Пятый корпус: "Царь Парамон" (31)

Старшина Кахин, который уже несколько месяцев верховодил в корпусе, за специфические наклонности характера заслужил от смертников клички «маленький Чикатило» и «Шарик». Вскоре, в разгар «пресса», был назначен и новый начальник тюрьмы Шамаил Авазов (имя и фамилия изменены), которого заключенные впоследствии окрестили «Царь Парамон» и «Беспредел Шамаил». Они вполне сработались.

17 января 1995 г. новый начальник первый раз зашел в «пятый корпус» и ознакомился с положением заключенных-смертников. Никто ему не жаловался, так как уже знали, к чему это может привести. С его приходом в камерах появились дополнительные одеяла – по одному на каждого заключенного (до этого в камере была всего пара комплектов спальных принадлежностей, по количеству «шконок»). Говорят, что в этом помогли смертники-армяне, которые рассказали о проблемах своих азербайджанских соседей посещавшим армян сотрудникам МККК. Правда, одеяла уже не помогли тем, кто в результате ежедневных избиений потерял здоровье и нуждался в срочной медицинской помощи. Да и доступ врачей в корпус был по-прежнему закрыт.

Начальник обычно заходил в корпус дважды в месяц и знакомился с личностями заключенных. По словам свидетеля-смертника, любимым «хобби» Шамаила Авазова было назначение количество ударов дубинкой осужденным во время техосмотра, когда их выводят в коридор («шмон»). Эта процедура назначалась всем без исключения, независимо от совершенных ими преступлений или проступков. Если ему не нравилась физиономия или взгляд арестанта, то он приказывал избить его до бесчувствия. Понравившемуся заключенному он назначал 1 удар дубинкой, другим – столько, сколько ему вздумается, и уходил. Сам тоже занимался рукоприкладством в отношении как заключенных, так и подчиненных. Мог сбить человека с ног и бить его пинками. Потом за заключенного принимались двое сопровождающих с дубинками, в то время как начальник с руками за спиной с удовольствием наблюдал за сценой избиения.

После такой экзекуции иные заключенные уже не вставали. Например, заключенный из камеры №120 был в таком плохом состоянии, что на требования начальника выйти в коридор так и не смог подняться с койки. Разозлившись на это, Шамаил Авазов крикнул: «Лекарство от его болезни – дубинка, вытащите его, ударьте пару раз – сразу выздоровеет». Беднягу вытащили из камеры, и после 2-3 ударов дубинкой он скончался...

Особенно нервировали «Царя Парамона» жалобы заключенных тем или иным комиссиям, которые со временем начали посещать «пятый корпус». Если это случалось, беды было не миновать – «Царь Парамон» бушевал, как никогда. Например, после одной из таких комиссий он пришел в корпус дважды, 20 и 27 сентября 1996 г. и не побрезговал собственноручным избиением жалобщиков дубинкой.

Было похоже, что, по меньшей мере вначале, новое начальство своей основной задачей считало месть за уволенных товарищей и уменьшение количества заключенных, и это молчаливо поощрялось. 

Однако с февраля-марта 1995 г., примерно после 5 месяцев «пресса», после того, как некоторые родственники погибших обратились с жалобами в высшие инстанции, «ментовской беспредел» все же постепенно пошел на убыль. Видимо, «Царь Парамон» решил (или, скорее, получил приказ) спустить «пресс» на тормозах. 

Четким показателем этого было, кстати, появление в «пятом корпусе» вечером 28 февраля 1995 г. журналиста, причем не простого, а полицейского – главного редактора газеты МВД «Мубариз кешикде», майора полиции Мехмана Мехманова. Сидя в «старшинской», он взял обширные интервью у старожилов корпуса «Феди» и Али, бывшего полицейского Афлатуна, детоубийцы Шахина (умершего спустя несколько месяцев), а также у пленных армян. Сильно сокращенный и приглаженный материал, в котором, естественно, не нашлось места упоминанию о «прессе», занял целую полосу главной полицейский газеты от 8 марта 1995 г. и при чтении порождал чувство невольного сочувствия человеческому горю. Определенно, этот материал подготавливал публику к возобновлению помилований, И действительно, 4 мая 1995 г. вышел указ президента о создании новой комиссии по вопросам помилования.

Да и по поведению надзирателей уже через полгода «пресса» стало заметно, что смерти заключенных стали им обузой. Если раньше они радостно рапортовали о смерти заключенных в свою смену, то теперь старались спихнуть покойника на сменщика (смены менялись в 8.00 и в 20.00 часов). Доходило до курьеза: контролеры, видя, что смертник в агонии, вот-вот умрет, упрашивали его сокамерников постараться и массажем, искусственным дыханием и другими способами оттянуть момент смерти до пересменки. За это контролеры сулили кипяток, сигареты, прочие маленькие радости. Если же заключенный все же умирал, то заключенные по договоренности с контролерами «не замечали» ее до следующей смены. Первое время этот «фокус» удавался, но в дальнейшем контролеры стали «учеными» и при приеме смены заставляли даже спящих вставать, шевелить руками и ногами, чтобы убедиться, что сменщик не «спихнул» ему покойника.

Вышестоящие инстанции были обеспокоены тем, что на выдаваемых родственникам трупах оставались слишком явные следы издевательств. Поэтому «пресс-группа» перешла к другим, более замаскированным методам убийств. Одним из них, например, была уже описанная «холодная баня». Другим – повреждение внутренних органов, когда человек умирал уже через несколько месяцев, скажем, от «общей интоксикации организма» или от приобретенного туберкулеза. В этот период, как уже отмечалось выше, Кахин предпочитал убивать не столько сам, сколько руками завербованных им зеков. Это было своеобразным знаком того, что времена меняются к лучшему – настолько, насколько это вообще было возможно в условиях «пятого корпуса».

