«Пилотные дела» по жалобам азербайджанских оппозиционеров

Проведенная несколько лет назад реформа Европейского Суда по Правам Человека (ЕСПЧ) включала, помимо прочего, упрощение рассмотрения однотипных дел. Из группы таких дел выбирается и всесторонне рассматривается одно типичное («пилотное»). Затем, остальные дела сравниваются с таким шаблоном и, если изложенные в жалобе обстоятельства существенно не отличаются от пилотного дела, то суд принимает аналогичное решение, причем часто объединяет в одно дело несколько жалоб. 

Такая процедура существенно упрощает и ускоряет рассмотрение похожих дел. Если сравнивать прошлый год с 2013-м, то выяснится, что число принятых решений против Азербайджана снизилось с 31 до 19. При этом число рассмотренных жалоб, наоборот, выросло почти вдвое - с 39 до 68, за счет того, что половина дел были групповыми и включали от 2 до 13 жалоб.

Одной из «урожайных» тем оказалась свобода собраний. ЕСПЧ приходится разбирать десятки дел, касающихся несанкционированных акций оппозиции в 2011-13 гг. и связанных с ними разгонов и задержаний демонстрантов полицией. В качестве пилотного дела было выбрано дело «Гафгаз Мамедов против Азербайджана» (жалоба No. 60259/11), решение по которому было вынесено 15 октября 2015 г.

В частности, в этом деле, касающемся оппозиционной демонстрации в июне 2011 г., ее организаторы известили Бакинскую Городскую Исполнительную Власть о намерении провести акцию в центре города, но разрешения не получили. Когда демонстранты все же собрались, их уже поджидала полиция – и в форме, и переодетая в гражданское. Активных участников мирной акции административно арестовали, причем это касалось не только упорствующих демонстрантов, но и тех, кто хотел уйти. При составлении протоколов единственными свидетелями выступили сами полицейские. При подготовке к суду адвокаты не приглашались, а в суде им были предложены адвокаты по назначению, которые ограничились формальным заявлением о невиновности своих клиентов или вовсе отмалчивались. Своих адвокатов нанять в суде первой инстанции не разрешили.

Анализ этого дела позволил ЕСПЧ прийти к выводу о том, что действия полиции, хотя и отвечали требованиям закона "О свободе собраний", тем не менее, нарушали эту свободу собраний, право на свободу и право на справедливый суд, то есть статьи 11, 5 и 6 Европейской Конвенции по Правам Человека. Основным моментом, по которому у Суда и властей возникло непонимание, явилось утверждение ЕСПЧ, что гарантии свободы собраний касаются как санкционированных, так и неразрешенных собраний. То есть само участие в несанкционированной мирной демонстрации не должно быть основанием для разгона демонстрантов, их ареста и осуждения. Да и меры по охране общественного порядка, по мнению Страсбурга, могли включать сдерживание и перенаправление демонстрантов, другие меры по контролю ситуации. 

ЕСПЧ пришел к выводу, что разгон демонстрации, аресты и суды над демонстрантами не могли не иметь эффекта, сдерживающего и заявителя, и других оппозиционеров и в целом общественность, от участия в демонстрациях и, в целом, от участия в открытых политических дебатах. Что касается суда и административного ареста, то и они, с учетом мирного поведения демонстрантов, были наказанием за участие в демонстрации, а не за нарушение закона.

16 февраля дело Гафгаза Мамедова было применено ЕСПЧ в качестве прецедента в 6 делах против Азербайджана, касающихся задержаний 11 заявителей полицией за участие в демонстрациях 31 июля 2010, 2 и 17 апреля 2011, 20 октября и 17 ноября 2012, 26 января и 10 марта 2013, 6 мая 2014 годов. Одно из этих дел – «Байрам Байрамов и другие против Азербайджана» было групповым, остальные – Бабека Гасанова, Джамиля Гаджиева, Гёзаль Байрамлы, Турала Аббаслы и Махаммад Меджидли – индивидуальные.

Во всех этих делах было установлено нарушение статей 5, 6 и 11 Конвенции. Также была назначена выплата государством компенсации морального ущерба в размере 9-12 тыс. евро, а также покрытие судебных расходов. Отметим, что адвокатами этой группы заявителей выступили Асабали Мустафаев и Руслан Мустафазаде. 

Эльдар Зейналов.

http://ru.echo.az/?p=57018


О деле Гафгаз Мамедов против Азербайджана:
http://eldarzeynalov.blogspot.com/2015/10/blog-post_16.html

Фаиг Мамедов пошел против Азербайджана… и проиграл

Февраль 24, 2017 16:04

Череду побед заявителей из Азербайджана в Европейском Суде по Правам Человека (ЕСПЧ) в конце января нарушило дело «Фаиг Мамедов против Азербайджана» (жалоба No. 60802/09).

В июне 2008 года 55-летний заявитель был приговорен по статье 178.3.2 УК АР за мошенничество к 9 годам лишения свободы с конфискацией имущества, а его жена – к 7 годам, с отсрочкой приговора на 5 лет. За что конкретно они оказались в немилости у отечественной Фемиды, из решения ЕСПЧ не усматривается.

Но из деталей дела видно, что речь идет об известном нашей прессе 55-летнем уроженце Товузского района Мамедове Фаике Газанфар оглу - заведующем юридическим отделом газеты «Четвертая камера власти». Видно, не зря люди говорят, что как назовешь корабль, так он и поплывет. В данном случае конечная остановка представителя «четвертой власти» была в тюремной камере. И похоже, что было за что…

Как это нередко случается, Мамедов, являясь сотрудником газеты, одновременно не гнушался куплей-продажей недвижимости. Клиенты оставляли ему ключи от квартир. А когда покупатели находились, маклер тайно продавал их с помощью своей жены Джейран, с которой он в интересах дела фиктивно развелся.. По данным следствия, муж с женой, пользуясь доверием своих родственников, знакомых и одиноких пожилых женщин, под видом пожизненной опеки завладевали их квартирами, деньгами, золотыми украшениями. В общей сложности 8 человек были «нагреты» на 300 тыс. долларов. А две старушки были упрятаны в Дом престарелых. 

…Мамедов довольно успешно обжаловал приговор в Бакинском Апелляционном Суде (БАС), который снизил срок наказания до 7 лет и исключил из приговора конфискацию имущества. В дальнейшем, Верховный Суд (ВС) подтвердил это решение. Но до звонка журналист все равно не досидел – сначала вышел на свободу условно-досрочно, а затем сбежал. В январе 2014 г. местная пресса сообщила о том, что он объявлен в розыск…

Но вернемся к решению Евросуда. Заявитель поставил под вопрос справедливость судебного процесса в ВС, который прошел летом 2009 г. одновременно по жалобе подсудимого и протесту прокурора. Суд дважды откладывали по просьбе адвоката, который просил дополнительное время на ознакомление с делом и ссылался на проблемы со здоровьем.

На третий раз, 1 июля 2009 г. адвокат в суд не пришел. ВС счел возможным, чтобы дело рассмотрели в отсутствие защиты, но с участием прокурора. Тот выступил на суде, требуя отменить решение БАС и вернуть дело на новое рассмотрение.

В результате слушания, ВС решил отклонить кассационную жалобу заявителя и частично удовлетворить кассационный протест. ВС подтвердил приговор Мамедова, но отменил решение в отношении его жены и вернул ее дело в апелляционную инстанцию.

Заявитель обратился в ЕСПЧ, ссылаясь на то, что ВС не обеспечил участия в суде самого заявителя или его адвоката. По его мнению, это было нарушением статьи 6 Европейской Конвенции по Правам Человека, соответствующие параграфы 1 и 3(с) которой гарантируют равенство сторон процесса и право каждого защищать себя лично или через адвоката. 

В переписке с судом Мамедов утверждал, что ни он, ни его адвокат не были должным образом извещены о заседании ВС. Однако это было опровергнуто и судебным протоколом, и фактом личного участия адвоката в заседании, на котором он просил об очередной отсрочке. Это был ключевой момент, который отличал данное дело от вышеупомянутых дел. Поэтому, даже принимая во внимание отсутствие защиты и участие обвинения, нельзя было утверждать, что равенство сторон было нарушено.

ЕСПЧ отметил, что, поскольку Мамедов лично участвовал в заседаниях суда первой инстанции и апелляционного суда, то мог бы принять участие и в заседании ВС. Впрочем, с учетом того, что в ВС рассматриваются вопросы права и не анализируются новые доказательства, отсутствие заявителя, по мнению ВС, не ставило защиту в невыгодное положение. 

Другое дело – отсутствие адвоката. Ведь он был извещен о заседании, но не явился на суд, не попросил отсрочки, не объяснил свое отсутствие и не известил суд о желании заявителя участвовать в заседании. ЕСПЧ подчеркнул в этой связи, что «государство не может быть ответственным за каждый недостаток со стороны адвоката… Из независимости юридической профессии от государства следует, что проведение защиты, по существу, касается подзащитного и его консультанта». 

Поэтому ЕСПЧ пришел к выводу о том, что нарушения Конвенции в данном деле не было.

За кадром остался не важный уже вопрос, почему так странно повел себя адвокат? То ли его подзащитный перехитрил сам себя, то ли адвокат сделал с ним то, что тот привык делать с другими…

Эльдар Зейналов.

http://ru.echo.az/?p=57056

Как советские «товарищи» убивали гачагов

В 1929 г. Орджоникидзе пожурил Багирова за внесудебное убийство в АзЧК: «Указать товарищу Багирову на неприятие мер…» 

Начало 1920-х годов в Азербайджане было отмечено разгулом бандитизма, который часто имел политический оттенок. Движение т.н. гачагов возникло не на ровном месте, а подпитывалось реальным недовольством людей новыми властями.

Отряд повстанцев в Нахичевани, 1930

Советская власть, столкнувшись с невозможностью ликвидировать гачагов военным путем, предложило амнистию тем, кто добровольно сдастся и вернется к мирному труду. Среди тех, кто поверил и сдался властям, был некий Мамед Казан Папах оглы, банда которого из 16 человек в 1920-22 гг. наводила страх на Джеванширский уезд. С ним вместе сдались Азербайджанской Чрезвычайной Комиссии (АзЧК) и его товарищи по оружию Али-Бала Киши оглы и Намаз-Али Бёюк-Киши оглы.

