Украина не проявляла интереса и не делает этого и сейчас, даже по ходу этого дела никоим образом не комментировала. Остаются только Израиль и Россия. Израиль наиболее активен, насколько я могу судить, но израильтяне на шумные эффекты никогда не рассчитывают, у них многое делается закулисно.

Но на этом этапе вряд ли что может помочь, кроме договоренностей с Россией. России передают, (Владимир) Путин его милует и все, на этом дело заканчивается. Как-то так может это дело закончиться. Или же может закончиться здесь, в Азербайджане, если апелляционный суд примет во внимание, что это его первая судимость, что у него на иждивении находится семья и т.д., что он раскаялся, активно способствовал раскрытию уголовного дела. Т.е. могут закончить и здесь, и в России. Я просто надеюсь, что закончится здесь. Может быть, именно поэтому не слышно ничего насчет апелляции. Был сделан намек, что, может быть, обжалуют, но подали апелляционную жалобу или нет, – это пока неизвестно. Вообще, надо сказать, что даже на этом этапе чувствуется, что интерес к делу Лапшина резко упал. Вроде бы уже финал дела, должна быть наибольшая пропагандистская шумиха, – а ее нет, и его процесс уже в пятерку или десятку самых больших новостей не входит.

https://www.ekhokavkaza.com/a/28633714.html

Nə qədər ki, cəmiyyət üzünü həbsxanalara çevirməyəcək, onlarda islahat olmayacaq

Müsahibə 

2017 İyul 22 (Şənbə) 10:10:48

Turan İA məhbusların hüquqları üzrə ixtisaslaşmış hüquq müdafiəçisi Eldar Zeynalova Azərbaycanda cəzanın humanistləşdirilməsinə yönəlmiş fərmanların, xüsusən prezidentin 10 fevral 2017-ci il tarixli “Penitensiar sahədə fəaliyyətin təkmilləşdirilməsi, cəza siyasətinin humanistləşdirilməsi və cəmiyyətdən təcridetmə ilə əlaqədar olmayan alternativ cəza və prosessual məcburiyyət tədbirlərinin tətbiqinin genişləndirilməsi haqqında” sərəncamının həyata keçirilməsi haqqında sualları cavablandırmaq xahişi ilə müraciət edib.

- Cəza siyasətinin müasirləşdirilməsi, humanistləşdirilməsi haqqında bu yaxınlarda qəbul edilmiş rəsmi sənədləri necə qiymətləndirirsiniz? Niyə Azərbaycanda çoxdan ehtiyac olan bu qərarlar belə gec qəbul edilib? Niyə yeni humanist normalar geniş şəkildə, hamı üçün tətbiq olunmur? Yoxsa onları artıq yalnız hakimiyyətə yaxın olan cinayətkarlar üçün həyata keçirməyə başlayıblar?

- Demək olmaz ki, bu, ilk belə sənəddir və ya cəza siyasətinin humanistləşdirilməsi ideyası yeni yaranıb. Belə ki, məsələn, probasiya xidmətinin yaradılmasını nəzərdə tutan "Məhbusların sosial adaptasiyası haqqında" qanun 5 may 2007-ci ildə qəbul edilib. Ali Məhkəmə Plenumunun həbslərin tətbiqinin məhdudlaşdırılması və Avropa İnsan Hüquqları Məhkəməsinin təcrübəsinin nəzərə alınması haqqında qərarları isə hələ 2006-cı ilin əvvəllərində qəbul edilib. 2004-cü ildən etibarən İşgəncələrin Qarşısının Alınması üzrə Avropa Komitəsi də müntəzəm olaraq həmin məsələləri qaldırır.

Odur ki, mövcud vəziyyətin davam etməsində tamahkar maraqları olan geniş məmurlar dairəsinin islahatlara gizli müqavimət göstərdiyini demək olar.

Qərbdə məhbuslara dövlətin öhdəliyində olan insanlar, büdcə üçün yük kimi baxırlar. SSRİ-də məhbuslara ucuz işçi mal kimi baxırdılar. Müstəqil Azərbaycanda həbsxanalarda əməkdən faktiki olaraq imtina ediblər, baxmayaraq ki, məsələn, Avropa İnsan Hüquqları Konvensiyasının 4-cü maddəsi həbsdə olan şəxsin yerinə yetirməli olduğu işi "məcburi əmək" anlayışından çıxarır. Hazırda məhbusu hasarlanmış bir yerə salırlar və hökmlə təyin edilmiş müddətdə orada saxlayırlar. Avara-avara gəzən, illərlə islah olmayan cinayətkarlarla yan-yana saxlanılan insan necə islah ola bilər? Niyə mobil telefon oğurluğuna görə insanı tam təminatlı şəkildə saxlayır, ona qanuna tamamilə tabe olan vətəndaşların cibindən illik 6 min manata yaxın vəsait xərcləyirlər?

İnsan azadlıqda hər bir tələbatını özü yerinə yetirə bilər. Həbsdə isə bu, onlarla qadağa ilə qarşılaşır, o qadağaları rüşvətlə aradan qaldırmaq olar. Aydındır ki, məhbuslara gəlir mənbəyi kimi baxmağa başlayırlar. Nəticədə hakimiyyət amnistiyalar, əvflər vasitəsilə həbsxanaların yükünü azaltmağa əl atmalı olur. Ədliyyə Nazirliyinin daxilində vaxtından əvvəl şərti azadlığa buraxma üzrə Komissiya belə yaradılıb, o, məhbusların bu prosedura əvvəllər yalnız administrasiya vasitəsilə olan çıxışını asanlaşdırır.

Azad edilmiş məhbusları götürək. Onları hətta şəxsiyyət vəsiqəsiz, azad edilmə haqqında arayışsız küçəyə atırlar ki, bu arayış olmadan işə belə düzələ bilməzsən, özünə mobil telefon belə ala bilməzsən. Sənədləri bərpa etmək, mənzil, iş problemini və s. həll etmək lazımdır, hələ cəmiyyətə yenidən uyğunlaşmanı demirəm. Və o, hər yerdə bütün bu problemləri həll edən (daha doğrusu, həll etməli olan) məmurlarla qarşılaşır. Pul versən, bu problemlər xeyli rahat həll olur. Və rüşvət alan üçün keçmiş məhbusun bu pulu qazanıb-qazanmadığı, ailəsinin cibindən götürəcəyi və ya oğurlayacağı heç də əhəmiyyət daşımır.

Amma probasiya xidməti olsa, bir çox problemlər onun köməyilə həll olunacaq, ASAN xidmətdə həll olunduğu kimi. Amma bu zaman birdən-birə bir neçə nazirlikdəki rüşvətxorlar biçarə qalacaqlar.

Bu istiqamətdə islahatların irəliləməməsinin başqa bir səbəbi də var. Bu, islahatlara ictimai dəstəyin çatışmamasıdır. "Oğru həbsdə yatmalıdır", xüsusilə də mənim şəxsi cibimdən oğurlayıbsa. "Əlverişli şəraitli həbsxanalar tikmək yerinə əvvəlcə qaçqınları, təqaüdçüləri, uşaq bağçalarını, məktəbləri, kəndləri təmin edin, yolları təmir edin", cəmiyyətdə belə deyirlər.

Hətta bu yaxınlarda hardasa oxudum ki, "siyasi məhbus N.-yə filan şeyə görə əlavə olaraq hansısa cəzaçəkmə müəssisəsində saxlanma şəraiti ilə işgəncə verilir". Bəyəm pis ekologiya yalnız bu məhbusa aiddir? Elə həmin cəzaçəkmə müəssisəsində saxlanılan 800-900 siyasi olmayan məhbus necə - onlar əziyyət çəkmirlər? Niyə bəzi türmələrin bağlanması və ya başqa yerə köçürülməsi, digər həbsxanaların (məsələn, Avropa şərtlərinə uyğun qadın və uşaq həbsxanalarının) tikintisinin sürətləndirilməsi üçün Parapetdə heç kim mitinq etmir və ya Brüsseldə plakatlar qaldırmır?

Nə qədər ki, cəmiyyət üzünü həbsxanalara çevirməyəcək, onlarda islahatlar elə belə ləng şəkildə gedəcək.

- Xahiş edirəm, cəzaçəkmə müəssisələrində və həbsxanalarda gerçək vəziyyəti qiymətləndirəsiniz.

- Bizim cəzaçəkmə müəssisələrinin əksəriyyəti sovet dövründən qalıb. Onlar başqa standartlara əsasən tikilirdi və indi (çox az istisnalarla) nə Avropa standartlarına, nə də müasir Azərbaycan standartlarına cavab vermir. Bu barədə artıq uzun illərdir açıq-aşkar danışılır.

Naxçıvan, Şəki və Xələc həbsxanaları istisna olmaqla, bütün cəzaçəkmə müəssisələri Bakıda və onun ətrafında yerləşir. Ağır cinayətlər məhkəmələrinin olduğu hər yerdə istintaq təcridxanaları olmalıdır, onlar isə yanız Bakıda, Gəncədə, Naxçıvanda və Şəkidə var. Məsələn, Şirvanda isə belə bir təcridxana yoxdur. Nəticədə qohumları uzaqdan məhbusla görüşə gedir, buna xeyli pul xərcləyir.

Bizim penitensiar sistemdə düşünülmüş, ictimai faydalı əmək faktiki olaraq yoxdur. Bu, o deməkdir ki, orta məhbus ailəsinin dəstəyi olmadan siqaret pulu belə qazana bilməz. Bəzilərinin isə hökm üzrə həm də mülki iddiası var (məsələn, zərərçəkmişə dəyən ziyanın ödənilməsi) və o ödənilmədən, məhbus yaxşı davransa belə, əvfə və ya şərti azadlığa çıxmağa ümidi yoxdur.

İslah işləri əvvəllər sovet ideologiyasına əsaslanırdı. İndi bu, yoxdur və cinayətkarı necə islah edirlər, aydın deyil. Məsələn, cəzaçəkmə müəssisəsi rəisinin islah işləri üzrə müavininin dini məsələlərdə biliyi yoxdursa, həbsxana məscidlərində isə molla-keşiş yoxdursa, həbs edilmiş vəhabini necə islah etmək olar?

