"От сумы да от тюрьмы не зарекайся"

Эльдар Зейналов,

директор Правозащитного Центра Азербайджана

Недавно довелось выслушать печальную историю, доказывающую правоту этой русской поговорки. Молодая женщина неоднократно ссорилась с пожилой соседкой по дому. После одной такой ссоры старушка легла спать и не проснулась. Ее дети подали в суд, утверждая, что старушку довели до смерти. Нашлась и соответствующая статья. Женщину арестовали и, оторвав от малолетних детей, поместили в Баиловскую тюрьму. Хотя умершая при ее возрасте и состоянии здоровья могла, в принципе, умереть и своей смертью, "убийцу" в перспективе, вероятно, ждет известная женская колония.

Любой из читателей может вспомнить минимум один недавний случай, когда человека, по житейским (а иногда и юридическим) меркам, посадили "ни за что" или "почти ни за что". Кто-то с кем-то подрался и попался на глаза полицейскому; кто-то был в ссоре с родственником влиятельного лица; кто-то взял в долг и не вернул не особенно большую сумму; кто-то не с тем дружил; кто-то был родственником или земляком не того, кого нужно; и т.д. В условиях нашего постсоветского коррумпированного правосудия это приводит к тому, что человек попадает за решетку.

По идее, это обстоятельство должно вдохновить общество на то, чтобы обратить внимание на гуманизацию условий содержания в тюрьмах. Однако этого не происходит. С одной стороны, люди обозлены на преступников, которые разворовывают целые банки, расхищают гуманитарную помощь, скармливают негодную пищу, вымогают взятки, мошенничают, заставляют ставить решетки и стальные двери и бояться ночных прогулок. С другой стороны, срабатывает советский стереотип, что преступник - это некто чуждый нашему обществу, изначально порочный, нуждающийся в как можно более строгой и длительной изоляции, для которого тюрьма - его естественное обиталище. Есть и такая точка зрения, что в стране, ведущей войну и имеющей огромное количество беженцев, улучшение условий в тюрьмах должно стоять где-то в конце списка приоритетов.

Словом, общество в целом отвернулось от этой проблемы, предоставив ее решение правоохранителям и правозащитникам.

"У СЕМИ НЯНЕК ДИТЯ НЕ КОРМЛЕНО"

Говоря о тюрьмах, необходимо сразу же оговориться, что они не имеют единого "хозяина". Так, камеры предварительного заключения (КПЗ) распределены по районным управлениям и отделениям полиции, изоляторы временного содержания (ИВС) имеют хозяев в лице городской полиции, следственные изоляторы (СИЗО) подчиняются министерствам внутренних дел, национальной безопасности и Особому Управлению при Президенте, гауптвахты подчиняются Министерству обороны, колонии, тюрьма и больница - Министерству Юстиции, принудительное лечение по приговору суда осуществляется в системе Министерства Здравоохранения, специнтернаты для изоляции от общества (фактически заключения) "трудных" подростков находятся в ведении Министерства Образования, бывшие пленные "фильтруются" Госкомиссией по пленным...

Не имея единого хозяина, тюрьмы естественным образом зависят от финансирования соответствующих ведомств, степени влияния этих ведомств и в немалой степени - от внимания прессы и правозащитников. Возникают проблемы, например, со стационарным лечением подследственных Центральное Лечебное Учреждение (ЦЛУ) находится в ведении уже другой организации, и необходима договоренность на достаточно высоком уровне. С другой стороны, подследственного, дело которого ведет МНБ, вдруг могут перевести в печально известный "горотдел" (Главное Управление Полиции г.Баку), подчиненный другому ведомству, что в советское время было бы в принципе невозможно. Давление, которое оказывается на подследственного, дополняется по распоряжению следователя возможным ужесточением или облегчением режима содержания в СИЗО, который обычно относится к тому же ведомству.

Поэтому небеспочвенна вяло ведущаяся дискуссия о необходимости передачи всех мест лишения свободы в ведение Министерства Юстиции, которое не имеет никакого отношения к органам следствия. Однако эти разговоры пока не привлекают внимания ни прессы, ни парламентариев, ни правозащитников. А раз проблема публично не обозначена, значит, ее вроде и не существует.

"МЫ - КАМЕРА ХРАНЕНИЯ"

Так упрощенно обозначил свою служебную функцию начальник Гобустанской (в обиходе - "крытой") тюрьмы, подразумевая, что общество сдало ему провинившегося человека для того, чтобы тот вернул его в срок и в сохранности. По идее, тюрьмы должны еще и перевоспитывать, но даже и минимальную функцию "камеры хранения" они выполняют сейчас с трудом и не всегда.

Речь идет о том, что заключенные сейчас часто теряют в тюрьмах здоровье и даже жизни. Претензии общества, естественно, предъявляются к Главному Управлению Исполнения Судебных Решений (ГУИСР) Министерства Юстиции, в учреждения которого заключенный попадает после вынесения приговора и где он проводит большую часть своего срока. В ведении ГУИСР находится сегодня 13 колоний, одна тюрьма, ЦЛУ, 8 колоний-поселений и 21 спецкомендатура.

ГУИСР, где недавно сменилось руководство (сейчас его начальником является полковник юстиции Айдын Гасымов), пытается выправить ситуацию. В колониях улучшено водоснабжение, санитарное состояние, питание. В 1997 г. была выделена солидная сумма на лекарства. Как результат, если в 1995 г. умерло 655 заключенных, а в 1996 г. - 588, то за 1997 г. - около 300.

Однако не все так просто - ведь колония находится в конце длинной цепочки событий, начинающейся с часто отнюдь не безбедной жизни на воле, где сейчас, даже по осторожной официальной статистике, повышается заболеваемость самыми разными болезнями. Свое добавляют и условия предварительного следствия, когда заключенный часто лишен передач качественных продуктов из дома, сидит в переполненных камерах, а то и подвергается пыткам. Вспоминается, например, рассказ матери о сыне-ОПОНовце, спортсмене, который содержался в течение нескольких месяцев в переполненной камере следственного изолятора, где он один был некурящим, и заработал хроническое заболевание легких.

В конце 1996 г. после многочисленных публикаций в прессе руководство МВД провело проверку состояния подведомственных следственных изоляторов. Выводы были неутешительны переполненность камер способствовала росту заболеваний туберкулезом и другими хроническими болезнями. После этого начались осторожные реформы и в этих тюрьмах.

