четверг, 17 июня 2021 г.

AZERBAIJAN: Religion Law amendments "more controlling mechanisms"

17 June 2021

Felix Corley, Forum 18

On 16 June, President Ilham Aliyev signed into law Religion Law and Administrative Code changes introducing new restrictions on freedom of religion and belief. These include requiring the State Committee for Work with Religious Organisations to approve the appointment of all non-Islamic religious leaders and to take part in the re-attestation of all clerics of the state-controlled Caucasian Muslim Board every five years. "Most provisions of the amendments are quite restrictive and raise the question as to whether they are the right policy," human rights defender Rasul Jafarov commented. "Our opinion is that they are not, as they violate all international standards."

On 16 June, President Ilham Aliyev signed into law Religion Law amendments which introduce a new requirement for the State Committee for Work with Religious Organisations to approve the appointment of all non-Islamic religious leaders. Only the state-controlled Caucasian Muslim Board will be allowed to name Muslim clerics, but they will have to undergo re-attestation every five years with the involvement of State Committee officials.

Fr Konstantin Pominov, spokesperson for the Russian Orthodox Diocese, said that when the Church names the new head of the Diocese to replace the deceased Bishop, it will require state approval. "We'll need approval from the State Committee and the Justice Ministry," he told Forum 18. "The appointment will have to be agreed with the Sheikh [Allahshukur Pashazade of the Muslim Board], the President [Aliyev] and the Patriarch [Kirill of the Russian Orthodox Church]" Asked why the Church needs to agree the appointment of its leader with the regime and the head of a different religious community, Fr Pominov responded: "We need to have someone who understands Azerbaijan, for them to say who they'd like to see and who not" (see below).

"This initiative came from our President," a Milli Majlis official told Forum 18 on 21 April. The Religion Law and Administrative Code amendments were prepared in secret and adopted very quickly. The texts were only published on the Milli Majlis website in the afternoon of 21 April, two days before their first reading. The first reports of the proposed amendments came only on 13 April, when a local news agency published a summary of the Religion Law amendments. "Decisions are adopted without public debates," human rights defender Eldar Zeynalov commented to Forum 18 (see below).

In line with Azerbaijan's legally-binding international human rights obligations, the decisions (including those reached in May and June) of both the United Nations (UN) Human Rights Committee and the European Court of Human Rights (ECtHR) require the regime to change its laws and practices so that freedom of religion and belief violations cannot recur. Forum 18 is not aware of any proposed government legal or other changes to meet this obligation. Instead, the Religion Law and Administrative Code amendments increase restrictions on the exercise of freedom of religion or belief.

"The judgment of the Court [the ECtHR] alone is not enough for justice," a lawyer who wished to remain anonymous for fear of state reprisals told Forum 18. "The government's failure to fulfil its ECtHR obligations is a serious issue," says another lawyer, Asabali Mustafayev. "The Council of Europe and other international organisations are not insistent enough, so the government gets away with flouting [its obligations]."

The Milli Majlis, adopted the Religion Law amendments on their third reading on 4 May. Administrative Code amendments were also adopted on their third reading the same day. These state that local religious organisations functioning outside their legally registered address would face punishment, but not state-registered "religious centres" (headquarters) (see below).

The Religion Law amendments also close mosques and Islamic shrines when they do not have a Muslim Board-appointed leader (see below).

Communities without a "religious centre" are not allowed to grant religious titles or ranks to the clergy, apply for permission to have foreign citizens as religious leaders, establish religious educational establishments or organise visits by their adherents to shrines and religious locations abroad. Tighter restrictions are imposed on mass religious events outdoors (see below).

An amendment that would have allowed non-Islamic communities to establish and apply for state registration of a "religious centre" (headquarters), though only if they had at least five registered communities in at least five different towns or districts, was included in the draft amendments presented to the Milli Majlis in April. However, it had been deleted by the time the draft completed passage in the Milli Majlis, so it remains unclear how non-Islamic communities can gain this status (see below).

State Committee permission is now required to hold religious "mass events" anywhere apart from at state-approved places of worship or shrines. "This is a very dangerous provision," the lawyer Asabali Mustafayev told Forum 18. "The Law gives no indication of how many participants there must be before a meeting is considered a mass event." He notes that this issue has arisen earlier in several cases where he was involved, where individuals were punished for holding religious meetings in homes (see below).

"Most provisions of the amendments are quite restrictive and raise the question as to whether they are the right policy," human rights defender Rasul Jafarov told Forum 18 from Baku on 21 May. "Our opinion is that they are not, as they violate all international standards .. Maybe they want more controlling mechanisms." He added that it remains unclear if the regime will use the new powers immediately, or will keep them in reserve. "It looks like the latter at the moment" (see below)

Subhan Hasanli, a lawyer, commented that "because of growing social and economic tensions, the government is enacting greater supervision over religious institutions and individuals," he told Forum 18 on 20 May. "This amounts to the installation of a new, state-centred religion" (see below).

"As usual, all these amendments have a restrictive character," human rights defender Elshan Hasanov told Forum 18 from Baku while the draft amendments were still in parliament. "The result: pilgrimages – only with permission; mass religious rituals – only with permission; religious education – only with permission; literature – only with permission."

"Not appropriate" to answer questions

Forum 18 was unable to reach any officials to discuss the proposed amendments. The individuals were not in their offices or telephones went unanswered on 17 June of: at the Presidential Administration, the Head of the Department of Humanitarian Policy, Diaspora, Multiculturalism and Religious Issues Farah Aliyeva, the Head of the Legal Expertise Department Shahin Aliyev, and other officials; and at the Milli Majlis, members of the Public Associations and Religious Organisations Committee as well as several other deputies.

The head of the State Committee for Work with Religious Organisations, Mubariz Qurbanli, told Forum 18 on 17 June that he was busy and asked it to call back an hour later. Subsequent calls went unanswered.

The same day, Ali Haziyev, head of the State Committee's International Relations Department, told Forum 18 it is "not appropriate" to answer questions by telephone and asked Forum 18 to send them in writing. He insisted that the State Committee would respond, although the last time it replied to written questions from Forum 18 was in April 2014.

Among the written questions Forum 18 asked in the middle of the Baku working day on 17 June were:

- Why do the amendments not meet Azerbaijan's obligations following United Nations Human Rights Committee and European Court of Human Rights decisions which oblige Azerbaijan to change its laws to remove restrictions in the area of freedom of religion or belief?

[Among these legally-binding obligations are to allow the exercise of the freedom of religion and belief without state permission, to end compulsory censorship of all religious texts, and to provide a genuinely civilian alternative service for conscientious objectors to military service.]

- Why do non-Islamic religious communities need to get State Committee permission to appoint leaders?

- Why does the State Committee need to take part in re-attesting Islamic clergy every 5 years? Is this not a matter for the Islamic community itself?

- Why will mosques and shrines have to close when they do not have a leader named by the Muslim Board? Surely this is an issue for each community itself?

- How can religious communities get the status of a "religious centre" (headquarters)? The part of the law setting that out was removed. How many "religious centres" does the State Committee recognise in Azerbaijan at the moment?

- Why cannot communities without a "religious centre" grant religious titles or ranks to the clergy, apply for permission to have foreign citizens as religious leaders, establish religious educational establishments or organise visits by their adherents to shrines and religious locations abroad?

Forum 18 had received no reply to its questions from the State Committee by the end of the working day in Baku on 17 June.

Amendments prepared as usual in secret, no legal review sought

As is often the case, the regime prepared the Religion Law and Administrative Code amendments in secrecy and with no public consultation. Although the head of the State Committee for Work with Religious Organisations, Mubariz Qurbanli, stated in February that it was preparing Religion Law amendments, he gave no indication of what was to be in them. It remains unclear if the Religion Law amendments now adopted are the same as those apparently being prepared by the State Committee.

The regime did not seek a review of these amendments from either the Council of Europe's Venice Commission or the Organisation for Security and Cooperation in Europe (OSCE) Office for Democratic Institutions and Human Rights. The two inter-governmental organisations, often together, provide reviews of laws and draft laws on request.

Inter-governmental organisations have repeatedly criticised the regime's restrictions on freedom of religion and belief and other human rights. Both the Council of Europe's Venice Commission and the OSCE have drawn extensively on their highly critical October 2012 Joint Opinion on the Religion Law in the OSCE/Venice Commission Joint Guidelines on the Legal Personality of Religion or Belief Communities.

The latest Religion Law and Administrative Code changes ignore the OSCE/Venice Commission Joint Opinion on the Religion Law, as well as the legally-binding international human rights obligations outlined in the Guidelines on the Legal Personality of Religion or Belief Communities.

Updating?

The Presidential Administration handed the Religion Law and Administrative Code amendments to the Milli Majlis, apparently in April. They were originally scheduled to be considered on 15 April only by the Legal Policy and State Building Committee. However, ahead of the hearing this was changed, so that the main Committee considering them would be the Public Associations and Religious Organisations Committee. However, members of both Committees took part in the 15 April meeting, which took place online.

Fazail Ibrahimli, chair of the Public Associations and Religious Organisations Committee, explained the proposed Religion Law amendments, Trend news agency noted the same day. He claimed that the Religion Law, first adopted in 1992, needed updating, in particular by setting out the rights, obligations and responsibilities of the state, the individual and religious communities.

Gunduz Ismayilov, a Deputy Chair of the State Committee for Work with Religious Organisations, and Simran Hasanov, chief of staff of the state-controlled Caucasian Muslim Board, were also at the 15 April meeting.

The Milli Majlis adopted the Religion Law and Administrative Code amendments in the first reading on 23 April, the second reading on 27 April and the third reading on 4 May. The Milli Majlis made almost no changes to the text originally presented to it by the Presidential Administration. Once adopted, the amendments were sent to President Aliyev, who signed them into law on 16 June, according to the presidential website.

Local religious communities not "religious centres" subject to some punishments

Ali Huseynli, chair of the Legal Policy and State Building Committee, outlined to the 15 April meeting the related Administrative Code amendments. He claimed that it is important to set out the norms of the ban on promoting extremism and the use of inter-religious conflicts for political ends.