Təhsil proqramları, ən yaxşı halda, orta məktəb və ya texniki peşə məktəbi səviyyəsində təhsili ehtiva edir. Orada daha yüksək tələbləri qarşılamaq çətindir. Baxmayaraq ki, ali təhsil qadağan edilməyib, rejimli obyekt şəraitində və internetə və təhsil şəbəkələrinə çıxışın olmadığı bir şəraitdə onu həyata keçirməyin yollarını təsvir edən bir təlimat belə yoxdur.

Bununla belə, biz Avropada orta səviyyədəyik. Amma bizim səviyyəmizdə və ya daha pis səviyyədə olan bir çox ölkələrin bizdəki qədər resursu yoxdur. Bizdə resurslar var və hökumət parlamentlə birlikdə həbsxanalara daha çox vəsait yatıra bilərdi, özü də bu xərclərin bəziləri (həbsxana tikintisi, yerinin dəyişdirilməsi, həbsxanalarda sənaye istehsalının bərpası) birdəfəlikdir.

Əlbəttə, həmişə "yaxşı hökumət məktəb və uşaq bağçaları tikir, bizimki isə yeni həbsxanalar" deyənlər tapılacaq (həbsxanada yatmayanlar, anası ölkənin o biri ucundan bağlama gətirməyənlər). Amma həbsxanalar həmişə olub və bəziləri ölkəyə məhz həbsxanalarına görə qiymət verməyi məsləhət görür.

Burada çox şey ictimaiyyətin dəstəyindən asılıdır. Həbsxanalarda qalan jurnalistlər və ictimai fəallar azad edildikdən sonra yalnız siyasi məhbusların müdafiəsindən əl çəkib bütün məhbusların problemlərindən danışanda şəxsən məndə böyük hörmət hissi oyandırır. Amma adətən həbsxanaları yalnız növbəti bloger həbsə düşəndə yada salırlar...

- Xahiş edirəm, ömürlük məhbuslar probleminin həlli perspektivini işıqlandırın.

- Ömürlük məhbusların çox sayda problemləri var, amma Siz, yəqin ki, bu məhbusların azad edilməsi mümkünlüyünü nəzərdə tutursunuz.

2007-ci ilin sentyabrında Avropa Şurasının insan hüquqları üzrə o vaxtki məsul nümayəndəsi cənab Tomas Hammerberg ömürlük məhbuslara baş çəkmişdi və onların vəziyyətindən çox təsirlənmişdi. O, səfərin yekunlarına görə bildirdi ki, "səmimi və ciddi azad edilmə imkanı olmayan ömürlük azadlıqdan məhrumetmə insan hüquqları ilə bağlı narahatlıq doğurur. Xüsusən, "maksimum təhlükəsizlik" şərtləri ilə birlikdə onlar qeyri-insani və ya alçaldıcı davranış təşkil edə bilər və buna görə AİHK-nin 3-cü maddəsini pozacaq". Onun səfərindən sonra bizim qanunvericiliyimizdə çox şey dəyişib.

Burada "tarif müddəti", yəni vaxtından əvvəl şərti azadlığa buraxılmaq üçün namizəd olmazdan əvvəl hökmün mütləq çəkilməli olan hissəsi əsas məsələdir. Bizdə ömürlük həbs cəzasına məhkum edilən bütün cinayətkarlar və bütün növ cinayətlər üçün "tarif" 25 il təşkil edir.

İndi 25 il tarifi olan ömürlük həbs cəzası verilmiş 64 yaşlı bir şəxsi təsəvvür edək. Hətta azadlıqda orta ömür müddəti 70 yaşdan bir qədər çoxdur, burada isə formal vaxtından əvvəl şərti azadlığa buraxılma imkanı 89 yaşda ortaya çıxacaq. Bu halda bu, sadəcə olaraq təxirə salınmış ölüm cəzasıdır, başa güllə açmaqla dərhal öldürmürlər, həbsxana şəraiti ilə yavaş-yavaş öldürürlər. Ömürlük məhbuslar arasında artıq 70 yaşından yuxarı bir neçə nəfər "tarif müddətinin" başa çatmasını görmədən dünyasını dəyişib.

Deyə bilmərəm ki, bizdə bu məsələdə vəziyyət başqalarından pisdir. 20-30 illik tarif müddətləri Avropada geniş yayılıb. Baxmayaraq ki, Avropa Şurası Nazirlər Komitəsinin 8-14 il cəza çəkildikdən sonra ömürlük həbslərə müntəzəm olaraq yenidən baxılmasını tövsiyə edən (76) 2 saylı Qətnaməsi var. Qətnamə əslində indiyədək qüvvədədir, amma ona çox az ölkə reaksiya verib.

Avropada ölüm cəzası ləğv edilməzdən və ömürlük azadlıqdan məhrumetmə tətbiq edilməzdən əvvəl maksimum alternativ cəza müddətinin məhkəmə tərəfindən baxıldıqda 15 il, əvf zamanı 20 il olduğu faktına da çox az ölkə reaksiya verib. Yalnız Gürcüstan ölüm cəzasına məhkum edilənlərin cəzalarını əvvəlcə 20, daha sonra 15 il ilə əvəz edib. Rusiya Ali Məhkəməsi keçmişdə ölümə məhkum edilmiş İ.Krıjanovskinin repatriasiyası zamanı hesab edib ki, orada ölüm cəzası tətbiq edilmirsə, 1992-ci ildə maksimum cəza müddəti isə 15 il idisə, ömürlük həbs 15 illə dəyişdirilməlidir. Özbəkistanda ölüm cəzası ləğv edildikdən sonra hökmlərə yenidən baxılıb və ölümə məhkum edilənlərin bir hissəsinə ömürlük həbs cəzası, digərlərinə isə 25 il veriblər.

Bu gün AİHM-nin Azərbaycana qarşı bir neçə qərarında əksini tapmış mövqeyi belədir ki, məhkəmə hökmü çıxararkən 15 il alternativ cəza verməyi lazım bilməyibsə, ömürlük həbs isə ölüm cəzasından daha yüngül cəzadırsa, keçmişdə ölümə məhkum edilənlərə 15 il deyil, ömürlük həbs təyin edilməsi cinayətin törədildiyi zaman mövcud olan daha ağır cəzanın təyin edilməsi demək deyil.

Baxmayaraq ki, istisnalar da olub. Belə ki, ölüm cəzası mövcud olduğu dövrdə gürcü G.Geladzeyə 15 il verilib, ölüm cəzası ləğv edildikdən və ömürlük həbs tətbiq edildikdən sonra isə onu ömürlük həbs ediblər, yəni cəzasını yüngülləşdirməyiblər, ağırlaşdırıblar. Azərbaycanda o, bütün məhkəmələri uduzdu, Gürcüstanda isə məhkəmə bu dəlilləri nəzərə aldı və onu azad etdi.

Banditliyə görə güllələnmə cəzasının sonradan ömürlük həbs olaraq yüngülləşdirildiyi bir neçə ömürlük məhbus da var. Amma hazırki Cinayət Məcəlləsində banditliyə görə artıq 15 ildən çox vermirlər, bizdə isə ömürlük məhbusları saxlayıblar, yəni qanunu pozmaqla, cəzalandırıblar.

Bəzi cinayətlər üzrə sanksiyaların ən yüksək həddinə yenidən baxılması ilə bağlı başqa bir məqam da var. Belə ki, qətlə görə artıq maksimum 20 illik və ya ömürlük həbs edirlər. Əvvəllər, artıq dediyim kimi, bu alternativ müddət 15 il idi. Aydındır ki, ömürlük həbs verən hakimlər 15 ili çox az müddət hesab etdiklərinə görə bunu ediblər. Amma həmin vaxt 16-20 illik cəza müddəti təyin etmək imkanı olsaydı, bəlkə də onlar bu alternativi seçərdilər?

Bu halda biz elə bir vəziyyətdəyik ki, qanunvericiliyin dəyişdirilməsi məhbusun vəziyyətini yüngülləşdirə bilərdi və buna görə belə bir qanuna geriyə təsir vermək, retroaktiv şəkildə tətbiq etmək olar. Bunun üçün hökmü çıxaran məhkəməyə müraciət etmək lazımdır. Amma əlbəttə ki, bu, hökmün dəyişdiriləcəyinə zəmanət vermir.

- Müxalif məhbuslar döyüldüklərini bildirirlər. Ədliyyə Nazirliyinin rəhbərliyi bunu inkar edir. Reallıq necədir?

- Bunda şəxsən mənim üçün təəccüblü heç nə yoxdur. Bürokratiyanın (o cümlədən bizdəki) əsas qaydalarından biri "kağız-kuğuz zərurətidir". Yəni, minlərlə şahidin gözü qarşısında adam döyülsə, amma bu, lazımi şəkildə sənədləşdirilməsə, bu hadisə "olmamış kimidir". Adamı döyüblərsə, amma o, rəsmi olaraq şikayət etməyibsə, döyülmə "olmayıb". O şikayət edib, daha sonra isə şikayətini geri götürübsə, belə bir hadisə "baş verməyib". Şikayətini geri götürməyib, amma rəsmi yoxlama döyülmə izləri qeydə almayıbsa da belə bir hadisə "olmayıb".

Əlbəttə, hər bir siqnalın arxasında fakt durmur. Amma xüsusi vasitələrdən istifadə hallarının sənədləşdirilməsi, habelə işgəncə, döyülmə, ölüm haqqında işlər üzrə məhbusların dindirilməsi öhdəliyi müəssisə rəisinin üzərindədir. Aydındır ki, o, maraqlı tərəfdir və ümumi halda işi ört-basdır etmək üçün əlindən gələni edəcək.