Например, в Баиловской тюрьме (Следственный изолятор #1) проводится интенсивный ремонт корпусов и медчасти. В мае 1997 г. распоряжением #195 был расширен список товаров и предметов, разрешенных к передаче заключенным. В камерах появились переданные родственниками электроприборы, радиоприемники, вентиляторы на окнах.

Насколько эти реформы необратимы, судить пока трудно. Часть следственных изоляторов до сих пор остается закрытой для общественного контроля, что оставляет поле для слухов и домыслов. Правозащита признается в лучшем случае модным и ненужным украшением на теле азербайджанской демократии или частью оппозиционной политики, а в худшем - даже вредительством по заданиям иностранных спецслужб.

В этих условиях складывается мнение, что реформы носят вынужденный характер. Не исключено, что если Азербайджан потерпит фиаско с вступлением в Совет Европы, то власти сочтут реформы не оправдавшими надежд, и попытаются повернуть вспять. Однако сделать это сейчас будет уже труднее - на власти Азербайджана давит груз взятых им на себя обязательств, созданы прецеденты общественного и международного контроля за условиями в тюрьмах.

В любом случае, чем бы ни диктовались реформы и какими бы темпами они не осуществлялись, они все же идут, и это на пользу и самим "камерам хранения", и содержащимся там нашим согражданам.

"СИЖУ ЗА РЕШЕТКОЙ В ТЕМНИЦЕ СЫРОЙ"

С момента вступления в ООН 2 марта 1992 г., Азербайджан подписал и ратифицировал ряд международных конвенций и других документов ООН, в том числе Международную конвенцию о гражданских и политических правах (1966) и Конвенцию против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания (1984), ряд статей которых регулирует принципы содержания под стражей. В ряде случаев при подготовке новых законодательных актов ориентируются на "Минимальные стандарты обращения с заключенными", принятые ООН в 1955 г., и даже "Европейские Пенитенциарные Правила" (хотя Азербайджан пока и не вошел в Совет Европы). В этом духе выдержаны, например, поправки в ныне действующий Исправительно-Трудовой Кодекс, принятые Милли Меджлисом в феврале 1997 года.

Конституция Азербайджана 1995 г. включает обширный раздел "Основные права, свободы и обязанности", затрагивающий и права заключенных. Эти положения вполне вписываются в систему международного законодательства.

Так, статья 28 гарантирует право на свободу, ст.60 - судебная гарантия прав и свобод, ст.61 - право на получение правовой помощи, ст.62 недопущение изменения судебной юрисдикции ст.63 - презумпция невиновности, ст.64 - недопущение повторного осуждения за одно и то же преступление, ст.65 - право повторного обращения в суд, ст.66 недопущение принуждения свидетельствовать против своих родственников, ст.67 - права задержанных, арестованных и обвиняемых в совершении преступления, ст.68 - право требовать возмещения ущерба. Иностранцы и лица без гражданства согласно ст.69 находятся при этом в равном положении с гражданами Азербайджана. Согласно ст.147-149 Конституции, все акты, входящие в систему законодательства Азербайджана, должны строиться именно на этой основе и не должны ей противоречить.

Уголовный Кодекс (УК), утвержденный законом АР от 8 декабря 1960 г. и действующий с рядом исправлений и дополнений, предусматривает основания уголовной ответственности (ст.3), дает понятие преступления (ст.7-ст.19), наказания (ст.ст.20-34), виды наказания и условия освобождения от наказания (ст.ст.35-56), а также квалификацию преступлений и меры наказания за них (ст.ст.57-264).

Уголовно-процессуальный кодекс (УПК), также утвержденный законом от 8 декабря 1960 г. с последующими дополнениями и справлениями, описывает функции органов следствия и суда, полномочия прокурора, следователя, обвиняемого, защитника, порядок проведения следствия, условия и сроки содержания под стражей подследственных.

Исправительно-трудовой кодекс (ИТК), утвержденный 23 декабря 1970 г., описывает задачи и порядок исполнения исправительно-трудового законодательства. Последние изменения и дополнения, расширяющие права заключенных и отменяющие устаревшие и унижающие достоинство запреты, были внесены в него в феврале 1997 г.

Кроме того, каждое место лишения свободы имеет свою ведомственную инструкцию, описывающую их внутренний распорядок.

Осенью 1993 г. Азербайджан вступил в Содружество Независимых Государств (СНГ) и с этого времени вошел в правовое пространство этого межгосударственного объединения. Он является участником договоренностей о взаимной правовой помощи, обмене заключенными и т.п. Так, 9 марта 1995 г. Милли Меджлис Азербайджана ратифицировал подписанный 26 мая 1994 г. в Москве договор о взаимной выдаче осужденных между Азербайджанской Республикой и Российской Федерацией.

Существуют договоры о выдаче находящихся в розыске преступников с Россией, Украиной и Грузией.

В начале 1996 года в г.Санкт-Петербург (Россия) состоялось заседание рабочей группы по разработке новой модели уголовно-исполнительного кодекса, который должен определить порядок и условия исполнения наказаний в СНГ. "Модельный УИК" отличается от ранее существующих тем, что в нем есть 6 новых видов наказаний, которые в Азербайджане ранее не практиковались. Это пожизненное заключение, общественные работы (от 60 до 240 часов работы в определенных местах в свободное от основной работы и учебы время), арест (от 1 до 6 месяцев изоляции от общества) и др. Этот кодекс, который в частных беседах оценивается сотрудниками правоохранительных органов выше, чем существующий ИТК, пока еще не поступил на рассмотрение парламента.

КТО СИДИТ В ТЮРЬМАХ?

К уголовной ответственности могут привлечены граждане Азербайджана, а также иностранцы и лица без гражданства, совершившие преступления на территории республики (ст.3 и 4 УК). Согласно межгосударственным договорам, в Азербайджан для отбытия наказания могут быть переданы его граждане, осужденные в других странах (ст.5 УК), если с этими странами есть соответствующие договоренности (например, с Россией, Украиной). Не могут быть привлечены к уголовной ответственности лишь лица младше 14 лет и дипломаты.