However, the one proposed amendment to the Administrative Code (also signed into law on 16 June) was to Article 515.0.4, which punishes "Religious associations operating away from their registered legal address". The amendment specified that local religious communities not "religious centres" would be subject to punishments imposed by this article.

An official of the Milli Majlis Public Associations and Religious Organisations Committee refused to discuss the content of the amendments with Forum 18 on 21 April.

State permission now required for non-Islamic clergy appointments

The Muslim Board is specifically identified in the Religion Law amendments as the only Muslim organisation allowed to appoint clerics to individual communities, as well as to shrines which do not have a resident community and which do not have state registration. The Muslim Board has to inform the State Committee of these appointments.

The Muslim Board now has to re-attest each cleric every five years, with a State Committee official participating in the re-attestation process.

"When a cleric appointed to a place of worship or shrine is relieved of his post," the Religion Law amendments note, "the religious community of the place of worship and the shrine shall cease its religious activities until a new cleric is appointed to that position."

The amendments to Article 8 of the Religion Law for the first time require non-Islamic religious communities to get permission from the State Committee to appoint individuals as religious leaders.

Fr Konstantin Pominov, spokesperson for the Russian Orthodox Diocese, said that when the Church names the new head of the Diocese to replace Archbishop Aleksandr (Ishchein), who died on 10 June, it will require state approval. "We'll need approval from the State Committee and the Justice Ministry," he told Forum 18 from Baku on 17 June.

"The appointment will have to be agreed with the Sheikh [Allahshukur Pashazade of the Muslim Board], the President [Ilham Aliyev] and the Patriarch [Kirill of the Russian Orthodox Church]." Asked why the Church needs to agree the appointment of its leader with the state regime and the head of a different religious community, Fr Pominov responded: "We need to have someone who understands Azerbaijan, for them to say who they'd like to see and who not."

It remains unclear how the new requirement in Article 8 of the Religion Law amendments might apply to the Roman Catholic Apostolic Prefecture of Azerbaijan. Under the terms of the 2011 Agreement between the Holy See and Azerbaijan, the Holy See "freely chooses" the head of the Apostolic Prefecture, the Ordinary, with no requirement to await the approval of the Azerbaijani regime.

Under the Agreement, before the appointment of an Ordinary is published the President is informed "out of courtesy and confidentially" without any mention of the regime being able to block the appointment. The Agreement gives the appointed Ordinary the right to appoint foreign priests and nuns, to which the regime must "upon formal request" grant a residence permit and a work permit "intended for the exercise of pastoral ministry".

All the clergy and nuns of the Catholic church in Baku are foreign citizens, including the head, Bishop Vladimir Fekete.

Speaking before the amendments were approved, several members of non-Islamic communities expressed concern as to how the State Committee might interpret its role. One noted that it might decide to ban individuals who have previously been punished for exercising freedom of religion or belief under the Criminal Code or the Administrative Code. Another linked this State Committee power to a "Sword of Damocles" hanging over each non-Islamic community.

Who can have a "religious centre"?

The Religion Law amendments increase the distinction between "religious centres" (headquarter bodies) and local religious communities. The Religion Law previously made less of a distinction, though it appears to presume that each non-Islamic community has a "religious centre" outside Azerbaijan.

A registered "religious centre" is allowed to operate throughout Azerbaijan, according to the amendments.

The regime apparently recognises the state-controlled Caucasian Muslim Board as a "religious centre" and the only one that can exist for communities of Muslims. It appears – as has been the situation - that no other Islamic communities will be allowed to exist.

The Religion Law amendments, as presented to the Milli Majlis by the Presidential Administration, would have allowed non-Islamic communities to establish and apply for state registration of a "religious centre", though only if they had at least five registered communities in at least five different towns or districts. However, this provision was removed by the time the President signed the amendments into law.

It remains unclear whether any further non-Islamic communities will be allowed to register a "religious centre".

It seems that the State Committee recognises the Russian Orthodox diocese of Baku and Azerbaijan, the only registered Russian Orthodox community in the country, as a "religious centre". It has six parishes, but they are based in only four cities (Baku, Sumgait, Ganca, and Khachmaz), which means the Russian Orthodox would not have qualified to have a "religious centre" under the provision in the Presidential Administration version of the amendments.

The State Committee similarly appears to recognise the Roman Catholic Apostolic Prefecture as a "religious centre". It registered it on 7 July 2011, the day after an Agreement came into force between the Holy See and Azerbaijan. "The Republic of Azerbaijan recognizes and registers the juridical personality of the Catholic Church, as well as of all its institutions established on the basis of the legislation of the Catholic Church, in conformity with the present Agreement," Article 2 of the Agreement notes. Like the Russian Orthodox Diocese, the Catholic Apostolic Prefecture would not have qualified to be a "religious centre" under the provision in the Presidential Administration version of the amendments.

The State Committee records other registered religious communities – including of Jews, Georgian Orthodox, Baptists, Pentecostals, Lutherans and other Protestants, Baha'is, Jehovah's Witnesses and Hare Krishna devotees – simply as "religious communities". It seems unlikely they will be able to gain the status of a "religious centre".

Most of these faiths have been allowed to register only one or at most two local communities. The State Committee has allowed the Georgian Orthodox Church to register only three communities, all of them in Qakh Region.

The State Committee arbitrarily denies registration to many other religious communities, including mosques not affiliated to the state-controlled Caucasian Muslim Board, as well as other religious communities, particularly away from the capital Baku. The Jehovah's Witness community in the second city Ganca has been seeking registration in vain since 2010.

The State Committee gave Baku's Azeri-language Baptist congregation state registration only in November 2015. It gave the city's Russian-language Baptist congregation state registration only in July 2019, nearly a decade after it applied for the compulsory re-registration. The Baptist congregation in Aliabad first applied for state registration in 1994. Over a quarter of a century later, in January 2020, the State Committee said it had "no objection" to the community meeting in a home once a week for two hours.

What smaller religious communities won't be able to do

Under the Religion Law amendments, local religious communities still require (as at present) 50 adult citizens as founders, but these founders have to live in one administrative district. As already laid down in the Religion Law, any exercise of freedom of religion and belief by a local community outside its registered legal address is banned.

Some religious communities currently rent premises for worship which are not their registered legal address.

Only "religious centres" are now allowed to grant religious titles or ranks to the clergy. This appears to be mainly targeted at Muslim preachers, teachers and imams who do not have Muslim Board approval.

Only "religious centres" are allowed to apply for permission to have foreign citizens as religious leaders (see below).

As in the previous Religion Law, only "religious centres" are allowed to establish religious educational establishments, and have to get permission to establish them from the State Committee. Each "religious centre" is allowed to establish only one such educational establishment, and these also require a state licence.

Only "religious centres" are allowed to organise visits by their adherents to shrines and religious locations abroad, for which the state is to set out procedures, according to the Religion Law amendments. The "religious centres" have to inform the State Committee in advance of such organised visits.

Muslim scholar Elshad Miri expressed unhappiness at these new state controls over foreign religious visits. "Will the regime now stop people travelling abroad for tourism or other purposes?" he told Public TV on 17 April, as news of the content of the amendments was emerging. "Why should Muslims be stopped?"

Tighter state control on religious "mass events"

Only Azerbaijani citizens are allowed to organise religious "mass events".

While the Religion Law already claims that homes can be used "unimpeded" for religious rites and ceremonies, a new Article 6-1 of the Religion Law restricts larger-scale religious ceremonies and "mass events" to places of worship or shrines. The only exceptions are funerals, iftars, religious weddings, ceremonial meals after a funeral (ehsan) and the observance of the birthday of the Islamic prophet Muhammad (movlud).

State Committee permission is required to hold religious "mass events" anywhere apart from at state-approved places of worship or shrines.

"This is a very dangerous provision," the lawyer Asabali Mustafayev told Forum 18 from Baku before the amendments were adopted. "The Law gives no indication of how many participants there must be before a meeting is considered a mass event." He notes that this issue has arisen earlier in several cases where he was involved, where individuals were punished for holding religious meetings in homes.

In April 2012, police in Ganca raided a Muslim meeting for worship in a home after which three participants were fined and initially ordered deported. In September 2015, police raided a meeting to study Muslim theologian Said Nursi's works at a home in Baku, with five later given criminal convictions, many others fined and two individuals deported. In March 2017, police raided a home in Quba where Muslims who study Nursi's works were meeting and almost all participants were subsequently fined. In 2020 and 2021, the European Court of Human Rights found a violation of the individuals' rights, or accepted the regime's admissions that it had violated the individuals' rights and agreement to pay compensation to the victims.

The regime has long been hostile to independent non-state-controlled public events and activity. The December 2015 Religion Law amendments banned religious slogans, banners and flags on the streets. An unpublished rule already banned people from praying outside mosques, although this has unofficially occurred at some mosques.

Increased controls on foreign citizens

The Religion Law already banned foreigners from conducting "religious propaganda" in Azerbaijan.

Since Religion Law amendments in December 2015, Article 21 has banned both Azerbaijani citizens who had studied abroad and non-Azerbaijani citizens from conducting Islamic rituals.

A new Criminal Code Article 168-1 ("Violation of the procedure for religious propaganda and religious ceremonies") was also introduced at the same time. Part 1 punishes the conducting of Islamic rites by a citizen who has received their education abroad with one year's imprisonment, or a fine of between 2,000 and 5,000 Manats. Part 2 punishes "religious propaganda by foreigners and stateless persons" (except those invited by a registered religious headquarter organisation) with imprisonment of between one and two years.

Imam Sardar Babayev was the first and only person known to have been punished under Article 168-1. He was jailed between February 2017 and February 2020. After his release, Babayev's lawyer Javad Javadov told Forum 18 that the Imam would not be resuming leading prayers and preaching in the mosque for fear of renewed criminal prosecution.

Under the Religion Law amendments, the ban in the Religion Law on foreign citizens leading meetings for Islamic worship is extended to cover meetings for worship by people of any belief led by foreigners.

Only foreign citizens or stateless persons either on an official visit, or invited by state-registered "religious centres" are exempt from the general ban on foreigners leading meetings for worship. However, they still need the State Committee approval that all religious leaders require.

It remains unclear what will happen in communities which have foreign religious leaders which are not able to gain permission for a "religious centre".

