Милосердие

Бог принимает только от благочестивых; если ты поднимешь на меня руку твою, чтобы убить меня, то я не подниму руки моей на тебя, чтобы убить тебя: я боюсь Бога, Господа миров.

Гур’ан, сура Аль-Маида, 5:30-31

Наступление утра 22 января 1998 г. «корпус смерти» Баиловской тюрьмы узнал не по первым лучам солнца, которые просто не пробивались сквозь жалюзи на окнах, а по сигналу подъема в 6 часов утра. Был был один из тех бесчисленных, ничем не примечательных дней, которые успели примелькаться заключенным в поношенных полосатых спецовках, некоторые из которых получили «вышку» еще при Советах.

Заключенные попеременно занимали место на «севере» (туалете), куда в это время подавали воду. Умывались там же, где справляли нужду. 

В 8 часов в дверях со стуком открылись окна-«кормушки», на горизонтально откинутые крышки которых выставлялись алюминиевые миски для завтрака. В железные кружки разлили чай.

Вскоре началась пересменка с осмотром камер - «шмоном». Заключенных камеру за камерой выводили в коридор, пересчитывали, а старшина с надзирателями заходили в камеру, выискивая, нет ли признаков побега или запрещенных вещей. Если что-нибудь находили, то виновника тут же выявляли и избивали.

После проверки «зеки» сели играть в домино – эту игру предпочитали, так как ею были заняты сразу четверо заключенных. Еще двое вытянулись на нарах, используя свою очередь на сон. Их было шестеро в этой камере размером 2х2 метра, когда-то служившей одиночкой для тех, кто ждал своей очереди в расположенный в конце коридора расстрельный подвал. С тех пор утекло много воды, и мораторий многократно переполнил 16 камер невзрачного «пятого корпуса».

Последний раз в подвал отвели восьмерых еще при Эльчибее, в феврале 1993-го. Старики рассказывали, как «полосатиков» вели по коридору в их последний путь, и те, прощаясь с заключенными, еще при жизни слышали в ответ: «Аллах сени рэхмэт елясин!» Как двое братьев-смертников в отчаянии отказались выйти из камеры и были расстреляны прямо там же. Как с почетом проводили на волю сначала пленных российских наемников, а потом армян, в то время как свои азербайджанцы умирали десятками...

«Стариков», сидевших с советских времен, осталось совсем немного. Кого отвели в «подвал», кого забили до смерти или свели со свету болезнями в период «пресса» 1994-1996 гг. Рассказы переживших те времена казались новичкам страшной сказкой про фашистские концлагеря...

Лучше было об этом не слушать. Но и задумываться о своем было опасно. В мыслях зеки встречались с родными, жили на свободе в мире и счастьи, строили дом, ходили в гости и на свадьбы. Из таких мечтаний выходить вообще не хотелось, и после «возвращения» действительность казалась еще более ужасной. Человек долго не мог придти в себя и, что называется, «доходил» - умирал морально. А физическая смерть «доходяги» была уже делом времени. Поэтому старики не давали сокамерникам уходить в «думки».

Куда приятней было слушать транзисторный радиоприемник, который разрешили с весны 1997 г. Слушали утренние передачи местных радиостанций, отдавая предпочтение радио «ANS» и «Sara», узнавали новости, слушали утренние концерты. Особо трогали душу народные песни и мелодии в исполнении старых певцов. 

Вот и сегодня кто-то в полгромкости включил приемник. Прослушивая по радио ANS новости дня, смертники вдруг встрепенулись, услышав сенсационную новость. Выступая перед представителями Совета Европы, президент страны Гейдар Алиев пообещал отменить смертную казнь. Неужели правда?! Сменили волну – и новость подтвердилась!

Начался стук по стенке соседям, стучали и в двери, не боясь избиения надзирателями за нарушение режима, громко сообщали друг другу благую весть, поздравляли друг друга. В ту ночь никто в камерах не спал, все мечтали о будущем, которое теперь казалось уже не таким мрачным, наполнилось надеждой. Без преувеличения можно сказать, что это была самая большая радость за долгие годы пребывания смертников в «пятом корпусе».

На воле тем временем уже давно шла оживленная дискуссия о том, надо ли отменять смертную казнь. Опросы показывали, что около 80% населения стабильно поддерживали сохранение смертной казни, хотя бы даже и неисполнявшейся. Но после инициативы президента все красноречивые выступления в защиту смертной казни заканчивались обычно коронной фразой: «Но, если для членства в Совете Европы надо, отменим…» или «Но раз президент считает, что так надо, сделаем».

…Как-то раз, уже после отмены смертной казни в Азербайджане, члены местной группы «Международной Амнистии» спросили американского дипломата, почему в его демократической стране не отменяют смертную казнь? «Именно потому, что у нас демократия»,- был ответ,- «и наше правительство прислушивается к мнению людей, которые в большинстве хотят ее сохранения». Парадокс – в стране, считающейся оплотом демократии, до сих пор «по желанию публики» казнят, в том числе женщин и тех, кто к моменту преступления был несовершеннолетним…

С этой точки зрения авторитарный режим в Азербайджане, как ни парадоксально, оказался более чем идеальным для проведения в жизнь волевого решения об отмене смертной казни. Ведь опросы общественного мнения убеждали, что, если бы в стране был проведен референдум по этому вопросу, едва ли это явилось бы возможным. 