Согласно официальной статистике, средний заключенный - это мужчина в возрасте от 25 до 60 лет, осужденный в первый раз за преступления против личности и за хищения личного имущества к сроку от 3 до 5 лет.

По данным на 1 июня 1997 г., приведенным заместителем министра юстиции, начальником ГУИСР Айдыном Гасымовым, в ИТУ Азербайджана отбывали наказание за следующие преступления:

- хищения личного имущества - 29%;

- военные преступления - 16,2%;

- против личности - 16,0%;

- незаконный оборот наркотиков - 13,6%;

- хищения общественного и государственного имущества - 7,6%;

- особо опасные государственные преступления - 2,5%;

- другие - 14,5%.

Из общего количества осужденных большинство (67,5%) осуждены в первый раз, 32,5% - во второй раз и более часто, из них особо опасные рецидивисты - 1,8%.

Срок менее одного года получили 2% заключенных, 1 год - 8,1%, от 1 до 3 лет - 21,6%, от 3 до 5 лет - 39,6%, от 5 до 10 лет - 26,5%, от 10 до 15 лет - 11,2%.

По возрастным категориям заключенные распределяются следующим образом: до 18 лет - 0,6%, от 18 до 25 лет - 41,6%, от 25 до 60 лет - 57,2%, более 60 лет - 0,6%.

Мужчины среди заключенных составляют 98,8%, а женщины - 1,2%.

На указанную дату в пенитенциарных учреждениях Азербайджана содержалось 354 иностранца, из которых большинство (273 человека) составляли граждане республик бывшего СССР, 62 человека - граждане Ирана (сейчас их количество увеличилось до 70), по 6 человек из Турции и Пакистана, 5 - из Афганистана, 2 - из Израиля. Значительное количество иностранцев осуждается за незаконный оборот наркотиков. Так, в 1995 году в этой связи было арестовано 92 иностранных гражданина, а в 1996 году - 64.

Различные источники уже весной 1993 г. отмечали переполненность в 2-3 раза мест лишения свободы в Азербайджане. Основной причиной этого были рост преступности и возвращение в республику заключенных-азербайджанцев по решению Милли Меджлиса (ММ) Азербайджана от 15 июля 1992 года. Это положение в целом сохраняется и в настоящее время, однако объясняется уже не ростом преступности (официальные показатели показывают тенденцию ее снижения), а повышением раскрываемости преступлений, совершенных как сейчас, так и в прошлом.

Периодически по решению ММ и указами президента амнистируются различные категории заключенных. В основном это лица, отбывшие часть срока за преступления, не представляющие особой опасности для общества, лица с тяжелыми семейными обстоятельствами, инвалиды, участники войны, старики, несовершеннолетние и т.п.

Так, в конце 1993 г. было амнистировано 44 дезертира. Президент Азербайджана издал в 1995 года 4 указа о помиловании (5 июля, 18 октября, 11 ноября и 27 декабря) в общей сложности 1207 человек, осужденных за различные преступления, в 1996 году - 2.813 человек (в марте, мае и ноябре), до сентября 1997 года - 99. В это число входят смертники, заключенные колоний, комендатур и исправительно-трудовых предприятий. 17 октября 1997 г. была объявлена очередная амнистия лицам, осужденным первый раз исключительно за военные преступления, по которой на середину января 1998 г. были освобождены 2.375 осужденных и 1.988 подсудимых (всего ожидается освобождение до 7 тыс. человек). После решения об отмене смертной казни будут помилованы 128 смертников.

Кроме того, по амнистиям многим заключенным снижаются сроки заключения, отменяется условное осуждение и т.д. По данным МЮ, за шесть месяцев 1997 года из мест заключения были освобождены досрочно 249 человек, условно - 346 и еще 178 человек вышли на свободу из колоний-поселений. А по уже упомянутой амнистии 17.10.97 г. будут прекращены уголовные дела в отношении 30 тыс. человек, которые до сих пор скрывались от наказания.

Естественно, что с учетом контингента заключенных и средних сроков количество амнистируемых, помилованных и освобождающихся досрочно и по отбытию наказания значительно меньше количества осуждаемых. Это и обусловливает рост общего числа заключенных в стране, которое после последней амнистии составляет около 19 тысяч.

Некоторое количество граждан Азербайджана отбывает наказание в других странах СНГ. Например, даже после возвращения на родину в 1992-1993 гг. около 2.100 заключенных-азербайджанцев, по переписи 1994 г., в одной только России содержалось не менее 2.000 граждан Азербайджана.

С точки зрения правозащиты наиболее уязвимыми категориями заключенных признаются политические и душевнобольные.

ПОЛИТИЧЕСКИЕ ЗАКЛЮЧЕННЫЕ

По определению "Международной Амнистии", которое принято и Правозащитным Центром Азербайджана (ПЦА), под политзаключенными понимается любое лицо, лишенное свободы, чье дело содержит значительный политический элемент, относящийся либо к мотивации действий обвиняемого, либо к характеру этих действий, либо к мотивации властей. При этом термин "политический" используется для ссылки на все аспекты отношений, связанные с политикой: принципы и законы, организация и механизмы функционирования общества, государства и поддержания порядка в них; связь этих вопросов с языком, этническим происхождением, полом, религией, социальным статусом и др.

Узники совести - это та часть политических заключенных, кто лишен свободы за свои убеждения, пол, цвет кожи, язык или этническое происхождение, но не прибегающие и не призывающие к насилию.

МА требует обеспечения справедливого и незамедлительного судебного разбирательства дел всех политических заключенных и немедленного освобождения узников совести.

Однако среди правительственных чиновников, а также части оппозиционных активистов и правозащитников, распространено отождествление понятий "политический заключенный" и "узник совести". Это является основой для отрицания наличия в Азербайджане политзаключенных.

В связи с этим МККК прибегает к тавтологии, заменяя понятие "политический заключенный" более благозвучным "заключенный из соображений безопасности". Как заявил глава делегации Международного Комитета Красного Креста в Азербайджане Мишель П.Дюфур, МККК исходит из норм международного гуманитарного права, согласно которым все категории заключенных имеют право на защиту, на получение моральной и физической помощи, и что "никакой политической подоплеки в наших действиях нет". Переговоры о посещении сотрудниками МККК всех мест лишения свободы, чего организация уже добилась в Грузии и Армении, ведутся еще с 1994 г., но пока безрезультатно.