The regime prevented several Georgian Orthodox priests in succession from continuing their ministry, most recently in June 2015, claiming that they had to have Azerbaijani citizenship to be able to serve the parishes in the country. In 2016, after a gap of many months, Azerbaijan finally granted citizenship to a priest from Georgia, Fr Petre Khumarashvili. He serves the two state-registered parishes in Qakh Region along the north-western border with Georgia.

"Forcing religion on children" banned

An amendment to the Religion Law specifies that parents and guardians can bring up their children in accordance with their religious beliefs and attitudes. However, it then adds: "It is forbidden to force children to believe in religion. The religious upbringing of children shall not adversely affect their physical and mental health."

It remains unclear what motivated the regime to introduce this provision. However, there is already regime hostility to freedom of religion and belief relating to children and young people, with restrictions on what religious education can be offered to children and adults. Administrative Code Article 515.0.3 already punishes "clergy and members of religious associations holding special meetings for children and young people, as well as the organising or holding by religious bodies of organised labour, literary, or other clubs and groups unassociated with holding religious ceremonies".

Islamic scholar Elshad Miri was among those criticising what they saw as the vagueness of the new restriction, when details of the amendments were first made public. "In what way will children complain against their parents that they are taught religion against their will?" he told Public TV on 17 April. "Will the regime make children complain against their parents, will this not be psychologically stressful for them?"

"The installation of a new, state-centred religion"

Some commentators say the Religion Law amendments are part of a wider government programme to control the exercise of freedom of religion or belief. "The government wants to domesticate religion," one commentator told Forum 18 from Baku in early May after the Milli Majlis adopted the amendments. "The government is trying to destroy genuine religion just as it destroyed genuine social and political society."

"Unfortunately the new Religion Law amendments are a continuation of the restrictive amendments we saw before, such as in 2019," human rights defender Rasul Jafarov told Forum 18 from Baku on 21 May. "Most provisions of the amendments are quite restrictive and raise the question as to whether they are the right policy – our opinion is that they are not, as they violate all international standards."

Jafarov complained that the amendments are part of the desire to impose full state control over mosques and other religious communities. "Maybe they want more controlling mechanisms." He added that it remains unclear if the regime will use the new powers immediately, or will keep them in reserve. "It looks like the latter at the moment."

Subhan Hasanli, a lawyer, agreed that the regime adopted the amendments to implement greater control, especially over the Muslim community. "Because of growing social and economic tensions, the government is enacting greater supervision over religious institutions and individuals," he told Forum 18 from Baku on 20 May. "This amounts to the installation of a new, state-centred religion."

Hasanli noted the state-controlled Caucasian Muslim Board, the only Muslim headquarters allowed to exist and to which all mosques are subject. "The Board already sends sermons to all imams which they have to read out each Friday. The Board requires subjugation to the regime."

"Decisions are adopted without public debates"

Eldar Zeynalov of the Human Rights Centre of Azerbaijan noted that the texts of these amendments to the Religion Law and the Administrative Code were not available for public scrutiny before consideration of them began in the Milli Majlis. "The problem is that with issues considered important for national security, decisions are adopted without public debates," he told Forum 18 from Baku in April.

"The obvious aim of such amendments is to prevent any foreign 'religious centres' from possible intervention into the religious hierarchy, to monopolise the granting of religious titles, etc.," Zeynalov commented. "However, in the case of non-Muslim clergy, the idea seems absurd."

Zeynalov pointed out that many religious communities have no religious educational establishments in Azerbaijan, including Roman Catholics, Russian Orthodox, Georgian Orthodox, and Jehovah Witnesses. "If diplomas of Russian, Georgian, or European religious educational establishments would not be accepted, congregations would be without their shepherds."

Strict state controls

The new controls on the exercise of freedom of religion or belief come on top of strict controls that the regime already imposes on all exercise by anyone, anywhere in Azerbaijan, of their freedom of religion and belief. Any meeting by a group of people without state permission to exist is illegal, as are meetings held in venues without state approval. Religious teaching is similarly restricted. All religious literature must undergo pre-publication censorship by the State Committee. Those who violate these state controls face punishment.

Raids on people meeting for worship, on individuals in their homes, and fines were frequent in earlier years. However, the regime appear to have launched fewer such raids since 2019, Forum 18 notes.

Jehovah's Witnesses have in the past been among those targeted by the police and other state officials. "At the moment we don't have any problems with the police or the State Committee," a community member told Forum 18 from Baku on 15 June. "Even before the pandemic, the State Committee's representatives were very cooperative if we had problems with the police or other state agencies." (END)

Full reports on freedom of thought, conscience and belief in Azerbaijan

For more background, see Forum 18's Azerbaijan religious freedom survey

Forum 18's compilation of Organisation for Security and Co-operation in Europe (OSCE) freedom of religion or belief commitments

Follow us on Twitter @Forum_18

Follow us on Facebook @Forum18NewsService

All Forum 18 text may be referred to, quoted from, or republished in full, if Forum 18 is credited as the source.

All photographs that are not Forum 18's copyright are attributed to the copyright owner. If you reuse any photographs from Forum 18's website, you must seek permission for any reuse from the copyright owner or abide by the copyright terms the copyright owner has chosen.

© Forum 18 News Service. All rights reserved. ISSN 1504-2855.

среда, 16 июня 2021 г.

AZERBAIJAN: 9 new Strasbourg judgments, 11 judgments awaited - list

16 June 2021

Felix Corley, Forum 18

The European Court of Human Rights (ECtHR) in Strasbourg issued judgments in May and June in eight freedom of religion or belief cases, finding that Azerbaijan had violated human rights and ordering compensation. One of the lawyers in seven of the cases, Asabali Mustafayev, said that all involved were "a little dissatisfied" with the ECtHR judgments, as the Court had not looked at all aspects of the violations included in the cases. The Court dismissed a ninth case. Eleven other freedom of religion and belief cases from Azerbaijan are awaiting judgments.

The European Court of Human Rights (ECtHR) in Strasbourg issued judgments in May and June finding that Azerbaijan had violated human rights in a further eight freedom of religion or belief cases and ordering that the victims be paid compensation and costs. The regime contested all the cases. The Court dismissed a ninth case as "inadmissible".

Seven of the cases resulted from a police raid on a meeting for worship of Muslims reading the works of the late theologian Said Nursi and subsequent fines in June 2015. In the eighth case, the ECtHR found that Azerbaijan violated the rights of two women from the southern town of Masalli who had established the NGO Religion and Women's Rights in 2011, but which was denied registration (and thus the legal right to exist) by the Justice Ministry (see full list below).

The total amount Azerbaijan is to pay the victims in the eight cases is 25,500 Euros (52,500 Azerbaijani Manats, 257,000 Norwegian Kroner or 31,000 US Dollars), plus legal costs.

In line with Azerbaijan's legally-binding international human rights obligations, the decisions of both the United Nations (UN) Human Rights Committee and the ECtHR require the regime to change its laws and practices so that freedom of religion and belief violations cannot recur. Forum 18 is not aware of any proposed government legal or other changes to meet this obligation. Instead, Religion Law and Administrative Code amendments which President Ilham Aliyev signed into law today (16 June) increase state restrictions on the exercise of freedom of religion or belief.

One lawyer argues that more must be done to achieve the fulfilment of ECtHR judgments. "At present, the government offers only compensation for the judgments of the European Court of Human Rights," the lawyer – who asked not to be identified for fear of state reprisals – told Forum 18 on 15 June. "The Council of Europe must launch enforcement mechanisms, as the judgment of the Court alone is not enough for justice. Only the Court judgment together with an enforcement mechanism can be fair."

"It is easier a couple of times a year to buy off those few complainants who manage to get to the European Court than to change the well-established system that suits the authorities," Eldar Zeynalov of the Human Rights Centre of Azerbaijan told Forum 18 from Baku in March. "And if it is possible to do this without bringing the essence of the problem to public consideration at all, this is ideal for the government. And this is exactly what happens when concluding friendly settlements or when the ECtHR accepts a unilateral declaration from the government."

Baku lawyer Asabali Mustafayev, who worked on the seven men's cases, commented: "Demands on the government from outside are too weak," he told Forum 18 on 15 June. "The Council of Europe and other international organisations are not insistent enough, so the government gets away with flouting [its obligations]".

Mustafayev also said that all involved were "a little dissatisfied" with the ECtHR judgments, as the Court had not looked at all aspects of the violations included in the cases. He described the 3,000 Euros awarded to each victim as "a highly miserly sum", especially as it includes recompense for the fines that each had paid (see below).

Forum 18 was unable to reach Chingiz Asgarov, the government's representative to the ECtHR. His phone went unanswered each time it called.

The latest case lodged with the ECtHR, in April 2021, was that of Protestant Christian Rahim Akhundov who was dismissed from his job as a parliamentary staffer in Baku in December 2018. He said he was dismissed from his job at the Milli Majlis on the orders of the State Security Service (SSS) secret police for hosting meetings for worship at his home. However, the Court ruled his case "inadmissible" on 27 May (see below).

The latest judgments bring to 59 the number of known cases related to violations of freedom of religion or belief that have concluded at the ECtHR (see below).

Eleven cases from Azerbaijan related to the regime's violations of freedom of religion or belief are known to remain at the Strasbourg court (see below).

UN Human Rights Committee decision: Police raid on meeting for worship

In addition to the ECtHR cases, the United Nations (UN) Human Rights Committee has also found that Azerbaijan has violated human rights in freedom of religion or belief cases. Most recently, it found - in a decision issued on 26 April – that the regime had violated the rights of six Jehovah's Witnesses in Aliabad in the northern Zakatala District in September 2013. The six were among victims of a police raid, who were forcibly taken to the police station, had religious literature seized and were then fined (or in one case given an official warning).

Jehovah's Witnesses from Azerbaijan have six other freedom of religion or belief cases pending with the UN Human Rights Committee. Four relate to police raids on meetings for worship and two to speaking to others about their beliefs.

