Азербайджан хочет вернуть в Карабах сотни тысяч человек

Но многие не готовы возвращаться и требуют компенсаций. Что пошло не так?

14.02.2024

Возвращение Карабаха ставит перед Азербайджаном уникальную для новейшей истории задачу — на гигантской территории властям предстоит с нуля построить экономику, реконструировать города и села. Это необходимо, чтобы около полумиллиона беженцев, изгнанных армянами с 1991 по 1994 год, могли вернуться на родные земли. Годы спекуляций со стороны политической элиты подняли планку ожиданий настолько высоко, что суровая реальность им совершенно не соответствует. При этом выслушивать недовольство граждан власти не готовы, из-за чего, опасаясь преследований, жители вынуждены скрывать лица и имена, когда критикуют карабахскую политику властей. Специально для «Холода» Кирилл Кривошеев побывал на освобожденных территориях и рассказывает, насколько ожидания азербайджанцев расходятся с действительностью.

Азербайджанские саперы осматривают деревню рядом с городом Ханкенди (Степанакерт), 5 октября 2023 года. Фото: Stringer / AFP / Scanpix

Чуть больше трех лет назад, в декабре 2020 года, я уже ходил по Физули. Азербайджанский флаг над городом тогда уже развевался — над фасадом редакции газеты «Араз». Арка с колоннами в стиле сталинского ампира сохранилась и бросалась в глаза на фоне руин. Единственным целым зданием во всей округе тогда была воинская часть, в которой располагался армянский гарнизон. Армяне, завладев городом в 1993 году, даже переименовали его в Варанду (в честь армянского княжества XVII века), но жить там не планировали. Как и другие города и села, оставленные азербайджанцами, Физули просто разбирали по камням, чтобы строить дома в Степанакерте (азербайджанское название — Ханкенди) и других частях Карабаха. После 44-дневной войны в дорожной грязи валялись гильзы и обрывки армянской военной формы. 

Приехать в Карабах самостоятельно по-прежнему нельзя — пропуска туда как для азербайджанцев, так и для иностранных гостей выдают госорганы. В Шушу, которая считается жемчужиной региона, есть официальные туры, но это больше напоминает советские путевки за рубеж — всюду нужно перемещаться группой и только по «проверенным» местам. Такая строгость объясняется наличием мин — последний инцидент был 5 февраля недалеко от бывшей линии фронта. С декабря 2023 года сделали послабление: гражданам разрешили ездить в Шушу и Суговушан на личных автомобилях, но без остановок и с обязательной регистрацией на специальном сайте. Я же еду с пресс-туром от азербайджанского МИДа — это неидеальный, но единственный возможный вариант. 

Физули образца 2024 года выглядит как хороший район Подмосковья. Остовы старых домов вместе с редакцией «Араза» по-прежнему есть, но в стороне от них построены пяти-шестиэтажные дома с кофейнями и магазинами на первом этаже, разноцветные детские площадки и новая школа на 960 учеников — явно с планами на большое будущее. Ее строительство профинансировал Узбекистан в знак тюркской солидарности, а на церемонии открытия присутствовали два президента — Ильхам Алиев и Шавкат Мирзиёев. Внутри школа выглядит очень по-европейски. Единственное, что напоминает о месте, где мы находимся, — патриотические рисунки учеников. На них изображены шушинская крепость, цветок хары бюльбюль, который считается символом Карабаха, и, разумеется, азербайджанские солдаты.

Кроме примерно двух тысяч переселенцев, в Физули много строителей: вокруг уже сданных новостроек возводятся новые. «Мы приехали сюда работать, но если предложат остаться — с удовольствием», — рассказывает Мубариз. Он хорошо говорит по-русски, потому что был на заработках в Москве. «Я думаю, наш президент тут быстренько все построит. Если президент руку приложит, так оно и будет. Скоро весь мир увидит, на что способна турецкая сила!» — восклицает Мубариз. Разницы между понятиями «турецкий» и «тюркский» в азербайджанском языке нет, а красный флаг Турции почти всегда вывешивается рядом с азербайджанским триколором. 

