Помилование: гуманность или политическое насилие?

Послесловие к помилованию 17 июня 2003 г.

Эльдар Зейналов,

директор Правозащитного Центра Азербайджана

После каждого помилования ко мне обязательно звонит кто-то из журналистов и задает один и тот же, уже набивший оскомину вопрос: «Довольны ли Вы, как правозащитник, результатами помилования, если под него не попали такие-то и такие-то известные политические заключенные?» И всегда на него отвечать одновременно и легко, и сложно.

Легко, потому что я безусловно доволен, что на свободе оказывается очередная группа жертв политических игр, любых – известных и малоизвестных. После многолетних посещений тюрем и колоний я никому не пожелаю попасть туда иначе, чем в качестве экскурсантов. Не потому, что там какие-то особенно жестокие, «концлагерные» условия, как это иногда, сгущая краски, пишут в иных газетах. Условия там сейчас намного лучше, чем 10 лет назад, и под давлением международных организаций продолжают улучшаться. Не исключаю даже, что там сытнее и уютнее, чем в палатках беженцев. Однако тюрьма – это именно то место, где понятие «Свобода» приобретает конкретное, желанное наполнение, намного более ощутимое, чем на митингах или в телестудиях. И ее не заменить ни вкусным меню, ни цветным телевизором, ни бильярдным столом. Не случайно, что самые кровавые бунты происходят в наиболее благоустроенных американских тюрьмах. И не случайно, что в тюрьмах принято прощаться словами: «Пусть Аллах откроет тебе двери!» Потому что для Аллаха, в отличие от людей, не существует более и менее известных детей, и именно поэтому Он милосерден.

Люди же куда менее милосердны. Чем, спрашивается, простой и никому, кроме правозащитников, не известный боец-доброволец, покалеченный в боях за Родину, менее достоин свободы, чем министр или чиновник-казнокрад? Чем беспартийный вояка-опоновец хуже члена известной партии? Какая разница между членами пророссийской и протурецкой партий, если всех их осудили по незамысловатому, позаимствованному из 1937 года, сценарию «шпионско-троцкистского заговора»? И почему человек, обвиненный в сдаче армянам 2 районов, должен отбывать пожизненное заключение, в то время, как человек, виновный в сдаче 6 районов, занимает кабинет с зеркальными окнами?

Вина всех этих политических заключенных не в том, что они оказались в ненужное время в ненужном месте с не теми лозунгами. Вина их в том, что они проиграли в гражданской войне и автоматически стали «плохими». Почитайте, что правительственная пресса писала о Муталибове, Эльчибее, Сурете Гусейнове, Расуле Гулиеве до и после их падения... Но если на каком-то начальном этапе игра в «плохих-хороших» еще давала какой-то пропагандистский эффект, то затянувшееся гражданское противостояние уже привело к смазыванию этой разницы. Как в сталинские времена, вчерашний палач сегодня оказывается жертвой. Возьмем, к примеру, ту же Гобустанскую тюрьму. Рядом с «фронтовцем» сидит суретовец, который свергал Эльчибея, а бывший начальник гянджинской полиции рад, что стены и решетки отделяют его от суретовцев и опоновцев, которым он когда-то насолил. Гениальный политик Г.Алиев раздал каждой сестре по серьге!

Так и будет, пока страна будет продолжать жить в состоянии постоянной «охоты на ведьм», постоянной гражданской войны «хорошего» правительства с «плохой» оппозицией, в которой «военнопленными» становятся политические заключенные. И единственный путь выхода – национальное примирение, составной частью которого должно быть освобождение политических заключенных – приятных и неприятных, знаменитых и малоизвестных. На это прозрачно намекает и Совет и Европы, сделавший решение проблемы политзаключенных одним из основных обязательств Азербайджана.

Способствуют ли этому помилования? На первый взгляд – да. Ведь люди обретают свободу, их семьи и близкие перестают клясть власти, кто-то даже хвалит. Но присмотримся повнимательнее к процедуре. Вскоре после того, как Азербайджан вступил в Совет Европы и эксперты СЕ взялись за анализ дел политзаключенных, 18 июля 2001 было утверждено новое положение о помиловании. У меня есть подозрение, что необходимость в изменении старой процедуры была связана именно с политзеками.

Среди новинок следует отметить, что если ранее президент мог помиловать на основании просьб родителей, ходатайств общественных организаций, то теперь гуманизм главы государства зависит в первую очередь от наличия прошения о помиловании, в котором непременно должно быть «раскаяние лица в связи с совершенным преступлением, возмещение причиненного материального ущерба и другие обстоятельства, указывающие на возможность помилования». Каким по стилю и содержанию оно должно быть у людей, считающихся политическими противниками Г.Алиева, догадаться нетрудно. Другое нововведение: человек должен отсидеть определенный срок, прежде чем у него вообще это прошение примут. Например, у пожизненников это 10 лет, а значит, что тот же Сурет Гусейнов может не стараться каяться еще 4 года – его прошение даже не примут. Для лиц, осужденных за особо тяжкие преступления (“господ №57”), это полсрока, и опоновцы и суретовцы, получившие даже 15 лет, уже могут браться за перо.

Требование от политзаключенных письменного раскаяния в качестве обязательного условия помилования больше смахивает не на гуманизм, а на моральную ломку личности. В уголовном мире отказавшихся от идеалов называют «прошляками», они уже не авторитетны и слово их не имеет былого веса. Поэтому простая бумага об отказе от воровских идеалов либо превращает «авторитета» в изгоя, либо служит основой для превращения его в агенты администрации. Похожее мы наблюдаем и со многими помилованными: за весьма малыми исключениями, они или уходят в тень, не участвуя в общественной жизни, или же играют, мягко говоря, подозрительную роль, выступая против оппозиции, журналистов и правозащитников.

И еще. Пока власти упираются, не желая освобождать политзаключенных, подходит очередь освобождения тех противников режима, кто уже отсидел от “звонка до звонка”. Вышел Гурбан Мамедов, наступает очередь т.н. “семидесятников” (осужденных по ст.70-2) из числа опоновцев, получивших 7-8 лет, в следующем году выйдут те, кто получил 10 лет по “октябрьскому делу”. Этих, прошедших через подвалы “горотдела” и “бандотдела”, через “строгие зоны” и Гобустан, и при этом не сломавшихся, уже не испугать ни телевизионными угрозами, ни полицейскими дубинками, ни тюрьмой. Как бы они не стали мстить... 

Поэтому стоит ли властям страны-члена СЕ переносить на своих противников методы лагерных надзирателей? Не проще ли в преддверии очередных выборов объявить не помилование, а политическую амнистию, наподобие тех, которые себе позволяла даже куда более крутая Советская власть?.. 

Газ. "Эхо", 5.06.2003 г.