Мамед Газан был авторитетен в среде гачагов, и его переход на сторону Советской власти в 1922 г. и легализация лично председателем АзЧК Мир Джафаром Багировым была большим успехом чекистов. С тех пор он неоднократно использовался по линии Отдела борьбы с бандитизмом и Контрразведывательного отдела (КРО) АзЧК против своих бывших товарищей-гачагов. Он неоднократно лично приводил в АзЧК на легализацию гачагов, которые ему лично доверяли. Уже по одному этому можно судить, насколько доверенным лицом он был у Багирова и других руководителей АзЧК.

Другим ценным приобретением АзЧК был некий Бабир Гусейнов. Когда-то он служил начальником Шемахинской милиции, потом проштрафился, совершив должностные преступления, и был арестован. Однако ему вместе с группой других арестантов удалось совершить успешный побег из Шемахинского Исправительного дома (тюрьмы). Некоторое время Бабир возглавлял созданную им банду в Шемахинском уезде, а после ее разгрома сбежал в Персию (Иран).

В 1924 г. его задержали в Ленкорани и завербовали для ликвидации банды Аслана, которая действовала в Бакинском уезде. Уполномоченный по борьбе с бандитизмом Аксенов имитировал побег Бабира из–под ареста, после чего он явился в АзЧК и получил материальную помощь для борьбы с Асланом.

С этой же целью в Баку был послан из Агдама и Мамед Казан с двумя его людьми (Али Бала и Намаз Али). Их познакомили с Бабиром, всех четверых снабдили бурками, бельем, сапогами, оружием и деньгами, после чего вывезли из Баку и отпустили, чтобы те могли влиться в банду Аслана и ликвидировать ее изнутри. Связь с этими агентами поддерживалась через чекиста Аксенова.

Где-то в ноябре 1924 г., примерно через месяц после начала операции, Бабир наведался в АзЧК для очередной встречи с Аксеновым, сообщив чекисту Суханову, что у него кончились деньги и ему с товарищами негде скрываться. Суханов вызвал Аксенова и ушел. 

Наутро тот же чекист увидел в комнате на полу окровавленные вещи вчерашнего гостя и спросил, что случилось. Аксенов на это сообщил, что накануне ночью в канцелярии КРО были убиты Бабир и Мамед Казан. Двух их товарищей арестовали в одной из гостиниц, где они ждали возвращения главарей, и расстреляли за городом.

В убийстве Бабира и Мамед Казана принимали участие чекисты Аксенов, Васин, Авласевич, Николаев, Голиков, Гаврилов и Шахвердян, причем последние двое проявляли особенную жестокость.

В своем рапорте чекист Васин, лично участвовавший в «ликвидации» Бабира, писал, что начальник КРО Голиков заверил Васина, что «это все делается по распоряжению Багирова и Габер-Корна и что эту операцию нужно проделать именно так, ибо малейшая неосторожность может привести к гибельным последствиям, в смысле ликвидации этого бандита, влиятельного среди других». Поэтому чекист считал, что он участвует «в нужном, необходимом и вполне узаконенном Коллегией АзЧК» деле. 

Бабир доверял Аксенову и даже передал ему «на память» написанное им стихотворение, но заметно нервничал. Чтобы отвлечь его внимание, Васин попросил Бабира написать все, что тот знает об одном из бандитов, вернувшихся с ним из Персии. В это время в комнату под благовидным предлогом зашли другие чекисты – Шахвердян и Гаврилов, которые схватили Бабира за руки, повалили на пол и стали душить. Видя, что товарищи устают, к экзекуции присоединился и Васин. Наконец Бабир «с полузадушенным возгласом «я Ваш» умер», вспоминает Васин, с удовлетворением отметив, что «ликвидация была сделана чисто, без капли крови».

В то же время в другой комнате прикончили гачага Мамед Казана, который «считался наиболее опасным и сильным». Он «лежал на спине, окровавленный, в огромной уже застывающей луже крови под собою. Оказывается, его прикончили гирькой, разбив ему голову», - вспоминал Васин.

«Ликвидация» проводилась под непосредственным руководством начальника Секретного отдела (СОЧ) Николаева и начальника КРО Голикова. Приходил наблюдать за операцией и зампред АзЧК Габер-Корн.

В это время двое товарищей убитых гачагов ждали их возвращения в гостинице «Тавриз». На их захват выехала группа в составе того же Васина, Николаева, Аксенова и Авласевича. «Куда делись эти двое, я не знаю, но слышал, что их ждет судьба убитых», отметил Васин.

Спустя несколько дней после уничтожения четверки гачагов, Аксенов поручил Суханову написать постановление об их расстреле: «Пиши без всяких разговоров, все равно они убиты и их расстрел будет проведен на ближайшем заседании Коллегии (АзЧК)». Суханов был в затруднении: «Материал на Бабира был, а на остальных не было. Когда я об этом сказал Уполномоченному (Аксенову), то он заявил: пиши, что есть, все равно дело сделано, Коллегия утвердит». 

Постановление, подготовленное Сухановым, представляло собой машинописный документ на одном листе, в котором упоминались трое из четверых гачагов (без Бабира, на которого «материал был»). Их обвинили, в частности, что после легализации они якобы «продолжали заниматься гнусными делами» и убили некоего Фараджа Гарам оглы - жителя селения Алпоут Агдамского уезда. Без приведения даты и деталей утверждалось, что «данный факт установлен». Ввиду криминального прошлого обвиняемых (за которое Советская власть вроде бы их амнистировала в 1922 г.), и того, что они «в данное время не оправдали надежды Рабоче-Крестьянского Правительства на исправление», Суханов «полагал бы… как неисправимых и вредных для общества приговорить к высшей мере наказания – расстрелять» всех троих. В конце постановления честно упоминается, что «вещественных доказательств и документов не имеется», и дается фиктивная справка о том, что «обвиняемые находятся на свободе».

Документ был завизирован Уполномоченным 3-й группы КРО Аксеновым, начальником КРО Голиковым, Начальником Секретно-Оперативной Части Николаевым, заместителем председателя АзЧК Габер-Корном и, наконец, председателем АзЧК Мир Джафаром Багировым. На документе наложена резолюция Багирова: «1/XII. Привести в исполнение. Д.Багиров». 

Согласно рапорту Суханова, дела даже не были представлены на коллегию, а «прошли механически, т.е. внесли в протокол». Это не удивительно, если учесть, что к убийству имели прямое отношение все те, кто подписался под липовым документом.

Мир Джафар Багиров - председатель АзЧК-АзГПУ в 1921-27 и 1929-30 гг

Дело это всплыло усилиями «доброжелателей» Багирова в сентябре 1927 года. Известно, что перед этим, в мае 1927 г. в результате групповой борьбы в руководстве Азербайджана Багирова сняли с занимаемых им тогда постов председателя АзГПУ (преемницы АзЧК), наркома внутренних дел и заместителя Председателя СНК Азербайджанской ССР. Вместо этого, его назначили на невзрачную хозяйственную должность. 

Противники Багирова приободрились и решили сыграть на злоупотреблениях социалистической законностью в период его руководства АзЧК и АзГПУ. Разумеется, никто и не собирался пересматривать смертный приговор азербайджанским гачагам, вынесенный задним числом, «без вещественных доказательств и документов», без заслушивания сторон и последнего слова, или же оценивать, насколько убитые на самом деле были нелояльны властям. Речь шла лишь о том, что такого рода внесудебные расправы должны были утверждаться до, а не после самой ликвидации.

Дело неспешно расследовалось два года и закончилось в октябре 1929 года практически ничем. Багирову, который в это время уже вернулся в кресло председателя АзГПУ, указали, что «он не принял мер против недопустимых методов расправы в органах ГПУ, будучи председателем АзГПУ в 1924 году, предупредив его, что при повторении таких случаев в аппарате ГПУ, он будет нести всю ответственность, как председатель АзГПУ». 

Дальнейшие события, особенно в период насильственной коллективизации и подавления антикоммунистического повстанчества в 1929-30 гг., когда Багиров повторно возглавлял АзГПУ, показали, что он расправлялся с противниками коммунистов без оглядки на эту предупреждение Центральной Контрольной Комиссии Компартии.

Он явно был полностью в курсе того, что И.Сталин относился к его грехам даже более терпимо, чем глава ЦКК ВКП(б) С.Орджоникидзе. Так, в письме к В.Молотову от 21 августа 1929 г. Сталин писал: «Багирова (несмотря на его грехи в прошлом) придется утвердить предчека Азербайджана: сейчас он единственный человек, который сумеет справиться с поднявшими голову мусаватистами и иттихадистами в азербайджанской деревне. Дело это серьезное, и здесь шутить нельзя». 

Между тем, в деле о расправе с гачагами осталось много неясного. Ведь именно Багиров сыграл ключевую роль в легализации Мамед Казана, и он же, судя по рапортам чекистов 1927 г., распорядился о его ликвидации, хотя материалов на гачага не было. И в случае Бабира, последними словами убитого также было утверждение его лояльности чекистам («я ваш»). К тому же двух других гачагов смогли арестовать без эксцессов.

Зачем же ликвидация обоих бандитских авторитетов была проведена так, что они не имели возможности высказаться? Складывается впечатление, что они знали что-то лишнее про Багирова и обязательно высказали бы это на допросе или в суде. Они просто слишком много знали…

…Возвращаясь к движению гачагов, отмечу, что действия Советской власти во время коллективизации в 1929-32 гг. дали ему новый импульс. Пользуясь горной местностью, плохой охраной границы с Ираном и поддержкой части населения, гачаги действовали по меньшей мере до конца 1930-х годов, пока НКВД в административном порядке не выслала сотни их родственников и тысячи «неблагонадежных лиц» в Сибирь и Среднюю Азию. 