Bu özünümüdafiə taktikasının səmərəliliyini o da sübut edir ki, CM-ə işgəncələrə görə cəza tətbiq edildiyi gündən etibarən 17 il ərzində bir işgəncə hadisəsi belə (!) təsdiqini tapmayıb. Bununla belə, AİHM və BMT artıq Avropa İnsan Hüquqları Konvensiyasının müvafiq 2 (yaşamaq hüququ) və 3-cü (işgəncələrin qadağan edilməsi) maddələrinin pozuntusunun aşkar edildiyini göstərən bir neçə qərar çıxarıb. Sonuncu nümunə AİHM-nin "Babayev Azərbaycana qarşı" işi üzrə (14 saylı cəzaçəkmə müəssisəsində döyüldükdən sonra məhbusun ölümü) qərarıdır.

Qanunda fiziki güc tətbiq edilməsi, prinsipcə, qadağan edilməyib. Amma "xüsusi vasitələrdən" istifadə yalnız konkret münaqişəli hallarla (fəal müqavimət, qiyam və s.) məhdudlaşdırılıb. O, sənədləşdirilməlidir, onlardan istifadənin məqsədəuyğunluğu və uyğun ölçüdə istifadənin yoxlanılması üçün rayon prokuroruna raport göndərilməlidir. Məhbusun məhkəmədə ona qarşı dəyənəkdən istifadə olunmasından şikayət vermək hüququnun olması da mühüm məqamdır. Bu maddələrdən istənilən birinin pozulması döyülməni qanunsuz edir.

Sonuna qədər şikayət etməyə qərar verənlər üçün döyülmə faktının özünün inkar edildiyi hallarda şikayət mexanikasını başa düşmək vacibdir. Dövlət başçısına və prezidentin sürücüsünə qədər hamıya 50 teleqram göndərmək deyil, vəkil tutmaq lazımdır, çünki insanın həyat və sağlamlığı xərclənən puldan daha vacibdir. Ananı yalnız görüş günündə həbsxanaya buraxırlar, vəkili isə, səlahiyyətləri düzgün şəkildə sənədləşdirilibsə, buraxmamağa haqları yoxdur. Buraxmasalar həbsxana rəhbərliyinin qanunsuz əməllərindən məhkəməyə şikayət yazın. Nə qədər çox qanunsuz əməl qeydə alınsa, onların qanunsuz bir şeyi ört-basdır etməsi ehtimalı bir o qədər böyükdür. Bütün instansiyaları keçdikdən sonra AİHM-ə şikayət edin. Artıq presedentlər var.

http://www.contact.az/ext/news/2017/7/free/Interview/az/64244.htm

Until society turns face to prisons, they will not be reformed

Interview

2017 July 22 (Saturday) 10:10:48

Turan IA 

Turan News Agency appealed to human rights lawye Eldar Zeynalov, specializing in human rights, with a request to answer questions about the implementation of decrees aimed at the humanization of punishment in Azerbaijan, in particular, the presidential decree of February 10, 2017 "On streamlining activities in the penitentiary sphere, humanizing penal policies, and Expansion of the use of alternative types of punishment and coercive procedural measures that are not related to isolation from society."

- How do you assess the recent official documents on modernization, humanization of the policy of punishment? Why are these long-overdue decisions adopted in Azerbaijan so late? Why are not the new humane punishment norms applied widely for all? Have they begun to be implemented only for criminals close to the authorities?

- It cannot be said that this is the first document of this kind or that the idea of ​​humanizing the policy of punishments has arisen only now. For example, the Law on the Social Rehabilitation of Prisoners, which provides for the establishment of a probation service, was adopted on May 5, 2007. A decision of the Plenum of the Supreme Court to limit the use of arrests and take into account the practice of the European Court of Human Rights was adopted in early 2006. Periodically the same issues have been raised by the European Committee for the Prevention of Torture since 2004.

So we can talk about the deaf resistance to reforms on the part of a wide range of officials who have their own selfish interest in preserving the existing state of things. In the West, prisoners are treated as dependents of the state, as a burden on the budget. In the USSR prisoners were regarded as cheap working cattle. In independent Azerbaijan, labor in prisons was virtually abandoned, although, for example, the Article 4 of the European Convention on Human Rights excludes the term "forced labor" to be performed by a person in custody. Now the convict is being driven into the enclosed space and is holding the sentence scheduled for the verdict. How, while idling, being kept for years alongside incorrigible criminals, can a person improve? And for a stolen mobile phone a person is kept on full pay, spending on him about 6,000 manats a year from the pocket of quite law-abiding citizens.

At liberty a person can satisfy every need himself. And in conclusion, it encounters dozens of prohibitions, which can be overcome for bribes. It is clear that the prisoners are beginning to look like dairy cattle. As a result, the authorities have to resort to unloading of prisons with the help of amnesties, pardons. Inside the Ministry of Justice, a Parole Board was even created, which facilitates prisoners access to this procedure, which they previously had only through the administration.

Let us take the liberated prisoners. They are pushed out onto the street even without an identity card, with a certificate of release, on the basis of which you cannot get a job, or even buy a mobile phone. It is necessary to restore documents, solve the problem with housing, work, etc., not to mention the fact that you need to re-enter the society. And everywhere he encounters officials who decide (more precisely, they must solve) all these problems. These problems are solved much more smoothly if paid. And it does not matter to the bribe-taker whether the former prisoner will earn this money, take it from his family's pocket or steal it.

But if there is a probation service, many problems will be solved with its help, as they are solved in the ASAN service. But at the same time, bribe-takers will be deeply unhappy at once in several ministries.

There is another reason for skidding reforms in this direction. This is a lack of public support for reforms. "The thief should sit in prison," especially if he stole from my personal pocket. "Instead of building prisons with decent conditions, first provide refugees, pensioners, kindergartens, schools, villages, repair roads," they say in society.

Even recently I read somewhere that "political prisoner N. as punishment for this and that is additionally tortured by conditions of detention in the colony such and such". Does a bad ecology concern only this prisoner? What about 800-900 others, not political prisoners in the same prison - are not they tormented? Why no one rallies on Parapet and does not stand with the placards in Brussels, to close or moved to another place some prisons, speed up the construction of other prisons (for example, women's and children's, with European conditions)?

Until society turns to face prisons, reforming them will proceed at the same leisurely pace.

- Please assess the current situation in the colonies and prisons.

"Most of our jails are inherited from Soviet times." They were built on the basis of their other standards, and now (with few exceptions) do not correspond to European or even modern Azerbaijani standards. This has been openly spoken about for many years.

Except for prisons in Nakhichevan, Sheki and Khalaja, all the jails are located in Baku and its environs. Wherever there are serious crimes courts and appellate courts, there should be investigative detention centers, and they only in Baku, Ganja, Nakhichevan and Sheki. And, for example, in Shirvan there is no such isolator. As a result, relatives go on visits to prisoners from afar, spend a lot of money on it.

In our penitentiary system, there is virtually no meaningful, socially useful work. This means that an average prisoner without family support cannot even earn money on cigarettes. But some also have a civil suit on the verdict (for example, to pay damages to the victims), and without his payment, even with good conduct, the prisoner does not shine with pardon or conditional release.

Educational work was previously based on Soviet ideology. Now this is not, and as a criminal is re-educated, it is unclear. How, for example, to rehabilitate a convicted Wahhabi, if the deputy head of the colony is not educated on religious matters in the educational part, and there are no mullah chaplains in prison mosques?

Educational programs, at best, include education within the secondary school or vocational school. It is difficult to meet higher demands there. Although extramural higher education is not prohibited, there is not a single instruction that describes how to implement it in conditions of a regime facility and lack of access to the Internet and educational networks.

At the same time, in Europe we are in firm "middle peasants". But many countries that are at our or the worst level do not have our resources. We have them, and the government with the parliament could invest more money in prisons, especially since some of the costs (construction of prisons, their redeployment, restoration of industrial production in prisons) are one-time.

Of course, there will always be someone (from those who did not sit in prisons, to whom the mother did not carry the transfer from the other end of the country), who will say that "a good government builds schools and kindergartens, and ours - new prisons." But prisons have always been, and some advise to judge the country by the prisons.

Much depends on public support. I personally have great respect when journalists and public activists who have visited prison leave their defense of only political prisoners after liberation and talk about the problems of all prisoners. But usually they remember prisons only when another blogger gets there ...

- Please clarify the perspective of solving the problem of the life

- The prisoners sentenced to life imprisonment have a lot of problems, but you probably mean the possibility of release for such convicts.

In September 2007, the then Commissioner for Human Rights of the Council of Europe, Mr. Thomas Hammarberg, visited the lifelong and was deeply impressed by their situation. As a result of the visit, he stated that life imprisonment (LI) "without an honest and serious possibility of release gives rise to human rights concerns. Especially in combination with the conditions of "maximum security", they can constitute inhuman or degrading treatment and therefore violate art. 3 ECHR ". After his visit, much has changed in our legislation.

The central issue here is the duration of the so-called "Tariff term", i.e. part of the sentence, which must necessarily be served, before claiming parole (BCP.) We have a "tariff" of 25 years for all criminals and for all types of crimes punishable by the LI.

Now, imagine a man at the age of 64, who was given a LI with a 25-year tariff. Even at large, the average life expectancy is just over 70 years, and here the formal possibility of parole can only appear in 89 years. In this case, it's just a delayed death penalty, in which people are killed not immediately by a shot in the head, but by slow prison conditions. Among the people for life, several people have died at the age of over 70, and have not lived to the end of the "tariff period".

I will not say that we have a worse situation in this issue than others. Tariff terms of 20-30 years are very common in Europe. However, there is also Resolution (76) 2 of the Committee of Ministers of the Council of Europe, where it is recommended that the life sentences be reviewed on a regular basis after serving a term of 8-14 years. The resolution seems to be valid so far, but few people reacted to it.

Similarly, very few people in Europe reacted to the fact that before the abolition of the death penalty and the introduction of the LI, the maximum alternative sentences were 15 years in court review and 20 years in pardon. Only Georgia replaced the death row punishments for a period of 20 years, then 15 years. The Supreme Court of Russia at the repatriation of the former suicide bomber I.Kryzhanovsky considered that once the death penalty is not applied there, and the maximum term in 1992 was 15 years, then the LI should be replaced for 15 years. In Uzbekistan, after the abolition of the death penalty, the verdicts and parts of the suicide bombers were given to the LI, and to another 25 years.

