Как советские «товарищи» убивали гачагов

В 1929 г. Орджоникидзе пожурил Багирова за внесудебное убийство в АзЧК: «Указать товарищу Багирову на неприятие мер…» 

Начало 1920-х годов в Азербайджане было отмечено разгулом бандитизма, который часто имел политический оттенок. Движение т.н. гачагов возникло не на ровном месте, а подпитывалось реальным недовольством людей новыми властями.

Отряд повстанцев в Нахичевани, 1930

Советская власть, столкнувшись с невозможностью ликвидировать гачагов военным путем, предложило амнистию тем, кто добровольно сдастся и вернется к мирному труду. Среди тех, кто поверил и сдался властям, был некий Мамед Казан Папах оглы, банда которого из 16 человек в 1920-22 гг. наводила страх на Джеванширский уезд. С ним вместе сдались Азербайджанской Чрезвычайной Комиссии (АзЧК) и его товарищи по оружию Али-Бала Киши оглы и Намаз-Али Бёюк-Киши оглы.

Мамед Газан был авторитетен в среде гачагов, и его переход на сторону Советской власти в 1922 г. и легализация лично председателем АзЧК Мир Джафаром Багировым была большим успехом чекистов. С тех пор он неоднократно использовался по линии Отдела борьбы с бандитизмом и Контрразведывательного отдела (КРО) АзЧК против своих бывших товарищей-гачагов. Он неоднократно лично приводил в АзЧК на легализацию гачагов, которые ему лично доверяли. Уже по одному этому можно судить, насколько доверенным лицом он был у Багирова и других руководителей АзЧК.

Другим ценным приобретением АзЧК был некий Бабир Гусейнов. Когда-то он служил начальником Шемахинской милиции, потом проштрафился, совершив должностные преступления, и был арестован. Однако ему вместе с группой других арестантов удалось совершить успешный побег из Шемахинского Исправительного дома (тюрьмы). Некоторое время Бабир возглавлял созданную им банду в Шемахинском уезде, а после ее разгрома сбежал в Персию (Иран).

В 1924 г. его задержали в Ленкорани и завербовали для ликвидации банды Аслана, которая действовала в Бакинском уезде. Уполномоченный по борьбе с бандитизмом Аксенов имитировал побег Бабира из–под ареста, после чего он явился в АзЧК и получил материальную помощь для борьбы с Асланом.

С этой же целью в Баку был послан из Агдама и Мамед Казан с двумя его людьми (Али Бала и Намаз Али). Их познакомили с Бабиром, всех четверых снабдили бурками, бельем, сапогами, оружием и деньгами, после чего вывезли из Баку и отпустили, чтобы те могли влиться в банду Аслана и ликвидировать ее изнутри. Связь с этими агентами поддерживалась через чекиста Аксенова.

Где-то в ноябре 1924 г., примерно через месяц после начала операции, Бабир наведался в АзЧК для очередной встречи с Аксеновым, сообщив чекисту Суханову, что у него кончились деньги и ему с товарищами негде скрываться. Суханов вызвал Аксенова и ушел. 

Наутро тот же чекист увидел в комнате на полу окровавленные вещи вчерашнего гостя и спросил, что случилось. Аксенов на это сообщил, что накануне ночью в канцелярии КРО были убиты Бабир и Мамед Казан. Двух их товарищей арестовали в одной из гостиниц, где они ждали возвращения главарей, и расстреляли за городом.

В убийстве Бабира и Мамед Казана принимали участие чекисты Аксенов, Васин, Авласевич, Николаев, Голиков, Гаврилов и Шахвердян, причем последние двое проявляли особенную жестокость.

В своем рапорте чекист Васин, лично участвовавший в «ликвидации» Бабира, писал, что начальник КРО Голиков заверил Васина, что «это все делается по распоряжению Багирова и Габер-Корна и что эту операцию нужно проделать именно так, ибо малейшая неосторожность может привести к гибельным последствиям, в смысле ликвидации этого бандита, влиятельного среди других». Поэтому чекист считал, что он участвует «в нужном, необходимом и вполне узаконенном Коллегией АзЧК» деле. 