Комплекс "политических" обвинений определился в период борьбы с "врагами народа". Однако некоторые из "политических" статей были введены в Уголовный Кодекс совсем недавно - в период распада СССР и острого политического противостояния. Например, ст.188-4 была введена в марте 1988 г., ст.63-1 - в апреле 1989 г., ст.188-5 - в апреле 1990 г., ст.188-6 - в июне 1990 г. ст.70-2 - в январе 1992 г., ст.57-1 - в июле 1992 г.

Согласно официальным данным, в Азербайджане в связи с различными попытками государственных переворотов и другими внутренними конфликтами арестовано примерно 900 человек, из которых около 750 зарегистрированы ПЦА.

Наиболее крупные группы арестованных:

- не менее 572 обвиняемых в участии или соучастии в попытке государственного переворота 13-17 марта 1995 г. в Баку и в Казах-Агстафинской зоне, в большинстве - бывшие члены ОПОH;

- не менее 203 обвиняемых в участии или соучастии в попытке государственного переворота 4-5 октября 1994 г.;

- не менее 120 активистов Народного фронта Азербайджана и союзных с ним партий, аpестованных в основном по обвинению в беспорядках в Нахичеванской Автономной Республике и участии в незаконных вооруженных формированиях.

Среди арестованных - активисты самых разных политических и общественных организаций: партий Народный Фронт, Труда, Исламской, Демократической, Равенства Народов Азербайджана (бывшая Талышская Народная), "Чагдаш Туран", Национально-демократической (бывший "Боз Гурд"), "Мусават", "Новый Азербайджан", Коммунистической, Демократического Союза молодежи, Лезгинского национального движения "Садвал", Комитета "Ниджат", Общества им.Худу Мамедова, "Гражданского Объединения".

Однако большую часть политзаключенных составляют беспартийные сторонники экс-президентов Муталибова и Эльчибея, экс-премьера Сурета Гусейнова, ОПОНовцы, "военные заговорщики" и т.п.

Средний политзаключенный, по данным ПЦА, это совершеннолетний беспартийный мужчина - сторонник оппозиционной группировки, азербайджанец родом из провинции, мусульманин, который имеет срок заключения около 10 лет строгого режима, полученный по статьям обвинения, обычно не подпадающим под амнистии.

Следует, однако, отметить, что в настоящее время по амнистии и в результате отбытия срока уже освободилось около 50 политзаключенных, осужденных по легким "неполитическим" статьям (незаконное хранение оружия, хулиганство, недонесение о преступлении и т.п.). Около 20 политзаключенных, приговоренных к расстрелу, помилованы в связи с отменой смертной казни. Несколько женщин, привлеченных к уголовной ответственности по политическим делам, получили условный срок.

ДУШЕВНОБОЛЬНЫЕ ЗАКЛЮЧЕННЫЕ

Подход судей к вопросу наказания душевнобольных, совершивших преступление, следующий. Если суд признает, что в момент совершения преступления преступник был невменяемым, то его помещают на принудительное лечение в психиатрическую больницу (ст.397 УПК). На этом в Советское время был основан целый бизнес, когда преступники за определенную взятку признавались невменяемыми, помещались в психбольницу, а затем, "вылечившись", через короткое время выходили на свободу "со справкой".

Если же преступник признается вменяемым на момент совершения преступления, он помещается в колонию для таких же преступников, где его лечат до восстановления вменяемости (ст.391, 397, 399 УПК). В этом случае он отсидит оставшийся срок в обычной колонии или же выйдет на свободу, если уже отбыл этот срок в спецучреждении. В принципе, возможен вариант, когда заключенный, которого не удастся вылечить, проведет в такой колонии даже больший срок, чем бы получил, будучи здоровым.

Если по ходу следствия выяснится, что душевнобольной не совершал вменяемого ему преступления, то суд прекращает дело и не рассматривает вопроса о его принудительном лечении.

Душевнобольные осужденные, которые в свое время содержались в специализированном учреждении вблизи г.Агдам, незадолго до оккупации района армянами были эвакуированы в Баку и размещены в камерах Баиловского и Шувелянского следственных изоляторов. Из-за неприспособленности условий следственного изолятора для содержания душевнобольных в Шувелянской тюрьме умерли 12 из 36 больных узников. В середине августа 39 осужденных душевнобольных содержались под усиленным контролем в Баиловской тюрьме.

Около 50 душевнобольных заключенных-азербайджанцев еще в Советское время были направлены в специальное лечебное учреждение в Самарской области России. Из-за отсутствия специализированной тюрьмы их пока не могут перевести в Азербайджан.

Еще в феврале 1996 г. Министерство здравоохранения сообщило, что при Психиатрической больнице #1 в пос.Маштаги будет создан отдел для принудительного лечения лиц, совершивших преступление в невменяемом состоянии. Однако этого так и не произошло, что объясняют экономическими причинами.

Что касается "психиатрического террора", практиковавшегося в Советское время, когда арестованных за политические преступления признавали невменяемыми и "лечили" в психбольницах, то сегодня он не практикуется. Наоборот, бывает, что политзаключенным с явными психическими отклонениями отказывают в психиатрической помощи (например, это было в случае с осужденным к смертной казни бывшим министром сельского хозяйства Мюзамилем Абдуллаевым).

(Продолжение следует)

Все бурлит, ничего не меняется

Текущая осень в Азербайджане оказалась, пожалуй, самым насыщенным событиями сезоном 1998 г.. Состоялись президентские выборы, сделаны необычные предложения по решению застарелого Карабахского конфликта, бурная борьба разгорелась вокруг маршрута основного экспортного трубопровода для каспийской нефти. Основное же, что объединяет все эти события - это то, что все эти бури ничего, по сути, не изменили. Президент страны остался тем же, стороны Карабахского конфликта опять ни о чем не договорились, да и с каспийской «трубой» так и не определилось, кто же все-таки будет оплачивать предложенный дорогостоящий проект.

Президентские выборы

11 октября 1998 г. состоялись выборы президента республики. В отличие от предыдущих выборов 1993 г., нынешние были срежиссированы гораздо лучше.