Несколькими десятилетиями позже, во Всеобщей Декларации Прав Человека, человечество заявило, что «необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения». А повстанческое движение в Азербайджане в 1920-30-х гг., низведенное советскими историками до простого бандитизма, как раз и было тем последним средством.

Не хочу вдаваться в политическую оценку действий Мамед Казана и Бабира в контексте борьбы чекистов с антикоммунистическими повстанцами. Отмечу лишь, что при всей незаконности и необоснованности вынесенного им смертного приговора и учиненной над ними внесудебной расправы, они вряд ли были реабилитированы в независимом Азербайджане.

Ведь статья 4 действующего в настоящее время законе «О реабилитации жертв политических репрессий» не предусматривает реабилитации «организаторам банд, совершавших убийства, грабежи и другие насильственные действия, а также лично участвовавшим в совершении таких действий в составе подобных банд». Но насколько правильно на уровне законодательства отказывать в реабилитации тем нашим согражданам, кто подвергался физическому «уничтожению, как класс» и поднялся на вооруженную борьбу за свои права?.. 

Эльдар Зейналов.

http://minval.az/news/123667655

Перепечатка (в сокращении): "Эхо"
http://ru.echo.az/?p=57174

В Азербайджане на преступников наденут электронные браслеты

Февраль 20, 2017 12:03

Э.МАМЕДОВА

Бюджету Азербайджана дорого обходится содержание преступников, особенно в нынешних непростых экономических условиях. В этой связи есть необходимость начать применение электронных браслетов для мелких преступников. Об этом Echo.az заявил глава Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов.

По его словам, содержание заключенного в тюрьме обходится государству совсем не дешево.

«По разным оценкам, на одного заключенного уходит от 4 до 6 тысяч манатов в год. Естественно, электронные браслеты обойдутся казне дешевле, чем содержание в местах лишения свободы,» — сказал он.

По словам Зейналова, в тюрьмах отбывают наказание немало лиц, которые нанесли ущерб в размере всего 30-50 манатов.

«Получается, что из карманов налогоплательщиков уходят сотни тысяч манатов на содержание злоумышленников, которые нанесли урон на пару десятков манатов. Это смешно и печально. Правительство не понимает, что осужденные за нетяжкие преступления несут большую нагрузку для государственного бюджета. Наказание не всех преступников должно носить дорогостоящий характер», — сказал Э.Зейналов.

По словам эксперта, наиболее полезным было бы внедрение общественно — полезных работ.

«Так как осужденные проводят эту работу, с одной стороны, на благо общества, с другой — искупают свою вину. Также широко распространенным и полезным видом считается электронный мониторинг. Браслеты — хорошая альтернатива лишению свободы,» — отметил правозащитник.

«На Западе уже давно применяют эту меру, учитывая, прежде всего, экономические издержки. Можно одевать днем браслеты на осужденных, а днем выпускать их по своим делам, например, на работу. Но вечером обязать их возвращаться в места лишения свободы, а утром вновь отпускать. Отмечу, что альтернативные меры наказания должны быть направлены на лиц, совершивших мелкие преступления, а также в отношении женщин и несовершеннолетних», — сказал Э.Зейналов.

Правозащитник также отметил, что суды и судьи должны понимать, что за незначительные преступления сажать за решетку нельзя.

«Судебные органы не должны пытаться всех засадить в тюрьму. Есть тип людей, которые после долгого нахождения в замкнутом пространстве привыкают к четырем стенам. Изоляция от общества мелких преступников на несколько лет способствует росту числа рецидивов. Эти люди привыкают к тому, что кто-то за них решает все вопросы, нет проблем с едой, есть крыша над головой. Они привыкают к иждивенческой жизни. После освобождения из тюрьмы эти люди понимают, что нужно найти работу, но часть из них разучились трудиться.

Как считает Зейналов, бывшие заключенные не могут адаптироваться в обществе, поэтому не удивительно, что они вновь совершают преступления и возвращаются в места лишения свободы.

«Рецидив в стране составляет 65-70%. Можно ли после этого говорить о том, что меры тюремного заключения благоприятно сказываются на перевоспитании незаконопослушных граждан?» — задался в заключении вопросом Э.Зейналов.

Отметим, что 10 февраля президент Азербайджана Ильхам Алиев подписал распоряжение об «Усовершенствовании деятельности в пенитенциарной сфере, гуманизации политики наказания и расширении применения альтернативных наказания и мер процессуального принуждения, не связанных с изоляцией от общества».

Завотделом работы с правоохранительными органами Администрации президента Фуад Алескеров в интервью АЗЕРТАДЖ дал широкий комментарий по этому поводу. По словам Ф.Алескерова, проведенные исследования и анализы показывают, что суды допускают арест в случаях отсутствия необходимости уголовного преследования, за преступления, не представляющие большой общественной опасности:

«Суды предпочитают назначать наказание в виде лишения свободы. Органы, ответственные за исполнение наказаний, формально относятся к назначению наказаний, не связанных с изоляцией от общества, в частности к исправительным работам. Одной из основных целей распоряжения является создание необходимых условий для обеспечения исправления совершившего преступление лица без его изоляции от общества. Именно с этой целью было принято решение о создании новой специализированной структуры — Службы пробации министерства юстиции».

Ф.Алескеров рассказал о системе электронного контроля над лицами, чье наказание облегчено, которая широко применяется в западных странах, а также соседней России.

«Современные технологические достижения позволяют установить полный контроль над поведением человека, не арестовывая его. Во многих странах мира в пенитенциарной сфере широко применяются системы электронного контроля. Применение средства электронного контроля состоит из размещения на осужденном или обвиняемом технических средств, которые позволят определять его местонахождение, а также контролировать передвижение. Данные средства зачастую изготавливаются в форме браслетов или часов, снабжаются специальными чипами и подключаются к сетям связи,» — сказал Алескеров.

«В случае совершения попыток испортить данные средства, снять их без разрешения, либо воздействовать на них, в мониторинговый центр незамедлительно поступает сигнал, и в целях предотвращения противозаконного поведения данного лица осуществляются соответствующие мероприятия,» — отметил Алескеров.

«Безусловно, будут детально разработаны обстоятельства, правила и условия применения, а также ограничения применения данных средств электронного контроля. Именно с этой целью Министерством юстиции и Генеральной прокуратурой Азербайджанской Республики будут подготовлены проекты соответствующих нормативно-правовых актов,» — сказал он.

Ф.Алескеров сказал, что работы по исполнению распоряжения уже начались.

http://ru.echo.az/?p=56876

The history of political prisoners’ list in Azerbaijan

JAMNEWS FEBRUARY 14, 2017

Who and how counts them?

Political prisoners is the most topical issue and a ‘sore point’ in Azerbaijan. The international human rights organizations, as well as the local activists and the civil society, have been always concerned about how many people are actually on this list. But the question is who compiles these lists and how?

___________
Definition of ‘political prisoner’ according to the PACE Resolution

A person is to be regarded as a political prisoner:

• if the detention has been imposed in violation of one of the fundamental guarantees set out in the European Convention on Human Rights and the Protocols thereof;

• if the detention has been imposed for purely political reasons without connection to any offence;;

• if, for political motives, the length of the detention or its conditions are clearly out of proportion to the offence the person has been found guilty of or is suspected of;

• if, for political motives, he or she is detained in a discriminatory manner as compared to other persons;

• if the detention is the result of proceedings which were clearly unfair and this appears to be connected with political motives of the authorities
_________________

The latest list, drawn up by the local human rights activists, includes 119 names. Those are journalists, youth wing activists, politicians and most of all (86) religious activists.

It seems, this issue has been haunting Azerbaijan throughout its contemporary history, giving rise to speculations and surmises. Some say, people are sent to jail more often nowadays, whereas others claim it’s vice versa.

One of such persons is Rasul Jafarov, a young lawyer, who was a political prisoner himself. He says, in case I’m interested in the whole story from its very beginning, he won’t be of any help, since he was in his junior grade in 1991. He recommends to contact his colleague, Anar Mammadli. The latter is a couple of years older and he joined the human rights movement in the 90s. On a side note, he has been also released just recently.

“There were 3 persons who spearheaded all that – Leyla Yunus, Arzu Abdullayeva and Eldar Zeynalov,” he says.

How it all started

Eldar Zeynalov’s office is huge and empty. Once it was crowded and noisy, the work was in full swing there. Whereas now, there are just wall cabinets with dusty folders and old newspapers. A lot has changed in the recent years (for example, it has become more difficult to obtain grants), it’s hard to work, it’s almost impossible. It’s no match for what it used to be in old days, in those very hard 90s that the human rights activist so zestfully recalls.

Zeynalov takes out folders with notes, letters, photos and old newspapers.

There is a letter on top of the folder, that seems to have been written with a pale marker.

It’s not a marker, a convict was writing it with blood. “Was he a political prisoners?” I wondered. “No, he was a con. It’s an old case of the ’90s. A complaint about ill-treatment.”

There were few of those, who could be referred to as political prisoners in the early post-soviet period. They appeared in 1992. Those were several supporters of former President Mutallibov. Namely, Vahid Huseynov, the KGB chief during Mutallibov’s ruling, and Sadykh Aliyev, the chief of one of the KGB departments.

The next and the hugest wave of reprisals against the political opponents started in 1993, when Heydar Aliyev regained powers. Those, who were in power in the period of the Popular Front ruling (at least some of them), were sent to jail. Among them was Rahim Gaziyev, ex-defense minister, who was accused of ceding Shushi to Armenians during the Karabakh conflict.

However, back at that time (in 1993), there were still not so many political prisoners as to draw up the lists. And the human rights movement itself was just emerging.

Eldar Zeynalov:

“Perhaps it was then that a modern tradition of Azerbaijani human rights movement was formed, which was characterized by a proclivity for protection of political victims. The problems of ordinary people, gender issue, homophobia and other phenomena had long remained behind the scenes. And no wonder, because the Popular Front members became the first defenders at that time. In other words, the first human rights movement emerged as a means of the opposition’s self-defense.
Anar Mammadli, a human rights activist and former political prisoner:

“The first political prisoners’ lists appeared in the second half of the 90s, when it came to Azerbaijan’s accession to PACE. 50-70 people were put on those lists at different times. The lists were drawn up by both, the political movements and the human rights activists. Although these lists have been existing for more than 15 years, the government has never admitted, either then or now, that there are such type of convicts in the country, in general.”

