Как белогвардейцы поднимали советскую нефтепромышленность

К 85-й годовщине казни главы Азнефти А.П. Серебровского

С момента своего провозглашения 28 мая 1918 года, Азербайджанская Демократическая Республика (АДР) заняла позицию нейтралитета в Гражданской войне в соседней России, опасаясь агрессии со стороны господствовавших на Северном Кавказе белогвардейцев - сторонников «единой и неделимой России» в рамках прежней царской империи. Благодаря дипломатии и стечению обстоятельств, прямых столкновений с белогвардейцами АДР удавалось избегать.

Но белогвардейцы все же появились в Азербайджане в марте 1920 г., когда потерпели катастрофическое поражение на Северном Кавказе. В Баку на кораблях Каспийской флотилии прибыли беженцы. Часть солдат и офицеров сошла на берег, другие, не договорившись с правительством АДР об условиях сдачи, ушли на кораблях в Иран, под защиту британцев. Через считанные недели, в Азербайджан вошли красные, и белогвардейцами, послушно явившимися на объявленную большевиками регистрацию, занялся Особый отдел 11-й Красной Армии. Кого-то расстреляли, кого-то, подержав на острове Наргин, отправили в концлагерь в Рязани.

Однако спустя более чем год, на улицах Баку снова появились белогвардейцы, причем в еще большем количестве. На этот раз это были врангелевцы, осенью 1920 года эвакуировавшиеся из Крыма в Турцию. И привели их в уже советский Азербайджан, уже в качестве рабочих-нефтяников, усилия председателя правления «Азнефти» - знаменитого Александра Павловича Серебровского (1884-1938). Сама эта история, которая могла бы стать основой сценария голливудского боевика, была практически неизвестной до 2015 года, пока по инициативе историка нефтяной промышленности Ю.В.Евдошенко не были опубликованы воспоминания Серебровского «На нефтяном фронте».

У нас этого человека знают в основном как организатора советской нефтяной промышленности в Баку, но это был человек с богатой биографией профессионального революционера. Он шел в первых рядах знаменитой демонстрации рабочих в «Кровавое воскресенье» 1905 года, участвовал в подготовке восстания во Владивостоке в 1907-м, штурмовал Зимний дворец в 1917-м. За 15 лет подпольной работы полиция арестовывала его 9 раз, он отсидел 4 года в тюрьме, совершил 4 побега, почти 5 лет прожил в эмиграции, при этом закончил в Брюсселе на французском языке высшее техническое образование, прерванное ранее в России исключением из университета как неблагонадежного студента.

И еще, Серебровский обладал недюжинными задатками дипломата и бизнесмена. В то время, как «истинные» большевики брезговали общаться с «акулами капитализма», Серебровский мог с ними договориться ради интересов Советской власти.

В 1921 году, когда РСФСР и АзССР еще не были признаны в Европе, он прибыл в Константинополь (Стамбул), где в то время хозяйничали страны Антанты, с первым советским танкером и удачно продал там нефть французской фирме, вызвав ажиотаж на европейском рынке нефтепродуктов. Тем самым была пробита экономическая блокада вокруг России. На выручку от нефтяных контрактов, Серебровский сделал закупки технического оборудования и продовольствия для бакинских промыслов.

Но у него была и другая секретная миссия — агитация врангелевских солдат за репатриацию, которая давно велась в Константинополе. Тем самым Москва желала разложить врангелевскую армию, которую белые могли снова двинуть на Россию (например, в то время обсуждались планы высадки белого десанта на Дону). Первые репатрианты вернулись уже через несколько месяцев после разгрома Врангеля, в феврале 1921 г. Всего же, в 1921 году в Россию вернулось 121843 белоэмигранта, а до 1931 года — 181432.

Но у Серебровского, как у главы нефтяной промышленности Азербайджана, в этом процессе был свой интерес. Баку испытывал кадровый голод: на нефтепромыслах не хватало рабочих рук, так как число рабочих нефтяников с 1916 г. упало с 52 до 23 тысяч. «Находясь в лагерях, под надзором, без оружия, в плохих условиях жизни, при тяжелом режиме, врангелевские солдаты тяготились своим фактическим пленом и рвались обратно домой», - вспоминал впоследствии Серебровский, увидевший в них человеческий ресурс для «Азнефти».