ECtHR judgment: Police raid on meeting for worship

Seven cases considered together: Alakbarov v. Azerbaijan (Application No. 55503/15); Ismayilov v. Azerbaijan (Application No. 55507/15); Jabrayilov v. Azerbaijan (Application No. 55510/15); Sabuhi Mammadov v. Azerbaijan (Application No. 55512/15); Huseynov v. Azerbaijan (Application No. 55520/15); Gasimov v. Azerbaijan (Application No. 55524/15); and Yunusov v. Azerbaijan (Application No. 55531/15).

In June 2015, police and officials raided Sabuhi Mammadov's home in Gadabay in western Azerbaijan where Muslims who study Said Nursi's works were meeting. A court fined Mammadov for organising an "illegal" religious meeting, while Emin Alakbarov, Javanshir Ismayilov, Elmir Jabrayilov, Samir Huseynov, Rovshan Gasimov and Parvin Yunusov were among 13 others fined for "hooliganism".

The ECtHR asked the regime questions about the seven cases on 11 July 2017.

The ECtHR considered the seven cases together. In a judgment issued on 6 June 2021, the Court found that Azerbaijan had violated the rights of all seven. The ECtHR awarded compensation of 3,000 Euros to each of the seven, plus costs of 1,000 Euros for all the cases jointly, to be paid to their main lawyer, Rustam Mustafazade.

Asabali Mustafayev, a Baku lawyer who also worked on the seven men's cases, said all involved were "a little dissatisfied" with the ECtHR judgments, as the Court had not looked at all aspects of the violations included in the cases. He described the 3,000 Euros awarded to each victim as "a highly miserly sum", especially as it includes recompense for the fines that each had paid. He also described the sum awarded for legal costs as "very little, given that it covered legal costs for seven cases, entailing a lot of translation and postage of documents".

ECtHR judgment: NGO registration denial

Maharramova and Huseynova v. Azerbaijan (Application No. 31592/14).

The group Religion and Women's Rights, founded by two women in the southern town of Masalli in 2011, applied to the Justice Ministry for registration as a non-governmental organisation (NGO). The Ministry twice in 2011 and twice in 2012 sent the application back, citing alleged irregularities in the documentation. The NGO challenged the denial through the courts, finally losing in the Supreme Court on 6 November 2013. Afruza Maharramova and Sadaya Huseynova lodged a case to the ECtHR on behalf of the NGO in April 2014.

The ECtHR asked the regime questions about the case on 11 October 2016.

The ECtHR considered the case together with 11 other cases where Azerbaijan had arbitrarily denied legal status to NGOs. In a judgment issued on 20 May 2021, the Court found that Azerbaijan had violated the rights of all 12 applicants. In the case of Religion and Women's Rights, it awarded compensation of 4,500 Euros jointly to Maharramova and Huseynova, plus costs of 6,000 Euros for all the cases together, to be paid to their lawyer, Intigam Aliyev.

New ECtHR case declared "inadmissible": Fired from work for exercise of freedom of religion or belief

Rahim Akhundov, 2016

Rahim Akhundov [CC BY-NC-ND 4.0]

Akhundov v. Azerbaijan (Application No. 20687/21).

In late April 2021, Protestant Christian Rahim Akhundov lodged a case to the European Court of Human Rights about his dismissal from his job as a parliamentary staffer in Baku in December 2018. He states that after he met friends and relatives at his Baku home for Christian worship, study, and discussion, he was dismissed from his job at the Milli Majlis on the orders of the State Security Service (SSS) secret police. Akhundov lost his final appeal at the Supreme Court in Baku on 23 September 2020.

The ECtHR ruled the case "inadmissible" on 27 May 2021.

Eleven known cases awaiting ECtHR judgments

The ECtHR in Strasbourg has already completed 59 cases from Azerbaijan submitted since 2004 related to violations of freedom of religion or belief and inter-related rights.

Of these 59 completed cases:

- 19 ended in findings of violations and awards of compensation;

- 17 were closed after Azerbaijan admitted violations and offered compensation in a "unilateral declaration";

- 12 were friendly settlements, where the regime agreed to pay compensation (in 1 case it also admitted violations);

- 11 were dismissed or withdrawn (one following the death of the applicant).

Eleven ECtHR cases related to the regime's violations of freedom of religion or belief are known to remain. The cases – submitted between 2012 and 2020 - cover a wide range of violations. Of these, 7 were lodged by Muslims and 4 by Jehovah's Witnesses. Some cases cover more than one violation, such as police seizing religious literature during a raid on a meeting for worship.

In approximate reverse chronological order of violation they are:

- State censorship of religious literature (1 case involving 1 individual applicant)

- Punished for conscientious objection to compulsory military service (2 cases involving 2 individual applicants)

- Raids on and punishments for meetings for worship (3 cases involving 6 individual applicants and 1 community)

- Jailed for leading prayers or religious meetings (3 cases involving 5 individual applicants)

- Unlawful house search (1 case involving 1 individual applicant)

- Registration denial (1 case involving 2 individual applicants and 1 community)

Details of all 11 cases are given below.

ECtHR: State censorship of religious literature

Miriyev v. Azerbaijan (Application No. 1717/20).

In February 2018, the State Committee for Work with Religious Organisations on theological grounds banned the publication and distribution of the book "Things Not Existing in Islam" by Muslim theologian Elshad Miri (also known as Miriyev). Repeated legal appeals against the ban failed. After failing on 20 December 2019 in the Supreme Court to overturn the ban, Miri lodged a case in the ECtHR.

The ECtHR has not yet asked the regime questions about the case.

ECtHR: Punished for conscientious objection to compulsory military service

Emil Mehdiyev

Jehovah's Witnesses

1) Mehdiyev v. Azerbaijan (Application No. 52773/19).

Emil Mehdiyev refused to perform military service on grounds of conscience and offered to do an alternative civilian service (which does not exist in Azerbaijan). In July 2018, Barda District Court convicted him and handed down a one-year suspended prison term, and required that he live under probation for one year. Ganca Appeal Court rejected his appeal in October 2018. The Supreme Court rejected his final appeal in April 2019. He filed his appeal to the ECtHR on 7 October 2019.

The ECtHR asked the regime questions about the case on 1 March 2021.

2) Abilov v. Azerbaijan (Application No. 54768/19).

Vahid Abilov refused to perform military service on grounds of conscience and offered to do an alternative civilian service (which does not exist in Azerbaijan). In September 2018, Agdam District Court found him guilty and sentenced him to a one-year suspended prison term. Ganca Appeal Court rejected his appeal in October 2018. The Supreme Court rejected his final appeal in April 2019. He filed his appeal to the ECtHR on 17 October 2019.

The ECtHR asked the regime questions about the case on 1 March 2021.

ECtHR: Raids on and punishments for meetings for worship

1) Rafiyev v. Azerbaijan (Application No. 81028/17).

Teymur Valiyev conducts a Jehovah's Witness home meeting

Jehovah's Witnesses

In March 2017, police raided a home in Quba where Muslims who study Said Nursi's works were meeting and seized religious literature. Almost all of those present were fined in March 2017, including Vuqar Rafiyev.

The ECtHR asked the regime questions about the case on 6 September 2018.

2) Hajiyev v. Azerbaijan (Application No. 21807/18).

A Baku court fined Eldeniz Hajiyev under Administrative Code Article 515.0.2 ("Violating legislation on holding religious meetings, marches, and other religious ceremonies") to punish him for a March 2017 meeting for worship without state permission. He lodged a case to the ECtHR on 27 April 2018. The ECtHR has not yet asked the government questions about the case.

3) Niftaliyev and Others v. Azerbaijan (Application No. 561/12).

In June 2011, police raided a Jehovah's Witness meeting for worship in Yegana Gahramanova's home in Ganca. A court fined Gahramanova, as well as Rashad Niftaliyev, Rana Sadigova and Teymur Valiyev (though his fine was reduced to a warning because of his disability) for an "illegal" religious meeting. The Baku Jehovah's Witness community joined the application to the ECtHR.

The ECtHR asked the regime questions about the case on 6 July 2017.

The ECtHR received all submissions from both parties by 7 February 2018, and the case is awaiting an ECtHR judgment.

ECtHR: Jailed for leading prayers or religious meetings

1) Babayev v. Azerbaijan (Application No. 34015/17).

Police arrested Shia Muslim Imam Sardar Babayev in February 2017 for leading prayers in a mosque having gained his religious education outside Azerbaijan.

The ECtHR asked the regime questions about the case on 4 September 2018.

"The government gave its comments, they were sent to us and we in turn gave our comments," his lawyer Javad Javadov told Forum 18 in March 2020. He said they are now waiting for the ECtHR to give its judgment.

2) Babayev v. Azerbaijan (Application No. 26896/18).

After a court jailed Imam Sardar Babayev in July 2017 for three years, his lawyer lodged this second case to challenge the conviction for leading prayers.

3) Mammadov and Others v. Azerbaijan (Application No. 30498/17).

Police raided a religious meeting in a Baku home by Muslim readers of Said Nursi's works in April 2014. In October 2015, a Baku court jailed Ismayil Mammadov, Eldeniz Hajiyev, Shahin Hasanov and Zakariyya Mammadov. Their April 2016 appeal hearing reduced their sentences but did not overturn them. They lodged a case to the ECtHR on 10 April 2017 about their jailing. The ECtHR has not yet asked the government questions about the case.

ECtHR: Unlawful house search

Miragayev v. Azerbaijan (Application No. 29550/14).

In May 2012 police and the then-National Security Ministry (NSM) secret police raided Zeka Miragayev's Baku home. Police confiscated 30 copies of the Koran, 24 other books (including some by Said Nursi), a computer, and a small sum of money. After repeated failures of legal challenges to the raid and confiscations, the ECtHR application concerns the unlawful search of the applicant's flat. Miragayev also notes that he was not duly notified of a hearing before the Supreme Court.

The ECtHR asked the regime questions about the case on 24 October 2018.

ECtHR: Registration denial

Moroz and Others v. Azerbaijan (Application No. 49264/12).

Baku's Jehovah's Witness community was first registered in December 1999 and gained the compulsory re-registration in February 2002. It applied for another compulsory re-registration in November 2009, but the State Committee rejected the re-registration application in February 2010, after which the community went to court. After nearly two years from 2010 of unsuccessful legal challenges to the State Committee, in February 2012 Jehovah's Witnesses finally lost their case in the Supreme Court.