Прежде всего, был обеспечен конечный результат. Один из кандидатов— действующий президент страны Г. Алиев— своим указом назначил подавляющее большинство членов Центральной Избирательной Комиссии (ЦИК). Возглавил ее бывший министр внутренних дел Д. Велиев, с именем которого были связаны грубые нарушения избирательного законодательства во время парламентских выборов 1995 г. Перед выборами был, наконец, создан и Конституционный Суд, призванный, помимо прочего, рассматривать претензии проигравших кандидатов в президенты—его состав был полностью назначен тем же Г. Алиевым.

После этого были сделаны шаги по созданию демократического антуража. Были зарегистрированы альтернативные кандидаты, большинство которых даже не скрывало ни своих симпатий к президенту, ни пессимизма в отношении своих шансов. Оппозиции были предложены оставшиеся несколько мест в ЦИК. Впервые за пять лет состоялся диалог властей с оппозицией, после чего на окраине города было отведено место для митингов. Была отменена одряхлевшая цензура, давно уже бесполезная после того, как в 1997 г. закон "О государственной тайне“ вывел тему прав человека и злоупотреблений властью из числа секретных. Уголовное законодательство отказалось от смертной казни, которая и так не применялась с 1993 г.

Специальным указом президента в Азербайджан были приглашены международные наблюдатели. При этом в противовес радикально настроенным делегациям Международного Республиканского Института США и Национального Демократического Института США в Азербайджан специальным рейсом были доставлены по несколько членов тех же Республиканской и Демократической партий США, которые дали противоположные заключения. Наряду с миссией наблюдателей ОБСЕ в Азербайджан были приглашены наблюдатели Межпарламентской Ассамблеи СНГ. Параллельно с оппозиционным Движением за выборную реформу и демократические выборы (SIDSUH) проправительственными партиями был создан Центр за Демократические Выборы (DSM), которому, в отличие от SIDSUH, удалось без проблем зарегистрироваться в Министерстве юстиции.

Радикальная оппозиция, так и не сумевшая выдвинуть единого кандидата в президенты, тем самым поставила крест на возможности серьезной конкуренции с Г. Алиевым. Принятое ею решение о бойкоте выборов ввиду отказа президента переформировать ЦИК с введением в него половины членов от оппозиции, а также перенести срок выборов (последнее было бы нарушением действующей Конституции) было дипломатическим оформлением этого факта. Бойкот лишил оппозицию возможности контролировать ход выборов. На руку властям сыграли и беспорядки в ходе несанкционированного митинга в центре города 12 сентября, а также широко растиражированный правительственной печатью план дестабилизации обстановки, написанный в духе польской "Солидарности" и якобы разработанный Аналитическим центром оппозиционной Партии Народный Фронт Азербайджана.

Выборы прошли без особых эксцессов, хотя представители трех из пяти кандидатов - Э. Мамедова, Н.Сулейманова и А.Мехдиева - в ходе предвыборной кампании зафиксировали тысячи нарушений. Однако международных наблюдателей уже не выталкивали с участков, да и полиция не оказывала давления на избирателей.

Основные нарушения, как и предполагалось, произошли при подсчете голосов. Визуальный подсчет альтернативных наблюдателей показал, что Г. Алиев набрал от 59 до 61% голосов, а его ближайший соперник Э. Мамедов—порядка 30-35%. По старому законодательству этого было бы достаточно для победы Г. Алиева, однако по новому закону для победы в первом туре необходимо было уже две трети голосов. Ввиду этого Э. Мамедов рассчитывал на второй тур, в ходе которого он имел шанс получить поддержку как сторонников Н. Сулейманова и А. Мехдиева, так и "бойкотистов”. Однако еще до окончания подсчета Г. Алиев объявил себя победителем, набравшим 75% голосов. Эта цифра была затем послушно продублирована и ЦИК. Как и предполагалось, из 24 членов ЦИК 20 проголосовали “за”, трое "против", один "воздержался’. Среди голосовавших против и воздержавшихся были представители кандидатов в президенты Э. Мамедова и А. Мехтиева. Представленные тысячи протоколов о правонарушениях, равно как и отчеты миссий международных наблюдателей, даже не стали рассматриваться ЦИК, а жалобы проигравших кандидатов были отвергнуты Конституционным Судом.

После этого прошла инаугурация Г. Алиева на второй срок, в которой приняли участие послы всех супердержав, аккредитованные в Азербайджане. Прессой было отмечено, что Генеральный Секретарь ООН Коффи Аннан поздравил Г. Алиева еще за два дня до инаугурации. На этом можно было бы поставить точку, однако необходимо отметить, что в настоящее время 29 оппозиционных партий все еще не признали легитимность Г. Алиева как президента, образовав Большое Объединение за Демократию (DUBB). В настоящее время они проводят серию митингов и шествий протеста, чаще всего несанкционированных, и развернули антипрезидентскую кампанию в газетах. Власти отвечают жестокими избиениями демонстрантов и возбуждением уголовных дел, что значительно облегчилось с отъездом иностранных наблюдателей и снижением международного внимания к внутриполитическим событиям в Азербайджане.

Новая идея ОБСЕ: объединиться и жить дружно

Копилка идей по разрешению длящегося с февраля 1988 г. армяно-азербайджанского (Карабахского) конфликта за десять лет уже пополнилась идеями “статус-кво” (восстановления — Нагорно-Карабахской автономной области), "миацума" (присоединения к Армении), “независимости” (создания второго армянского государства вне Азербайджана), предполагается, будут составлять Азербаиджан и Карабах. Отношения между этими двумя единицами будут регулироваться договором, который и должен стать предметом переговоров. Российский сопредседатель МГ ОБСЕ Ю. Юкалов в качестве прототипа привел идею общего государства, на основе которой велись переговоры между Молдавией и Приднестровьем, упомянув, что тот же термин существует и в переговорах между Абхазией и Грузией. “Мы здесь не изобретаем что-то абсолютно новое, другое дело, что мы впервые попытались наполнить это понятие конкретным содержанием", — заявил Ю. Юкалов.

Ввиду того, что принципы самого договора заранее не оговариваются, эта “неконвенциональная" идея была принята армянской стороной в качестве основы для возобновления переговоров.

В то же время президент АР Г. Алиев отверг предложение ОБСЕ как "абсурд", заявив, что "территориальная целостность АР должна быть соблюдена международными организациями, и не формально, а практически". Это означает приглашение вернуться к разработанному на Лиссабонском саммите тоя же ОБСЕ (1996) заявлению, поддерживающему принцип территориальной целостности АР наряду с требованием высокого статуса автономии Нагорного Карабаха.

