«Освободить остальных политзаключенных»

Сказать это легче, чем определить, кто же именно эти «остальные»

Освобождение в марте большинства известных политзаключенных предсказуемо подвело критиков правительства Азербайджана к вопросу о том, а кто же из политзаключенных еще остается за решеткой. Как правило, заявления международных организаций, приветствующих акт о помиловании, заканчиваются благими пожеланиями освобождения «остающихся в тюрьме активистов» (Евросоюз), «многих других людей, остающихся в заключении» (БДИПЧ ОБСЕ), «других узников совести» (ПА ОБСЕ), говорится о том, что «десятки других остаются несправедливо заключенными» (Репортеры без границ) и т.п. 

Складывается впечатление, что наблюдателям со стороны отнюдь не ясно, сколько политических заключенных остается на сегодня в Азербайджане. Да и в самом Азербайджане по этому поводу существуют разногласия. Списки предполагаемых политзэков отличаются в несколько раз. А на недавно прошедшем в Баку собрании гражданских активистов один из участников, сам бывший политзаключенный, вообще заявил, что в Азербайджане «счет политзаключенных идет не на десятки, а на тысячи».

Причина этого разнобоя – в наличии двух подходов к определению политзаключенных. Один – классический, используемый «Международной Амнистией» (МА), когда термин «политзаключенный» включает в себя любого заключенного, дело которого содержит значительный «политический» элемент: либо мотивация действий заключенного, либо сами действия, либо мотивация властей. При этом, по «широкому определению» МА, «политзаключенным» будет считаться даже Брейвик. 

Немедленного и безоговорочного освобождения МА требует лишь для «узников совести». В их число могут попасть люди, лишенные свободы лишь за их убеждения или из-за их этнического происхождения, пола, цвета кожи или языка, но не прибегающие к насилию и не пропагандирующие его. Для остальных МА требует справедливого суда в разумные сроки, что, в общем-то, не помешает и обычным уголовным заключенным.

На примере арестованных в 2011-12 гг. азербайджанских исламистов видно, что МА практически никого из них не включила в число узников совести и не ведет кампанию в их защиту. И это понятно: ведь под понятие «насилие» подходят такие выдвинутые против наших арестованных исламистов обвинения, как призыв к тираноборству (т.е. восстанию), сопротивление полиции с помощью заранее принесенных на митинг палок, призывы физически расправляться с гомосексуалистами и попытка разогнать палками и камнями фестиваль, где танцоры одеты «аморально». 

Именно по этой причине, хотя оппозиция и оперирует списками, где число предполагаемых политзаключенных иногда зашкаливает за 100 человек, МА считает узниками совести и требует свободу лишь для небольшого числа заключенных. До помилования, таковых насчитывалось 18 человек, а сейчас остались всего шестеро.

Другой подход к проблеме политзаключенных основан на «объективных критериях» Совета Европы, изложенных ПАСЕ в Резолюции 1900(2012). Согласно этому документу, в деле политзаключенного обязательно должен быть политический мотив, который сформулирован как «нарушение одной из фундаментальных гарантий, установленных Европейской Конвенцией по правам человека (ЕКПЧ) и протоколами к ней, в частности свободы мысли, совести и религии; свободы выражения мнения и информации; свободы собраний и объединений». 

Кроме того, «те, кто лишен их личной свободы за террористические преступления, не должны рассматриваться как политические заключенные, если они подверглись уголовному преследованию и приговорены за такие преступления согласно национальному законодательству и Европейской Конвенции по Правам Человека». Дополнение о терроризме сближает критерии СЕ с подходом МА, которая не занимается делами политических заключенных, если они применяли или пропагандировали «насилие». Но терроризм – более узкое понятие, чем насилие. Ведь даже завзятые террористы часто протестуют против того, чтобы их так называли, предпочитая эвфемизмы типа «борцы за право народов за самоопределение», «вооруженная оппозиция» и т.п.

В январе 2013 г. во время дискуссии в ПАСЕ по отчету докладчика по политзаключенным К.Штрессера примерно половина выступивших отмечали, что радикальные исламисты, включенные им в список в качестве политзаключенных, не должны таковыми считаться. В результате, отчет Штрессера был провален подавляющим большинством голосов, его мандат был ликвидирован, и начался виток новых арестов. 

Списывать провал Штрессера лишь на «икорную дипломатию», как у нас принято, неверно. Достаточно прочитать выступления делегатов ПАСЕ, проанализировать список голосовавших против или воздержавшихся, чтобы понять, что ими двигали не симпатия к нашему правительству, а страх перед терроризмом. И то, с чем впоследствии столкнулись журналисты «Шарли Эбдо», болельщики на стадионе в Париже, пассажиры в аэропорту и метро Брюсселя, немки в Кёльне, показывает, что опасения оппонентов Штрессера были вполне обоснованными. 

