О себе и ПЦА (неопубликованное интервью)

- Несколько слов о себе…

Родился в 1961 г. в Сумгаите - «городе большой химии». На выпускном вечере выиграл специальный приз на лучшее знание запахов, распознав 9 из 10 предложенных веществ (в десятой пробирке, перед которой искушенный ежедневными «загазовками» молодой сумгаитец сдался, была… чистая вода). 

В 1978 г. переехал в Баку. Там в 1983 г. окончил Азербайджанский Политехнический Институт по специальности инженер конструктор-технолог радиоэлектронной аппаратуры. Будучи отличником учебы, имел право сам выбирать место будущей работы. Выбрал Институт Кибернетики Академии Наук. В 1983-1992 гг. работал инженером, младшим научным сотрудником, аспирантом, научным сотрудником в Институте Кибернетики АН Азербайджана и Азербайджанском Инженерно-строительном Институте. Несколько лет провел на различных предприятиях, внедряя свои изобретения (за несколько лет получил 13 авторских свидетельств и с десяток свидетельств на рационализаторские предложения), основательно изучив процессы изготовления строительных материалов. Сдал на «отлично» кандидатский минимум, даже предварительно защитил диссертацию по автоматизированным системам контроля в промышленности строительных материалов.

Но тут, оглянувшись вокруг, вдруг обнаружил, что оказался в водовороте революции. С 1988-89 гг. начались хождения на митинги, споры, тайный выпуск самиздатского бюллетеня. Втянулся в политику, журналистику, в конце концов остановился на правозащите.

Очень было трудно от классовой теории придти к идее изначальности прав человека...

- Можете ли Вы сказать, как становятся правозащитниками? 

Если Вы имеете в виду какую-то специфическую подготовку, универсальный путь, который неминуемо приводит человека в правозащитники – то их нет. Каждый приходит к правозащите своим путем, и тут главное, наверное, момент выбора, после которого обычный гражданин, обремененных предрассудками, страхами, семейными заботами превращается в подобие юродивого, на которого смотрят кто со страхом, кто с уважением, кто с ненавистью, кто жалеючи. Словом, в защитника прав человека. 

Кстати, вопреки распространенному стереотипу, в постсоветском пространстве среди правозащитников юристы встречаются реже других профессий. Может быть, потому, что юридическая практика требует изрядного цинизма, который правозащитнику в такой дозе противопоказан. А в Азербайджане – еще и потому, что студентов-юристов учат быть судьями или прокурорами, а не адвокатами, обвинять, а не защищать. Да и в жизни судья и прокурор – куда более доходная профессия, чем адвокат, у которого нет возможности пить из клиента кровь. 

Первое шевеление правозащитника внутри человека происходит тогда, когда он приходит к идее изначальности прав человека – они у тебя есть не потому, что ты хороший и заслужил их, а потому, что ты Человек. Отсюда приходишь к шокирующему открытию, что тогда права человека, причем в том же объеме, без изъятия, есть и у плохих или несимпатичных тебе людей, независимо от их взглядов, политической принадлежности, цвета кожи и пр. Если хочешь, чтобы уважали твои права, уважай права других, чтобы тебя защищали – сам защищай других. 

- А каким был Ваш путь к правозащите?

Мой путь к правозащите был длинным и нетипичным. У меня отец, дед, прадед были коммунистами и с детства внушали мне, что свои права надо заслужить хорошим выполнением своих обязанностей, что есть «классово чуждые» люди, которые не заслуживают никаких прав, даже на жизнь. К концу 1970-х я был убежденным сталинистом, который считал, что система хороша, а плоха лишь обуржуазившаяся партийная номенклатура, которая «поступилась принципами». 

Но как атеист и технарь по образованию, я старался докопаться до истины, ничего не брал на веру. Стал всерьез задумываться о том, не много ли летело щепок при строительстве Системы? По вечерам перечитывал подшивки газет с начала 1920-х, старую литературу, и понял, что первыми и главными жертвами Системы были те рабочие и крестьяне, кого «гнали к счастью железной рукой». 

Я понял, что в структуре общества ничего не изменилось с времен фараонов: кто-то всегда отвечал за организацию труда, за армию, за идеологию, за сельское хозяйство… Можно было физически уничтожить класс буржуазии, чтобы затем ее место заняла (и обуржуазилась) прослойка «красных директоров», менеджеров и т.д. В большевистском эксперименте был только один смысл – на нашем примере мир понял, чего не надо делать, и пришел к идее сотрудничества классов…

Точно так же вечными оказались и понятия о справедливости. «Как хочешь, чтобы поступали с тобой, поступай и ты с другими» - этот принцип я во многих вариациях обнаружил в разных священных Писаниях. 

Практически я начал заниматься правозащитой параллельно с политикой в конце 1980-х, когда на волне карабахских событий появились беженцы, начались аресты активистов народного движения. Рассылая московским политикам и правозащитникам материалы о таких событиях, статьи, я и мои товарищи призывали к равенству стандартов, равенству прав.