Бабир доверял Аксенову и даже передал ему «на память» написанное им стихотворение, но заметно нервничал. Чтобы отвлечь его внимание, Васин попросил Бабира написать все, что тот знает об одном из бандитов, вернувшихся с ним из Персии. В это время в комнату под благовидным предлогом зашли другие чекисты – Шахвердян и Гаврилов, которые схватили Бабира за руки, повалили на пол и стали душить. Видя, что товарищи устают, к экзекуции присоединился и Васин. Наконец Бабир «с полузадушенным возгласом «я Ваш» умер», вспоминает Васин, с удовлетворением отметив, что «ликвидация была сделана чисто, без капли крови».

В то же время в другой комнате прикончили гачага Мамед Казана, который «считался наиболее опасным и сильным». Он «лежал на спине, окровавленный, в огромной уже застывающей луже крови под собою. Оказывается, его прикончили гирькой, разбив ему голову», - вспоминал Васин.

«Ликвидация» проводилась под непосредственным руководством начальника Секретного отдела (СОЧ) Николаева и начальника КРО Голикова. Приходил наблюдать за операцией и зампред АзЧК Габер-Корн.

В это время двое товарищей убитых гачагов ждали их возвращения в гостинице «Тавриз». На их захват выехала группа в составе того же Васина, Николаева, Аксенова и Авласевича. «Куда делись эти двое, я не знаю, но слышал, что их ждет судьба убитых», отметил Васин.

Спустя несколько дней после уничтожения четверки гачагов, Аксенов поручил Суханову написать постановление об их расстреле: «Пиши без всяких разговоров, все равно они убиты и их расстрел будет проведен на ближайшем заседании Коллегии (АзЧК)». Суханов был в затруднении: «Материал на Бабира был, а на остальных не было. Когда я об этом сказал Уполномоченному (Аксенову), то он заявил: пиши, что есть, все равно дело сделано, Коллегия утвердит». 

Постановление, подготовленное Сухановым, представляло собой машинописный документ на одном листе, в котором упоминались трое из четверых гачагов (без Бабира, на которого «материал был»). Их обвинили, в частности, что после легализации они якобы «продолжали заниматься гнусными делами» и убили некоего Фараджа Гарам оглы - жителя селения Алпоут Агдамского уезда. Без приведения даты и деталей утверждалось, что «данный факт установлен». Ввиду криминального прошлого обвиняемых (за которое Советская власть вроде бы их амнистировала в 1922 г.), и того, что они «в данное время не оправдали надежды Рабоче-Крестьянского Правительства на исправление», Суханов «полагал бы… как неисправимых и вредных для общества приговорить к высшей мере наказания – расстрелять» всех троих. В конце постановления честно упоминается, что «вещественных доказательств и документов не имеется», и дается фиктивная справка о том, что «обвиняемые находятся на свободе».

Документ был завизирован Уполномоченным 3-й группы КРО Аксеновым, начальником КРО Голиковым, Начальником Секретно-Оперативной Части Николаевым, заместителем председателя АзЧК Габер-Корном и, наконец, председателем АзЧК Мир Джафаром Багировым. На документе наложена резолюция Багирова: «1/XII. Привести в исполнение. Д.Багиров». 

Согласно рапорту Суханова, дела даже не были представлены на коллегию, а «прошли механически, т.е. внесли в протокол». Это не удивительно, если учесть, что к убийству имели прямое отношение все те, кто подписался под липовым документом.

Мир Джафар Багиров - председатель АзЧК-АзГПУ в 1921-27 и 1929-30 гг

Дело это всплыло усилиями «доброжелателей» Багирова в сентябре 1927 года. Известно, что перед этим, в мае 1927 г. в результате групповой борьбы в руководстве Азербайджана Багирова сняли с занимаемых им тогда постов председателя АзГПУ (преемницы АзЧК), наркома внутренних дел и заместителя Председателя СНК Азербайджанской ССР. Вместо этого, его назначили на невзрачную хозяйственную должность. 

