Пятый корпус: Казнь глухонемого (7)

Эльдар Зейналов

Бывший сотрудник Баиловской тюрьмы рассказывал мне, что в Советское время расстреливали в вечернее и ночное время, и поэтому обычно смертники, отсыпаясь по субботам днем, старались не спать по ночам, чутко прислушиваясь к шагам возможных исполнителей. Может быть, поэтому очередной расстрел был проведен 13 февраля 1993 г. в необычное время, утром, когда смертники его ожидали менее всего. Уже после этого, наученные горьким опытом смертники ожидали расстрела каждый день до обеда, после чего расслаблялись.

Почему-то в этот раз все было сделано для того, чтобы «исполнение» застало заключенных врасплох. Может быть, власти опасались, что привыкшие к мысли о скором изменении своей судьбы «вышаки» взбунтуются и окажут сопротивление?

По словам свидетелей, «труповозку» подтолкнули к «пятому корпусу» вручную, чтобы не было слышно звука мотора. Другие смертники рассказывали, что на самом деле «подъехавшую машину было слышно, просто расстрела не ждали, т.к. Эльчибей перед своим президентством обещал отменить смертную казнь». Начальник тюрьмы с прокурором и исполнители не прошли сразу к подвалу, а зашли в старшинскую комнату, в начале коридора. Глазки на дверях, которые обычно заранее закрывали, чтобы осужденные не разглядели исполнителей, тоже закрыты не были…

Первым из камеры №118 вывели 30-летнего осужденного Ислама Мамедова по кличке Гарик. Спокойно вывести его из камеры кроме старшины Саладдина (имя изменено) никто не смог бы, т.к. Ислам ему верил. Не только другие заключенные, но и Саладдин жалел немого и от рождения душевнобольного человека и хорошо к нему относился. Он даже каждую неделю давал ему деньги, чтобы тот мог удовлетворить свои минимальные потребности. Ислам прятал деньги в подушку и никому их не давал. 

Сам он родился в Сумгаите, но корнями был из Масаллинского района. 11 апреля 1991 г. его приговорили к расстрелу за изнасилование и убийство, из-за чего он попал в «обиженники». Сначала суд принял во внимание его здоровье и другие обстоятельства и дал ему 15 лет лишения свободы, но затем некто влиятельный вмешался и заставил пересмотреть приговор в сторону ужесточения. Поговаривали, что за смертным приговором, а впоследствии – за отказом в ходатайстве о помиловании стоял один из очень влиятельных мусульманских деятелей, родственники которого были потерпевшими по этому делу. Парадокс – «деятель Ислама» требовал казни Ислама…

Гарик был большим охотником до хороших сигарет с фильтром, которые по «советской» традиции тогда запрещались, как и многое другое. Оплавив и сплющив фильтр, а затем заточив образовавшийся кусочек пластмассы, можно было получить острое лезвие, использовав его для самоубийства. По этой же причине в то время не разрешалось и пользование очками, да и осветительные лампы прятали в нише над дверью за решеткой. Зная эту слабость Гарика, окружающие старались угостить его сигаретой, чтобы понаблюдать за его неподдельной детской радостью. Некоторые, впрочем, злоупотребляли его любовью к сигаретам, вставляя в предлагаемую ему сигаретку самодельную хлопушку, сделанную из использованного стержня шариковой авторучки и спичечной серы. После нескольких затяжек сигарета вдруг взрывалась, оставляя Гарика с опаленным и перекошенным от обиды и негодования лицом. Еще долго после этого глухонемой что-то обиженно мычал на своем языке, а шутники гоготали.

Его родители думали, что он давно расстрелян, и не посещали его. По просьбе всего корпуса во главе со старшиной Саладдином, начальник тюрьмы Рагиф Махмудов (имя изменено) телеграммой вызвал родителей Ислама для свидания с ним. Представьте себе, что мать, зная, что сына нет в живых, вызывается на встречу с «умершим» сыном. Увидев живого Ислама, престарелая мать крепко обняла его и не отпускала. Кажется, уже всего навидавшийся в жизни, старшина Саладдин не выдержал этой сцены и покинул комнату свиданий. После свидания, Ислам от радости до вечера не умолкал, выбивая на железном столе в камере, как на барабане-нагаре, странные звуки. Это было его последнее свидание и последняя радость в жизни! 

Накануне дня казни Ислам весьма «кстати» чем-то заболел, и его мучил жестокий понос. Поэтому, когда открылась «кормушка» его камеры и старшина жестом подозвал заключенного, сказав, что его поведут к врачу на укол, никто ничего не заподозрил. Ислам подошел к двери и, сложив руки за спиной, высунул их из «кормушки». Саладдин защелкнул на них наручники – они всегда одевались на «вышаков», куда бы их ни выводили – к адвокату, на свидание к родным, к врачу или в «подвал».

В последний момент Ислам, интуитивно почувствовав что-то плохое, забился в угол, встал спиной к стене и, что-то мыча, тряс головой, давая понять, что не хочет выходить. Сокамерники жестами стали уговаривать его выйти и, наконец, буквально вытолкали его в коридор.

Другим заключенным, на кого пал в тот день жребий, был Назим Маддиев из камеры №131, родом из Мингечевира, тоже из «обиженников», приговоренный к расстрелу за тройное убийство. За день до расстрела Саладдин сказал ему, чтобы он приготовился к свиданию с родственниками. В тот день Назим побрился, выпросил у Саладдина новую полосатую «спецовку» и с нетерпением стал ждать. И вот Саладдин, открыв «кормушку», во всеуслышанье сказал Назиму: «Твои пришли и ждут тебя в комнате свиданий». Эти слова не услышать было невозможно, т.к. весь корпус знал о предстоящем свидании и держали ухо востро. Радость идущего на свидание - была общей радостью.