Thus, the lists first appeared in 1995 and they were compiled by the Popular Front members, whose fellows-in-arms were in prison. There were more than 50 people on those lists, most of them were either the party supporters or nonpartisan oppositionists.

However, there were actually considerably more political prisoners by that time (in Eldar Zeynalov’s words), especially given that there were individuals involved in armed rebellions. For example, Alikram Gumbatov and 20 more people, who attempted to set up Talysh-Mughan Autonomous Republic in the south of Azerbaijan.

Later, in 1994, Prime Minister Suret Huseynov and 250 of his associates, who had orchestrated a coup attempt, were sent to jail. Whereas in 1995, the special squad members, headed by Deputy Interior Ministry, Rovshan Javadov, refused to accept a ceasefire in Karabakh, which led to armed clashes in Baku. As a result, Javadov was killed and 576 of his supporters were arrested. In addition, in 1996, the first criminal case was launched against the Islamic Party (that very party, the members and leaders of which are now in prison together with the Muslim Unity members).

Eldar Zeynalov:

“Thus, by the year 2000, my individual political prisoners’ list included as many as 900 people. Though, who should be regarded as political prisoners was still a problem. The Amnesty International (AI) offers a rather broad definition, under which, many people, including those who organized an armed rebellion, could be regarded as political prisoners.”
Anyway, in 1998, there were still just 50 people on the APFP’ political prisoners’ lists.

How should they be regarded?

There are many formulations as to who should be regarded as political prisoners.

In addition, there is a problem with precise figures, because as some political prisoners are released, others are sent to prison. Thus, political prisoners in Azerbaijan is a phenomenon in constant motion.

Well, let’s discuss the criteria. At the meetings in the Council of Europe, the Azerbaijani officials often drew attention to their absence, claiming, there were no political prisoners in the country, in general.

Eldar Zeynalov:

“It was only in 2012, that the Council of Europe passed the resolution, defining a concept of political prisoner and, oddly enough, it was done through the meticulousness of our government that insisted on introducing such criteria”.

Anar Mammadli:

“The criteria set by Amnesty International are regarded as the most influential ones. Those criteria have been in effect for over 60 years and many human rights activists rely on them. The criteria offered by the Human Rights Watch are also convincing; the UN observers also formulate their assessments”.
Amnesty International uses a definition of ‘political prisoner that is a bit broader. Under it: “A political prisoner is any prisoner whose case has a significant political element: whether the motivation of the prisoner’s acts, the acts in themselves, or the motivation of the authorities to send him to prison.”

However, in Eldar Zeynalov’s words, these criteria also apply to those, who attempted to commit armed coup, and there are as many as 400 of them still staying in prison.

Meanwhile, the Council of Europe has far more stringent criteria that comprise 5 points. The 4th one reads as follows: “Those deprived of their personal liberty for terrorist crimes shall not be considered political prisoners if they have been prosecuted and sentenced for such crimes according to national legislation and the European Convention on Human Rights”.

The window to Europe

Zeynalov opens one more file, this time containing old newspapers. ‘Zerkalo’ (Mirror); ‘Bakinskie Vedomosti’ (Baku Record); ‘Realniy Azerbaijan (Real Azerbaijan)- all those newspapers no longer exist. There are some issues dated back to early and mid-2000s. There’s quite a lot to be recalled too.

The 2000s can be also referred to as a new stage. The judicial reform was carried out then. A multi-stage court was set up, where a case passed several instances. And also, the country was going to join the Council of Europe, which implied that political cases would have a chance to get to the European Court of Human Rights (ECHR) along with some other presumably unfair judgments.

The number of political prisoners in the country, in general, was dropping from year to year, starting from 1995 until 2000. Many were amnestied, be it the peaceful oppositionists or the former junior-rank armed rebels. As the U.S. State Department pointed out in its annual report, the number of political prisoners in Azerbaijan reduced and that was ‘one more step towards democracy.’

Whereas in 2001, ahead of country’s accession to the Council of Europe, the first mass pardoning of prisoners took place. The political prisoners’ lists thinned out.

And there was another reason they further thinned. The matter is that the European Court of Human Rights doesn’t consider the cases of those, who passed all the instanced before Azerbaijan’s accession to the ECHR. Therefore, over the time, there has been no mentioning of them in any lists.

For example, according to the Federation of the Human Rights Organizations of Azerbaijan, there were 107 people on the 2002 political prisoners’ list and all of them were convicted in the preceding 2 years. Nearly all of them were freed by 2011.

These days

It was then, in the early 2000s, that a tradition of people’s arrests during the election, be it parliamentary or presidential ones, which is so familiar to us nowadays, was set. Old political prisoners were released and the new ones were jailed. During the presidential election, the Federation of Human Rights Organizations enlisted as many as 51 people.  According to the aforesaid organization, there were already 60 of them in 2011.

An infamous summer 2014 became a new milestone in the political prisoners’ cycle. It was then that the list compiler human rights activists – Leyla Yunus, Rasul Jafarov, Intigam Aliyev and Anar Mammadli, found themselves behind the bars.

Being the Human Rights Federation Board member, Leyla Yunus herself released a list of 108 people in July, just a few day before her arrest.

The latest list

Now there are 119 political prisoners in Azerbaijan, but this is still a nominal list. On the one hand, it includes the Muslim Unity members, who offered armed resistance to the police in Nardaran settlement last year. The latter arrived in the settlement to conduct a special operation there. As a result, 6 people, including 2 police officers, were killed. The Muslim Unity leader, Taleh Bagirov, is known for his allegations that religion shouldn’t have been separated from state and that Sharia is the best form of ruling.

On the other hand, the list doesn’t include those, who have been staying in prison since ‘90s and couldn’t lot upon the ECHR ruling.

Eldar Zeynalov:

“This list is controversial and, to a larger extent, consensual. Before the referendum, many resented the amendments to one of the articles of the Constitution related to the ‘abuse of rights’, but, in fact, there is exactly the same article in the Council of Europe Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms. In case of religious leaders, this principle implies that people use their freedom for violation of others’ freedom, which is actually manifested in the desire to create a religious state in Azerbaijan.”
However, some human rights activists have different opinion: no one has proved the Muslim Unity movement’s intention to commit a coups d’état. The case was tried in a closed hearing, so it’s hard to argue that Unity activists crossed the line separating a religious community from a terrorist group.

Today, the working group dealing with political prisoners comprises some renowned human rights activists, including Samir Kazimli, Khalid Bagirov, Anar Mammadli, Rasul Jafarov, and many others.

According to Rasul Jafarov, the lists are drawn up several times a year, as old political prisoners are released and the new ones appear.

“Our primary task is to collect data and study each case submitted to us,” says Rasul Jafarov. “We should find out, whether these cases meet the criteria for determining political prisoners. It often happens that a judgment rendered against a particular person hasn’t been substantiated or his/her rights have been otherwise violated, but this case isn’t actually a political one. In such case, we just try to find a good lawyer or ensure its coverage in press. Generally speaking, the cases get to us through reliable lawyers, relatives or friends, who tell us that this man, for example, is a political activist and he was arrested. We try to collect as many case-related documents as possible and consider the case.”

In Jafarov’s words, the next list will be completed and made public either at the end of February or end of March. “No unanimous decision has been made in this regard yet. The matter is that it’s expected that there will be another pardoning of prisoners on Novruz holiday, in March. So, we hope, there will be also political prisoners among the pardoned individuals.”

https://jam-news.net/?p=18993

Azərbaycanda siyasi məhbus siyahılarının tarixi

JAMNEWS FEVRAL 14, 2017

Onları kim və necə hesablayır?

Siyasi məhbus mövzusu Azərbaycanda ən aktual və "ağrılı" mövzulardan biridir. Həm beynəlxalq təşkilatları, həm yerli fəalları, həm də vətəndaş cəmiyyətini həmişə neçə nəfərin siyasi məhbus olması məsələsi narahat edib. Bəs bu siyahıları kim və necə tərtib edir?

________________
AŞPA-nın qətnaməsinə əsasən, “siyasi məhbus” anlayışının tərifi

İnsan aşağıdakı hallarda siyasi məhbus sayılır

• Onun tutulması Avropa İnsan Hüquqları Konvensiyası və onun protokollarında yer alan əsas zəmanətlərdən birinin birbaşa pozulması ilə həyata keçirilibsə;

• onun həbsdə saxlanması barədə qərar sırf siyasi səbəblərdən, heç bir cinayətlə əlaqəli olmadan verilibsə;

• onun siyasi motivlərlə bağlı olaraq həbsdə saxlanması müddəti və ya saxlanma şəraiti cinayətə proporsional deyilsə;

• insan siyasi motivlər səbəbindən başqa şəxslərlə müqayisədə ayrı-seçkilik əsasında saxlanılıbsa;

• onun saxlanması açıq-aşkar ədalətsiz olan çəkişmələrin nəticəsidirsə və bunun hakimiyyətin siyasi motivləri ilə bağlı olduğu görünürsə.

_______________

Yerli hüquq müdafiəçiləri tərəfindən hazırlanan son siyahıda 119 ad var. Bu, jurnalistlər, gənc fəallar, siyasətçilər və daha çox da dindarlardır (86 nəfər). Bir nəfər də hüquq müdafiəçisi var.

Deyəsən bu mövzu Azərbaycanı onun bütün ən yeni tarixi boyu təqib edərək, spekulyasiya və ehtimallar yaradır. Bəziləri deyir ki, indi insanları daha çox həbsə atırlar, digərləri əksini söyləyir. Bu məsələyə aydınlıq gətirmək üçün bir neçə tanış hüquq müdafiəçisinə zəng edirəm.