«Фото не надо, а то у меня дети на государство работают»

Те, кто в Физули не просто работает, но и живет, тоже смотрят в будущее с оптимизмом, но упоминания недостатков все равно прерывают благостную картину. Подхожу поговорить к группе пожилых мужчин, сидящих возле еще не работающей аптеки. «Аптеки нету, больницы нету, а школа есть, — говорит Музаффар (имя изменено), крутя в руках четки и пачку сигарет. — Только фотографию не показывай, а то у меня дети на государство работают. Потом меня спросят: “Зачем ты так сказал?” Самое главное — президент у нас хороший. Фабрику построят, работа будет. Раньше я и Путина уважал. Теперь нет». 

Визуально кажется, что людей в возрасте вокруг больше, чем молодых. Квартиры физулинцам дают бесплатно, а вот с работой пока плохо. По сути, можно быть или учителем в школе, или водителем, или сотрудником коммунальных служб. Поэтому зачастую мужчины перевозят в новую квартиру жену с детьми и пожилых родителей, а сами продолжают зарабатывать в Баку. Получается по сути вахта: несколько дней тут, несколько дней там, хотя между Баку и Физули 325 километров. По-русски азербайджанская молодежь говорит не всегда, но главную мысль я понимаю и так: «Burada iş yox» — «Здесь работы нет».

«Эти молодые просто не соображают, что к чему! Тех, кто не хочет сюда возвращаться, я не знаю и знать не хочу. Мы воевали за свободу народа и вернули свое. Моей дочке дали трехкомнатную квартиру, сыну двухкомнатную», — эмоционально заявляет мне возле подъезда мужчина в возрасте, который представился Талехом. 

Он утверждает, что участвовал в обеих войнах (1991–1994 и 2020 годов) и что его пенсия — 800 долларов. Такие деньги в Азербайджане может получать разве что высокопоставленный офицер в отставке, но Талех детали своей биографии рассказать отказывается — «военная тайна». 

Поняв, что я журналист и расспрашиваю людей, ко мне подошел парень и показал на телефоне сообщение в Google Translate: «Я новый житель, не могу найти работу, куда иду, мне говорят ждать, а зарплата не хорошая для вакансий, которых пока нет, все хвалят из-за страха перед властями» (пунктуация сохранена). Переводчиком между нами вызывается выступить 21-летний Али. Он отлично говорит по-английски, потому что работает с туристами в Баку. Оказывается, родители безработного парня уже нашли работу в Карабахе, а он хочет жить в Физули и создать свою семью, но пока не знает, как ее обеспечить.

Сам Али пока живет в Баку, но семья уже здесь, и он тоже хочет переехать «как можно раньше». «Я создам свою фирму и буду работать с туристами здесь», — уверенно заявляет он. Правда, семье Али, видимо, повезло больше других: их квартира в Баку своя, а не государственная. А значит, риска ее лишиться нет. 

«Музей под открытым небом»

«Умное село Агалы» в Зангиланском районе, куда нас повезли после Физули, выглядит красиво и со спутника, и вблизи: от центральной площади с фонтаном, рестораном и банком лучами расходятся улицы с одинаковыми аккуратными домиками — одноэтажными или двухэтажными, с балконом. Вдалеке виднеются снежные шапки гор — они уже на территории соседнего Ирана. 

Если верить государственным СМИ, в Агалы будут применяться «стандарты современного градостроения, такие как “умное” освещение улиц, строительство экологических домов, устойчивых к жаре и холоду, управление бытовыми отходами, сооружение гидроэлектростанций, установка солнечных панелей и использование биогазовой энергии». Но и здесь у людей есть жалобы — в крошечных дворах разрешают держать максимум птицу.

Задумка властей выглядит разумной — ферма для животных с итальянским и израильским оборудованием, сады и поля должны располагаться вдалеке от жилых домов, а на приусадебном участке должны расти только цветы и пара деревьев. Но идея создать красивую европейскую деревню входит в конфликт с привычками азербайджанских переселенцев, которые хотят завести собственный скот, а не только работать на агрохолдинг, открытый при поддержке Реджепа Тайипа Эрдогана. По данным авторитетного издания EurasiaNet, к сельскохозяйственным проектам в Карабахе напрямую причастны члены правящих семей Азербайджана и Турции.