To date, the ECHR's position, expressed in several decisions against Azerbaijan, is such that, once the court pronounced a verdict, did not consider it necessary to give an alternative 15 years, and the LI is milder than the death penalty, then the appointment of the former LI mortar, rather than 15 years, is not the appointment of a heavier penalty than existed at the time of the commission of the crime.

Although there were exceptions. Thus, during the existence of the death penalty, Georgiy Geladze was given 15 years, and after the abolition of the death penalty and the introduction of the LI, they were sentenced for life, i.e. they did not soften, they weighed down the punishment. In Azerbaijan, he lost all the courts, but in Georgia the court listened to these arguments and released him.

There are several lifelong prisoners who were shot for banditry, then softened to the LI. But in the current Criminal Code for banditry more than 15 years already do not give, and we have left the PLS, i.e. punished in violation of the law.

There is another point connected with the revision of the upper limit of sanctions for certain crimes. So, for the murder already condemned for a maximum of 20 years or on the FLS. Earlier, as I said, this alternative term was 15 years. It is clear that the judges who gave the PLS did this because they considered 15 years too short. But, if at that time there was an opportunity to give a term of 16-20 years, maybe they would choose this alternative?

In this case, we are dealing with a situation where a change in legislation could mitigate the situation of a convicted person, and therefore such a law can be retroactively applied retroactively. To do this, it is necessary to apply to the court, which pronounced the verdict. Although, of course, this does not guarantee that the verdict will be changed.

In this case, we are dealing with a situation where a change in legislation could mitigate the situation of a convicted person, and therefore such a law can be retroactively applied retroactively. To do this, it is necessary to apply to the court, which pronounced the verdict. Although, of course, this does not guarantee that the verdict will be changed.

- Opposition prisoners report beatings. The Ministry of Justice denies the leadership. What is reality?

- There is nothing surprising for me personally. One of the key rules of the bureaucracy (including ours) is "without bills we're insects". That is, even if a person is beaten up in the sight of thousands of witnesses, but this will not be properly documented, then this event would not be "as it was". If a person was beaten, but he did not officially complain, the beating was "not there." If he complained, but then withdrew his complaint, then the event "was not." If he did not withdraw, but the official check did not fix the traces of the beating, then the events were also "not there."

Of course, not every signal is a fact. But the documenting of cases of using special means, as well as the duty of inquiry in cases of torture, beatings, deaths of prisoners lies on the head of the institution. It is clear that he is an interested person and in the general case will do everything to hush up the matter.

The effectiveness of this tactic of self-defense is confirmed by the fact that 17 years after the introduction of punishment for torture in the Criminal Code, not one (!) case of torture was confirmed. At the same time, the ECtHR and the United Nations have already made several decisions, where they found a violation of the relevant articles 2 (right to life) and 3 (prohibition of torture) of the European Convention on Human Rights. The latest example is the ECtHR judgment in the case of Babayeva against Azerbaijan (on the death of a prisoner after beatings in jail N14.)

In the law, the use of physical force, in principle, is not prohibited. But the use of "special means" is limited only by specific conflict situations (active resistance, rebellion, etc.). It must be documented, the report must be sent to the district prosecutor to verify the appropriateness and proportionality of their application. It is also important that the prisoner has the right to appeal against the use of a baton in court. Violation of any of these points makes the beating illegal.

For those who decided to complain until the end, it is very important to understand the mechanics of complaints in cases where the very fact of the beating is denied. It is necessary not to send 50 telegrams to the head of the state and all-all to the presidential chauffeur inclusive, but to hire a lawyer, because the health and life of a person is more expensive than the money spent. A mother will be allowed to go to prison only on the day of her visit, and the lawyer will not be allowed to leave if he has the right credentials. If you do not let them in, write a complaint to the court about the unlawful actions of the administration. The more fixed illegal actions, the more likely that they cover something illegal. After passing through all instances, complain to the ECHR. There are already precedents.

http://www.contact.az/ext/news/2017/7/free/Interview/en/64244.htm

Пока общество не повернется лицом к тюрьмам, их реформирования не будет

2017 Июль 22 (Суббота)  10:10:48

Turan IA

ИА Turan обратилось к специализирующемуся на правах заключенных правозащитнику Эльдару Зейналову с просьбой ответить на вопросы о реализации указов, направленных на гуманизацию наказания в Азербайджане, в частности распоряжение президента от 10 февраля 2017 года «Об упорядочении деятельности в пенитенциарной сфере, гуманизации политики наказания, а также расширении применения альтернативных видов наказания и процессуальных мер принуждения, не связанных с изоляцией от общества».

- Как вы оцениваете недавние официальные документы о модернизации, гуманизации политики наказания? Почему так поздно приняты в Азербайджане эти давно назревшие решения? Почему не применяются новые гуманные нормы наказания широко, для всех? Или уже начали реализовывать только для преступников, близких к власти?

- Нельзя сказать, что это первый документ такого рода или, что идея гуманизации политики наказаний возникла только сейчас. Так, например, закон "О социальной реадаптации заключенных", который предусматривает создание службы пробации, был принят 5 мая 2007 г. А решения Пленума Bерховного Суда об ограничении применении арестов и учете практики Европейского Суда по Правам Человека были приняты еще в начале 2006 г. Периодически те же самые вопросы с 2004 г. поднимает Европейский Комитет по Предотвращению Пыток.

Так что можно говорить о глухом сопротивлении реформам со стороны широкого круга чиновников, у которых есть свой корыстный интерес в сохранении существующего положения вещей.

На Западе заключенных рассматривают как иждивенцев государства, как нагрузку для бюджета. B СССР заключенных рассматривали как дешевый рабочий скот. B независимом Азербайджане от труда в тюрьмах фактически отказались, хотя, скажем статья 4 Европейской Конвенции по правам человека исключает работу, которую должно выполнять лицо, находящееся в заключении, из понятия "принудительный труд". Сейчас осужденного загоняют в огороженное пространство и держат назначенное по приговору время. Каким образом, бездельничая, содержась годами рядом с неисправимыми преступниками, человек сможет исправиться? Причем за украденный мобильный телефон человека держат на полном довольствии, тратя на него порядка 6 тысяч манат в год из кармана вполне законопослушных граждан.

На свободе человек может удовлетворить каждую потребность сам. А в заключении это встречает десятки запретов, преодоление которых возможно за мзду. Понятно, что на заключенных начинают смотреть как на дойную скотину. B результате властям приходится прибегать к разгрузкам тюрем с помощью амнистий, помилований. Bнутри Минюста была даже создана Комиссия по условно-досрочному освобождению, которая облегчает заключенным доступ к этой процедуре, который у них раньше был только через администрацию.

Bозьмем освободившихся заключенных. Их выталкивают на улицу даже без удостоверения личности, со справкой об освобождении, на основе которой ни на работу не устроишься, ни даже мобильник себе не купишь. Надо восстанавливать документы, решать проблему с жильем, работой и пр., не говоря уже о том, что нужно снова вписаться в общество. И везде он сталкивается с чиновниками, которые решают (точнее, должны решать) все эти проблемы. Эти проблемы решаются намного более гладко, если заплатить. И взяточнику неважно, заработает ли бывший заключенный эти деньги, возьмет из кармана своей семьи или же украдет.

А ведь если будет служба пробации, то многие проблемы будут решаться с ее помощью, как решаются они в службе АСАН. Но при этом останутся глубоко несчастными взяточники сразу в нескольких министерствах.

Есть и другая причина буксовки реформ в этом направлении. Это недостаток общественной поддержки реформ. "Bор должен сидеть в тюрьме", особенно если он украл из моего личного кармана. "Чем строить тюрьмы с приличными условиями, сначала обеспечьте беженцев, пенсионеров, детсады, школы, села, отремонтируйте дороги", - говорят в обществе.

Даже недавно прочел где-то, что "политзаключенного Н. в наказание за то-то и то-то дополнительно пытают условиями содержания в колонии такой-то". А разве плохая экология касается только этого заключенного? А как же 800-900 других, не политических заключенных в той же колонии - они разве не мучаются? Почему никто не митингует на Парапете и не стоит с плакатиками в Брюсселе, чтобы закрыли или перенесли в другое место одни тюрьмы, ускорили строительство других тюрем (например, женской и детской, с европейскими условиями)?

Пока общество не повернется лицом к тюрьмам, реформирование их будет идти такими же неторопливыми темпами.

- Как вы оцениваете настоящее положение в колониях и тюрьмах?

- Большинство наших колоний унаследовано от советских времен. Они строились, исходя их иных стандартов, и сейчас (за малым исключением) не соответствуют ни европейским, ни даже современным азербайджанским стандартам. Об этом открыто говорят уже много лет.

За исключением тюрем в Нахичевани, Шеки и Халадже, все колонии расположены в Баку и его окрестностях. Bезде, где есть суды по тяжким преступлениям и апелляционные суды, должны быть следственные изоляторы, а они только в Баку, Гяндже, Нахичевани и Шеки. А, например, в Ширване такого изолятора нет. B результате родственники ездят на свидания к заключенным издалека, тратят на это немалые деньги.

B нашей пенитенциарной системе осмысленного, общественно полезного труда фактически нет. Это означает, что среднему заключенному без поддержки семьи денег даже на сигареты не заработать. А ведь у некоторых есть еще и гражданский иск по приговору (например, в оплату ущерба потерпевшим), и без его оплаты даже при хорошем поведении заключенному не светит помилование или условное освобождение.

Bоспитательная работа раньше базировалась на советской идеологии. Сейчас этого нет, и как преступника перевоспитывают, непонятно. Как, например, перевоспитать осужденного ваххабита, если заместитель начальника колонии по воспитательной части не подкован в религиозных вопросах, а в тюремных мечетях нет мулл-капелланов?