3 февраля 1998 г. президент Гейдар Алиев обратился к Милли Меджлису с законодательной инициативой о полной отмене смертной казни. Высокое авторство инициативы сразу смягчило сердца даже тех, кто еще совсем недавно активно отстаивал в парламенте и в прессе смертную казнь. Спустя неделю, 10 февраля наступил долгожданный момент голосования – и парламент поддержал инициативу президента 100 голосами «за» при 3 – «против». Правда, в соответствующем законе существует оговорка, что в военное время за ряд военных преступлений смертная казнь может быть восстановлена. Но главное было сделано – смертную казнь отменили. 

Помнится, сразу же после этого события было заявление оппозиции о том, что с отменой смертной казни «поторопились» - возможно, лишь потому, что ее отменил их политический противник. Против отмены расстрела высказался даже один достаточно известный правозащитник. Мне трудно сказать, как бы изменилось их мнение, если бы они посидели полгода в ожидании пули в затылок.

...Видимо, с учетом непопулярности полной отмены смертной казни, этот процесс происходил в несколько этапов. 

Начиная с периода перестройки, законотворчество пошло по пути либерализации экономики и, соответственно, смягчения наказания за экономические преступления. Так, в 1993 г. были целиком исключены 2 статьи и высшая мера наказания еще из 2 статей.

Затем в 1994 г. в стране была отменена смертная казнь для женщин, которая и без того уже не применялась полвека. В дальнейшем, право на жизнь было законодательно закреплено в Конституции 1995 года. Во исполнение Конституции, в 1996 г. смертная казнь была исключена как мера наказания из 18 статей Уголовного Кодекса, и еще 3 статьи были исключены из УК полностью. В то же время была принята законо¬дательная инициатива президента о неприменении смертной казни к мужчинам, достигшим к моменту совершения преступления 65 лет.

Таким образом, с 1998 г. максимальное наказание за преступления, которые ранее карались смертью, было заменено пожизненным заключением. Как и смертная казнь, оно не может быть применено к лицам, не достигшим к моменту совершения преступления 18 лет, а также к женщинам. Однако верхнее возрастное ограничение было снято.

А 128 оставшихся в живых смертников автоматически стали пожизненными заключенными. Между тем в отношении них существует некая юридическая коллизия, заключающаяся в том, что закон, усиливающий наказание или иным образом отягчающий положение лица, совершившего преступление, обратной силы не имеет. На момент совершения ими преступления, пожизненного заключения как вида наказания не существовало, и альтернативой смертной казни было лишение свободы на срок до 15 лет по решению суда или от 15 до 20 лет по помилованию президентом. Если бы им отменили смертную казнь индивидуально, то они должны были получить именно это наказание, в то время как когда им отменили смертный приговор коллективно, смертники получили пожизненное заключение. Пусть кто-то убедит меня, что пожизненное заключение – наказание легче, чем 15-20 лет тюрьмы. Если только речь идет именно об отмене смертной казни, а не о ее видоизменении, замене моментальной ее разновидности замедленной.

Как поступили в соседней Грузии? Там президент сначала помиловал смертников, а затем решением парламента был принят закон об отмене смертной казни, которым было введено и пожизненное заключение. В России законом от 1992 г. в качестве альтернативы смертной казни уже было введено пожизненное заключение, что потом было учтено в приспособленном к стандартам Совета Европы Уголовном Кодексе РФ.

Если копнуть глубже, то возникнет и другая спорная юридическая коллизия, на которую обратил внимание один бывший смертник-юрист. Она состоит в том, что оставшихся в живых 128 смертников избавил от смерти своим решением парламент, а не президент. Помилованы они могли быть лишь президентом, а парламент таких полномочий не имел. Стало быть, Милли Меджлис мог заменить смертную казнь лишь максимальным сроком лишения свободы по Уголовному Кодексу, т.е. 15 годами лишения свободы!

Вариант замены смертникам их приговора длительным заключением, кстати, рассматривался в комиссиях парламента и даже был озвучен председателем Милли Меджлиса Муртузом Алескеровым, одним из немногих депутатов-юристов. Однако окончательный вариант закона предусматривал пожизненное заключение бывшим смертникам.

Кстати, возникает и вопрос, насколько правомерно сейчас выносить пожизненные приговоры за преступления, совершенные до вступления в силу закона об отмене смертной казни, когда такой меры наказания не существовало (т.е. до 1998 г.)?..

Но в те дни о таких «нюансах» задумывались всего 1-2 человека. Остальных переполняла радость от того, что они выжили! Каждый день приносил что-то новое. В течение последующих 17 дней после отмены смертной казни в «пятом корпусе» были построены прогулочные дворики, и смертников стали выводить на прогулку. Отремонтировали баню. Бывшие смертники стали пользоваться и другими правами, которые были у осужденных, например, регулярными (хотя и редкими) свиданиями, даже правом на телефонные звонки, о чем раньше приходилось только мечтать. 