Leonid Moroz, another community member, and the Baku community itself then lodged their ECtHR application on 1 October 2012.

As of 15 June 2021, the ECtHR has not yet asked the regime questions about the case. (END)

Full reports on freedom of thought, conscience and belief in Azerbaijan

For more background, see Forum 18's Azerbaijan religious freedom survey

Forum 18's compilation of Organisation for Security and Co-operation in Europe (OSCE) freedom of religion or belief commitments

Follow us on Twitter @Forum_18

Follow us on Facebook @Forum18NewsService

All Forum 18 text may be referred to, quoted from, or republished in full, if Forum 18 is credited as the source.

All photographs that are not Forum 18's copyright are attributed to the copyright owner. If you reuse any photographs from Forum 18's website, you must seek permission for any reuse from the copyright owner or abide by the copyright terms the copyright owner has chosen.

© Forum 18 News Service. All rights reserved. ISSN 1504-2855.

https://www.forum18.org/archive.php?article_id=2665

понедельник, 14 июня 2021 г.

"Люди выли, Бога умоляли, маму звали". Можно ли искоренить массовые пытки в Азербайджане?

BBC Azeri, 14 июня 2021

Громкое дело о массовых пытках азербайджанских военных, известное как "Тертерское дело", вновь обсуждают власти и правозащитники. В 2017 году более сотни солдат стали жертвами пыток в воинской части, где от них требовали признаться в шпионаже в пользу Армении, многие из них погибли. Прошло четыре года, а новые подробности продолжают поступать.

Азербайджанские власти не комментируют обвинения против официальных лиц и призывают не ворошить прошлое. Правозащитники настаивают на том, что практика пыток неискоренима и продолжится, если оставить все как есть. А выжившие надеются, что виновные все-таки понесут наказание.

В фильме Азербайджанской службы Би-би-си бывший военный Руслан Мамедов рассказывает свою историю.

Когда контрактника Руслана Мамедова и трех других солдат привезли в старую военную часть, их сначала раздели догола. Они поднялись на второй этаж, где первое, что он увидел, был обезображенный труп на носилках. "Я уставился на тело, его лицо было в жутком виде, как вам сказать, даже после аварии лица так не обезображены, и зубов у него во рту не было, - говорит Мамедов в интервью Азербайджанской службе Би-би-си. - Мне сказали: не хочешь быть как он, или прими вину, или назови имя".

В чем его обвиняют, солдату не объяснили. Чье имя надо было назвать, он тоже не знал, ничего плохого о сослуживцах он не думал. Вдоль коридора шли двери в маленькие комнаты, из которых доносились плач и крики: "Это было похоже на скотобойню, пол был весь в крови, и босые ноги скользили на нем… там такие крики были, люди выли, Бога умоляли, маму звали".

Мамедов отказался наговаривать на сослуживцев, и его начали пытать. Пытки продлились 20 дней.

Что такое "Тертерское дело"? И где это?

Так называют дело о массовых пытках, которые происходили в мае и июне 2017 года в Тертерском районе Азербайджана. Тогда группу азербайджанских военных обвинили в шпионаже в пользу Армении. Более сотни военных стали жертвами пыток и более 10 из них погибли. Военных свозили для дознаний в Тертерский район рядом с Карабахом, часть которого контролируют армянские силы.

В те дни в Тертере к людям входили в дома, обманом увозили, и не менее 11 из них вернули мертвыми. По данным Всемирной организации против пыток (ВОПП), только в течение 7-8 мая были арестованы 48 человек. В 2018 году, когда само словосочетание "Тертерское дело" еще не появилось, на сайте Управления Верховного комиссара ООН по правам человека правозащитные организации опубликовали доклад, где перечислялись имена нескольких погибших от пыток военных с требованием расследования.

Тогда же в мае 2017 года Служба государственной безопасности, министерства обороны и внутренних дел выступили с совместным заявлением, в котором сообщили о задержании военнослужащих по обвинению в шпионаже в пользу спецслужб Армении. Имена названы не были. И это была вся официальная информация на эту тему, существующая до сих пор.

Пока правозащитникам известно о более 100 военных - солдат и офицеров, - кого местные суды признали жертвами пыток. 11 из них от пыток погибли. Еще (вне этой сотни) 24 человека были приговорены к срокам от 12 до 20 лет за измену родине - правозащитники убеждены, что признания "выбили" под пытками. Те, кто пытал (12 человек), получили сроки от 3,5 до 10 лет.
От борьбы внутри силовиков, до надежды на справедливость

В апреле этого года в апелляционный суд вернулись дела тех, кто пытал. По словам правозащитника Расула Джафарова, им могут увеличить сроки, но выше 10 лет никому из них все равно не дадут. Также в апреле в суд вернулось дело одного из сидящих за измену. А дела 10 жертв пыток дошли в апреле этого года до ЕСПЧ.

Правозащитники призывают власти провести новый процесс по "Тертеру" и помиловать осужденных за измену.

Рабочая группа, куда входит и Джафаров, выделила 25 осужденных по "Тертерскому делу" в особый кейс, нуждающийся во всестороннем расследовании. "Пока что нет серьезных шагов, но они, мне кажется, будут", - говорит Джафаров, в феврале обратившийся с этой просьбой к президенту.

Интерес к "Тертерскому делу" у властей есть, говорят правозащитники и политологи и объясняют его внутриполитической борьбой между силовиками. Правозащитница Лейла Юнус не исключает, что президент Ильхам Алиев может использовать "Тертерское дело" для смещения одной из группировок среди силовиков. "Поэтому-то сейчас все заговорили о Тертерском деле, а когда мы начинали в 2017 году, было гробовое молчание", - говорит она.

С Юнус согласен политолог Зардушт Ализаде: "То, что это стало актуальным вдруг сейчас, означает, что кому-то нужна должность, власть". Но в этом случае появляется надежда на справедливость, если государство решится провести повторный процесс по нашумевшему делу. "Умный правитель, чтобы снять остроту, мог бы устроить показательный процесс, показать это по телевидению, и на основе убедительных доказательств наказать, тех кто исполнял, и кто заказывал, и кто покрывал", - говорит он.

Насир Алиев, глава комитета родителей тех, кто сидит по "Тертерскому делу", тоже заметил, что в последние месяцы в СМИ все чаще стали говорить о "Тертерском деле". В YouTube появляются новые видео, в местной прессе пишут о "Тертере" все новые материалы, которые, правда, защищают исключительно позицию властей.
"Ток подсоединили туда, где раньше были ногти"

Перед пытками Руслану завязали глаза так, что он не видел, кто его истязал. О похожих обстоятельствах и деталях пыток Би-би-си рассказали и другие жертвы и их родственники. Руслану связали ноги скотчем и стали бить по пяткам: "Так били по пяткам, что в голове отдавалось… и не знаю, наверное это как-то связано, голова и ноги, стал вспоминать все свое детство".

Позже его облили холодной водой и подключили ток к зубам, а затем к ногам. И все это время повторяли одно и то же: "Бери вину или назови имя".

"Потом начали отрывать мне ногти на ногах, оторвали два на левой ноге, потом ток подсоединили туда, где раньше были ногти. Я потерял сознание". Руслан пришел в себя, когда его разбудили, облив водой, и продолжили выдирать ногти.
"В Азербайджане нет пыток, как в СССР не было секса"

О том, что в Азербайджане при дознании и в тюрьмах систематически пытают людей, давно говорят местные и международные правозащитные организации.

Представители комитета Совета Европы по предупреждению пыток с 2004 года посещали Азербайджан шесть раз. В 2018 году Комитет пришел к выводу, что "пытки и другие формы жестокого обращения со стороны полиции, других правоохранительных органов и армии… имеют систематический характер, широко распространены и не искореняются".

Европейский суд по правам человека уже выносил решения о пытках в Азербайджане. В прошлом месяце ЕСПЧ признал, что российского блогера Александра Лапшина, пока он семь месяцев сидел в азербайджанской тюрьме, истязали и пытались убить. Ранее ЕСПЧ выносил решения о пытках политактивистов, а также скончавшегося в тюрьме журналиста Новрузали Мамедова.

В 2000 году в азербайджанский уголовный кодекс добавили статью о пытках. Но, как говорит ветеран азербайджанского правозащитного движения Эльдар Зейналов, с тех пор она так ни разу не применялась: "В Азербайджане официально нет пыток, как в СССР не было секса". И Джафаров, и Зейналов отмечают, что в "Тертерском деле" приговоры построены на других, менее суровых статьях, (об этом говорит и копия заключения суда, находящаяся в распоряжение Би-би-си), хотя правозащитники убеждены в том, что тут были именно пытки.

"Даже если откуда-то была информация о том, что действительно среди солдат есть изменники, это не должно было расследоваться таким образом, - говорит Джафаров. - Способы расследования описаны в уголовно-процессуальном кодексе, в других актах. А вместо того, чтобы им следовать, ты собираешь солдат и проводишь их через машину пыток". В итоге под пытками признаются в преступлениях те, кто невиновен, а настоящие преступники избегают наказания, добавляет правозащитник.
"Сказали, мол, привели твоего сына, он в другой комнате, мы подключили к нему ток"

Когда пытки не работали, против солдат применяли шантаж. Ранее Эльбрус, отец осужденного солдата-срочника Натика Гулузаде рассказал Би-би-си, что его сыну угрожали арестом родителей. Мехман Алиев, отец другого находящегося в тюрьме солдата Насира Алиева рассказывает, что его сыну показывали трупы замученных до смерти солдат, описывает очень похожие пытки (обливали водой, били током и палками), и угрожали, что будут пытать и его родственников.

То же самое говорит и Руслан. "Мне сказали, мол, привели твоего сына, он в другой комнате, мы подключили к нему ток, - говорит он, - Я же поверил, понимаете, я там такое видел, что не мог не поверить". И снова он слышал ту же фразу: "Назови имя или признай вину".

Руслана стали бить палками и одним ударом сломали костяной выступ над пяткой. "И они все говорили одно и то же, смотри, там твоего сына убивают, а я все думаю, чье имя я там назову, совру, кого-то подставлю, как я могу сказать, что кто-то на армян работает или что-то сделал, или как я возьму это на себя, буду предателем, - вспоминает он. - Я тогда говорю им: убивайте и меня, и сына".