Азербайджан насторожило, что "общее государство является формой признания независимости Нагорного Карабаха, что оставляет для него открытым выход из АР и пресловутый миацум”.

Таким образом, вопрос о возобновлении переговоров вновь повис в воздухе. Не исключено, что какой-то импульс может быть дан в начале декабря 1998 г. в Осло, где состоится заседание Совета министров иностранных дел стран-членов ОБСЕ, на котором участники встречи обсудят вопрос урегулирования Карабахского конфликта.

Чьи деньги вылетят в нефтяную трубу?

Азербайджан богат самыми разнообразными ресурсами. Однако одним из существенных факторов геополитики изначально являлась азербайджанская нефть. Нефтяные компании США и Великобритании получили наибольшую долю в подписанном в сентябре 1994 г. нефтяном “контракте века“. Обделенные Россия и особенно Иран в качестве рычага противодействия выбрали проблему деления Каспия, настаивая на его морском статусе. В этом случае прибрежные страны имеют суверенитет лишь над узкой полосой территориальных вод, в то время как остальное пространство находится в общем пользовании. При этом азербайджанские месторождения попадают в международные воды, и суверенитет над ними становится проблематичным. Однако позиция России изменчива. Так, подписанный Россией с Казахстаном договор предусматривает деление дна по срединной линии (по озерному типу), а водной толщи - по морскому типу.

С контролем над каспийской нефтью связана и проблема основного экспортного нефтепровода (ОЭТ). Существовавший в советское время нефтепровод соединял терминалы в Баку с нефтеперерабатывающими предприятиями в Чечне. Естественно, что после боевых действий в Чечне этот вариант представляется не только небезопасным, но и тупиковым - чеченская нефтяная промышленность разрушена и в принципе неспособна переработать "большую нефть", а главное, Чечня находится в фактической блокаде. Существующий северный вариант трубопровода соединяет старый трубопровод в обход Чечни с нефтяным терминалом в Новороссийске. Будучи наиболее дешевым, он уже начал эксплуатироваться в 1998 г. и принес десятки миллионов долларов прибыли Азербайджанской Государственной Нефтяной Компании. Однако с самого начала он рассматривался как временный ввиду низкой пропускной способности и прохождения через конфликтные зоны. Неявно просматривалось и давление западных партнеров, недовольных тем, что экспортная "труба" находится под контролем Россини.

«Джейханский» вариант предусматривает прохождение ОЭТ в обход конфликт ривает, что нефть будет перевозиться танкерами от Супсы через проливы. Джейханский вариант критикуют за дороговизну (около $1,8 млрд.). К тому же есть мнение, что он также не является безопасным. Некоторые заявления лидеров армян Нагорного Карабаха прямо свидетельствуют об иллюзорности безопасности этого маршрута, одна из точек которого пройдет всего в 35 км от территорий, контролируемых армянскими вооруженными формированиями. Кроме того, возможны диверсии против ОЭТ в Турции, где продолжается партизанская война курдов против центрального правительства.

С борьбой за обладание нефтяными ресурсами связывают не только проблему деления Каспия, но и ряд попыток государственных переворотов. Одной из таких попыток, происшедшей в октябре 1994 г., всего через пару недель после подписания "контракта века“, руководил ориентированный на Россию экс-премьер С. Гусейнов. Следующая попытка, в марте 1995 г., если верить заявлениям официальных лиц, инспирировалась турецким дипломатом. Наконец, в октябре 1998 г. в районе трассы будущего нефтепровода Баку-Супса в Грузии произошла неудачная попытка государственного переворота.

Если Россия настаивает на северном варианте - по Северному Кавказу до Новороссийска, с выходом на терминалы Черного моря, то США и Турция обосновывают южный вариант - через Грузию и Турцию в Джейхан на берегу Средиземного моря.

Нефтяной консорциум, похоже, пока не намерен оплачивать дорогостоящий Джейханский проект, удовлетворяясь 6олее коротким маршрутом через Грузию в обход России. Однако на нефтяные компании оказывается беспрецедентное давление. Турция готова даже пойти на закрытие своих проливов для танкеров из «экологических» соображений. А 29 октября 1998 г. лидеры Турции, Азербайджана, Казахстана, Грузии и Узбекистана, а также министр энергетики США подписали т.н. «Анкарскую декларацию» в поддержку маршрута Баку-Джейхан.

Э. Зейналов

Сеть этнологического мониторинга и раннего предупреждения конфликтов. - Бюллетень, декабрь 1998, с.69-72.

Тюрьма должна лишать свободы, а не жизни...

(интервью с директором Правозащитного Центра Азербайджана Эльдаром Зейналовым)

- Несколько слов о Вашей организации…

Правозащитный Центр Азербайджана (ПЦА) был создан 29 апреля 1993 г. по моей инициативе 4 журналистами, недовольными восстановлением политической цензуры в Азербайджане. Мы начали собирать и распространять как в Азербайджане, так и за его пределами информацию о положении с правами человека в стране. В результате очень скоро стали источником информации для многих международных правозащитных организаций, которые охотно нас цитируют.

Практически сразу же наш мониторинг был распространен не только на свободу слова, но и на такие сферы, как выполнение гуманитарного права, соблюдение прав национальных меньшинств, независимость судов, положение в местах лишения свободы…

- Нельзя ли поподробнее о последней теме?

Уже с 1993 г. мы начали сбор информации о положении в местах лишения свободы, фактах пыток, злоупотреблений в отношении заключенных, стали составлять постоянно пополняющийся список политических заключенных. С тех пор тема положения в тюрьмах постоянно находится в фокусе нашего внимания, а в 1997 г. была даже запущена специальная программа мониторинга, в рамках которой нашими сотрудниками были посещены 10 колоний, госпиталь в Беюк-Шоре, Гобустанская, Баиловская, Шувелянская тюрьмы. Все то, что мы видели своими глазами или о чем имеем вызывающие доверие материалы, публикуется в виде пресс-релизов, отчетов, рассылается по электронной почте и выставляется в Интернет. То есть мы стараемся не только удовлетворять свой собственный правозащитный интерес, но и привлекать внимание общества и прессы к тем или иным проблемам наших сограждан за решеткой.