Противники Багирова приободрились и решили сыграть на злоупотреблениях социалистической законностью в период его руководства АзЧК и АзГПУ. Разумеется, никто и не собирался пересматривать смертный приговор азербайджанским гачагам, вынесенный задним числом, «без вещественных доказательств и документов», без заслушивания сторон и последнего слова, или же оценивать, насколько убитые на самом деле были нелояльны властям. Речь шла лишь о том, что такого рода внесудебные расправы должны были утверждаться до, а не после самой ликвидации.

Дело неспешно расследовалось два года и закончилось в октябре 1929 года практически ничем. Багирову, который в это время уже вернулся в кресло председателя АзГПУ, указали, что «он не принял мер против недопустимых методов расправы в органах ГПУ, будучи председателем АзГПУ в 1924 году, предупредив его, что при повторении таких случаев в аппарате ГПУ, он будет нести всю ответственность, как председатель АзГПУ». 

Дальнейшие события, особенно в период насильственной коллективизации и подавления антикоммунистического повстанчества в 1929-30 гг., когда Багиров повторно возглавлял АзГПУ, показали, что он расправлялся с противниками коммунистов без оглядки на эту предупреждение Центральной Контрольной Комиссии Компартии.

Он явно был полностью в курсе того, что И.Сталин относился к его грехам даже более терпимо, чем глава ЦКК ВКП(б) С.Орджоникидзе. Так, в письме к В.Молотову от 21 августа 1929 г. Сталин писал: «Багирова (несмотря на его грехи в прошлом) придется утвердить предчека Азербайджана: сейчас он единственный человек, который сумеет справиться с поднявшими голову мусаватистами и иттихадистами в азербайджанской деревне. Дело это серьезное, и здесь шутить нельзя». 

Между тем, в деле о расправе с гачагами осталось много неясного. Ведь именно Багиров сыграл ключевую роль в легализации Мамед Казана, и он же, судя по рапортам чекистов 1927 г., распорядился о его ликвидации, хотя материалов на гачага не было. И в случае Бабира, последними словами убитого также было утверждение его лояльности чекистам («я ваш»). К тому же двух других гачагов смогли арестовать без эксцессов.

Зачем же ликвидация обоих бандитских авторитетов была проведена так, что они не имели возможности высказаться? Складывается впечатление, что они знали что-то лишнее про Багирова и обязательно высказали бы это на допросе или в суде. Они просто слишком много знали…

…Возвращаясь к движению гачагов, отмечу, что действия Советской власти во время коллективизации в 1929-32 гг. дали ему новый импульс. Пользуясь горной местностью, плохой охраной границы с Ираном и поддержкой части населения, гачаги действовали по меньшей мере до конца 1930-х годов, пока НКВД в административном порядке не выслала сотни их родственников и тысячи «неблагонадежных лиц» в Сибирь и Среднюю Азию. 

Несколькими десятилетиями позже, во Всеобщей Декларации Прав Человека, человечество заявило, что «необходимо, чтобы права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения». А повстанческое движение в Азербайджане в 1920-30-х гг., низведенное советскими историками до простого бандитизма, как раз и было тем последним средством.

Не хочу вдаваться в политическую оценку действий Мамед Казана и Бабира в контексте борьбы чекистов с антикоммунистическими повстанцами. Отмечу лишь, что при всей незаконности и необоснованности вынесенного им смертного приговора и учиненной над ними внесудебной расправы, они вряд ли были реабилитированы в независимом Азербайджане.

Ведь статья 4 действующего в настоящее время законе «О реабилитации жертв политических репрессий» не предусматривает реабилитации «организаторам банд, совершавших убийства, грабежи и другие насильственные действия, а также лично участвовавшим в совершении таких действий в составе подобных банд». Но насколько правильно на уровне законодательства отказывать в реабилитации тем нашим согражданам, кто подвергался физическому «уничтожению, как класс» и поднялся на вооруженную борьбу за свои права?.. 

Эльдар Зейналов.

http://minval.az/news/123667655

Перепечатка (в сокращении): "Эхо"
http://ru.echo.az/?p=57174