«Понятно, что, когда государство дает что-то бесплатно, оно устанавливает правила игры. Но, что касается конкретно Агалы, я думаю, что это просто красивый, но нежизнеспособный проект», — говорит «Холоду» экономист, член оппозиционной партии ReAl Натиг Джафарли.

Он называет Агалы музеем под открытым небом, который показывают всем иностранным гостям, и радуется, что власти не планируют строить аналогичные проекты где-то еще. «Все должно быть продумано более органично, и в первую очередь следовало бы заняться земельной реформой. Ведь когда армяне захватили землю, частной собственности еще не было», — говорит Джафарли.

«Если мне не заплатят компенсацию, я сожгу дом»

В течение 2021 года азербайджанские власти провели глубинный опрос внутренне перемещенных лиц, а также представителей бизнеса о готовности переехать в Карабах и участвовать в восстановлении местной экономики. «Никого не удивляет, что почти все опрошенные семьи внутренне перемещенных лиц выразили сильную заинтересованность и радость по поводу освобождения своих родных земель, которого они так долго и напряженно ждали почти 30 лет. Процент респондентов, желающих переехать в свои родные места, достигал абсолютного большинства», — говорится в статье на сайте Baku Dialogues. Это один из проектов ADA University, созданного на базе МИД Азербайджана, а автор текста — проректор вуза Фариз Исмаилзаде.

Правда, там же отмечаются и проблемные вопросы. Как утверждает автор статьи, семьи переселенцев «задавали серьезные вопросы и выражали опасения по поводу безопасности, условий жилья, работы и состояния инфраструктуры на местности» и давали понять, что их готовность к переезду зависит от этих факторов. Наконец, социологи обратили внимание на разницу ответов в рамках одной семьи «в зависимости от возраста и гендера», желание молодежи сохранить городской образ жизни, а также строгое требование обеспечить переезд именно в то село, откуда семье пришлось бежать в начале 1990-х.

Еще одна тема, которая беспокоит переселенцев, — льготы. В своем новогоднем обращении Ильхам Алиев уже назвал беженцев «бывшими», хотя такая формулировка пока еще выглядит поспешной. «Те беженцы, которые переселятся на освобожденные территории, будут пользоваться льготами дальше, — сказал на пресс-конференции 6 февраля глава государственного Центра анализа международных отношений Фарид Шафиев. — А те, кто предпочтет остаться в Баку или в других местах, через три года льгот лишатся».

«Во-первых, это сугубо добровольный процесс, — продолжает за ним депутат Низами Сафаров. — Никто принудительно на освобожденные территории не возвращается. Надо учесть, что беженцы, я имею в виду 300 тысяч переселившихся из Армении, и вынужденно перемещенные лица около 30 лет жили вдали от родных очагов. Здесь у них работа, здесь у них семейные связи. Но процесс осуществляется в соответствии с утвержденной господином президентом стратегии “Великое возвращение”, где прописана программа, чтобы оптимизировать данный процесс».

Чтобы поговорить с переселенцами напрямую, я отправился в поселок Рамана возле Баку. Даже местная школа формально все еще относится к городу Ханкенди — тут учатся дети вынужденных переселенцев, а их родители с карабахской пропиской голосовали на президентских выборах. Правда, мои первые собеседники — компания парней, отдыхающие в уличном кафе, оказываются тертерцами. Этот город никогда не был оккупирован армянами, но войну в нем прочувствовали сполна — осенью 2020 года там были и минометные, и ракетные обстрелы. Пока мы пьем чай, парни делятся проблемами: работу в Тертере найти не получается, поэтому они вынуждены жить здесь. Дважды в месяц они ездят к пожилым родителям — это 330 километров. На мой рассказ о поездке в Физули понимающе кивают — если достойных условий нет даже на «старой» территории страны, то что говорить о «новой».

После короткой прогулки по частному сектору Раманы нахожу пекарню — возле нее собираются те самые переселенцы из Карабаха: Ходжалы, Малыбейли и Агдама. Работающие там женщины ведут себя по-кавказски гостеприимно — предлагают чай и свежий хлеб из тандыра с домашним сыром, но несколько раз просят их не фотографировать и не упоминать настоящие имена. 