В текущем году мы с этой целью даже пошли на то, чтобы собрать ответственных за колонии сотрудников Минюста вместе с правозащитниками и журналистами. Группы по 10-15 человек посетили такие интересные места, как колонии строгого режима, где значительную часть контингента составляют политические, специальная колония для заключенных, больных туберкулезом. И нас пустили практически повсюду, вплоть до штрафных изоляторов.

- И вас туда пустили? Не побоялись, что всплывет что-то негативное?

Негативные факты и так невозможно утаить ни от прессы, ни от правозащитников. Заключенные постоянно контактируют с внешним миром через родственников, причем с начала 1997 г. власти пошли на существенное увеличение числа свиданий и даже разрешили телефонные разговоры (последние, впрочем, проводятся под контролем администрации). Те заключенные, которые подвергались злоупотреблениям во время следствия, будучи в строгой изоляции, все равно рано или поздно получают доступ к адвокату, возможность выступить на суде, переводятся в колонию или тюрьму, где у них есть возможность встреч с родственниками. Так что скрывать что-либо от нас невозможно, можно лишь голословно отвергать даже хорошо обоснованные заявления.

Но чем действительно опасно для властей недопущение внешних наблюдателей в места лишения свободы, так это тем, что ситуация там будет описана исключительно в черных красках. Многие заключенные, будучи часто оскорблены поведением следователей или тюремной администрации, несправедливым приговором и т.п., склонны концентрироваться исключительно на негативных фактах. Психологически ни заключенный, ни его родственники не расположены обращать внимание на позитивные изменения в тюремной системе, особенно, если они носят малозаметный, нединамичный характер. 

С момента подачи Азербайджаном заявки на членство в Совете Европы выяснилось, во-первых, что надо внимательнее следить за своим имиджем, чем до 1996 г. откровенно пренебрегали. Во-вторых, власти открыли для себя, что в европейских структурах прислушиваются к мнению местных неправительственных правозащитных организаций, которых тоже у нас до недавнего времени считали едва ли не за наемников внешних врагов. Что-то позитивное начало происходить уже с 1997 г., но пресса и правозащитники продолжали описывать все в черных красках. Вот поэтому их и стали допускать в ранее запретные места – необходимо было сделать рекламу той работе, которая была там действительно проведена, но в чем мировая общественность продолжала сомневаться ввиду закрытости этих мест.

Но одноразовой экскурсией тут не обойтись. На многих наблюдателей, впервые побывавших в наших местах лишения свободы, они производят шоковое впечатление, так как для оценки изменений в этой системе необходимо побывать там хотя бы 2-3 раза в течение длительного периода. Поэтому я расчитываю, что прямой мониторинг тюрем превратится в постоянное явление, а не будет временной кампанией.

- Но Вам, по всей видимости, и показывают-то не все, а заранее подготовленное шоу со свежепокрашенными и убранными камерами, «счастливыми» заключенными и т.п.?

Такая тенденция существует, и психологически она вполне оправданна. Какая хозяйка будет принимать заранее ожидаемых гостей в неприбранном доме, не одетая должным образом, не стерев пыль с мебели, не поменяв занавески на окнах, не приготовив к столу что-то специальное? В случае с тюрьмами ситуация даже более серьезная. Если в случае недостаточно качественного уровня приема гостей хозяйку лишь покритикуют, то чиновник может лишиться доверия начальства или даже своей должности.

Наша позиция – это позиция взыскательного, но вежливого гостя, которым мы, в сущности, и являемся по нашему неправительственному статусу. Мы просим показать нам все, но если нам не идут навстречу, то мы не протестуем, а лишь отмечаем в своих отчетах, что нас не пустили туда-то или туда-то, а по нашей косвенной информации там ситуация обстоит таким-то образом. 

Так, например, было в 1997 г., когда нам показали практически всю Баиловскую тюрьму, кроме знаменитого 5-го корпуса смертников. Побывав там недавно, я понял, что власти тогда не случайно опасались нашего визита, так как крохотные камеры площадью 4-5 кв.м, где сейчас содержатся по двое заключенных, были перегружены в 2-3 раза. Однако, если вы прочтете наши отчеты того периода, то поймете, что ситуация описывалась нами достаточно объективно, хотя мы и не имели возможности увидеть все своими глазами. Сейчас, отталкиваясь от данных того периода, мы можем оценить позитичное изменение положения бывших смертников: у каждого теперь есть свои нары, право на часовую прогулку, 2 свидания, 4 передачи и 4 телефонных переговора в год, переписку – полтора года назад ничего этого не было.

Иногда, когда мы просим посетить какую-либо колонию, нам честно заявляют, что там пока еще идет ремонт, который будет закончен в такое-то время, после чего нас туда пустят. Как нам отнестись к такому отказу - как к стремлению утаить свои недостатки? Но разве не важнее тот факт, что администрация производит ремонт, то есть улучшает условия содержания заключенных?

Вообще, я не склонен увлекаться заявлениями типа «всем эти улучшениям – грош цена, так как они делаются ради вступления в Совет Европы». Пусть так (и скорее всего, так). Но какая, по большому счету разница, ради чего строят новые жилые корпуса, организуют автономное водоснабжение, выпечку качественного хлеба и т.п. – разве все это не на пользу заключенных? Разве мы, правозащитники, не этого добиваемся? Тюрьма, в конце концов, должна лишать человека свободы, а не жизни или здоровья.

- Но почему в тюрьмы все-таки пускают именно вашу организацию, в то время как в стране существует множество других правозащитных групп?

Ну, начнем с того, что в места лишения свободы пускают не только нас. Например, там регулярно проводит свои программы Общество защиты прав женщин. В ходе наших семинаров колонии каждый раз посещали по 10-15 человек из разных организаций, хотя, понятно, что это было лишь эпизодическое посещение, причем под «зонтиком» ПЦА.

Однако я вряд ошибусь, если заявлю, что такое доверие нашему Центру – это прежде всего признание его международного авторитета. Нашу информацию использует в своих отчетах Международная Хельсинкская Федерация, «Международная Амнистия», Госдепартамент США и др. организации, мнение которых небезразлично для властей.