Onlardan biri gənc hüquqşünas Rəsul Cəfərov artıq özü də siyasi məhbus həyatını yaşayıb. Deyir ki, bu məsələnin əvvəldən indiyə qədər olan tarixi ilə maraqlanıramsa, mənə köməyi dəyməyəcək, çünki 1991-ci ildə aşağı siniflərdə oxuyub. Kolleqası Anar Məmmədli ilə əlaqə saxlamağı məsləhət görür. Məmmədli ondan bir az daha yaşlıdır və hüquq müdafiəsi hərəkatına hələ 2000-ci illərdə qoşulub. Onu da həbsdən bu yaxınlarda azad ediblər.

"Başlanğıcda üç nəfər varıydı – Leyla Yunus, Arzu Abdullayeva və Eldar Zeynalov", – o deyir.

Hər şey necə başlayıb

Eldar Zeynalovun ofisi böyük və boşdur. Bir vaxtlar bura darısqal və səs-küylü bir yeriydi, qızğın iş gedirdi. İndi divar boyu tozlu qovluqlar, köhnə qəzetlər olan dolablar düzülüb. Son illər ərzində çox

şey dəyişib (misal üçün, qrant almaq çətinləşib), işləmək də çətindir, demək olar ki, mümkün deyil. Əvvəllər, hüquq müdafiəçilərinin həvəslə xatırladığı ağır doxsanlarda isə vəziyyət başqa cürüydü.

Zeynalov içində qeydlər, məktublar, fotoşəkillər və köhnə qəzetlər olan qovluqları çıxarır.

Qovluqlardan birində, üzdə sanki solğun flomasterlə yazılan məktub var 

Əslində isə bu, flomaster deyil, məhbus onu qanı ilə yazıb. "Siyasi məhbusdur?", – deyə xəbər alıram. "Yox, sadəcə məhbus, 90-larda olan köhnə hadisədir, pis davranışla bağlı şikayət".

Postsovet dövründən sonrakı ilk illərdə siyasi məhbus adlana biləcək şəxslər azıydı. Onlar 1992-ci ildə oldu – keçmiş prezident Mütəllibovun bir neçə tərəfdaşı – onun prezidentliyi dövründə Dövlət Təhlükəsizliyi Komitəsinə başçılıq edən Vahid Hüseynov və komitənin şöbələrindən birinin rəisi Sadıx Əliyev.

Siyasi məhbuslara qarşı növbəti və ən böyük repressiyalar dalğası 1993-cü ildə, Heydər Əliyev hakimiyyət başına qayıdandan sonra başladı. Xalq Cəbhəsinin hakim partiya olduğu dövrlərdə hökuməti təmsil edənlər (hər halda onların bəziləri) həbsxanaya salındı. Onların arasında keçmiş

müdafiə naziri Rəhim Qazıyev də varıydı, onu Qarabağ münaqişəsi zamanı Şuşa şəhərinin verilməsində ittiham etdilər.

Amma o vaxtlar (1993-cü ildə) hələ siyasi məhbusların sayı o qədər çox deyildi ki, onların siyahıları hazırlanaydı. Elə hüquq müdafiəsi hərəkatının özü də yenicə yaranmağa başlayırdı.

Eldar Zeynalov:

"Həmin illərdə də məhz siyasi qurbanların müdafiəsinə həvəsi ilə seçilən Azərbaycan hüquq müdafiəsi hərəkatının müasir ənənəsi yarandı. Adi insanların problemləri, gender məsələsi, homofobiya və digər hallar uzun müddət kadr arxasında qalıb. Burada da təəccüblü heç nə yoxdur, çünki o vaxtlar məhz Xalq Cəbhəsi üzvləri ilk hüquq müdafiəçiləri oldu. Yəni ilk hüquq müdafiəsi hərəkatı müxalifətin özünü müdafiə üsulu kimi meydana gəldi".

Hüquq müdafiəçisi və keçmiş siyasi məhbus Anar Məmmədli:

"Birinci siyasi məhbus siyahıları 90-cı illərin ikinci yarısında yarandı, bu zaman Azərbaycanın AŞPA-ya üzv olması barədə söhbətlər getməyə başlamışdı. Bu siyahılarda müxtəlif vaxtlarda 50-70 nəfərin adı hallanıb. Siyahıları həm siyasi hərəkatlar, həm də hüquq müdafiəçiləri tərtib edirdi. Bu siyahıların artıq 15 ildən çox mövcud olmasına baxmayaraq, nə o vaxtlar, nə də indi hökumət ölkədə ümumiyyətlə bu cür məhbusların olduğunu etiraf etməyib".

Beləliklə, siyahılar 1995-ci ildə yaranıb və məsləkdaşları həbsxanalarda olan Xalq Cəbhəsi Partiyasının üzvləri tərəfindən tərtib olunub. Həmin siyahılarda 50-dən çox adamın adı hallanıb, bu da əsasən, həmin partiyanın tərəfdarları və ya partiya üzvü olmayan müxalifətçilər olub.

Əslində isə Eldar Zeynalovun sözlərinə görə, həmin vaxt silahlı qiyam iştirakçılarını da nəzərə alsaq, siyasi məhbusların sayı artıq xeyli daha çoxuydu. Misal üçün, Azərbaycanın cənubunda Talış-Muğan Muxtar Respublikasını yaratmağa cəhd edən Əlikram Hümbətov və daha 20 nəfər.

Sonra da 1994-cü ildə dövlət çevrilişi cəhdi edən baş nazir Sürət Hüseynov və onun 20 tərəfdaşı da həbsxanaya atıldı. 1995-ci ildə isə daxili işlər nazirinin müavini Rövşən Cavadovun başçılığı altında xüsusi təyinatlılar qrupu Qarabağda hərbi əməliyyatların dayandırılması ilə razılaşmadı ki, bu da Bakıda silahlı qarşıdurmanın baş verməsinə gətirib çıxardı, nəticədə Cavadov öldürüldü, onun 576 tərəfdaşı isə həbs edildi. Bundan başqa, 1996-cı ildə İslam Partiyası ilə bağlı birinci iş açıldı (bu partiyanın üzvləri və liderləri hazırda "Müsəlman birliyi" hərəkatının üzvləri ilə birlikdə həbsxanadadır).

Eldar Zeynalov:

"Beləliklə şəxsən mənim siyasi məhbus siyahımda 2000-ci il üçün artıq 900 nəfərin adı varıydı. Düzdür, bütün problem kimin siyasi məhbus hesab olunması ilə bağlıydı. "Amnesty International"ın tərifi kifayət qədər genişdir və bu tərifə görə, çoxları, o cümlədən də silahlı siyasi qiyam qaldıranlar da siyasi məhbus hesab edilə bilər".

Bununla belə, 1998-ci ildə AXCP-nin siyahılarında hələ də siyasi məhbus kimi cəmi 50 nəfər varıydı.

Bəs necə hesablamaq lazımdır?

Kimlərin siyasi məhbus hesab olunması ilə bağlı xeyli sayda tərif var.

Bundan başqa, rəqəmlərlə bağlı da problem yaranır, çünki hələ də bəzi siyasi məhbuslar azad edilir, digərləri isə həbs edilir. Beləliklə, Azərbaycanda siyasi məhbuslar daimi hərəkətdə olan bir hadisədir.

Beləliklə meyarlar barədə. Azərbaycanın ölkədə ümumiyyətlə siyasi məhbusların olmadığını bildirən rəsmi tərəfi AŞ ilə görüşlər zamanı tez-tez bu meyarların olmadığına diqqət yetirib.

Eldar Zeynalov:

Ancaq 2012-ci ildə Avropa Şurası siyasi məhbus anlayışının tərifinə həsr olunan qətnamə qəbul edib, bu da nə qədər qəribə olsa da meyarların yaradılmasına təkid edən dövlətimizin tələbkarlığı sayəsində edilib.

Anar Məmmədli:

"Amnesty International" təşkilatı tərəfindən müəyyən olunan meyarlar ən nüfuzlu meyarlar sayılır, onlar artıq altmış ildən çoxdur ki, mövcuddur, bir çox hüquq müdafiəçiləri məhz bu meyarlara istinad edir. "Human Rights Watch" təşkilatının meyarları da etibarlı sayılır, BMT-dən olan müşahidəçilər də öz qiymətlərini verir.

"Amnesty International"ın siyasi məhbus tərifi çox genişdir. Bu tərifə görə: "İşində mühüm siyasi element olan istənilən məhbus siyasi məhbus adlandırılır. Bu, məhbusun hərəkətlərinin motivasiyası, hərəkətlərin özü və ya hakimiyyəti onu həbs etməyə vadar edən səbəblər ola bilər".

Eldar Zeynalovun sözlərinə görə, bu meyar altına həm də silahlı qiyam cəhdi edənlər də düşür, bu isə 400 insandır və onlar hələ də həbsdədir.

Avropa Şurasının meyarları isə daha ciddidir. Burada beş maddə var, dördüncü maddədə isə deyilir ki, "terror cinayətlərinə görə şəxsi azadlığından məhrum olunan insanlar dövlət qanunvericiliyi və Avropa İnsan Haqları Konvensiyasına uyğun olaraq, həmin cinayətlərə görə ittiham və həbs olunublarsa, siyasi məhbus sayıla bilməz".

Avropaya pəncərə

Zeynalov bu dəfə içində köhnə qəzetlər olan daha bir qovluğu açır. "Zerkalo", "Bakinskiye vedomosti", "Realnı Azərbaycan" artıq çoxdandır ki, yoxdur. Bu, qəzetlərin 2000-ci illərin əvvəlləri və ortalarında çıxan saylarıdır. Burada da xatırlanası şeylər var.

Həmin dövrü yeni mərhələ hesab etmək olar. O vaxtlar məhkəmə islahatları aparılırdı, işin bir neçə instansiyadan keçdiyi çoxpilləli məhkəmə yaradılırdı. Bundan başqa da ölkə Avropa Şurasına üzv olmağa hazırlaşırdı və deməli siyasi işlər digər ədalətsiz hesab olunan qərarlarla birlikdə Avropa İnsan Haqları Məhkəməsinə (AİHM) düşmək imkanı alırdı.