После этих слов его отвели (все так же, со связанными глазами) в другую комнату и там сказали кому-то: "Он и вину не берет, и через родного сына переступает".

Пытки продолжались до 27 мая (т.е. 20 дней). Его и других солдат почти не кормили. Вспоминая произошедшее, бывший солдат часто замолкает: "Простите, злюсь, когда говорю, хочется кого-то ударить".

Некоторых связанными выбрасывали из окон, рассказывает Мамедов, а при пытках часто присутствовал врач. Такие же свидетельства рассказывали очевидцы в предыдущем тексте Би-би-си о подробностях "Тертерского дела".

Врач как-то спросил Руслана: "Почему ты в таком виде?", на что солдат пошутил: "Ну да, это я сам с собой такое сделал". После чего тот спросил, почему Руслан не признает вину.
Дело, о котором молчали

Первые страшные подробности массовых пыток стали всплывать лишь спустя несколько месяцев после произошедшего. В местной прессе стали появляться истории о том, как покалечили одного солдата, убили другого, только спустя два года.

Правозащитники не сразу поняли, что все это происходило в один момент и в одном месте (административном здании одной из воинских частей в Тертере). В 2019 году в прессе и соцсетях, осторожно, часто только в личной переписке стали говорить о "Тертерском деле".

О первой трагедии правозащитница и политэмигрант Лейла Юнус узнала тогда же, в мае 2017 года, когда ей позвонил из России мужчина: "Звонит и говорит, что он азербайджанец и что недавно его родственник полковник Салех Гафаров был арестован, а через несколько дней был доставлен его труп". Родственник свел Юнус с матерью и вдовой Гафарова. Потом стали звонить и другие люди, одни из за границы, другие из тюрьмы.

Секретность вокруг "Тертерского дела" правозащитница объясняет тем, что с одной стороны государство не хотело огласки, а с другой, люди не привыкли жаловаться, одни боялись, а другие ждали от властей справедливости.

"Одно дело, когда обвиняемый - правозащитник или журналист, он привык драться, бороться, предавать гласности, - говорит Юнус. - В "Тертерском деле" арестовывали военнослужащих, и если бы тот первый офицер не рассказал об этом, мы бы не нашли эти дела. Люди боялись об этом говорить и продолжают бояться, потому что они не привыкли бороться".

Именно поэтому, по ее словам, до сих пор неизвестно ни точное число жертв, как тех, кого пытали, так и тех, кто под пытками дал признание и оказался в тюрьме, ни число погибших.

"Я думаю, их больше чем 11", - говорит правозащитница. Всемирная организация против пыток говорит, что "осведомлена" не о 25, а о 78 тех, кого пытали и затем признали виновными в измене. Также считает и Лейла Юнус (ссылаясь на свои источники среди военных и тех, кто в тюрьме), но поименно (за исключением 25) они ей пока неизвестны.

Летом 2019 года Насир Алиев, глава комитета родителей тех, кто сидит по "Тертерскому делу", с сумкой, полной судебных дел, ходил по громким судам, где собирались журналисты, и просил их придать огласке дело. Тогда в его списке было только пятеро убитых, но постепенно с ним начали связываться родственники и других жертв тех пыток, и сегодня их число дошло до 11.
Почему это произошло?

Правозащитники приводят две версии причин произошедшего - обе связаны с итогами короткой "апрельской войны" 2016 года, когда Азербайджан отбил у Армении некоторые территории в Карабахе.

У властей Азербайджана - своя версия.

Как говорит Расул Джафаров, пообщавшийся с потерпевшими, согласно первой версии, азербайджанская сторона взяла под контроль деревню Сейсулан в Тертерском районе, высшему командованию об этом доложили, а затем кто-то с азербайджанской же стороны приказал солдатам покинуть деревню: "Возможно, это произошло в результате измены и из-за этого посты покинули, и потому необходимо было найти цепь предательств". Предателей искали теми способами, которыми умели - пытками.

Эта версия представляется правозащитнику наиболее вероятной - печально известная воинская часть находилась как раз в Тертерском районе, вблизи от зоны боевых действий 2016 года, многие из тех, кого пытали, участвовали в "апрельской войне", а пытки происходили через год после тех событий. С доводами соглашается и правозащитница Лейла Юнус.

Согласно второй версии (ее выдвигали некоторые из пострадавших, но Расулу Джафарову она представляется менее вероятной), группа неназванных высокопоставленных военных планировала заговор с целью запятнать успехи "апрельской войны" и сломать боевой дух солдат.

Азербайджанские власти настаивают на своей версии: организаторы пыток самовольно заняли старое административное здание и там пытали людей.

Джафаров считает, что столь масштабные действия невозможно провернуть без ведома начальства: "Командование могло бы как минимум спросить, что тут происходит, а если не спрашивали, значит они тоже могут быть в этом замешаны, - говорит он. - Потому и нужно, чтобы "Тертерское дело" заново расследовали".

Руслан Мамедов, прошедший через пытки, убежден, что командование не могло не знать, что происходит: "Вот они должны получить сроки, и только после этого наша армия очистится". Сам он после всего произошедшего из армии ушел.
"Маме сказали, что ваш сын умер и через три дня его труп привезем"

Пытки прекратились 27 мая, но отпустили Руслана 1 июня.

Пока он находился в неволе, его матери сказали, что он умер и что через три дня привезут его труп. "Маму хватил удар, она до сих пор больная, ходить не может, - говорит он. - Я не понимаю, зачем пришли и сказали это маме".

Выпустили солдат "в таком виде, словно по нам Камаз проехался". "Когда отпускали, сказали, мол, прости, мы по ошибке тебя взяли, произошло недопонимание, - рассказывает он. - Я говорю, как прости, все тело дырявое стало за месяц. Хорошо, один день может быть ошибка, а тут почти месяц".

Дети, жена и мать Руслана готовились встретить его тело, но он вернулся живым. Руслан первое время лечился дома (отпуская, ему угрожали расправой в случае, если он обратится к врачам или будет жаловаться), и несколько месяцев пугал близких своим поведением.

У Руслана два сына, одному сейчас 13, другому 16. "Человек меняется на 180 градусов, я тогда чокнулся, ночью вскакивал, кричал при детях, "не бейте меня, не надо тока, я ни в чем не виноват, - вспоминает он. - Убегал не просыпаясь, ложился там, где куры спят, думал, это мое место". Тогда, чтобы не пугать детей, он отправил их жить к дедушке.

Первое время, когда видел на улице военного или полицейского, он убегал или пригибался, если был в машине. Ходил по врачам, а те удивлялись, когда видели его раны. Он поднимает брючину, и показывает длинный шрам, тянущийся от ступни и почти до колена.
Реакция государства

Азербайджанские власти почти не комментируют сообщения вокруг громкого дела. Жертвы пыток, с которыми общалась Би-би-си, обвиняют в произошедшем сотрудников министерства обороны и военной прокуратуры, называя их имена.

Военная прокуратура (как и полтора года назад перед публикацией предыдущего текста Би-би-си о "Тертерском деле") от комментариев отказалась. В Генеральной прокуратуре посчитали, что "комментировать это неуместно". Взять комментарии у министерства обороны не удалось.

Однако спустя несколько дней после выхода документального фильма Азербайджанской службы Би-би-си о "Тертерском деле", 10 мая генеральный прокурор Кямран Алиев сам впервые выступил перед журналистами и сказал: "В связи с Тертерским делом в 2017 году было следствие. По этому делу были выдвинуты конкретные обвинения конкретным лицам, были вынесены соответствующие приговоры и дело передано в Верховный суд". По словам Алиева, в связи с упомянутым делом общественности дана подробная информация: "Безосновательно и абсурдно поднимать шум вокруг этого дела".
"Всех нас покалечили"

Бывший контрактник Руслан Мамедов не входит в сотню тех, кого местные суды признали жертвами пыток. Все его письма в МВД и прокуратуру, где он требовал наказать виновных, остались без ответа.

Теперь он пишет президенту.

В Тертере его командиром был Полад Гашимов (известный в Азербайджане генерал, погибший летом прошлого года). "Может солдат Полада быть предателем? Моей жены брат погиб на фронте, мой двоюродный брат пропал без вести, двоюродный племянник во время последней войны погиб, родственники отца погибли. Столько жертв в нашей семье, как мы могли быть предателями? - спрашивает он. - Всех нас покалечили, и вот эти ребята, которых избивали, и ребята, которые взяли на себя вину и которым по 10-20 лет дали, и те, что умерли, все были невиновны".

Он вспоминает историю солдата, которого били рядом с ним: "Один кричал: перестаньте меня бить, я признаюсь. А его спрашивают, в чем признаешься? Говорит, я танк продал. А тот, что в маске, говорит, танк это что, игрушка? Чтобы танк отвести куда-то, кран нужен".

Как и многие в Азербайджане, в поисках справедливости он обращается к президенту: "Я только прошу президента чтобы он посадил всех тех, кто нас пытал, а тем, кто погиб там, чтобы им дали статус шахида [мученика], а эти безвинно сидящие люди, пусть они выйдут".
Может ли "Тертер" повториться

Местные и международные правозащитники не первый год говорят, что пытки - обычная практика для Азербайджана. Пытки и издевательства применяются для устрашения политзаключенных и не расследуются.

Еще в 2018 комментируя доклад Европейского комитета по предупреждению пыток, где упоминались также жертвы "Тертерского дела", глава комитета Микола Гнатовский сказал: "Настало время, чтобы власти Азербайджана предприняли решительные действия для искоренения пыток в стране и в полной мере выполнили рекомендации комитета". Тогда комитет в очередной раз призывал политические органы страны сделать публичное, твердое и недвусмысленное заявление о "нулевой терпимости" к пыткам.

Как говорит правозащитник Эльдар Зейналов, практика пыток началась в 1995 году, когда арестовали и пытали воевавших в Карабахе военных, поднявших мятеж против тогдашнего президента Гейдара Алиева, отца нынешнего президента. О пытках того времени писал и британский Институт освещения войны и мира.

С тех пор, несмотря на призывы международных организаций, улучшений не произошло, и, как говорит политолог Зардушт Ализаде, истории, подобные "Тертеру", могут повториться вновь.