Идея эта первоначально была встречена в штыки российским руководством. Так, уже после прибытия первых репатриантов, Политбюро ЦК РКП(б) 5 апреля 1921 года приняло решение «о недопущении в РСФСР врангелевцев». В.Ленин тоже был против, но из экономических соображений — он считал, что «нелепо увеличивать число рабочих [«Азнефти»], пока меньшее их число не обеспечено одежей и хлебом».

Однако Серебровскому удалось переубедить Ленина, который после некоторых колебаний одобрил идею отправить в Баку несколько тысяч репатриантов «после хорошей их фильтровки». Свое «благословение» дали также И.Сталин и С.Орджоникидзе. И уже во вторую свою поездку в Стамбул в июле 1921 года, Серебровский вместе с женой завязали связи с врангелевскими солдатами, посещали лагеря интернированных, создали из рядовых белогвардейцев (!) коммунистическую партийную ячейку. Серебровский «даже организовал там митинг, где агитировал за возвращение домой».

За это он чуть не поплатился головой, когда озлобленные против большевистского агитатора казацкие офицеры набросились на него с шашками наголо. Он еле отбился от них, и то с помощью французских солдат-охранников, которые приняли знающего французский язык Серебровского за бывшего бойца французского Иностранного Легиона.

В другой раз, вспоминал Серебровский, белые генералы Кутепов и Врангель «подняли шум у английского командования... И англичане решили арестовать меня и мою жену. Однако, в гостинице, где мы жили, мальчик-лифтер предупредил нас, что полиция ждет меня в номере. Мы поднялись этажом выше, а затем спустились по другой лестнице и вышли на улицу».

Понятно, что англичане отреагировали главным образом не на жалобы маргинальных эмигрантов, а на ущемление интересов британской нефтяной компании «Шелл». Продажа нефтепродуктов французам, причем на 20% ниже, чем предлагали англичане, была демпинговым ходом, который вызвал обвинения в экономическом «корсарстве» и не всеми был правильно оценен в Москве, но сразу же сделал Россию игроком на рынке.

По той же причине, вероятно, Александр Павлович сумел расположить к себе верховного французского комиссара в Стамбуле, хотя у француза были и другие мотивы: «Почтенный генерал сначала не мог понять, какая ему выгода отпустить этих бездельников и тунеядцев, как он называл врангелевских солдат, ругаясь, что приходится республике тратить огромные деньги на их содержание. Когда же он понял, что можно этих дармоедов сплавить с рук, а довольствие будет выписываться до конца года и, стало быть, возможна весьма выгодная для командования комбинация, тогда он пришел в восторг, благодарил меня и мы быстро договорились».

Результатом договоренности было предоставление в распоряжение Серебровского парохода «Решид-паша» для перевозки репатриантов в любой советский порт Черного моря с запасом продовольствия на десять дней. Серебровский также получил пропуск во все лагеря русских эмигрантов и приказ комиссара о том, чтобы командование не ставило никаких препятствий для желающих вернуться на родину солдат и казаков.

«Офицеров я брать отказался»,- кратко заметил Серебровский, не уточняя мотива. Возможное объяснение можно найти в современных публикациях о судьбе репатриантов этой волны. В феврале и апреле 1921 г. тот же пароход «Решид-Паша» уже отвозил в Новороссийск и Одессу две группы врангелевцев в 1500 и 2500 человек. «Как общее правило, все офицеры и военные чиновники расстреливались немедленно по прибытии. Из вернувшихся в Новороссийск расстреляно 500, в Одессе — также 30%. То же касается и мелких партий репатриантов, например, из состава партии в 180 человек, прибывшей в мае из Варны в Новороссийск, офицеры были отделены и тут же расстреляны. Встречаются также данные, что из вернувшихся из эмиграции 3500 человек расстреляно 894», - отмечает историк С.Волков.

Понятно, что расстрел офицеров вряд ли настроил бы позитивно будущих рабочих «Азнефти», и Серебровский это изначально учел. Возможно, по той же причине пароход направился не в Одессу или Новороссийск, а в грузинский Батуми, где их принимал представитель «Азнефти». Впрочем, некоторое количество бывших белых офицеров на работу в «Азнефть» все же попали, но вероятно, с другими партиями репатриантов. Во всяком случае, по данным С.Волкова, в 1928 году в «Азнефти» еще работали 74 бывших офицера-белогвардейца.