Ümumilikdə 1995-ci ildən 2000-ci ilə qədər hər il ölkədə siyasi məhbusların sayı azalırdı. Çoxları – həm dinc müxalifətçilər, həm də aşağı rütbəli keçmiş qiyamçılar amnistiya ilə çıxırdı. ABŞ Dövlət Departamenti özünün hər illik hesabatında yazırdı ki, Azərbaycanda siyasi məhbusların sayı azalıb və bu "demokratiyaya tərəf atılan növbəti addımdır".

2001-ci ildə isə, ölkənin Avropa Şurasına daxil olması ərəfəsində ilk kütləvi əfv baş verdi. Siyasi məhbus siyahıları qısalırdı.

Onun qısalmasına daha bir səbəb də varıydı. İş orasındadır ki, Azərbaycan AİHM-ya üzv olana qədər bütün instansiyaları keçən işlər Avropa Məhkəməsində araşdırılmır.

Misal üçün, Azərbaycan Hüquq-Müdafiə Təşkilatları Federasiyasının məlumatlarına görə, 2002-ci ildə tərtib olunan siyahıda 107 nəfər varıydı, özü də hamısı son iki il ərzində həbs olunmuşdu. 2011-ci ildə isə demək olar ki, hamısı artıq azadlıqda idi.

Ən yeni tarix

Elə həmin vaxtlarda, 2000-ci illərin əvvəllərində hamımıza tanış olan parlament və prezident seçkiləri zamanı həbslər ənənəsi yarandı. Köhnə siyasi məhbusları buraxıb, yenilərini tuturdular.

Prezident seçkiləri zamanı Hüquq-Müdafiə Təşkilatları Federasiyası artıq 51 nəfər saydı. 2011-ci ildə isə elə həmin təşkilatın məlumatlarına görə, onların sayı artıq 60 idi.

Siyasi məhbusların təbiətdə dövriyyəsində dönüş nöqtəsi 2014-cü ilin unudulmaz yayı oldu, bu zaman həbsxanaya hüquq müdafiəçiləri-siyahı tərtibatçılarının özləri – Leyla Yunus, Rəsul Cəfərov, İntiqam Əliyev, Anar Məmmədli düşdü.

Leyla Yunusuz özü Hüquq-Müdafiə Təşkilatları Federasiyasının İdarə Heyətinin üzvü kimi, iyulda, öz həbsindən bir neçə gün əvvəl 108 nəfərdən ibarət siyahı tərtib etmişdi.

Son siyahı

Bu gün Azərbaycanda 119 siyasi məhbus var, amma bu siyahı da nominaldır. Bir tərəfdən bu siyahıya ötən il Nardaran qəsəbəsinə xüsusi əməliyyatın keçirilməsi üçün gələn polisə silahlı müqavimət göstərən "Müsəlman birliyi"nin nümayəndələri daxildir. Nəticədə 6 nəfər, o cümlədən iki polis əməkdaşı ölüb. "Müsəlman birliyi"nin lideri Taleh Bağırov – dini nahaq yerə dövlətdən ayırıblar və ən yaxşı idarə üsulu şəriətdir – kimi fikirləri ilə məşhurdur.

Digər tərəfdən, bu siyahıda 90-lardan həbsdə olan və deməli AİHM-nin qərarlarına ümidi olmayanların adları yoxdur.

Eldar Zeynalov:

"Bu siyahı mübahisəlidir və bir çox mənada konsensus nəticəsində tərtib olunub. Referendum ərəfəsində çoxları konstitusiyanın "hüquqlardan sui-istifadə" ilə bağlı maddələrindən birinin dəyişdirilməsinə görə narazılıq edirdilər, halbuki eyni maddə Avropa Şurası insan hüquqları və əsas azadlıqlarının müdafiəsi konvensiyasında da var. Din xadimlərinin məsələsində bu prinsip ondan xəbər verir ki, insanlar öz azadlıqlarından başqalarının azadlıqlarını boğmaq üçün istifadə edir, Azərbaycan ərazisində dini dövlət yaratmaq istəyi də əslində o deməkdir".

Hüquq müdafiəçiləri arasında başqa fikir də mövcuddur: heç kim "Müsəlman birliyi"nin dövlət çevrilişi etmək niyyətində olduğunu sübuta yetirməyib. Bu işlə bağlı keçirilən məhkəmələr qapalı idi, buna görə də "Müsəlman birliyi"nin fəallarının dini icmanı terror qruplaşmasından ayıran həddi keçib-keçmədiyini demək çətindir.

Hazırda Siyasi Məhbus Siyahısı üzrə İşçi Qrupuna tanınmış hüquq müdafiəçiləri – Samir Kazımlı, Xalid Bağırov, Anar Məmmədli, Rəsul Cəfərov və başqaları daxildir.

Rəsul Cəfərovun dediyinə görə, siyahılar ildə bir neçə dəfə tərtib olunur, çünki həbsdə olan siyasi məhbuslar azadlığa çıxır, onların yerini isə yeni siyasi məhbuslar tutur.

"Bizim əsas vəzifəmiz informasiya toplamaq və bizə təqdim olunan hər bir işi araşdırmaqdır, – Rəsul Cəfərov deyir, – bu keyslərin siyasi məhbus anlayışının kriterilərinə nə dərəcədə cavab verib-vermədiyini müəyyən etmək lazımdır. Çox vaxt elə olur ki, konkret insana qarşı əsassız məhkəmə qərarı çıxarılıb və başqa şəkildə hüquqları pozulub, amma işin özü siyasi motivli deyil, bu zaman da biz sadəcə yaxşı vəkil tapmağa və ya işi mətbuatda işıqlandırmağa çalışırıq. Adətən işlər bizə etibarlı hüquqşünaslar, dostlar və qohumlar vasitəsiylə çatır, onlar da bizə danışır ki, bax bu adam, siyasi fəal həbs edilib. Biz iş üzrə maksimal sayda sənəd toplamağa çalışırıq və işi nəzərdən keçiririk".

Cəfərovun sözlərinə görə, növbəti siyahı fevralın sonu, martın əvvəllərində sona çatdırılıb, açıqlanacaq: "Hələliksə bununla bağlı vahid qərar yoxdur. Martda, Novruz bayramında növbəti əfv gözlənilir, biz də ümid edirik ki, əfv olunanlar arasında siyasi məhbuslar da olacaq".

https://jam-news.net/?p=19029&lang=az-AZ

История списков политзаключенных в Азербайджане

JAMNEWS ФЕВРАЛЬ 14, 2017

Кто и как их считает?

Политзаключенные — одна из самых актуальных и «больных» тем в Азербайджане. И международные правозащитные организации, и местных активистов, и гражданское общество всегда волновало, сколько человек там числится. Но кто и как составляет эти списки?

_________________

Определение понятия «политзаключенный» согласно резолюции ПАСЕ-

Человек считается политзаключенным, если

• задержание было осуществлено напрямую в нарушение одной из основных гарантий, изложенных в Европейской конвенции по правам человека и протоколов к ней;

• если решение о содержании под стражей было вынесено по чисто политическим причинам без связи с любым уголовным преступлением;

• если по политическим мотивам продолжительность содержания под стражей или его условия явно не пропорциональны преступлению;

• если по политическим мотивам человек задержан на дискриминационной основе по сравнению с другими лицами;

• если задержание является результатом разбирательств, которые были явно несправедливыми, и это, как представляется, связано с политическими мотивами властей.
___________________

В последнем списке, подготовленном местными правозащитниками, 119 имен. Это журналисты, молодежные активисты, политики и более всего (86 человек) религиозные активисты. Есть еще один правозащитник.

Кажется, эта тема преследует Азербайджан на протяжении всей его новейшей истории, порождая спекуляции и домыслы. Кто-то говорит, что сейчас сажают чаще, другие – что наоборот. Чтобы разобраться в этой истории, я звоню нескольким знакомым правозащитникам.

Один из них – Расул Джафаров, молодой юрист, уже успевший сам побывать политзеком. Он говорит, что если меня интересует вся эта история с самого ее начала, то он помочь не может, так как в 91-ом году учился в младших классах. Советует связаться с коллегой Анаром Мамедли. Мамедли несколько старше, и к правозащитному движению примкнул уже в нулевые. И да, его тоже недавно выпустили.

“У самых истоков стояло три человека – Лейла Юнус, Арзу Абдуллаева и Эльдар Зейналов”, – говорит он.

Кто эти люди?

Офис Эльдара Зейналова – большой и пустой. Когда-то здесь было тесно и шумно, вовсю шла работа. Сейчас у стен шкафы с пыльными папками, старые газеты. За последние годы многое изменилось (например, стало труднее получать гранты), работать трудно, почти невозможно. То ли дело – в былые дни, в те самые трудные девяностые, о которых с охотой вспоминает правозащитник.

Зейналов достает папки с записями, письмами, фотографиями и старыми газетами.

В одной из папок сверху лежит письмо, написанное как будто бледным фломастером.

Это не фломастер, заключенный писал кровью. «Политзек?» – спрашиваю я. «Нет, просто зек, старая история из 90-х, жалоба на плохое обращение».

В первые постсоветские годы тех, кого можно назвать политзаключенными, было мало. Они появились в 1992 году – несколько сторонников бывшего президента Муталлибова, а именно, возглавлявший при нем КГБ Вахид Гусейнов, и Садых Алиев, начальник одного из отделов того же КГБ.

Следующая, и самая большая, волна репрессий против политических оппонентов началась в 1993 году, когда к власти вернулся Гейдар Алиев. Попадали в тюрьму люди, находившиеся у власти в то время, когда правящей партией был Народный Фронт (по крайней мере, некоторые из них). Среди них Рахим Газиев, бывший министр обороны, которого обвинили в сдаче города Шуши армянам во время карабахского конфликта.

Но тогда еще (в 1993) политзаключенных было не так много, чтобы составлять списки. Да и само правозащитное движение только зарождалось.

Эльдар Зейналов:

«В те годы, пожалуй, и образовалась современная традиция азербайджанского правозащитного движения, главной особенностью которой стало пристрастие к защите именно политических жертв. Проблемы простых людей, гендерный вопрос, гомофобия и прочие явления долгое время оставались за кадром. И это не удивительно, потому что первыми правозащитниками стали тогда именно члены Народного Фронта. То есть, первое правозащитное движение появилось в качестве способа самозащиты оппозиции».