воскресенье, 13 июня 2021 г.

Китаю уместно было бы направить в Синьцзян структуры ООН, занимающиеся борьбой с пытками

Опубликован весьма тревожный доклад Amnesty International, в котором говорится, что репрессии против мусульман в Синьцзяне достигают уже уровня преступлений против человечности. 


Уйгуры, казахи и другие преимущественно мусульманские этнические меньшинства в Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая сталкиваются с организованным государством систематическим массовым заключением под стражу, пытками и преследованием, что равносильно совершению преступлений против человечности, заявила в пятницу Amnesty International, представляя доклад и запуская кампанию солидарности с жертвами.

В новом 160-страничном докладе «Как с врагами на войне»: Китай проводит массовое интернирование, пытки и преследование мусульман в Синьцзяне» группа кризисного реагирования Amnesty International опубликовала десятки новых свидетельств бывших заключённых, в которых подробно описаны крайние меры, к которым китайские власти прибегают начиная с 2017 года. Последние свидетельства датированы апрелем 2021 года. 

По сути, речь идёт о попытке искоренить религиозные традиции, культурные обычаи и местные языки мусульманских этнических групп по всему региону. Эти преступления, совершаемые под прикрытием борьбы с «терроризмом», направлены против этнических уйгуров, казахов, хуэй (дунгане, китайцы-мусульмане), киргизов, узбеков и таджиков.

Описания в свидетельствах кошмарные, и конечно, возникает вопрос – почему власти многонациональной КНР так жестко ополчились именно против своих граждан мусульман тюркского происхождения? Страх, что они способны оказать какое-то влияние на китайцев? Но какое? Религии слишком разные, языки тоже. Опасаются роста сепаратистских настроений в Синьцзяне? Или тут еще какие-то причины?

Своими соображениями на этот счет поделился с "Зеркалом" директор Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов:

— На мой взгляд, тут наложились несколько факторов. 

С одной стороны, политика однопартийного коммунистического руководства КНР, по определению, не терпит инакомыслия, а в данном случае, она столкнулась с заметным возрождением национального и религиозного самосознания в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР). Регион немалый по размеру — 1,7 млн. кв. км, это шестая часть Китая (как Иран или Монголия), с населением в 26 млн. человек (как в Австралии или Северной Корее). При этом география и демография СУАР весьма благоприятна для сепаратизма.

Так, титульная нация в СУАР в меньшинстве (39%), остальное население составляют 46 народностей, из которых уйгуры составляют более 46%, еще 8% составляют другие тюркские народности: казахи, киргизы, узбеки, татары, сарыкольцы, салары. Да и среди китаеязычных (дунгане или хуэй) 4,5% исповедуют ислам. Многие из жителей СУАР имеют родственников в странах Средней Азии.

Мусульмане из СУАР замечены в Сирии и Ираке, где они воюют за ИГИЛ. По некоторым оценкам, число боевиков из Китая составляет до 5 тыс. человек.

Регион имеет богатые месторождения энергоносителей. Например, в прошлом «пандемическом» году, там добыто свыше 30 млрд. кубометров природного газа. Это равно объему газа, транспортируемого Россией по «Турецкому потоку» или половине мощности «Северного потока». Но при этом показатель ВВП на душу населения соизмерим с африканскими Зимбабве или Лесото. Сейчас, во время пандемии, скорее всего, экономическая ситуация населения стала еще хуже.

Совсем недавно, во время гражданской войны в Китае в 1944 г., на территории СУАР уже было создано государство под названием «Восточный Туркестан», которое существовало до 1949 г. и которое центральные власти Китая смогли ликвидировать лишь с предоставлением автономии. При этом гипотетический независимый «Восточный Туркестан» имел бы такой козырь для выживания, как сухопутную границу с 9 государствами. Кроме соседних регионов КНР, у СУАР есть граница с Россией, Индией, со среднеазиатскими республиками (Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан), Афганистаном и даже Пакистаном (через спорные территории Индии).

Таким образом, налицо классический пакет стартовых условий для сепаратизма. Причем он уже себя проявлял во время волнений в СУАР в марте 2008 и июле 2009 гг., к которым приложило руку Исламское движение Восточного Туркестана. Доходило до терактов, убийств полицейских, погромов и расстрелов демонстраций, массовых арестов. После волнений в Урумчи в 2009 г., например, примерно 200 уйгуров были осуждены, из них 30 - к расстрелу, а 8 - к пожизненному лишению свободы.

Власти отреагировали на эту угрозу объявлением кампании борьбы против «трех зол», то есть терроризма, сепаратизма и религиозного экстремизма. Уйгуры (и вообще китайские тюрки) тем самым превратились в удобную мишень, и сотнями тысяч отправляются на «воспитание» в т. н. «политические образовательные лагеря». По той информации, которая имеется у правозащитников и которая отражена в отчете «Международной Амнистии», отправленные туда люди фактически являются заключенными, их там массово унижают и «промывают мозги». Существование этих лагерей Пекин отрицал целых 4 года, а когда осенью 2018 года признал, то было заявлено, что там сидят одни экстремисты и в лагерях соблюдаются права человека. Проверить это сложно, т. к. Китай никого в СУАР для мониторинга не пускает.

Конечно, сам по себе призрак «трех зол» не был бы такой проблемой для китайцев, если бы не усиленная забота об уйгурах со стороны США. Замечено, что обычно Америка выступает за территориальную целостность государств и против религиозного радикализма, но не в тех случаях, когда они могут ослабить ее соперников. Примеры перед глазами: «арабская весна», Косово, Ирак, Сирия (где синьцзянские боевики фактически выступают союзниками США против Асада), отказ признать гюленистов радикалами в США и т.п.

Пандемия, которая сильно ударила по экономике Китая и должна обострить социальные проблемы нацменьшинств, вроде бы предоставляет сейчас США шанс чувствительно ударить по этому сопернику. Причем используются самые радикальные оценки положения уйгуров в Китае (вплоть до объявления его «геноцидом»). США уже ввели ранее против КНР ряд санкций, и смена администрации в Вашингтоне ничего в этом не изменила. А 29 марта этого года к санкциям впервые за 30 лет присоединился Европарламент. Но даст ли все это ожидаемый результат?

Ведь Китай в этих условиях ведет себя достаточно уверенно. Он является одной из 5 стран — постоянных членов Совета Безопасности ООН и в этом качестве может наложить вето на любую резолюцию Совбеза по Китаю. 

Характерно и индифферентное поведение «мировой общественности». Когда еще перед пандемией, в ООН было направлено письмо с осуждением политики Китая, то его подписали всего 22 страны Запада. При этом, за вычетом Франции, Германии и Великобритании, европейцы были представлены, мягко говоря, не самыми влиятельными странами вроде Дании, Эстонии или Люксембурга. Письмо не было подписано ни одной страной Северной или Южной Америки, Африки или Азии.

Китай в ответ организовал поддержку своей политики со стороны 37 стран-членов ООН, где нарисовались Россия с Беларусью, Кубой и Северной Кореей, а также ряд латиноамериканских, африканских и азиатских стран. При этом мусульманские страны, хотя вроде бы должны были выступить с осуждением гонений на мусульман в Китае, политику его правительства одобрили. И это были богатые и влиятельные страны (Алжир, Бахрейн, Египет, Кувейт, Оман, Пакистан, Катар, Саудовская Аравия, Сомали, Судан, Сирия, Таджикистан, ОАЭ). А две трети из 193 стран-членов ООН благоразумно отмолчались.

Я это к тому, что очень похоже на то, что организаторы кампании не учитывают закулисных факторов, которые удерживают даже демократические страны Евросоюза от прямого осуждения явно нечистой игры КНР в уйгурском вопросе. Если США рассчитывали натравить на китайцев ООН, то замысел явно не сработал. А ведь «холостой выстрел», если он не напугает нарушителя прав, может вызвать обратный эффект.

Как правозащитнику, мне представляется более продуктивным направить эту энергию на слом информационной блокады вокруг уйгуров в Китае, в частности, пресловутых лагерей. Раз уж их существование признали, то вполне уместно было бы направить туда структуры ООН, занимающиеся борьбой с пытками и произвольным лишением свободы. Тем более что, по уверениям Пекина, там нет никаких нарушений прав человека, и правозащитники якобы не правы в своих отчетах.

Автор: Рауф Оруджев 

Дата: 2021/06/13, 13:08

https://zerkalo.az/kitayu-umestno-bylo-by-napravit-v-sintszyan-struktury-oon-zanimayushhiesya-borboj-s-pytkami/

воскресенье, 6 июня 2021 г.

Которые тут политзаключенные?

Отсутствие единого подхода к одному и тому же понятию

6 июня, 2021

На днях Союз «За свободу политзаключенных Азербайджана» (ССПЗА) обнародовал новый список лиц, арестованных и осужденных по политическим мотивам.

Как сообщил Turan сокоординатор Союза Эльшан Гасанов, в обновленном списке 121 человек, которые классифицированы в семь групп.

В группе «журналисты и блогеры» – 7 человек;
В категории «Члены оппозиционных партий и движений» –  6 лиц;
В группе «Арестованные после митинга 14-15 июля 2020 г.» – 3 человека;
«Верующие» – 19;
«Осужденные по Тертерскому делу» – 27;
Осужденные по Гянджинскому делу» – 45;
«Пожизненно осужденные» – 14.

В предыдущем списке, обнародованном в начале апреля, было 111 фамилий.  С тех пор список увеличился до 121 человека.  Его пополнили двое фигурантов «Тертерского дела»: Сеймур Гасанов и Вагиф Алиев; семь человек, обвиняемых по Гянджинским событиям: Фирудин Зейналов, Расим Мустафаев, Акиф Алиев, Джейхун Гурбанов, Джейхун Салахов, Джафар Залов, Махир Азизов; член Движения мусульманского единства Вюгар Гаджиев.

«Проблема с политзаключенными в Азербайджане не решается, их ряды систематически пополняются. Свыше 120 политзаключенных для небольшой страны, члена Совета Европы – это огромная цифра», – сказал Эльшан Гасанов.