Проблема, о которой они рассказывают, кажется неожиданной, но при этом очень типичной для постсоветских реалий. «До 2007 года мы жили в комнатах санатория поселка Бузовна на Каспийском море, — говорит мужчина из села Малыбейли под Шушой (в 1992 году там было убийство мирных жителей). — Потом нам дали дом здесь, но он был ужасным: щели в полу, плохая крыша. В ванную заползали насекомые и змеи. Я вложил в ремонт 30 тысяч манат (17,6 тысяч долларов), а некоторые и еще больше. В следующем году мне предлагают переезжать, но без компенсации. А я ведь даже деревья для сада покупал сам. Строили бы сразу нормально — мне бы не пришлось тратиться. Или пусть бы мы так и жили в санатории». 

«Я лучше за эти 200 манат ботинки себе куплю. В этих поездках сопровождают везде, будто мы овцы какие-то», — отвечает мужчина на вопрос о поездке в Карабах.

Про дом в камышах, куда заползали змеи, рассказывает и женщина, которая угостила меня хлебом. «Когда вырос сын, я попросила у чиновников разрешения построить отдельный дом на земле, которую нам выделяли под посевы, — говорит она. — Они разрешили, и мы построились. А теперь говорят, что при переезде мы должны без компенсации оставить оба дома. Сын никогда не видел Агдама и вообще не хочет туда ехать. Если мне не дадут компенсацию — я просто сожгу дом!».

Точно так же в 2020 году свои дома сжигали и армяне, покидающие Агдамский и Кельбаджарский районы. В одном из них я потом нашел сервиз, оплавленную турку и книги, ставшие горсткой пепла. 

Круговорот жилья и горя

В подвале, где располагается офис Правозащитного центра Азербайджана под руководством Эльдара Зейналова, время как будто замерло в 1990-х. На полках стоят запылившиеся книги и брошюры о правах человека в Азербайджане, Турции, Армении и Грузии. Есть и материалы о войнах в Чечне и Карабахе: доклады о военных преступлениях и предложения условий устойчивого мира. Ловлю себя на мысли, что почти во всех странах региона работать над чем-то подобным сейчас вряд ли возможно по тем или иным причинам. 

Еще в 1993 году Зейналов публиковал в бакинских и московских изданиях (например, «Новой ежедневной газете», которая потом стала «Новой газетой») расследования о процессе, который в Азербайджане предпочитают не упоминать. Некоторые азербайджанцы из Карабаха вели себя примерно так же, как испанские okupas — захватывали чужую недвижимость, пользуясь попустительством властей. Жертвами зачастую становились оставшиеся армянские и русские семьи. 

«Хотя суды признавали право владельцев на жилье, выселять беженцев никто не спешил. Этот процесс откладывали до “полного освобождения Карабаха от армянских оккупантов”», — рассказывает Зейналов «Холоду».

При этом до 1998 года работало правило шести месяцев — если захватчикам удавалось продержаться в квартире этот срок, то прежние жильцы теряли прописку, а новые — получали. Позже это позволяло даже приватизировать такие квартиры, что было явно в интересах огромной квартирной мафии. В целом же это совершенно мерзкая цепочка насилия — когда бывшая жертва становится палачом, говорит Зейналов. По его мнению, даже теперь, когда часть карабахцев вернется на родину, откатить этот процесс во многих случаях не удастся.

В рассказанных мной историях из Раманы он тоже видит жертв государственной политики. Впрочем, в его опыте были и менее однозначные истории. «Одни переселенцы действительно делали ремонт за свой счет. А другие, наоборот, приводили полученное жилье в непригодное состояние, чтобы получить квартиру в новом доме. Раньше в общежитиях переселенцев из Карабаха нередко вспыхивали пожары, и мало кто верил, что это случайность». 

Переселенцам, в отличие от всех остальных, было запрещено приватизировать жилье, в котором они жили иногда десятки лет. По словам Зейналова, причина очевидна: государство не хотело, чтобы они пускали корни на новом месте, ведь в противном случае проблем с возвращением было бы еще больше. Теперь жилье, которое они занимали, будет распределяться между ветеранами войны и семьями погибших. Против этого карабахцам возражать будет трудно — ведь именно благодаря этим людям они получают возможность вернуться.

Автор - Кирилл Кривошеев

https://holod.media/2024/02/14/karabah-sotni-chelovek/