Образовательные программы, в лучшем случае, включают образование в пределах средней школы или профессионально-технического училища. Более высокие запросы удовлетворить там сложно. Хотя заочное высшее образование не запрещено, но нет ни одной инструкции, которая бы описывала, как его осуществлять в условиях режимного объекта и отсутствия доступа к интернету и образовательным сетям.

Bместе с тем, в Европе мы находимся в твердых "середнячках". Но у многих стран, которые находятся на нашем или худшем уровне, нет наших ресурсов. У нас они есть, и правительство с парламентом могли бы вложить в тюрьмы больше средств, тем более что некоторые из расходов (строительство тюрем, их передислокация, восстановление промышленного производства в тюрьмах) являются разовыми.

Разумеется, всегда найдется кто-то (из не сидевших в тюрьмах, к кому мать не везла передачу с другого конца страны), который заявит, что "хорошее правительство строит школы и детские сады, а наше - новые тюрьмы". Но тюрьмы были всегда, и именно по тюрьмам некоторые советуют судить о стране.

Здесь много зависит от поддержки общественности. У меня лично вызывает большое уважение, когда побывавшие в тюрьмах журналисты и общественные активисты после освобождения отходят от защиты лишь политических заключенных и говорят о проблемах всех заключенных. Но обычно о тюрьмах вспоминают, лишь когда туда попадает очередной блогер...

- Прошу осветить перспективу решения проблемы пожизненников

- У осужденных на пожизненное заключение множество проблем, но Bы, вероятно, имеете в виду возможность освобождения для таких осужденных.

B сентябре 2007 г. тогдашний уполномоченный по правам человека Совета Европы г-н Томас Хаммарберг посетил пожизненников и был глубоко впечатлен их положением. По итогам визита он заявил, что пожизненное лишение свободы (ПЛС) "без честной и серьезной возможности освобождения порождает обеспокоенность правами человека. Особенно в сочетании с условиями "максимальной безопасности", они могут составлять бесчеловечное или унижающее обращение и поэтому нарушать ст. 3 ЕКПЧ". После его визита много что поменяли в нашем законодательстве.

Центральным вопросом здесь является длительность т.н. "тарифного срока", т.е. части приговора, которую надо обязательно отбыть, прежде чем претендовать на условно-досрочное освобождение (УДО). У нас "тариф" составляет 25 лет для всех преступников и за все виды преступлений, наказуемых ПЛС.

Теперь представим себе человека в возрасте 64 года, которому дали ПЛС с тарифом 25 лет. Даже на свободе средняя длительность жизни чуть превышает 70 лет, а здесь формальная возможность условно-досрочного освобождения (УДО) появится лишь в 89 лет. B таком случае, это просто отсроченная смертная казнь, при которой убивают не сразу выстрелом в голову, а медленно тюремными условиями. Среди пожизненников уже несколько человек умерли в возрасте свыше 70 лет, так и не дожив до конца "тарифного срока".

Я не скажу, что у нас в этом вопросе ситуация хуже, чем у других. Тарифные сроки в 20-30 лет очень распространены в Европе. Однако есть и Резолюция (76) 2 Комитета Министров Совета Европы, где рекомендуется регулярно пересматривать пожизненные приговоры после отбытия срока в 8-14 лет. Резолюция вроде бы действительна до сих пор, но мало кто на нее отреагировал.

Точно также мало кто в Европе отреагировал на тот факт, что до отмены смертной казни и введения ПЛС максимальные альтернативные сроки наказания составляли 15 лет при пересмотре судом и 20 лет при помиловании. Лишь Грузия заменила смертникам наказание на сроки сначала в 20, затем в 15 лет. Bерховный Суд России при репатриации бывшего смертника И.Крыжановского сочла, что раз смертная казнь там не применяется, а максимальный срок в 1992 г. был 15 лет, то ПЛС надо заменить на 15 лет. B Узбекистане после отмены смертной казни пересмотрели приговоры и части смертников дали ПЛС, а другим 25 лет.

На сегодня позиция ЕСПЧ, выраженная в нескольких решениях против Азербайджана, такова, что, раз суд, вынося приговор, не счел нужным дать альтернативные 15 лет, а ПЛС мягче смертной казни, то и назначение бывшим смертникам ПЛС, а не 15 лет, не является назначением более тяжелого наказания, чем существовало на момент совершения преступления.

Хотя были и исключения. Так, в период существования смертной казни грузину Г.Геладзе дали 15 лет, а после отмены смертной казни и введения ПЛС осудили пожизненно, т.е. не смягчили, а отяготили наказание. B Азербайджане он проиграл все суды, но в Грузии суд прислушался к этим доводам и освободил его.

Есть несколько пожизненных заключенных, которым дали расстрел за бандитизм, потом смягчили до ПЛС. Но в действующем УК за бандитизм больше 15 лет уже не дают, а у нас оставили ПЛС, т.е. наказали в нарушение закона.

Есть и другой момент, связанный с пересмотром верхнего предела санкции по некоторым преступлениям. Так, за убийство уже осуждают максимум на 20 лет или на ПЛС. Раньше, как я сказал, этот альтернативный срок был 15 лет. Понятно, что судьи, которые дали ПЛС, сделали это, потому что посчитали 15 лет слишком малым сроком. Но, если бы в то время была возможность дать срок в 16-20 лет, может, они выбрали бы эту альтернативу?

B данном случае, мы имеем дело с ситуацией, когда изменение законодательства могло бы смягчить положение осужденного, и потому такому закону можно дать обратную силу, применить ретроактивно. Для этого необходимо обратиться в суд, который вынес приговор. Хотя, разумеется, это не гарантирует, что приговор будет изменен.

- Оппозиционные заключенные сообщают об избиениях. Руководство Минюста отрицает. Как в реальности?

- B этом для меня лично нет ничего удивительного. Одно из ключевых правил бюрократии (в том числе нашей), это "без бумажки мы букашки". То есть, даже если на виду у тысяч свидетелей будет избит человек, но это не будет должным образом задокументировано, то этого события как бы и "не было". Если человека избили, но он официально не пожаловался, то избиения "не было". Если он пожаловался, но потом отозвал свою жалобу, то события "не было". Если не отозвал, но официальная проверка не зафиксировала следов избиения, то события тоже "не было".

Конечно, не за каждым сигналом стоит факт. Но документирование случаев применения спецсредств, а также обязанность дознания по делам о пытках, избиениях, смертях заключенных лежит на начальнике учреждения. Понятно, что он лицо заинтересованное и в общем случае сделает все, чтобы замять дело.

Эффективность такой тактики самообороны подтверждается тем, что за 17 лет после введения в УК наказания за пытки, ни один (!) случай пыток не подтвердился. Bместе с тем, ЕСПЧ и ООН уже вынесли несколько решений, где нашли нарушение соответствующих статей 2 (право на жизнь) и 3 (запрет пыток) Европейской Конвенции по правам человека. Последний пример - решение ЕСПЧ по делу "Бабаева против Азербайджана" (о смерти заключенного после избиений в колонии №14).

B законе применение физической силы, в принципе, не запрещено. Но применение "спецсредств" ограничено лишь конкретными конфликтными ситуациями (активное сопротивление, бунт и т.п.). Оно должно документироваться, рапорт должен быть отправлен районному прокурору для проверки целесообразности и соразмерности их применения. Немаловажно, что заключенный имеет право обжаловать применение к нему дубинки в суде. Нарушение любого из этих пунктов делает избиение незаконным.

Для тех, кто решил жаловаться до конца, очень важно понять механику жалоб в тех случаях, когда отрицается сам факт избиения. Нужно не посылать по 50 телеграмм главе государства и всем-всем-всем до президентского шофера включительно, а нанять адвоката, потому что здоровье и жизнь человека дороже потраченных денег. Мать в тюрьму пустят только в день свидания, а адвоката не имеют права не пустить, если у него правильно оформлены полномочия. Если не пустят - пишите жалобу в суд на неправомерные действия администрации. Чем больше зафиксировано неправомерных действий, тем больше вероятность, что они покрывают что-то незаконное. После прохождения всех инстанций жалуйтесь в ЕСПЧ. Прецеденты уже есть.

http://www.contact.az/ext/news/2017/7/free/Interview/ru/64244.htm 

Россиянин осужден на три года за посещение Нагорного Карабаха

Извинение перед Азербайджаном не помогло Александру Лапшину избежать тюрьмы

"Коммерсантъ" от 20.07.2017, 13:43

Сегодня в Баку огласили приговор блогеру и путешественнику Александру Лапшину, который обвинялся в посещении самопровозглашенной Нагорно-Карабахской Республики (НКР) и призывах к нарушению территориальной целостности Азербайджана. Однако после извинения господина Лапшина перед азербайджанским народом обвинение по второй статье было снято, и срок с шести лет, о которых изначально говорил прокурор, снижен до трех. При этом раньше после посещения иностранцами НКР публичного извинения было достаточно, чтобы не только избежать тюремного заключения, но и снова стать въездным в Азербайджан. Как сказала “Ъ” супруга Александра Лапшина Екатерина, у защиты «есть несколько вариантов дальнейшего развития событий, среди которых апелляция и экстрадиция».

«Я понял, насколько вопрос о Карабахе важен для азербайджанского народа, как для любого народа важна территориальная целостность своего государства,— заявил вчера на заседании Бакинского суда по тяжким преступлениям Александр Лапшин.— Надеюсь, что вопрос об урегулировании нагорно-карабахского конфликта в ближайшее время решится с учетом территориальной целостности Азербайджана».

Тем не менее виновным господин Лапшин себя не признал, но выразил сожаление о том, что в «в своей блогерской деятельности допускал резкие, некорректные, необдуманные слова в адрес Азербайджана». Что касается нарушения государственной границы Азербайджана, то путешественник также раскаялся в этом, сказав, что «в тот момент в его распоряжении была информация о правилах посещения Карабаха, взятая из армянских источников». Напомним, что граница между Арменией и НКР не контролируется властями Азербайджана.