Толерантность – одна из огромных ценностей Европы. Но правильно ли считать, что если организация или политический деятель публично проповедует опасные для демократии идеи, но при этом никого еще сам не зарезал, то его привлечение к уголовной ответственности якобы является нарушением свободы выражения мнения, объединений, собраний? На память приходит Гитлер, который за «пивной путч» против Веймарской республики получил небольшой срок и использовал его для создания известной книги «Mein Kampf», содержавшей ясно описанную программу дальнейших действий нацистов, вокруг которой он собрал воинствующих экстремистов. Тем не менее, немецкая демократия терпела Гитлера, за что вскоре поплатилась сама и заставила платить всю Европу... Да и сейчас в Европе ощутимо растут экстремистские движения. 

Правда, в специфических условиях Азербайджана, экстремистская опасность окрашена не в коричневый или красный, а в зеленый цвет. Ее носители открыто анонсируют, что хотят вернуть Азербайджан в XIX век, к шариату и сращиванию религии с государством. Уже звучат выстрелы и взрывы. Но оппозиционная пресса все еще по инерции или слепоте вдохновенно печатает портреты вдохновителей новой гражданской войны, представляя их в качестве «узников совести»…

Одни политики хотели бы заполучить исламистов в качестве союзников в оппозиционной борьбе – в наивной надежде, что после прихода исламистов к власти, те ею поделятся (печальные уроки «Арабской весны» им явно не пошли впрок). Другие просто хотят потрясти воображение европейцев эффектной трехзначной цифрой политзаключенных, чтобы убедить их в том, что «Азербайджан пострадал от величайшего ухудшения демократического правления во всей Евразии (!) за последние 10 лет» (цитата из резолюции Европарламента от 10 сентября 2015 г.). 

Но ведь упомянутые в первом критерии фундаментальные гарантии (статьи 9, 10 и 11 ЕКПЧ) не абсолютны. В сами формулировки перечисленных статей включены ограничения в соответствии с законом, в интересах общественной безопасности, для охраны общественного порядка, здоровья, нравственности, для защиты прав и свобод других лиц. При наличии принятых в демократическом обществе оснований для таких ограничений, арест за политическую или религиозную деятельность не будет считаться нарушением свобод, а сам заключенный не попадет в число политических.

Отмечу, что ЕКПЧ также оговаривает отступление от обязательств в чрезвычайных ситуациях (ст. 15), разрешает ограничение политической деятельности иностранцев (ст.16) и запрещает злоупотребление правами (ст.17). 

Например, в деле «Касымахунов и Сайбаталов против России», двое узбеков были арестованы за активное членство в партии «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами». Заявители пожаловались, что их арест и осуждение нарушает их права по статьям 9, 10 и 11 ЕКПЧ (то есть претендовали на соответствие первому критерию политзаключенного). Однако ЕСПЧ применил статью 17 и отклонил эту часть жалобы, так как упомянутая партия призывает к насилию, дискриминации по религиозному признаку, джихаду и т.д. 

В обоснование своего решения, ЕСПЧ отметил, что «ввиду очень четкой связи между Конвенцией и демократией, никому не дано право опираться на положения Конвенции для того, чтобы ослабить или уничтожить идеалы и ценности демократического общества… Политическая организация может действовать по изменению закона или правовых и конституционных структур государства при двух условиях: во-первых, используемые для этого средства должны быть правовыми и демократическими; во-вторых, предлагаемое изменение само должно быть совместимым с фундаментальными демократическими принципами. Отсюда с необходимостью следует, что политическая организация, чьи лидеры подстрекают к насилию или продвигают политику, не уважающую демократию или которая направлена на разрушение демократии и попрание прав и свобод, признанных в демократии, не может претендовать на защиту Конвенции против наказаний, наложенных на этих основаниях».

Итак, спекулировать на цифре в «почти сто» политзаключенных уже невозможно без серьезного обоснования соответствия критериям ПАСЕ дел тех исламистов, которых порой у нас представляют борцами за демократию европейского типа. В частности, нужно примирить их политические цели образца XIX века (смертную казнь, неравенство мужчин и женщин, приоритет одной религии над всеми остальными, узаконенную педофилию, физическую расправу за супружескую измену и т.д.) с идеалами тех самых европейцев, на которых и рассчитаны эти списки… 

Эльдар Зейналов

Дата: 2016/05/03 11:17

http://minval.az/news/123580160