Но все ли правозащитники согласны с этими подсчетами и этой классификацией осужденных по группам? Может, есть и иной взгляд на то, кто подпадает под категорию «политзаключенные».

Эту тему осветил в беседе с Пресс-клубом директор Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов.

– В чем сложность применения критериев определения «политзаключенный», и почему при их наличии, составляемые списки все равно существенно отличаются друг от друга?

– На мой взгляд, причина в том, что, создав эти критерии, СЕ не разработал к ним комментарий, которого они, безусловно, заслуживают. В результате, их трактуют кто во что горазд.

Напомню, что Парламентская Ассамблея Совета Европы в своей Резолюции 1900 (2012) распространила, с небольшим дополнением, на все страны-члены СЕ критерии, разработанные в 2001 г. группой экспертов Генсека СЕ для Азербайджана и Армении.

Главным критерием («а») является установление факта, что «тюремное заключение было применено в нарушение одной из фундаментальных гарантий, установленных Европейской Конвенцией по Правам Человека (ЕКПЧ) и протоколов к ней, в частности, свободы мысли, совести и религии, свободы выражения и информации, свободы собраний и объединений». Именно нарушение этих свобод, а не принадлежность к какой-либо политической партии, профессиональной или национальной группы, и означает, что в деле присутствует политическая мотивация.

При этом лишенный свободы по политическим мотивам человек может быть как не виновен ни в каких правонарушениях, так и быть в чем-то виновным, но наказанным в дискриминационной манере по сравнению с уголовниками. Это тоже политзаключенные, но требования к властям будут разными. Еще перед вступлением в СЕ, в числе обязательств Азербайджана, которые были изложены в документе «Мнение 222 (2000)», в пункте VI.b значилось «освободить или дать возможность нового суда тем заключенным, которые считаются «политическими заключенными» со стороны правозащитных организаций». Этот подход был конкретизирован в критериях b, c, d, e.

Так, «если тюремное заключение было применено по чисто политическим причинам без связи с каким-либо преступлением» (критерий «b»), то мы имеем дело со случаем «узника совести». Обычно принято требовать немедленного освобождения таких заключенных.

В случае же, «если, по политическим мотивам, длительность тюремного заключения или его условия явно непропорциональны преступлению, в котором это лицо было признано виновным или подозревается» (критерий «с»), то имеет место несправедливость суда, и международные организации требуют пересмотра таких дел.

Приговор по уголовному делу может быть и справедливым, соразмерным. Но если при его выполнении в тюрьме, эти заключенные, «по политическим мотивам, заключены в дискриминационной манере по сравнению с другими лицами» (например, частые административные наказания, изменение режима на более строгий, отказ в досрочном освобождении, создание проблем в свиданиях с семьей и адвокатом и т.п.), то и они будут считаться политическими. Этот случай покрывается критерием «d».

В этом случае правозащитники требуют не освободить такого человека, соразмерно осужденного за реально совершенное им преступление, но прекратить дискриминацию и, в случае необоснованных взысканий со стороны администрации, дать возможность их обжаловать и получить компенсацию.

Еще один критерий («e») относится к случаю, когда «тюремное заключение является результатом процедур, которые были явно несправедливыми и это выглядит связанным с политическими мотивами властей». Если несправедливость суда по политически мотивированному делу подразумевается в критериях «b» и «c», то критерий «е» покрывает остальные случаи, например, фабрикацию улик, пытки, очернение в СМИ, давление на родственников и т. п., подготавливающие политически мотивированное несправедливое решение суда и оправдывающие его в глазах общественности.

Еще один пункт Рез. 1900 (2012) касается террористов: «Те, кто лишен их личной свободы за террористические преступления, не должны рассматриваться как политические заключенные, если они подверглись уголовному преследованию и приговорены за такие преступления согласно национальному законодательству и Европейской Конвенции по Правам Человека» (ЕКПЧ).

Собственно говоря, и организация «Международная Амнистия» (МА), разработавшая свои критерии политзаключенного еще за полвека до ПАСЕ, тоже не защищает тех, кто пропагандировал и/или применял насилие. Разница МА и ПАСЕ в том, что МА может при этом считать их политзаключенными, раз в конкретном деле есть политический мотив.

У нас это видимое противоречие пункта о террористах с критериями a, b, c, d, e находит отражение в том, что в число политзаключенных могут записать членов тех организаций, которые выступают против светского характера государства, убивают полицейских, набираются опыта в Афганистане или Сирии.

Но есть одно маленькое «но», которое все объясняет. И в критерии «а», и в «террористическом» п.4 Резолюции упоминаются гарантии, установленные ЕКПЧ. А ее соответствующие статьи включают оговорки, гарантирующие общество от злоупотреблений этими свободами со стороны отдельных лиц, групп или государства.

Так, статья 9 («Свобода мысли, совести и религии») включает «ограничения, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья или нравственности, или для защиты прав и свобод других лиц».

Статья 10 («Свобода выражения мнения») также оговаривает, что «осуществление этих свобод, налагающее обязанности и ответственность, может быть сопряжено с определенными формальностями, условиями, ограничениями или санкциями, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья и нравственности, защиты репутации или прав других лиц, предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально, или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия».

Статья 11 («Свобода собраний и объединений») допускает ограничения, «которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц» и не препятствует «введению законных ограничений на осуществление этих прав лицами, входящими в состав вооруженных сил, полиции или административных органов Государства».

Статья 15 ЕКПЧ предусматривает, что «в случае войны или при иных чрезвычайных обстоятельствах, угрожающих жизни нации, любая из Высоких Договаривающихся Сторон может принимать меры в отступление от ее обязательств по настоящей Конвенции только в той степени, в какой это обусловлено чрезвычайностью обстоятельств, при условии, что такие меры не противоречат другим ее обязательствам по международному праву».

Статья 16 включает возможность «вводить ограничения на политическую деятельность иностранцев».

Статья 18 устанавливает, что «ограничения, допускаемые в настоящей Конвенции в отношении указанных прав и свобод, не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены». Ее нарушение было обнаружено по ряду дел политзаключенных, осужденных по надуманным поводам.

Хотя порой и кажется, что свободы и права нарушаются только властями, это не всегда так. Бывает и так, что отдельные люди или группы людей злоупотребляют своими правами и свободами в ущерб другим людям. Кто-то использует свободу слова для призыва к джихаду или нападкам на национальные или сексуальные меньшинства, кто-то собирает толпу, чтобы использовать свободу собраний для того, чтобы вломиться с погромом в парламент, кто-то создает организацию, используя свою свободу объединений для того, чтобы подорвать светский характер государства и вернуться к шариатскому правлению.

И когда государство защищает себя и граждан, изолируя таких людей от общества, то находятся те, кто таких заключенных считают «политическими». Рассуждают при этом примерно так: «Они же выступают за политическое изменение в стране? Создали политическую организацию? Пытались провести митинг? Публично высказать свое политическое требование? И главное, они же никого еще не убили? Значит, их арест нарушает их свободу религии, свободу выражения, свободы собраний и объединений и политически мотивирован».

Но статья 17 ЕКПЧ гласит, что ничто в Конвенции «не может толковаться как означающее, что какое-либо Государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в настоящей Конвенции, или на их ограничение в большей мере, чем это предусматривается в Конвенции».  Аналогичные положения содержатся в ст. 30 Всеобщей Декларации Прав Человека, статье 5 Международного Пакта о гражданских и политических правах и в статье 5 Международного Пакта об экономических, социальных и культурных правах.

Одним словом, «твое право размахивать кулаком заканчивается там, где начинается мой нос». И если человек злоупотребляет своими правами и свободами, то государство вправе эти его свободы и права ограничить, во благо остальных членов общества. В случае ограничения свобод, гарантированных статьями 9, 10, 11 ЕКПЧ, это лишает такое дело политической мотивации в контексте критерия «а».

В рассмотренном Евросудом деле «Касымахунов и Сайбаталов против России», двое узбеков были арестованы за активное членство в партии «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», хотя лично они и не были причастны к террору. Они жаловались, что арест и осуждение нарушает их права на свободы религии, выражения мнения, собраний и объединений. Однако ЕСПЧ применил статью 17 и отклонил эту часть жалобы, так как партия злоупотребляла этими свободами для пропаганды насилия, дискриминации по религиозному признаку, джихада и т.д.

ЕСПЧ отметил, что «ввиду очень четкой связи между Конвенцией и демократией, никому не дано право опираться на положения Конвенции для того, чтобы ослабить или уничтожить идеалы и ценности демократического общества…

Политическая организация может действовать по изменению закона или правовых и конституционных структур государства при двух условиях: во-первых, используемые для этого средства должны быть правовыми и демократическими; во-вторых, предлагаемое изменение само должно быть совместимым с фундаментальными демократическими принципами. Отсюда с необходимостью следует, что политическая организация, чьи лидеры подстрекают к насилию или продвигают политику, не уважающую демократию или которая направлена на разрушение демократии и попрание прав и свобод, признанных в демократии, не может претендовать на защиту Конвенции против наказаний, наложенных на этих основаниях».

Применение этой предельно ясной и аргументированной позиции, отраженной в решениях ЕСПЧ, привело бы к отсеиванию 80%, если не больше, нынешних претендентов в политзаключенные.

– Похоже, что интерес к азербайджанским политзаключенным в Европе понизился. С чем это связано?

– Я полагаю, что этому есть несколько причин. С одной стороны, сейчас внимание европейских структур больше привлекают политзаключенные в таких странах, как Беларусь и Россия, где их намного больше и положение их куда хуже, чем у наших политзеков.

С другой стороны, азербайджанские списки сильно раздуты за счет исламистов, отношение к которым в Европе более чем прохладное. Если кто-то бросается с ножом на госчиновника и при аресте стреляет в полицейских, выступает против Евровидения или призывает бить секс-меньшинства, то он и его идейные товарищи вряд ли встретят сочувствие у европейцев.

И, пожалуй, самый могущественный фактор — это превращение Азербайджана в заметного на европейском рынке экспортера газа на фоне западных санкций против «Северного потока-2» и кризиса в российско-украинских отношениях. Конечно, Азербайджан не стал в глазах европейцев «белым и пушистым», но его внутренние проблемы как бы уменьшились в масштабе.

Рауф Оруджев