С ночи приготовившись к встрече, Назим спешно покинул камеру. Взбадривающие реплики некоторых осужденных остались со стороны Назима без ответа. Похоже, что, увидев, какова атмосфера в коридоре, Назим онемел. Но и арестанты вскоре поняли, что его на самом деле ждет свидание с «подвалом» и с умершими родственниками...

Когда обе жертвы оказались в коридоре, их завели в старшинскую комнату. Дальше, по свидетельству очевидцев, все происходило быстро, как в кошмарном сне. Чуть ли не бегом по коридору промчались двое надзирателей, закрывая везде глазки камер. Скрипнула дверь подвала – этот жуткий скрип каждый смертник узнал бы среди тысяч звуков «пятого корпуса». Затем по коридору чуть ли не волоком протащили «вышаков» и втолкнули в подвал. 

Вскоре из-за закрытой двери раздались глухие выстрелы. Они были достаточно хорошо слышны в смежной с «подвалом» камере №125. По словам одного из сидевших там заключенных, в немого и его товарища по несчастью исполнители всадили по полному магазину. Смертники-армяне в камере №126 тоже вели свой счет. По их словам, «казнили непрофессионально, в жертвы делалось много выстрелов, один раз мы насчитали целых семь!» В отличие от армян, другие смертники объясняли такой расход патронов не непрофессионализмом, а садизмом палачей. По их мнению, на тех смертниках, которые доставляли какие-то проблемы надзирателям или которых исполнители ненавидели, отыгрывались именно таким образом.

«Понимаете, когда перед исполнением читаешь смертный приговор, узнаешь, что он сделал, это туманит сознание. Я представлял, что он так мог поступить с моим братом. И такой гад должен по земле ходить?.. А цена жизни... Цену жизни он сам себе определил»,- считает бывший начальник Баиловской тюрьмы в 1976-78 гг. Халид Юнусов в интервью газете «Зеркало» в 1997 г.- «Был случай: дядя и племянник - скотокрады - убили двух милиционеров. Одного из них не сразу, так как тот умолял: «Не убивайте, у меня трое детей и еще двое детей моего умершего брата...». Негодяи, я таких просто за людей не считаю. 

Смотрю на парня, а он: «Это дядя, не я». Дядя ранее пять раз судим был, здоровяк, у него шеи не было, мы на руки не могли наручники надеть, такие запястья широкие. Однажды он, отжимаясь, под потолком повис и тревогу поднял. Стражник открыл камеру, он бросился на него. Тогда мы на него вчетвером навалились... В общем, завели дядю в «кабинет», а он никак не хотел на колени становиться, пришлось применить силу, сбить с ног. Он упал, ударился головой о бетонный пол... Ему всадили семь пуль, голова у него была размозжена, мозги во все стороны. Я даже подумал, что халат надо было надеть... Он же еще дышал, здоровяк. Ему не преступником надо было становиться, а как-нибудь на добро свои способности использовать. В общем, дышит... Вдруг меня, сам не знаю, откуда, осенило - подошел, под лопатки два выстрела ему дал, в легкие. 

Потом племянника привели. Он, как увидел труп, тут же упал. Врач констатировал: «Не надо, уже готов...». Мы на всякий случай сделали три контрольных выстрела...»

Исполнитель казней в Днепропетровском СИЗО-178 вспоминал: «После первого выстрела к казненному подходил врач, проверял пульс. Если пульс прощупывался, то нужно было стрелять еще. Иногда приходилось стрелять по нескольку раз, а человек все никак не умирал... Как-то одному из исполнителей пришлось стрелять 16 раз. Конечно же, лучше было бы, если бы казнь осуществлял не живой человек, а робот...»

Примерно через полчаса вышедший из подвала старшина открыл воду, чтобы смыть кровь со стен и пола. На улице завелась и отъехала «труповозка». Закончив дела в подвале, старшина и надзиратель закрыли его дверь и прошли к выходу, на ходу открывая глазки камер. На сегодня они закончили свои страшные дела.

По традиции, в этот день ни обед, ни ужин никто не брал. Зная это, никто еду в корпус и не приносил.

Заключенные, поминая убитых товарищей, читали поминальные молитвы. Из «общака» раздали похоронное пожертвование (эхсан): 1 пачку сигарет, 1 пачку чая (50 г), немного сахара и галет. Все перечисленное в достаточном количестве хранилось в «общаке» корпуса, как «НЗ» (неприкосновенный запас).

Так закончилась эта операция, в которой было продумано все, чтобы усыпить бдительность жертв. Не говоря уже о психологической подготовке Назима к «свиданию», думается, что были приняты в расчет даже немота Ислама и близость камер 118 и 131 к старшинской комнате – практически никто из смертников так и не успел увидеть, что творилось в коридоре…

Следует отметить, что, согласно «Мерам, гарантирующим защиту прав тех, кто приговорен к смертной казни», принятым ООН, «не должен приводится в исполнение смертный приговор в отношении … лиц, потерявших рассудок». За 4 года до казни Ислама ООН также порекомендовала государствам-членам «исключение смертной казни в отношение умственно отсталых или психически недееспособных, будь то на стадии вынесения приговора или казни».

Но время было смутное, революционное, и власти страны пренебрегали и не такими «мелочами»…

Продолжение:

Пятый корпус: "Кровавое воскресенье" (8)

http://eldarzeynalov.blogspot.com/2015/01/8.html