На сегодняшнем заседании суда в Баку путешественнику Александру Лапшину сняли одну из статей обвинения (призывы к нарушению территориальной целостности) и огласили приговор. Тюремное заключение составит три года вместо шести с половиной, которые изначально запрашивал прокурор.

Напомним, Александр Лапшин был задержан 15 декабря 2016 года в Минске. Через сутки прокуратура Азербайджана, которая инициировала задержание, обнародовала обвинения в адрес господина Лапшина, согласно которым он дважды нарушил законы «О государственной границе» и «О паспортах», посетив в апреле 2011 и в октябре 2012 года территорию самопровозглашенного Нагорного Карабаха. Уже будучи внесенным в черный список МИДа Азербайджана, куда попадают лица, посещавшие Нагорный Карабах, Александр Лапшин все же побывал в Баку в июне 2016 года, въехав с территории Грузии. Блогер предъявил украинский паспорт (кроме российского у него также есть гражданства Израиля и Украины), где, согласно орфографии украинского языка, его имя было записано как Олександр, а в азербайджанской базе нежелательных лиц он значится как Aleksandr Lapshin. Из-за этого система IAMAS, которой пользуются азербайджанские пограничники, не распознала его как персону нон грата.

Выдача Александра Лапшина из Минска в Баку вызвала немало возмущения в Нагорном Карабахе и Армении. Впрочем, как позднее признался президент Белоруссии Александр Лукашенко, решение о депортации принимал лично он. «Азербайджан обратился не к нам — это был запрос в Интерпол. Мы согласно всем законам и порядку должны его передать Азербайджану. Мы его вообще можем выпустить, но это будет неправильно»,— заявил господин Лукашенко. Тем не менее в базе разыскиваемых Интерполом преступников Александр Лапшин никогда не появлялся и, по словам источника “Ъ” в правительственных кругах Белоруссии, был выдан по другому основанию.

Как сказал “Ъ” глава правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов, задержание Александра Лапшина и суд над ним носят пропагандистский характер, и нужный эффект был достигнут. Теперь же, как предполагает господин Зейналов, блогер уже не нужен Баку, и его экстрадируют в одну из стран гражданства — Россию или Израиль. Однако для этого азербайджанская судебная система может выдвинуть условие, например, не жаловаться в Европейский суд по правам человека, в то время как «некоторые аспекты его дела напрашиваются для исследования в Страсбурге». Например, это вопрос законности его депортации из Минска в Баку. «Двусторонние договоренности между странами СНГ — известный и эффективный способ обойти универсальные договоры, и это работает. В данном случае одна из сторон — Азербайджан — член Совета Европы, и есть формальная возможность выдвинуть и рассмотреть претензии. Думаю, эту гипотетическую возможность перед высылкой Лапшина постараются нейтрализовать»,— сказал Эльдар Зейналов.

Как сказала “Ъ” супруга Александра Лапшина Екатерина, которая присутствовала на суде, у защиты «есть несколько вариантов дальнейшего развития событий, среди которых апелляция и экстрадиция».

При этом приговор Александру Лапшину — единственный в своем роде и демонстрирует непоследовательность политики Баку. До этого всех иностранцев, посещавших самопровозглашенную Нагорно-Карабахскую Республику, просто включали в черный список МИД Азербайджана. Однако, публично извинившись перед Баку, эти люди вновь могли законно въехать на территории, подконтрольные правительству Азербайджана. Впрочем, некоторым не требовалось и этого. Так, журналист ВГТРК Владимир Соловьев, ранее посещавший НКР, в апреле беспрепятственно ездил в Баку и брал интервью у президента Азербайджана Ильхама Алиева. Как журналист позднее рассказал в авторской программе на радио «Вести FM», главной претензией Ильхама Алиева к господину Лапшину был не сам факт посещения территорий, которые Азербайджан считает суверенными, а именно резкие высказывания в блоге, после которых «отступать было неправильно». В свою очередь, господин Соловьев заявил, что ему «не было высказано ни слова осуждения» за то, что он бывал в НКР.

Кирилл Кривошеев

До Страсбурга дошло очередное дело о смерти заключенного

И снова в деле фигурирует Гарадагский район

Человеческая жизнь имеет свойство когда-нибудь заканчиваться. От старости и хронических болезней умирают монархи, президенты, знаменитости и простые люди. Это вызывает скорбь, но принимается как должное. А вот насильственные и ранние смерти всегда вызывают неприятие у близких.

Таким печальным событием для семьи Бабаевых была смерть 31-летнего Эльшада 22 декабря 2014 года. Лишь незадолго до этого, в сентябре молодой мужчина был осужден Сураханским Районным Судом на полтора года за хранение наркотиков. 27 сентября его этапировали в Учреждение по отбыванию наказания (колонию) No.14, где он успешно прошел карантин и положенное медицинское обследование, установившее, что он практически здоров и не является завзятым наркоманом.

Поэтому семья была в шоке. Сестра заключенного, Симузар, которой сообщили о смерти брата по телефону в 7-8 часов вечера, той же ночью приехала в Локбатанский морг. Ей бросилось в глаза наличие на теле брата (на руках, под ногами, на спине, шее, лице) многочисленных ссадин и кровоподтеков. Женщина сфотографировала тело покойного и впоследствии опубликовала некоторые кадры в прессе. 

Следы избиения на теле Бабаева

О причинах смерти женщине никто не сообщил, что, в общем-то, объяснимо. По каждому из таких случаев обычно проводится медицинская экспертиза, которая и устанавливает причину. Но следы насилия на теле были так очевидны, что С.Бабаева решила поехать в колонию и получить личные разъяснения от администрации. 

Хотя она добралась туда в полночь, в колонии было оживленно. Проходило какое-то совещание, прибыли высокие чины из Управления, а также следователь. Впоследствии выяснилось, что в колонии в тот день были беспорядки заключенных, вызванные как раз обстоятельствами смерти Бабаева. Ведь она произошла не в общей зоне, а в штрафном изоляторе, где он сидел несколько дней. 

Эта «тюрьма в тюрьме», которую заключенные часто по старинке называют карцером, отделена от остальной колонии стеной. По закону туда запрещен доступ посторонним, и доступ к заключенному имеет лишь персонал или сокамерники, если заключенный сидит в камере не один. Изолятор спроектирован так, что любой шум в камере слышен персоналу.

Логически рассуждая, раз налицо признаки избиений, то в таком режимном учреждении, как колония, кто-то конкретно должен быть в этом виноват: или заключенные, или персонал. Карадагская районная прокуратура взяла на вооружение вторую версию, и 10 января 2015 года возбудила уголовное дело по статье 309.2 Уголовного Кодекса. 

Как и в других похожих случаях, следователь не держал семью покойного в курсе расследования, обещая ознакомить с результатами лишь по окончанию расследования. Судя по материалам дела, Бакинская городская прокуратура, куда было передано дело, 30 апреля и 23 июля 2015 года дважды отказала сестре покойного даже в статусе потерпевшей, которым обладают все близкие родственники. Ей было отказано и в переквалификации дела по ст. 120 (умышленное убийство) УК АР.

Вслед за заключением судебно-медицинской экспертизы о смерти от острой сердечной недостаточности, семья 21 мая 2015 г. через суд добилась эксгумации тела Бабаева и проведения повторной экспертизы. Однако и эта экспертиза пришла к выводу об отсутствии связи между избиением и смертью. Что касается телесных повреждений, то они якобы были вызваны «обоснованным» применением надзирателями резиновых дубинок 13 декабря 2014 г. ввиду нарушения порядка и насильственными действиями против персонала со стороны покойного. 

Надо отметить, что о каждом применении технических средств ставится в известность районная прокуратура и составляется акт, с которым знакомят заключенного, наказанного таким образом. В свою очередь, он имеет право обжаловать эти действия в районный суд как необоснованно примененные. Было ли это сделано в случае Бабаева, неизвестно, потому что к материалам дела сестра покойного так и не получила доступа.

Таким образом, по заключению следователя, заключенный умер своей смертью, а избит был обоснованно. 23 июля 2015 г. прокуратура закрыла уголовное дело частично, а 5 августа – полностью. Хотя сестра покойного и обратилась с повторной просьбой о предоставлении ей копий документов по делу, 13 августа ей в этом было отказано ввиду отсутствия статуса потерпевшей.

5 сентября 2015 года С.Бабаева обжаловала в суде решение о прекращении уголовного дела. Она также оспорила версию о смерти от сердечного приступа, приложив сделанные ею фотографии, и выдвинула версию смерти от пыток со стороны персонала. Она также сослалась на различные свидетельские показания со стороны бывших заключенных колонии No.14 и их родственников. Бабаева также просила о признании незаконным отказа в предоставлении ей статуса потерпевшей и доступа к материалам уголовного дела.

Однако Сабаильский районный суд 23 ноября 2015 г. отклонил эту жалобу. 3 декабря это решение было поддержано Бакинским Апелляционным Судом.

Исчерпав все судебные инстанции, 3 июня 2016 года Бабаева подала в Европейский Суд по Правам Человека (ЕСПЧ) жалобу, зарегистрированную под No. 33184/16. В этом ей помогли адвокаты Х.Багиров, С.Рагимли, Р.Алиев, Р.Ремезайте.

Заявительница считает, что имело место нарушение статей 2 (право на жизнь), 3 (запрет пыток) и 13 (право на эффективную меру защиты) Европейской Конвенции по правам человека. Государство, по мнению заявительницы, не обеспечило защиту жизни и здоровья ее брата, в результате чего он подвергся пыткам и был убит надзирателями. При этом не было проведено эффективное расследование смерти, а на национальном уровне не было эффективных мер защиты для жалоб на нарушения статей 2 и 3.

В этой связи ЕСПЧ задал правительству ряд вопросов, на которые должен быть дан ответ в трехмесячный срок. Кроме того, Евросуду должны быть представлены копии всех материалов по делу, включая акты судмедэкспертизы, фотографии, записи свидетельских показаний.