С другой стороны, видимо, учитывается, что мы решительно настроены прежде всего на конструктивную работу по улучшению положения заключенных. Это заставляет нас перепроверять нашу информацию, избегать дешевых сенсаций, лишней саморекламы, держать дистанцию от политических кампаний и т.п. Мы не будем по три раза «хоронить» политзаключенного в слабой надежде, что нас после этого к нему допустят, для нас исключена сознательная дезинформация (от ошибок никто не гарантирован) для формирования негативного общественного мнения вокруг какой-либо структуры или чиновника. Для нас чужд достаточно широко распространенный порочный подход, что пока такое-то лицо является лидером, никакого улучшения положения политзаключенных (и даже заключенных вообще) в принципе не может произойти. Мы считаем, что для того, тобы добавить в миску заключенному лишнюю ложку каши или изменить конструкцию окна в камере, совершенно нет необходимости менять политическое руководство страны.

Наша позиция в отношении политзаключенных тоже существенно отличается от трактовки этого понятия большинством других правозащитных групп. Мы используем определение, даваемое «Международной Амнистией»: политический заключенный – это заключенный, дело которого содержит значительный политический элемент. В этой связи такие заключенные, которых в нашем списке насчитывается около 900, являются группой риска в смысле пристрастности правоохранительных органов и судов. Как и «МА», мы не требуем освобождения тех политзаключенных, которые использовали или публично пропагандировали насилие. Сопоставьте это с оппозиционным лозунгом «Свободу политзаключенным!», и разница будет очевидной. 

Как и «МА», мы выступаем против пыток и жестокого обращения с любыми категориями заключенных и потому рискуем прослыть защитниками исламистов и муталлибовцев, фронтовцев и террористов. Помню, как однажды мы подверглись настоящей атаке властей как «расуловцы» исключительно потому, что в нашем списке политзаключенных первым по алфавиту стоял ныне помилованный президентом экс-помощник спикера Балаш Аббасзаде. Однако мы исходим из того, что жестоким обращением можно вынудить практически любого человека подписать любые показания, и это будет во вред законности. Вспомним, как во время известных событий июня 1993 г. попавший в плен к мятежникам тогдашний генеральный прокурор буквально через день дал санкцию на арест своего собственного президента. Что тогда говорить о рядовом опоновце?

- Какие проблемы, на Ваш взгляд, наиболее характерны для всех мест лишения свободы вне зависимости от их подчиненности?

Прежде всего, требуется пересмотр законодательной базы. Необходим единый уголовно-исправительный кодекс, наподобие того модельного кодекса, который принят в СНГ. Необходимо привести условия в колониях в соответствие с «Европейскими Пенитенциарными Правилами». Необходимо, чтобы все места лишения свободы, в том числе следственные изоляторы, были переданы ведомству, которое не причастно к ведению следствия, то есть Министерству Юстиции. Необходимо рассредоточить места лишения свободы по регионам Азербайджана, чтобы заключенный содержался ближе к семье. В настоящее время многие заключенные содержатся фактически на более строгом режиме, чем определен судом, из-за того, что бедные родственники не могут еженедельно приезжать из Нахчивани или Агстафы к заключенному, содержащемуся в Баку.

Другая проблема, причем характерная для всей страны – коррупция персонала. Кто-то пытается организовать заключенным незаконные льготы, кто-то вымогает с родственников деньги за положенные свидания и передачи. Для решения этой проблемы необходимы прежде всего повышение зарплаты сотрудникам. Однако сейчас одинаково сложно и найти эти деньги в нашем бедном государстве, и объяснить людям, почему необходимо эти деньги взять из бюджета их семей, а не сэкономить на словиях заключенных.

Так что необходима огромная просветительская и разъяснительная работа в обществе.

- А помогает ли вам в этом пресса?

Я бы сказал, что скорее помогает, чем мешает. Многие публикации по нашим материалам, я уверен, сыграли или сыграют свою роль в формировании положительного общественного мнения вокруг идеи реформирования, гуманизации нашей тюремной системы. Чего скрывать, многие у нас смотрят на заключенных как на какое-то отребье, которое не заслуживает элементарного человеческого обращения и приличных условий, в то время как у нас страдают сотни тысяч беженцев, миллионам платят нищенские зарплаты и пособия и т.д.

А вот некоторая «желтизна» прессы серьезно мешает. Так, решительно не проходят материалы, где описывается реальное улучшение того или иного аспекта жизни заключенных. Например, одна из популярных газет, традиционно внимательных к теме положения заключенных, выбрала из пресс-релиза ПЦА о посещении Шувелянской тюрьмы лишь то место, где мною подтверждались кожные заболевания заключенных и совершенно игнорировала другое место, где говорилось о том, что там практически готов новый корпус, построенный по новым стандартам, с искусственной вентиляцией камер, центральным отоплением, деревянными полами и в 1,5 раза большим метражом в расчете на одного заключенного! Из такой публикации выносишь ощущение сплошного беспредела, в то время как первоначальная информация была совершенно иной.

Другая популярная газета опубликовала истинное имя заключенного, якобы изнасилованного следователями. Речь даже не о журналистской этике - нетрудно прогнозировать, как отреагирует на такую публикацию «зона» и какая жизнь ожидает этого парня. Но в конце публикации была дана ссылка на ряд организаций, в том числе ПЦА, который действительно предоставил газете кое-какие материалы с согласия авторов и их родственников. И вот завтра благодаря такой «рекламе» преступная неэтичность журналиста будет приписана ПЦА.

Третья газета в свое время расписала якобы имевшую место смерть одного из политзеков, после чего в ПЦА звонили из Москвы и Нью-Йорка с просьбой прислать его фото для некролога. Недавно я лично встретился с этим заключенным и публично засвидетельствовал, что он жив. Однако газету эта информация уже не заинтересовала. Сработал закон желтой прессы: «Сенсация – это не когда собака укусила человека, а когда человек кусает собаку».

Четвертая газета распространила информацию одной из правозащитных групп о якобы применяющемся в полиции для пыток электрическом стуле и связанное с этим заявление протеста ряда групп, в том числе якобы и нашего Центра. Наше опровержение, как вы догадываетесь, было проигнорировано. И т.д.

Такие вот случаи воспитали у нас несколько прохладное отношение к прессе. Но мы постоянно пытаемся наладить нормальные рабочие отношения с нею и надеемся на взаимность. 

Интервью взяла Залиха Тагирова (ПЦА).