Прибывшим врангелевским солдатам было дано право выбрать своего коменданта поезда и своих старших на каждый вагон. «Затем эшелонами без всякой охраны они поехали в Баку, где их немедленно поставили на работу. Они оказались прекрасными работниками и не пожелали по миновании двухлетнего срока оставлять бакинские нефтяные промыслы. Многие выписали свои семьи и остались в Азербайджане навсегда, некоторые из них вступили в партию».

Первая партия репатриантов в июле 1921 года пополнила «Азнефть» 2.752 рабочими. После второй партии в «Азнефти» были уже 4.418 врангелевца, что «до некоторой степени ослабило кризис с рабочей силой». После третьей и четвертой нефтяная промышленность Баку была «обеспечена 8.000 молодыми и сильными рабочими».

В отличие от групп репатриантов, которые возвращались в неизвестность, полагаясь на туманные обещания большевистских агитаторов, они имели договоренность с Серебровским «работать на промыслах два года, имея разрешение после этого ехать куда угодно. В их удостоверениях они просили не указывать, что они – врангелевцы; так и было сделано».

В июле рабочим «Азнефти» было выдано закупленные за границей белье, обмундирование и обувь. Нефтяником поступило и купленное в Константинополе продовольствие.

Хорошее снабжение нефтяников помогло Серебровскому завербовать многих рабочих из Петрограда, с Путиловского завода, из Сормова. «Много охотников поработать» приехало в 1920-е годы из голодающего Поволжья, Самарской, Саратовской, Пензенской губерний. Тысячи немцев Поволжья успешно работали в нашей нефтяной промышленности вплоть до высылки в октябре 1941 года. В работу «Азнефти» постепенно вовлекалось и местное азербайджанское население.

Серебровский отмечал про новых работников «Азнефти», что «знаний им, конечно, не хватало. Их нужно было учить, чтобы сделать настоящими работниками, людьми, овладевшими техникой». Для этого была создана целая сеть школ для рабочих: технические школы, вечерние курсы и собственный втуз. В результате «из бывших врангелевских солдат, из волжских плотников, «прямых потомков Стеньки Разина», удалось создать «таких бурильщиков, для которых американские темпы и методы бурения не представляли ничего недоступного и они стали бурить с настоящими американскими скоростями».

Серебровский покинул Баку в 1926 году и, возможно, по этой причине дает в своих воспоминаниях достаточно благостную картину жизни бывших врангелевцев в Баку. На самом же деле, они с самого начала были под контролем спецслужб, о чем он и сам вскользь упоминает: «Это была чрезвычайно трудная операция, которая грозила большими неприятностями, если бы не было заранее тов. Кировым сделано все, чтобы обезопасить ее от всевозможных осложнений. Очень хорошо помню работу, которую проделали тт. Берия и Багиров через подведомственные им органы, как внимательно смотрел Киров за размещением врангелевцев, за их настроением. Тов. Багиров чуть ли не каждый день докладывал ему об этом, и благодаря мерам, принятым ими, вся эта огромная рабочая сила была освоена и никаких недоразумений, кроме единичных, тут не произошло».

Нефтепромышленность Баку была поднята из руин трудом тех людей, которых Советская власть, мягко говоря, недолюбливала. И, когда они перестали быть нужны советской экономике, в октябре 1927 года все бывшие офицеры Добровольческой армии были выселены из Баку. В 1928 году из «Азнефти» уволили еще остававшихся там 74 офицеров. В 1930-1931 гг. в «Азнефти» репрессировали старых инженеров, как «вредителей». В конце 1930-х дошла очередь и до остальных работников, чем-то подозрительных или неугодных. В 1941 году были отправлены в казахстанские степи приглашенные Серебровским немцы. Сколько всего работников «Азнефти» пострадало во время чисток в 1920-30-х гг., еще предстоит узнать из архивов, которые до сих пор остаются закрытыми для исследователей.

Сам же Серебровский, будучи заместителем наркома тяжелой промышленности, был расстрелян 10 февраля 1938 года после 15-минутного суда, признавшись в том, что являлся провокатором царской охранки, членом центра антисоветской диверсионно-террористической организации правых, шпионом и террористом. Потребовалось 18 лет, чтобы его реабилитировали (посмертно). Его имя еще около трех десятилетий носил нынешний бакинский поселок Карачухур, но с 1990-х годов Серебровский уже почти забыт (на мой взгляд, незаслуженно)...

Эльдар Зейналов

10 февраля 2023 г.