В целом, дело Бабаева весьма напоминает другую жалобу против Азербайджана, рассмотренную ЕСПЧ 4 мая этого года и касающуюся смерти заключенного М.Мустафаева в другом пенитенциарном учреждении того же Гарадагского района (Гобустанской тюрьме). Там тоже шла речь о насильственной смерти заключенного, неоказании ему эффективной медицинской помощи, безнаказанности тюремного персонала, не предоставлении информации о расследовании потерпевшему, а также неэффективном расследовании смерти. В деле Махира Мустафаева ЕСПЧ пришел к выводу, что власти нарушили статью 2 Конвенции и должны оплатить моральный ущерб в 20.000 евро и судебные расходы.

Едва ли и в данном деле следует ожидать от ЕСПЧ иных выводов.

Э.Зейналов.

Газ. «Эхо», июль 2017.

Narginin sirrləri: Matros Pankratovun kabusu

1918-ci ilin sentyabrında Bakının "Sentrokaspi Diktaturası"ndan azad olunmasından sonra sayılı həftələr ərzində əsirlərin mübadiləsi həyata keçirildi. Nəticədə Nargin boşaldı. 

O dövrün çoxsaylı xatirələrindən belə anlaşılır ki, oraya hətta mübadilə zamanı "unudulmuş" və Salyan kazarmalarında saxlanılan erməni əsirlərini belə yerləşdirmirdilər. 

Nargin əvvəlki kimi öz mayakı ilə gecələr ətrafa göz vururdu, lakin artıq hərbi obyektə çevrilmişdi. Oraya silahlar gətirilmişdi. Ancaq baraklar hələ də sökülməmişdi. Bir dəfə bu silahlar az qala işə düşəcəkdi... 

1920-ci il martın sonlarında Petrovskdan gələn Denikin flotiliyası Narginə yan aldı. Flotiliya Azərbaycan hökümətinə təslim olub onun donanmasına xidmətə keçmək istəyirdi. Silah-sursatı Azərbaycana satmaq nəzərdə tutulurdu. 

Təslim zamanı problem yaşanarkən baş nazir eskadra komandirini Nargin adasının silahları ilə təhdid etdi. Ağ donanmanın gəmilərinin bir hissəsi qaldı, digər qismi yenə də iran limanı Ənzəliyə yola düşdü. 

28 aprel 1920-ci ildə XI Qızıl Ordu Bakını işğal edərək özü ilə "Fövqəladə Komissiya" və "qırmızı terror" gətirdi. Terrorun ən bariz təmsilçisi XI ordunun xüsusi şöbəsinin rəisi matros Semyon Andreyeviç Pankratov oldu. Azərbaycan kommunistlərinin gələcək lideri Mircəfər Bağırov da onun rəhbərliyi altında xidmət etmişdir. 

Pankratov hələ Bakıdan öncə də Həştərxanı ram etməsi ilə məşhurlaşmışdı. Sosialist mühacir Melqunov bu haqda belə xatırlayır: " Martın 19-da Həştərxanın işçiləri tətilə başladılar. Onların mitinqi qoşunlar tərəfindən mühasirəyə alınmışdı. Əsgərlər işçilərə pulemyotdan atəş açdılar və qumbara atdılar. Qaçmağa çalışanları süvarilər təqib edib yerindəcə öldürürdülər. Şəhərdə kütləvi həbslər başlandı. Moskvaya üsyan barəsində teleqram vuruldu. Trotski "amansızcasına cəzalandırmaq" əmrini verdi və S.M.Kirovun, çekist-matros Pankratovun, quldur Çuqunovun rəhbərliyi altında edamlar başlandı. Barjalara və paroxodlara yerləşdirilənlərin çoxunu boyunlarından daş asıb suda boğurdular. "Qoqol" paroxodunda bir gecədə 180 nəfəri suda boğdular. Güllələnənləri qəbiristanlığa aparmağa çatdırmırdılar. Birdən ayıldılar ki, yalnız "proletariatı" qırıb çapırlar. "Üsyan" səhnəsinə daha sanballı görkəm vermək üçün "burjuy"lar lazım oldu. Beləcə varlı məhəllələrin sakinləri də reydlərə və cəzalara məruz qaldılar. Bu azğınlıq aprelin axırlarına kimi davam etdi. 4 minə yaxın adam məhv edildi".

Pankratov Azərbaycan Fövqəladə Komissiyasına qısa müddət başçılıq etdi: 1920-ci ilin may-iyun aylarında. N.Nərimanov Azərbaycana gələndən sonra Hərbi-İnqilabi Komitəyə şikayətlənirdi ki, Fövqəladə Komissiya güllələnmələri Hərbi-İnqilabi Komitə ilə razılaşdırmadan həyata keçiririr. 

Nəticədə Pankratov Azərbaycan Fövqəladə Komissiyasındaki işləri "milli kadr" Baba Əliyevə təhvil verib XI Qızıl Ordunun Xüsusi Şöbəsinə geri qayıtdı. 

Bu hadisə şayiələrlə bəzədildi. Tiflisdə dərc edilən "Gürcüstan" menşevik qəzeti 30 may 1920-ci ildə yazırdı: "Fövqəladə Komissiya ehtiyatla qırğınlara başladı, lakin sonradan qızğın fəaliyyətə keçib kütləvi həbslər həyata keçirdi. Komissiyanın matros Pankratovun başçılığı altında gördüyü işlər "daha uğurlu" idi. Ancaq Nərimanovun Bakıya gəlişindən sonra Semyon Pankratov zərərsizləşdirildi".

Lakin məqalə çıxan vaxtlarda Pankratov nəinki zərərsizləşdirilməmişdi, hətta hakimiyyətinin zirvəsində idi. 26 avqust 1920-ci ildə Az.KP MK Siyasi Bürosu Azərbaycanda üsyanların ləğvi məsələsini müzakirə edərkən bu məqsədlə yaradılmış "dördlüyə" Xüsusi şöbədən Pankratov da daxil oldu. 

1921-ci ildə, o, XI Qızıl Ordunun tərkibində Tiflisdə gürcülərə (hətta, bəlkə də, onu "zərərsizlışdirən" qəzet işçilərinə) tutulan divanda iştirak edirdi. Bu hadisədən sonra onun izləri itir. 

Əksər vaxtı Semyon Pankratovla onunla eyni soyadı daşıyan Vasili Fyodoroviç Pankratovu səhv salırlar. Və bu da səbəbsiz deyil. Vasili Fyodoroviç də matros olub, 1923-26-cı illərdə Zaqafqaziyada Birləşmiş Dövlət Siyasi İdarəsinin səlahiyyətli nümayəndəsinin müavini və Qafqaz Qızıl Ordusunun Dövlət Siyasi İdarəsinin Xüsusi Şöbəsinin rəisi vəzifələrində çalışıb. 1926-cı ildə trotskist kimi vəzifədən azad edilib. 

Qovulduqdan sonra təsərrüfat işləri ilə məşğul olub, öz baxışlarından heç vaxt imtina etməyib və sonda da güllələnib. 

Xaricdə dərc edilən "Müxalifətin bülleteni"ndə Trotski onun adını "oktyabr ənənələrinin ən dəyərli və şücaətli nümayəndəsi" və "bizim burada haqqında danışa bilmədiyimiz dəhşətli və əzablı istintaqın qurbanı" kimi qeyd edir. 

Həştərxan təcrübəsi Bakıda Pankratovun işinə çox yaradı. Burada , o, "yoldaş Lyuba" adlı bir nəfər sadistlə birgə insanları şəxsən güllələməkdən çəkinmirdi. ÇK-nın (Fövqəladə Komissiyanın) görüləcək hələ çox işi var idi. 

1920-ci ilin aprelində hakimiyyətin ələ keçirilməsi qansız-qadasız ötüşdüsə də, lakin tezliklə bolşeviklərin müstəmləkə siyasəti Gəncədə, Şuşada, Zaqatalada, Qarabağda, Lənkəranda və digər bölgələrdə bir sıra üsyanlara səbəb oldu. 

1920-24-cü illərdə 54 genişmiqyaslı silahlı iğtişaş baş verdi. Üsyançıları və onları dəstəkləyən mülki əhalini çox vaxt elə yerindəcə, istintaqsız və məhkəməsiz amansızcasına edam edirdilər.

1920-ci ilin aprelindən 1921-ci ilin avqust ayına qədər Azərbaycanda 48 min adam "qırmızı terrorun" qurbanı oldu. Onların dörddə biri Gəncə üsyanında (26-31 may 1920) həlak oldu.

Sovet Rusiyasında olduğu kimi Bakıda da 17 may 1920-ci ildə Az.KP-nın siyasi bürosu əmək düşərgələrinin (konslagerlərin) yaradılması barədə qərar qəbul etdi. Ümumrusiya Mərkəzi İcraiyyə Komitəsinin konslagerlərin yaradılmasının əsasını qoyan 1919-cu il tarixli dekretində məcburi əmək düşərgələrinin təşkili və idarəsi Quberniya Fövqəladə Komissiyalarına həvalə edilmişdi. 

Həmin düşərgələrə Fövqəladə Komissiya idarəsinin şöbələrinin, inqilabi tribunalların, xalq məhkəmələrinin və digər sovet orqanlarının qərarları əsasında məhkum edilmiş şəxslər göndərilirdi. 

Dekretə əsasən bütün quberniya mərkəzlərində (adəti üzrə "müstəqil" inqilabi Azərbaycanın da paytaxtı onlara aid edilmişdi) 300 nəfərlik düşərgələr yaradılmışdı. 

Dustaqlardan çoxunun yeni hökümət qarşısında heç bir günahı yox idi, sadəcə olaraq sinfi təqiblərə məruz qalaraq həbs edilmişdilər. 

Rusiyada ilk düşərgələr adətən hərbi əsirlərin mübadiləsindən sonra boşalmış Birinci Dünya Müharibəsi düşərgələrinin yerində salınırdı. Bu səbəbdən də ehtimal olunur ki, Bakıdakı düşərgə Nargində yerləşirdi. Həm də artıq orada lazımi infrastruktur da yaradılmışdı. 

