Больше тюрем – хороших и разных

Эльдар Зейналов

На фоне послеоктябрьского противостояния оппозиции и властей, продолжающейся дискуссии о судьбе политзаключенных, возможно, не самой своевременным и даже двусмысленным может показаться предложение строить с стране новые тюрьмы. Несколько лет назад на даже такое, казалось бы, бесспорно положительное событие, как открытие специализированной туберкулезной колонии некто из оппозиции фыркнул: «Хорошие власти строят детские садики, а наше (т.е. плохие) – новые тюрьмы».

Сразу внесу ясность: я не хочу предложить расширить тюремную систему до такой степени, чтобы половина населения страны сидела, а вторая – ее охраняла. Увеличение количества тюремных учреждений при том же количестве заключенных должно привести к улучшению тюремных стандартов, а их рассредоточение по всей стране – решение проблемы т.н. «бедолаг» - заключенных, не посещающихся членами семьи. Очень часто это происходит не потому, что семья поставила на своем осужденном члене крест (хотя и такое встречается), а ввиду материальных проблем. 

Представим, например, что мелкий воришка из Нахчивани получил срок и сидит в колонии общего режима где-нибудь в Баку. Теоретически родственники могут посещать его каждую неделю. Реально же поездки на самолете из блокированной Арменией Нахчивани в Баку возможны всего несколько раз в год, и осужденный – не по своей вине и не по злому умыслу государства сидит на много более тяжелом режиме, чем ему назначено судом. Заслуживает ли Нахчивань (Гянджабасар, Шеки, и т.д.) своих собственных колоний? Безусловно. И сэкономленные на поездках деньги пойдут в котелок нашим заключенным.

Другой вопрос – создание пенитенциарных (исправительных) учреждений смешанного типа, т.е. совмещающих за одним забором несколько режимов. Ведь «режимы» в основном отличаются количеством свиданий и передач, а не густотой колючей проволоки на заборах. Разумеется, впервые осужденные были бы отделены от рецидивистов, кто-то сможет гулять по двору, а другому придется сидеть в камере. А в каком-то из корпусов могут даже сидеть и подследственные. Никакого изобретения велосипеда – я это видел у американцев. 

Да и у нас в Азербайджане это практиковалось. Кто посещал Гянджинскую тюрьму, наверняка обратил внимание на выложенные на фронтоне одного из зданий буквы «ИТД» – исправительно-трудовой дом. Когда-то там сидели не только подследственные, но и осужденные, которых выводили на работу в город. Да и в Баиловской тюрьме была та же картина. Но сколько с тех пор утекло воды! Население Азербайджана многократно увеличилось, а эти тюрьмы оставались теми же, только нары «уплотнялись».

Конечно, по сравнению с какой-нибудь грузинской или российской следственной тюрьмой наш «родной» Баил покажется почти санаторием – там уже не спят в 3 очереди, как это практиковалось в 1995-96 гг., у каждого или почти у каждого есть свое спальное место, как рекомендуют Европейские Пенитенциарные Правила. Но пересчитайте-ка площадь камеры, приходящуюся на одного заключенного – и выяснится, что следственные изоляторы не дотягивают не только до «евростандарта», но даже до советских 2,5 кв. м на человека!..

Заранее соглашусь с тем, что многие сидящие сейчас в тюрьмах граждане сидят ни за что, или слишком долго, либо могли бы понести наказание, не связанное с лишением свободы. Но точно так же стоило бы посадить за решетку многих тех, кто купил себе свободу за деньги. Так что, если заставить судебную систему работать как надо, то баланс будет нулевым. 

Факт, что население страны растет, и даже при том же уровне преступности тюрем нужно больше. Вон, например, в Англии, где преступность существенно выросла (вдвое за последние 20 лет) теперь приспосабливают под тюрьмы бывшие военные базы, освободившиеся благодаря развалу нашего социалистического блока. Решение, которое может быть использовано и нами – ведь в советское время у нас здесь на границах с врагами СССР находилось куда больше советских войск, чем разрешено сейчас разными «фланговыми ограничениями» нашей независимой армии.

Другая тенденция развития наших тюрем – повышение доли рецидивистов и лиц, совершивших тяжкие преступления. Осужденные за легкие преступления «вымываются» из тюрем амнистиями и помилованиями. Остается тяжеловатый для перевоспитания «спецконтингент»...

Кстати, о перевоспитании. Мы все как-то легко поверили, что тюрьма может только искалечить человека. И потому без каких-то протестов прошла эволюция «исправительно-трудовых колоний» в некие «учреждения по отбыванию наказания», где нет ни исправления, ни труда, а лишь «контингент», загнанный в зависимости от вида «учреждения» за колючую проволоку либо по камерам. Уже почти нет производства, прикрылись профессиональные школы...

А ведь когда-то это была достаточно зажиточная структура советского МВД. Только не надо говорить про рабский труд, а лучше вспомним, что производственные зоны тогдашних колоний были включены в общую систему производства, получали гарантированный государственный заказ. Осужденные имели возможность, получая какой-то заработок, кормить себя, если не посещались семьей, даже что-то посылать семье, возмещать нанесенный ущерб...

Ведь даже нынешнее, находящееся в предсмертном состоянии производство в тюрьмах способно производить вполне пригодную школьную мебель, приличные ковры, спецодежду (я их видел) и т.п. Но кто обяжет Министерство образования покупать мебель в Минюсте, а не втридорога в Турции через посреднические фирмы? Госзаказ был великой вещью!

Какого результата ожидает государство, загнав заключенного на 24 часа в сутки между четырех стен? Ведь если не будет проводиться обучение заключенного каким-то полезным на свободе специальностям, то по «звонку» из «зоны» выйдет озлобленный, опустившийся, неспособный к труду уголовник, который скорее снова украдет или убьет, чем впишется в современный жестокий мир «эпохи первоначального накопления капитала». 

Недавно один частный университет в порядке эксперимента решил принять на заочное обучение молодого, талантливого парня из числа заключенных. Так администрация «учреждения», где этот заключенный «отбывает» наказание, не только не обрадовалось новой возможности его перевоспитания, но и прямо запретило эту инициативу, сославшись на одну из норм закона. Я проверил и выяснил, что спорная норма нарушает 9 международных документов. Теперь слово за Конституционным Судом, куда парень послал жалобу на неконституционность закона... А ведь в Европе и Америке заключенных обучают – это неотъемлемая часть их системы перевоспитания осужденных.

Мне могут сказать (и говорят!), что в наше полуголодное время негоже создавать «тепличные условия» для уголовников, когда есть почти миллион беженцев, инвалиды и пр., которые не преступали закон. Мол, увидит беженец, какие хорошие условия в тюрьме, и из своей палатки сам побежит садиться за решетку. Ну, если этот беженец свою свободу ценит ниже тарелки баланды, то для меня понятно и почему лично он стал беженцем, а не умер с оружием на пороге своего дома, и то, что ради сытой жизни он рано или поздно сделает что-то такое, что все равно попадет на казенные харчи... 

Но главное, это понять, что заключенный, отсидев положенный срок в «камере хранения», как назвал свою тюрьму один начальник, завтра выйдет на волю и вновь станет нашим соседом. Простой парнишка, случайно оступившийся или ставший жертвой обстоятельств, может вернуться маргиналом, сексуальным извращенцем, туберкулезником, сделавшим для себя единственный вывод, что «вора бьют не за то, что он вор, а за то, что дал себя поймать». 

Предотвратить это – в наших силах.

"Обозреватель", 9 апреля 2004 г.