Правозащитник и бывший политзаключенный Анар Мамедли:

«Первые списки политзаключенных появились во второй половине 90-х, когда речь зашла о вступлении Азербайджана в ПАСЕ. В них фигурировали в разное время 50 — 70 человек. Списки составляли как политические движения, так и правозащитники. Несмотря на то, что эти списки существуют уже более 15 лет, ни тогда, ни сейчас правительство не признавалось, что в стране вообще есть такого рода осужденные».

Итак, списки появились в 1993 году, и были составлены членами партии Народный Фронт, чьи соратники находились в тюрьме. В тех списках фигурировало больше 50 человек, и в основном это были сторонники этой партии или внепартийные оппозиционеры.

Впрочем, в действительности политзаключенных к тому времени (по словам Эльдара Зейналова) было значительно больше, если принять во внимание участников вооруженных мятежей. Например, Аликрам Гумбатов и еще 20 человек, пытавшиеся создать на юге Азербайджана Талыш-Муганскую Автономную Республику.

Далее в 1994 году на нарах оказался премьер-министр Сурет Гусейнов и 250 его сподвижников, организовавших попытку госпереворота. А в 1995 группа спецназа во главе с замминистра внутренних дел Ровшаном Джавадовым не пожелала смириться с прекращением боевых действий в Карабахе, что привело к вооруженному столкновению в Баку, где Джавадов был убит, а 576 его сторонников – арестовано. Кроме того, в 1996 году было начато первое дело, связанное с Исламской партией (той самой, чьи члены и лидеры находятся сейчас в тюрьме вместе с членами движения «Мусульманское единство»).

Эльдар Зейналов:

«Таким образом, лично в моем списке политзаключенных к 2000 году фигурировало уже 900 человек. Правда, вся загвоздка была в том, кого считать политзаключенными. Формулировка Amnesty International достаточно широка, и по ней политзаключенными могут быть очень многие, в том числе и те, кто устроил вооруженный политический мятеж».

Тем не менее, в 1998 году в списках ПНФА по прежнему фигурировало в качестве политзаключенных только 50 человек.

А как считать?

Существует масса формулировок того, кого считать политзаключенными.

Кроме того, проблема с цифрами в том, что пока некоторые политзаключенные освобождаются, другие оказываются в тюрьме. Таким образом, политзаключенные в Азербайджане — явление, которое находится в постоянном движении.

Итак, о критериях. На их отсутствие на встречах в СЕ часто обращала внимание азербайджанская официальная сторона, утверждавшая, что в стране политзаключенных нет вообще.

Эльдар Зейналов:

Только в 2012 году Совет Европы принял резолюцию, посвященную формулировке понятия политзаключенный, и сделано это было, как ни странно, благодаря дотошности нашего государства, настаивавшего на создании критериев.

Анар Мамедли:

“Одними из самых авторитетных считаются критерии, установленные организацией Amnesty International, этим критериям уже более шестидесяти лет, многие правозащитники опираются на них. Весомы и критерии Human Rights Watch, свои оценки формируют и наблюдатели из ООН”.

Формулировка политзаключенного у Amnesty International довольно широка. Согласно ей: «Политическим заключённым называется любой заключённый, в деле которого присутствует весомый политический элемент. Таковым могут быть: мотивация действий заключённого, сами действия либо причины, побудившие властей отправить его за решётку».

По словам Эльдара Зейналова, под этот критерий подпадают в том числе и те, кто совершили попытку вооруженного мятежа, а их 400 человек и они [некоторые из них.- ЭЗ.] до сих пор сидят.

А вот критерии Совета Европы много строже. В них пять статей и четвертая гласит, что «Лица, ограниченные в личных свободах за террористические преступления не могут считаться политзаключенными, если они были обвинены и осуждены по данным преступлениям в соответствии с государственным законодательством и Европейской конвенцией по правам человека».

Окно в Европу

Зейналов открывает еще одну папку, на этот раз со старыми газетами. «Зеркало», «Бакинские ведомости», «Реальный Азербайджан» – их всех давно уже нет. Номера за начало и середину нулевых. Тут тоже есть что вспомнить.

Нулевые можно назвать новым этапом. Тогда проводилась судебная реформа, создавался многоступенчатый суд, где дело проходило несколько инстанций. А еще страна собиралась войти в состав Совета Европы, а значит, политические дела, наряду с прочими предположительно несправедливыми решениями, получили возможность попасть в Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ).

В целом каждый год с 1995 по по 2000 количество политзаключенных в стране падало. Многие выходили по амнистии, как мирные оппозиционеры, так и бывшие вооруженные мятежники младших званий. Госдепартамент США в каждом своем ежегодном отчете писал о том, что количество политзаключенных в Азербайджане сократилось, и что это “очередной шаг к демократии”.

А в 2001 году, в преддверии вступления страны в Совет Европы, состоялось первое массовое помилование. Списки политзаключенных редели.

И еще больше они стали редеть по совсем другой причине. Дело в том, что тех, чьи дела прошли все инстанции до членства Азербайджана в ЕСПЧ, Европейский суд не рассматривает. И поэтому они все со временем перестали фигурировать во всяческих списках.

Например, по данным Федерации правозащитных организаций Азербайджана, в [дополнительном.- Э.З.] списке, составленном в 2002 году, значилось 107 человек, причем, все они были осуждены в течение последних двух лет. К 2011 почти все они были уже на свободе.

Новейшее время

Тогда же, в начале 2000-х, появилась знакомая нам сегодня традиция арестов во время выборов — парламентских и президентских. Старых политзеков отпускали, сажали новых.

Во время президентских выборов Федерация правозащитных организаций насчитала уже 51 человека. В 2011 году, по данным той же организации, их было уже 60.

Новой вехой в круговороте политзаключенных в природе стало небезызвестное лето 2014, когда за решеткой оказались сами правозащитники-составители списков — Лейла Юнус, Расул Джафаров, Интигам Алиев, Анар Мамедли.

Сама Юнус, как член правления Федерации правозащитных организаций, опубликовала список из 108 человек в июле, за несколько дней до собственного ареста.

Сегодня в Азербайджане 119 политзаключенных, но и этот список – номинальный. С одной стороны, в него входят представители «Мусульманского единства», оказавшие в прошлом году в поселке Нардаран вооруженное сопротивление полиции, явившейся в поселок для проведения спецоперации. В итоге погибло 6 человек, двое из них — полицейские. Лидер «Мусульманского единства» Талех Багиров известен своими высказываниями о том, что религию напрасно отделили от государства и что наилучшая форма правления – шариат.

С другой стороны, там нет тех, кто сидит с самых 90х, и не может рассчитывать на решение ЕСПЧ.

Эльдар Зейналов:

“Этот список спорный, и во многом, консенсусный. Перед референдумом многие негодовали по поводу изменения в одну из статей конституции в связи со «злоупотреблением правами», на самом же деле точно такая статья имеется и в Конвенции Совета Европы о защите прав человека и основных свобод. В случае религиозных деятелей, этот принцип означает, что люди используют свою свободу для нарушения свободы других, чем, собственно, и является желание создать на территории Азербайджана религиозное государство».

Среди правозащитников есть и другая точка зрения: что никто не доказал намерение «Мусульманского единства» совершить государственный переворот. Суды по этому делу были закрытыми, так что трудно утверждать, что активисты «Единства» перешли черту, отделяющую религиозную общину от террористической группировки.

Сейчас в Рабочую группу по политзаключенным входят известные правозащитники – Самир Кязымлы, Халид Багиров, Анар Мамедли, Расул Джафаров и многие другие.

Как рассказал Расул Джафаров, списки формируются несколько раз в год, по мере того как выходят на свободу старые и появляются новые политзаключенные.

“Наша главная задача – собрать информацию и изучить каждое из предоставленных нам дел, – говорит Расул Джафаров, – нужно выявить, насколько эти кейсы соответствуют критериям определения политзаключенных. Часто так бывает, что судебное решение против конкретного человека необоснованно, или другим образом были нарушены права, но само это дело не является политическим, тогда мы просто стараемся найти хорошего адвоката или осветить дело в прессе. В целом, дела попадают к нам через надежных юристов, друзей или родственников, которые рассказывают что вот этот человек, например, политактивист, был арестован. Мы стараемся собрать максимальное количество документов по делу и рассматриваем его”.

По словам Джафарова, следующий список будет закончен и озвучен в конце февраля или в конце марта: “Пока по этому поводу единого решения нет. Дело в том, что в марте на Новруз ожидается очередное помилование, и мы надеемся что среди помилованных будут и политзаключенные”.

https://jam-news.net/?p=18982&lang=ru

«Никто не говорит о том, что представлял из себя ГУЛАГ на территории Азербайджана…»

Февраль 15, 2017 22:49
Б.САФАРОВ

Очень сложно назвать точное количество лиц из числа граждан Азербайджана, которые были репрессированы, а впоследствии реабилитированы. Об этом Echo.az сообщил глава Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов.

По его словам, когда говорят о репрессиях, в первую очередь полагают, что речь идет только о тех, кого расстреляли. «Но расстреляна только часть репрессированных. Гораздо больше тех, кого выслали, раскулачили, осудили. Если у гражданина отобрали землю постановлением какого-либо органа, то и он считается репрессированным. Хотя его не лишили свободы. Либо, к примеру, если гражданина, у которого был иранский паспорт, не расстреляли, не лишили свободы, а выслали, то и это считается репрессией. Тех же этнических немцев высылали в 1941 году, и это репрессии. Если взять их вместе, получится не менее 0,5 млн. человек. Это огромная цифра. С учетом того, что в Азербайджане жило в два раза меньше граждан, чем в данный момент», — подчеркнул Э.Зейналов.

При этом глава ПЦА посетовал на то, что нет и статистики по реабилитации.