Gəncə üsyanından sonra onun iştirakçılarından 23 zabit ( 6 general daxil olmaqla) Narginə düşdü. Misal üçün, bolşeviklərin əsir aldığı general-mayor Feyzulla Mirzə Qacar Bakıya göndərilmiş və Nargində güllələnmişdir. 

Gəncənin hüdudlarından kənarda 6 iyun 1920-ci ildə 79 nəfər yüksək rütbəli azərbaycan zabiti həbs edilmişdi. Pankratovun göstərişi ilə onlar da Nargində güllələnmişdi. 

Onların arasında Gəncənin general-qubernatoru Xudadat bəy Rəfibəyov, general Əbdülhəmid bəy Qaytabaşı, podpolkovnik İsmayıl xan Ziaydxanov, general İbrahim ağa Usubov, general Əmir Kazım Qacar, Bakı şəhəri polis idarəsinin rəisi Quda Qudiyev, millionçu Murtuza Muxtarov, general Məhəmməd Mirzə Qacar, general-leytenant Məmməd bəy Sulkeviç, general Həbib bəy Səlimov, İsgəndər bəy Seyfulin və digərləri vardı. Generallar Əliağa Şıxlinskini və Səmədbəy Mehmandarovu güllələnmədən kommunistlərin lideri Nəriman Nərimanovun havadarlığı xilas etdi.

Sovet hökümətinə xoş gəlməyən yüzlərlə insan Nargin adasına aparılmış və orada taleyinin həllini gözləyirdi. Üzeyir Hacıbəyovun memorial muzeyinin direktoru mərhum Ramazan Xəlilov da onların arasında idi. O, bunları danışırdı: "1920-ci ilin iyununda mən Vəhşi diviziya alaylarından birinin keçmiş unter-zabiti kimi XI Qızıl Ordunun Xüsusi Şöbəsinin əməkdaşları tərəfindən həbs edildim. Köhnə Polis küçəsində (indiki Yusif Məmmədəliyev küçəsi, ev 5)yerləşən həbsxananın ümumi kamerasında ay yarım qaldıqdan sonra mühafizə altında "əşyalarımla" Narginə göndərildim. Ada mənim lənətim oldu. Bizi çirkli, üfunətli və dar baraklarda əsir türklərlə bir yerdə yerləşdirdilər. Gündüzlər qızmar günəşin istisindən əziyyət çəkirdik. Heç bürkülü gecələrdə də rahatlıq tapmırdıq. Bəzən ac qalırdıq, susuzluğumuzu çirkli və isti su ilə yatırmalı olurduq. Bütün sutkanı birələr aman vermirdi, gecələr siçovullar qaçışırdı. Ağcaqanad dişləməsindən və qaşınmadan məhbusların üzləri tanınmaz hala düşəcək qədər şişirdi. Əllər, ayaqlar və bütün bədənlər qırmızı suluqlar içində olurdu, sanki gicitkan dalamışdı. Tezliklə ayaq üstə güclə dayanan məhbuslar ölümcül mədə-bağırsaq xəstəliklərinə tutuldu. Onları adanın şərq hissəsindəki quyularda beş-beş, altı-altı ( gün ərzində nə qədər dustaq ölsə) basdırırdılar. Kimə ki, Xüsusi şöbədə əşyasız yola düşmək əmr olunmuşdu,onları yaxınlıqdakı Qum adasına güllələməyə aparırdılar. Bu adada mən sentyabr ayına qədər qaldım və Nəriman Nərimanovun köməkliyi ilə azad edildim".

Belə bir fikir yayılmışdı ki, Narginə yalnız edam etməyə aparırlar. Buna baxmayaraq məhbuslardan bir qismi bir müddət sonra azadlığa buraxılırdı. 

Misal üçün, Rusiya arxivlərində vaxtilə Nargində cəza çəkmiş iki nəfər keçmiş hərbiçinin adlarını tapmaq mümkün olmuşdur. Əslən Tula quberniyasından olan çar, sonralar Ağ ordunun (çox güman ki, elə azərbaycan qoşunlarının da) sıralarında xidmət etmiş zadəgan, podporuçik Boris Nikolayeviç Litvinov. 

Ağların ordusunda xidmətinə görə 1920-ci ildə 1 il 3 ay müddətliyinə məhkum olunmuşdur. Azadlığa buraxıldıqdan sonra 1921-22-ci illərdə Qırmızı Orduda xidmət etmişdir. 

Ryazan quberniyasından yefreytor Andrey Maksimoviç Kurdyukov çar ordusundan tərxis olunduqdan sonra Azərbaycan ordusuna keçdi. Sovetləşdirmədən sonra həbs edilmişdir. Nargində konslagerdə saxlanılıb. Sonradan azad edilmişdir. Qazaxstanda xəstəxanada sanitar işləyib.

Uzun zaman adada mayakın gözətçisi qismində çalışan Pyotr Puxlyakov belə danışırdı: "Güllələnmələr haqqında heç nə deyə bilmərəm, amma adada həqiqətən təcridxana var idi: tikanlı məftillər arxasında tikilmiş bir neçə barak. Deyirdilər ki, orada "xalq düşmənləri" saxlanılır- trotskistlər. Müharibənin axırlarına yaxın onları apardılar, barakları yerlə yeksan etdilər, onların yerində əsgərlər üçün kazarma tikdilər". Qeyd edim ki, 1941-ci ildə almanlara yol göstərməsin deyə mayakı ləğv etmişdilər. Mayak bir də 1950-ci illərdə bərpa olunmuşdu. 

Belə məlumat var ki, Qum və Bulla adalarında həqiqətən də çox sayda güllələnmiş insanların qalıqları tapılırdı. Lakin Nargin də bütün bunlardan kənarda qalmamışdı- söylənənlər yalan deyildi. 

Hər halda 1941-ci ilin iyulunda Narginə 1939-cu ildə Polşanın parçalanması zamanı həbs edilmiş 200 polşalı köçürüldü. Bu vaxt orada heç bir "trotskist" yox idi. Amma polyakların 1942-ci ilin fevralına kimi onlar üçün istehkamlar qurduğu hərbiçilər var idi. 

Polyaklardan biri - Yan Klimoviç xatırlayırdı ki, onların qazdığı üç çalanın üçündə də 70 sm dərinliyində atəş izləri olan sovet hərbi formasında dustaq qalıqları tapıldı. Hər çalada 200-dən çox cəsəd var idi. Və məhbus işçilər əmri yerinə yetirmək üçün cəsədlərin üzərində yeriməli olurdular. 

Qalıqların matros Pankratovla onun Lyubkasının qurbanlarına - azərbaycan zabitlərinəmi yaxud da 1930-cu illərin təzə qurbanlarınamı (polyak skeletlərdən yox cəsədlərdən danışırdı) aid olduğunu demək çətindir və hələ də sirr olaraq qalır. Görünür, bu məsələ artıq bir neçə ildir adada tikilməsi planlaşdırılan əyləncə müəssisələrinin layihə müəlliflərini çox da narahat etmir... 

Eldar Zeynalov.

P.S. Yeri gəlmişkən, Pankratovun çoxsaylı qurbanlarına (keçmiş qafqaz milli ordularının hərbiçiləri və Azərbaycanda sığınacaq tapmış keçmiş denikinçilər) Ryazan düşərgəsində də rast gəlinir. Lakin Nargində güllələnmiş azərbaycan zabitlərindən fərqli olaraq tale bu məhbuslara (çoxu ruslar idi) qarşı daha rəhmli olmuşdur. 

Məsələn, 3 saylı Gəncə piyada alayından poruçik Aleksandr Petroviç İvanov xüsusi şöbə tərəfindən Bakıda həbs edilib Ryazan konslagerinə, ordan da əmək cəbhəsinə göndərilmişdir. 3 saylı Şəki süvari alayından Qriqori Akimoviç İkonnikov da onunla eyni taleyi bölüşmüşdür. 

Gəncədə həbs edilib Ryazana göndərilənlər: podporuçik Aleksandr Qriqoryeviç Aqafonov; Azərbaycan ordusunun tağım komandiri Abuzər Səid Əliyev; bölük komandiri gizir Alimcanov Fisobzar (?) Şahbaz; əvvəl Gəncə quberniya hərbi komissarlığında qarovul bölüyündə xidmət etmiş, daha sonra eskadron komandiri olmuş xorunji (bayraqdar) İvan Yerofeyeviç Dorodnıy; atlı dağ divizionunun ştabs-kapitanı Pavel Fyodoroviç Andreyevski; podpolkovnik Matvey Pavloviç Andreyevski; topçu Vladimir Aleksandroviç Arnşteyn; hərbi intendant Vasili Vasilyeviç Babikov; poruçik İvan Merkuryeviç Bazarov; keçmiş podporuçik, Gəncə teatr truppasının artisti Serqey Nikolayeviç Draqoyev; təsərrüfat işləri üzrə kargüzar Fyodor Mixayloviç Zaytsov... 

Keçmişdə Ağ orduda xidmət etdiklərinə görə Bakıda həbs olunanlar: birinci Azərbaycan fəhlə-kəndli atıcı alayının sıravisi Yevgeni İvanoviç Qreve; keçmiş podporuçik əlil Aleksandr Mixayloviç Aptekman; Azərbaycan ordusunun 20-ci mühəndis batalyonunun komandir köməkçisi kapitan Aleksandr Serqeyeviç Alekseyev; Ağ və Azərbaycan ordularının zabiti Dmitri Vasilyeviç Juravlyov; keçmiş gizir, Bakı Dram Teatrının həvəskar artisti Yevgeni Nikolayeviç Aqurov, həmçinin çox sayda ağ denikinçilər.

Məqalənin hazırlanması zamanı İ.Rüstəminin, Ə.Nəzərlinin, Ş.Nəzirlinin, F.Nağdalıyevin, K.Lyaskoviçin , S.Melqunovun, X.Heydərovun və digərlərinin materiallarından istifadə olunub.

Tərcüməçi - Mətanət Paşasoy.

Rus versiyası:

http://eldarzeynalov.blogspot.com/2015/09/blog-post_24.html