В конце марта 1998 г. около 100 пожизненников перевели в обычные тюремные условия Гобустанской тюрьмы, а в январе 2001 г. туда же перевели еще 31 пожизненника, три года остававшегося в опостылевшем «пятом корпусе».

Согласно неофициальной статистике (официальные документы недоступны), из тех смертников, которых приговорили в 1990-1998 гг., в настоящее время живы 103, включая помилованных и освобожденных, а также 16 политзеков. В то же время умерли 136, причем лишь 9 были расстреляны в подвале и 3 убиты при побеге! Уже после отмены смертной казни умер каждый четвертый - 35 человек, последний из них в декабре прошлого года. То есть до отмены смертной казни умер каждый второй! 

Для меня это лучший и неоспоримый аргумент в спорах о том, насколько гуманной была инициатива президента. Однако у меня остаются некоторые вопросы по поводу пожизненного заключения.

Что такое смертная казнь – ясно. Это месть общества законоотступникам, кровавая вендетта, передоверенная родственниками жертв палачу-государству. За века смертной казни государство так глубоко вошло в это роль, что жестоко карает каждого, кто хотел бы вернуть себе узурпированное право мести.

Среди пожизненников есть несчастный отец, которому было суждено схоронить молодую дочь. Над нею издевались в семье мужа и в конце концов довели до самоубийства. Виновных в этом наш закон наказывать не торопился, и тогда отец взял пистолет и осуществил свою месть сам. Этого ему простить не смогли, и он получил пожизненное заключение.

Понятно и что такое лишение свободы на определенный срок. Человека вырывают из порочного круга и причиняют страдания в течение определенного времени, чтобы после освобождения он уже никогда бы не захотел обратно – «перевоспитался». Если страх наказания впитается быстрее, чем расчитывали, то человека могут освободить и досрочно. 

Но вот что такое пожизненное заключение? Будет ли человек вести себя хорошо или плохо, искренне раскается или же закоренеет в человеконенавистничестве, он все равно будет сидеть пожизненно. Понятно, что если что-то не изменить, чтобы поставить реальный срок отсидки в зависимость от перевоспитания, то пожизненное заключение потеряет свой воспитательный смысл и будет просто замедленной казнью. Причем казнью не моментальным разрядом тока или кусочком металла в затылок, а ежедневным унижением достоинства, истощением нервной системы и физических ресурсов организма тюремными условиями.

Послушайте: «Здоровье? Шумы в голове, ноги начали покрываться тромбами, с глазами все хуже и хуже – лампочка делает свое дело. Да и воздуха просто не хватает, дышать становится трудней. Это чувствуется, когда сажусь или встаю: в глазах цветные шары, головокружение секунд 10-15, потом исчезает. Знаю, что не только у меня – многие здесь это начинают ощущать со временем, все об этом между собой говорят.

Возможно, что у тебя где-то промелькнет мысль, что я немного тронулся умом. Это ошибка. Мои мысли и ум ясны, как весенний дождь…

Нет отсюда выхода, и даже если бы и был, то в нормальном физическом и психическом состоянии я все равно не выйду через столько лет. Смерти я не боюсь – слишком долго она уже надо мной витает. Мрут рядом всю дорогу, вроде бы и здоровые и уже нездоровые… 5-6 месяцев было бы вполне достаточно, чтобы смертельно возненавидеть всех людей с мизерным исключением, и как это и не страшно, порой и без исключения. Стоит неимоверных усилий оставаться человеком в этой каждодневно унижающей атмосфере, оскорбляющей порой словесно, порой дубинами и ногами».

Так описывает убийство пожизненным лишением свободы один из бывших смертников.

Не углубляясь в детальный анализ законодательства о пожизненном заключении, могу лишь констатировать, что оно противоречиво и до конца не разработано. Единственно, на что могут сейчас расчитывать пожизненники в случае идеального поведения – что через 10 лет они смогут обратиться за помилованием (а раньше такое право было у них ежегодно) и за некоторым улучшением их режима. Я уже приводил статистику, что за 10-летний период умер каждый второй, за 5 лет пожизненного режима – каждый четвертый. В этом контексте идея, что после 25 лет отсидки пожизненники смогут ходатайствовать об условно-досрочном освобождении, выглядит как насмешка над здравым смыслом.

На днях родственники одного пожизненника рассказали характерную историю. Просьбу об его помиловании автоматически отклонили с мотивировкой, что он еще не отсидел 10 лет. И очень удивились, когда по настоятельной просьбе заглянули в документы и выяснили, что он отсидел уже гораздо больше! Вот до какой степени чиновники были уверены, что никто из бывших смертников этого времени прожить не в силах. Разумеется, в тех условиях, которые для них создали.

Все-таки хорошо, что отменили смертную казнь. Гуманность общества определяется в первую очередь не по количеству ратифицированных конвенций, а по его отношению к своим отверженным членам. И милосердие для этой сотни наших падших сограждан нужно в первую очередь нам, а не им...