«В 90-х годах прошлого столетия в ныне упраздненном Министерстве национальной безопасности заявили о том, что они завершили процесс реабилитации. И те, кто подлежал реабилитации, были реабилитированы. Но ведь часть репрессированных судили судебные органы, а других судила «тройка», относящаяся к НКВД. Наследниками НКВД являлось МНБ, а сейчас Служба государственной безопасности. По этой линии процесс реабилитации завершен. А по решению судебных органов все реабилитированы? А если у репрессированных не осталось родственников? Порой у прямых родственников, а это дети и внуки, есть моральные силы заняться реабилитацией своих родственников. Я это знаю по своим родственникам - некоторые из них были в свое время репрессированы. А их дальние родственники никакого интереса не проявляют, чтобы докопаться до истины», — добавил правозащитник.

Э.Зейналов не исключает, что многие из числа репрессированных до сих пор так и не были реабилитированы.

«К примеру, сомневаюсь в том, что эсеры, которых в 1922 году осудили за то, что якобы они из политических целей подожгли нефтепромыслы в Баку, реабилитированы. Также как и «троцкисты», которых в 1928 году выслали», — добавил он.

Помимо этого он указал, что все эти дела, связанные с репрессиями, мало исследуются и расследуются. И, в первую очередь, как признаются в приватных разговорах c правозащитником некоторые чиновники, чтобы не нанести моральную травму прямым родственникам жертв «Большого террора». Так как многие из жертв были осуждены по доносам близких родственников, соседей, коллег и друзей.

«Никого не заставляли под дулом пистолета писать доносы. Порой гражданин по собственной инициативе «топил» своих соседей, сослуживцев. К примеру, из руководителя Республики того периода Мир-Джафара Багирова делают единственного «черта рогатого», мол, такое-то дело на ровном месте развел. И при этом забывают, что в то время «стучали», что своих близких родственников, соседей, коллег и друзей доносами «топили». И поэтому говорят, мол, если начнем поднимать эти дела, выяснится, что брат «топил» брата, жена обвинила в чем-то мужа. И это станет психологической травмой для общества, когда выяснится, сколько еще людей участвовало в этих репрессиях помимо чекистов, представителей партийных и судебных органов», — сообщил Э.Зейналов.

По словам правозащитника, процесс реабилитации в целом шел неровно.

«Первая частичная реабилитация происходила еще при руководстве НКВД Лаврентием Берия. Эта машина террора не смогла перемолоть все жертвы. И в конце 1938 года некоторое количество лиц осталось неосужденным, нерасстрелянным и в целом избежало "наказания". И когда предшественника Берии, Николая Ежова сняли с должности, то был предоставлен срок в несколько месяцев для того, чтобы закончить все эти дела. А по окончании срока тех, кого не успели осудить, частично освободили. И это было преподнесено общественности как «восстановление справедливости». Появился термин «ежовщина», заменивший другой термин - «ежовые руковицы». Количество расстрелов в 1939 году снизилось в десятки раз. И создалось впечатление, что террор закончился. Во всяком случае «большой террор», — отметил глава ПЦА.

Некоторых восстановили в партии, ряд военачальников возвратили в строй, и так далее. Но это был частичный процесс и касался только членов Компартии.

«У остальных, в том числе у кулаков, буржуазии, шансов не было. К тому же, если человека расстреляли, и у него не осталось родственников, чтобы подать жалобу, то его не реабилитировали. Осужденных же к лишению свободы реабилитировали, в отличие от расстрелянных. Затем СССР втянулся во Вторую мировую войну. Сталин и Гитлер «поделили» Польшу. И в этот момент «большой террор» возобновился. И он касался, в первую очередь, жителей новых присоединенных территорий. Затем война с Германией, за неделю до нее с приграничных областей выслали десятки тысяч граждан. Затем начались репрессии в отношении военных, которые сдали западные области гитлеровцам. Так что террор фактически не прекращался с уходом Ежова», — добавил Э.Зейналов.

«После смерти Сталина вновь возник вопрос о реабилитации, и вновь инициатором этого стал Л.Берия. Были прекращены гонения на евреев, на врачей, поднят вопрос о ссыльных. Однако Никита Хрущев не мог отдать «пальму первенства» в этом вопросе Л.Берии. Так как шла борьба внутри самой партии, Берию арестовали, обвинив в том, что обычно вменялось «врагам народа», «шпионам и заговорщикам». К тому же нужно отметить, что когда всех этих «шпионов» и «врагов» при Хрущеве реабилитировали, ложное обвинение против экс-руководителей НКВД Ежова, Ягоды, Берии — участников, организаторов и исполнителей террора не отменили,» — сказал Зейналов.

«Тот же Мир-Джафар Багиров и по сей день официально считается «английским шпионом» и заговорщиком. Хотя всем очевидно, что все эти обвинения выдуманы. Было принято политическое решение не реабилитировать организаторов и исполнителей «Большого террора». Хрушевская реабилитация была массовой. Отменили ссылки, сократили сроки. Многих «политических» освободили, сократили сроки наказания. Их освобождали массово, как и арестовывали, но клеймо «врагов» на многих из них оставалось. [1] И весь этот процесс был подчинен политической конъюнктуре», — пояснил глава ПЦА.

При этом Э.Зейналов напомнил о том, что и сам Хрущев был одним из исполнителей «Большого террора».

«Его руки обагрены кровью невинных лиц. Он сам был членом «тройки», куда входили представители партии, НКВД и прокуратуры. Ни одного московского чиновника либо замминистра нельзя было арестовать в обход Хрущева. Он сам санкционировал много казней, наказаний. Существуют доказательства этого, в своих письмах он требовал увеличения количества репрессированных», — пояснил он.

В 80-ые годы на волне перестройки была создана партийная комиссия во главе с Александром Яковлевым, чтобы рассмотреть те дела, по которым не произошла реабилитация, отметил Зейналов.

«В тот период реабилитировали Бухарина, Каменева, Зиновьева. В дальнейшем, после развала СССР, появилось национальное законодательство. И у нас есть закон о реабилитации жертв. Но некоторые вопросы все еще остаются. К примеру, о реабилитации жертв, участников повстанческого движения. Если человек взял в руки оружие, чтобы выступить против СССР, то он не подпадает под реабилитацию. К примеру, у нас было так называемое движение гачагов. Они вступили на путь вооруженной борьбы против Советской власти. Их никто не реабилитировал.

Спорным вопросом остается участие азербайджанцев во Второй мировой войне на стороне Германии. На эту тему много перьев было переломано. Но и так и не пришли к определенному выводу», — отметил Э.Зейналов. По его словам, хотя человек видел в этом путь освобождения Родины от советской оккупации, а в результате на нем осталось клеймо «изменника Родины».

«Есть и технические вопросы. К примеру, должна ли во всех этих процедурах за реабилитацией обращаться сторона процесса — сама жертва репрессий или же его прямые родственники. Если этого не было, то какие-то дела могли быть пропущены. Не исключено, что есть дела, по которым реабилитация не произошла. Есть и географический момент этих дел. Многие из азербайджанцев были репрессированы в России, в Украине, в Средней Азии. Многих «троцкистов» выслали из Азербайджана, Спустя время, когда срок ссылки завершился, их арестовали и посадили в колонии. Многих оппозиционеров, репрессированных в двадцатые годы, потом обнаруживали как арестованных в Ташкенте, расстрелянных в Воркуте», — отметил Э.Зейналов.

По его словам, сейчас подготовлен на общественных началах без участия государства список репрессированных бакинцев.

«Но есть и репрессированные жители Лянкярана, Гянджи. Но и список бакинцев также не полный. У нас, к сожалению, в Азербайджане нет «Книги памяти» жертв репрессий. А если была бы, то мы по-новому посмотрели бы на вопрос о размахе репрессий. Дело в том, что подспудно создалось впечатление, что везде репрессии были, а в Азербайджане нет. "Может быть, там кого-то из беков, ханов, пару-тройку уклонистов и расстреляли. Но массовых репрессий у нас не было". Хотя они были. Очень многих людей в 20-30 гг. прошлого столетия репрессировали как кулаков. Многих бывших дворян выслали. Было репрессировано достаточно много членов подпольных организаций. Это те организации, о которых не вспоминали десятилетиями», — сказал Зейналов.

«К примеру, у нас евреи создали организацию, движение за возвращение в Палестину. Активистов этого движения репрессировали. Об этом никто не пишет. Некоторые из них выжили и оставили свои воспоминания. Были движение меньшевиков, эсеровские группы. Порой говорят, мол, этот «Большой террор» продолжался на фоне отсутствия сопротивления Сталину, коммунистам. Но это не правда. Люди пытались сопротивляться, как могли. И нужно восстановить историческую правду. Но когда говоришь, что люди действительно сопротивлялись Сталину, очень часто вешают ярлык неосталиниста. Мол, ты поддерживаешь сталинское обвинение в том, что, люди, мол, действительно были против советской власти. Да, многие были против советской власти. И доказательств этому много», — сказал правозащитник.

По его словам, на стороне Гитлера воевали миллионы советских граждан. «Ни в одной европейской стране столько людей не перешло на сторону Гитлера. А откуда они взялись? Откуда взялась та же белая эмиграция, которая только недавно физически вымерла? Но до самой смерти они были против советской власти.

До сих пор никто не увековечил места расстрелов. Даже памятного камня нет, чтобы люди просто возложили туда цветы. Никто не говорит о том, что представлял из себя ГУЛАГ [2] на территории Азербайджана. Просто постарались стереть это из памяти, и очень «успешно», — посетовал в заключение Э.Зейналов.

http://ru.echo.az/?p=56628

P.S. Интервью было большим, и часть его попала под сокращение. В частности:

[1] Участники оппозиций внутри Компартии, хотя и реабилитировались по приговорам 1936-38 гг., но при этом продолжали считаться "врагами партии" и не реабилитировались в партийном порядке. Кроме того, они не реабилитировались по тем приговорам, которые выносились "фракционерам" до "Большого Террора"

[2] Говоря о ГУЛАГе, я имел в виду тогдашнюю тюремную систему, подчиненную целям репрессий, т.е. "исправительно-трудовой концлагерь", созданный в 1920 г., "исправительные дома" в Баку и Гяндже, концлагеря для военнопленных и т.п.