К 1990-91 г. я уже активно сотрудничал с многими правозащитными организациями, работая вместе с Лейлой Юнусовой. В 1992 г. вошел во вскоре исчезнувшую Бакинскую Правозащитную Группу, затем в Хельсинкскую Гражданскую Ассамблею. А в апреле 1993 г. вместе с группой товарищей-журналистов создал Информационно-Правозащитный Центр Азербайджана (впоследствии просто Правозащитный Центр Азербайджана), стал его директором. Был секретарем Координационного Совета Правозащитных Организаций Азербайджана в 1996-1997 гг., являюсь членом «Международной Амнистии» (с 1995), «Международной Тюремной Реформы» (с 2000), одним из учредителей Ресурс-центра по правам человека...

- Не могли бы Вы подробнее рассказать о своей организации?

Желая высказаться вслух, я занялся журналистикой, печатался сначала в самиздате, затем в легальных изданиях Азербайджана и бывшего СССР. За время разгула перестройки свыкся со свободой слова, научился ее ценить. А тут вдруг «демократическое» правительство Народного Фронта, ввело в Азербайджане чрезвычайное положение и восстановило цензуру, отмененную «проклятыми коммунистами». Я работал тогда в информационном агентстве «Хабар-сервис» и вызвал недовольство верхов, дав информацию об оживлении лезгинских сепаратистов в приграничных регионах. В результате я остался без работы.

Придя с «разборки» в агентстве в редакцию газеты «Истиглал», я собрал там своих друзей и заявил, что с этим злом – цензурой нужно бороться организованно. Я предложил создать центр, который бы собирал и распространял как можно дальше и шире неподцензурную информацию. Мы сели и обсудили основные принципы работы и структуру. Так 29 апреля 1993 г. и родилась наша организация. 

Основной смысл нашей деятельности изложила американская правозащитница Кэтрин Фитцпатрик: «Без справедливых законов, независимых судов и профессиональных адвокатов борьба за права человека – это элементарная борьба за гласность: обнародование информации о преступлениях в надежде задеть совесть или, по крайней мере, вызвать обеспокоенность среди властных структур». Но именно этим мы и занимались долге годы, и только сейчас появились возможности уже не только будить совесть, но и что-то реально менять.

А те ребята, которые стояли у истоков, и сейчас в Правозащитном Центре Азербайджана (ПЦА). Аваз Гасанов, Шахин Рзаев, Гюльнара Исмайлова. Немного позже присоединились также Залиха Тагирова и Эльмира Алекберова. Все они хорошие специалисты в той или иной области, успешно работают на международном уровне.

Помимо членов ПЦА, есть и волонтеры в разных точках страны. Много людей оказывает нам эпизодическую помощь, не будучи ни членами, ни волонтерами.

- А какие основные принципы Вы бы выделили в работе ПЦА и правозащиты в целом?

Один я уже назвал – универсальность восприятия прав человека. Права, причем равные права, есть у террористов, воров, убийц, политиканов – и президентов с министрами.

Второй принцип – независимость, причем не только от властей, политиков, бизнес-структур, но и от общественного мнения.

Третий принцип – максимальная достоверность и объективность информации. Конечно, бывают и в нашей работе проколы, но не должно быть сознательной дезинформации – ей просто не место в правозащитной деятельности.

Четвертый принцип, сформулированный Сергеем Ковалевым для взаимоотношений правозащитников с государством – «честное сотрудничество неединомышленников». В том, в чем мы сходимся со властью, мы честно сотрудничаем, в чем расходимся – противостоим ей. Правозащитники не могут быть анархистами, так как именно государство является неидеальным, но все же лучшим инструментом защиты прав человека. 

Пятый принцип - ненасилие. Очень редко бывает, что власти сидят лишь на штыках, обычно их стабильность обусловлена согласием с нею какой-то широкой прослойки людей. Надо менять самосознание людей, тогда и власти будут себя вести по-другому.

Шестой принцип – не навредить жертве нарушений прав человека.

Седьмой принцип – право на мотивированный отказ в рассмотрении жалобы заявителю. Мы не универсальная организация и занимаемся отнюдь не всеми делами.

- Вы говорите «независимость от политики», но ведь Вы же сами ею занимались?

Да, и одно время достаточно активно. В 1989-1990 гг. я не записался в Народный Фронт, как все в нашем институте, так как меня отвращали необольшевистские тенденции в НФА. В результате я сблизился с «умеренными» лидерами НФА – Зардуштом Ализаде и Лейлой Юнусовой. После кровавого января 1990 г. посещал тайные собрания Социал-демократической партии Азербайджана и в мае 1990 г. вступил в СДПА. В 1991-2000 гг. был членом Центрального Комитета, в 1991-1996 гг. - директором Информационного Центра СДПА. 

Зардушт тогда шутливо называл меня «Бухарчиком, любимчиком партии».  Потом из-за неприятия двойных стандартов я стал «белой вороной», отдалился от практической работы. 

А в последний день второго тысячелетия я решил окончательно проститься с членством в СДПА.