Другим знаком перемен были целенаправленные придирки к старым смертникам. Из–за мелкой провинности (так называемой «солдатской причины») любого из сокамерников наказывали всю камеру, особенно сильно отыгрываясь на ветеранах корпуса. Очевидным образом, истязатели начали бояться свидетелей и ответственности. Это поняли прибывшие в корпус в середине 1996 г. политзаключенные, из которых многие держали нейтралитет, но не Рагим Газиев и Альакрам Гумматов, которые старались как-то бороться с произволом.

Со временем в «пятом корпусе» постепенно вновь появились врачи, разрешили свидания, передачи…

В конце концов в ноябре 1996 г. Авазова без лишнего шума освободили с должности и уволили из органов со стандартной формулировкой «за допущенные недостатки в работе и злоупотребление властью». Буквально за два дня до своего увольнения, чем-то разозленный, он пришел в корпус вместе с Магомедом и устроил массовый «пресс» всем заключенным, в котором принял личное участие. Один из надзирателей (Вахид) хватал заключенного за грудки, приподнимал, а двое других (Фаиг из Армении и Мамед) наносили чувствительные удары специальными дубинками по спине, в области почек. Иногда жертва теряла сознания после первого же удара. 

В тот день не били только политзаключенных Мюзамиля Абдуллаева, Альакрама Гумматова и Наримана Имранова. Зато на следующий день начальник вновь пришел в корпус и занялся Мюзамилем. После того, как его начали бить, Альакрам начал пинать дверь и ругать надзирателей, да и президента. Закончив с Мюзамилем, его вернули в камеру и взялись за Альакрама. Его вывели в коридор, уложили на пол ничком и по приказу начальника избили до потери сознания. Вероятно, таким образом Авазов мстил за свое увольнение, в котором вне зависимости от формальной причины были «виноваты» и политзаключенные, привлекшие внимание к корпусу смертников. 

Когда завершился период «пресса»? На этот счет есть разные мнения. Согласно первому, уже в марте 1995 г. завершились ежедневные издевательства, стали выдавать сигареты, сахар, массовые «прессы» стали значительно более редким явлением (но за незначительные провинности все равно «прессовали» всю камеру). Другие относят конец пресса к сентябрю 1995 г., когда увеличили норму хлеба и качество баланды, снова начали давать свидания и передачи. Третьи считают, что после появления политзаключенных и увольнения Авазова в ноябре 1996 г. обстановка разрядилась, и массовые «прессы» отошли в прошлое. И действительно, если за несколько месяцев «пресса» в 1994-1995 гг. было убито примерно 45 человек, то за последующие годы до марта 1998 г. умерло «всего» 30-35 смертников.

Заключенные, подвергшиеся «прессу» и потерявшие при этом свое здоровье, продолжали умирать и позже, даже годы спустя (с 1998 г. – более 30 человек). Даже сегодня основная причина смертей пожизненников из числа бывших смертников – старые тюремные болезни, полученные в Баиловской тюрьме…

С ужасом вспоминая «ментовской беспредел» 1994-1995 гг., один из ныне содержащихся на пожизненном заключении бывших смертников задает вопрос: «Если так жестоко и строго наказаны люди, которые совершили преступления против государства и личности, в результате которых погибли люди, то почему же не несут никакой ответственности изверги и убийцы 70 беззащитных заключенных? И еще – имеет ли государство моральное и юридическое право держать в заключении лиц, несколько лет подряд незаконно подвергавшихся пыткам, издевательствам и унижению со стороны представителей закона? Я считаю, что все лица, находившиеся в «смертном корпусе» в период с октября 1994 до февраля 1995 г., либо пришедшие туда в это самое тяжелое время, должны быть немедленно помилованы и освобождены, а лица, виновные в их истязании, подлежат суровому наказанию. В противном случае можно расценивать действия властей как полицейский террор и ни о какой демократии и правовом государстве не может быть и речи».

…В некоторых странах мира отмечают, что нахождение в очереди на смерть (death row, букв. «коридор смерти») уже само по себе является наказанием и пыткой. В случае с «пятым корпусом» Баиловской тюрьмы моральная пытка ожиданием расстрела была дополнена вполне реальным физическим издевательством. Есть заслуживающие доверия сведения, что издевательства продолжались и после принятия Конституции 1995 года, запрещающей пытки, и после ратификации в 1996 г. Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных и унижающих достоинство видов обращения и наказания.

Отметим, что статья 1 упомянутой Конвенции, к которой Азербайджан присоединился еще в мае 1996 г., определяет, что «пытка» означает любое действие, которым какому-либо лицу умышленно причиняется сильная боль или страдание, физическое или нравственное, чтобы получить от него или третьего лица сведения или признания, наказать его за действие, которое совершило оно или третье лицо или в совершении которого оно подозревается, а также запугать или принудить его или третье лицо, или по любой причине, основанной на дискриминации любого характера, когда такая боль или страдание причиняется государственным должностным лицом или иным лицом, выступающим в официальном качестве, или по их подстрекательству, или с их ведома или молчаливого согласия».

Эльдар Зейналов.

Продолжение:
Пятый корпус: "Чем так лечиться, лучше умереть…" (32)
http://eldarzeynalov.blogspot.com/2016/08/blog-post_15.html