Политические заключенные: лед тронулся...

Эльдар Зейналов

Директор Правозащитного Центра Азербайджана

За исключением недоброго ленинско-сталинского периода, любое правительство сначала советского, а затем независимого Азербайджана старалось снять с себя даже тень подозрения в том, что оно содержит политических заключенных. Не более других преуспели в этом и нынешние власти страны. «У нас нет политзаключенных, так как нет такого раздела в Уголовном Кодексе», «да, они политики, занимались политикой, посажены в связи с этим, но они уголовники, так как на каждого из них нашлась статья УК» – такого рода «аргументы», предназначенные для сельской или пенсионерской аудитории, за пределами республики никого не убеждают.

За первые 4 года независимости (1992-1995) в стране произошло 9 попыток государственного переворота, из них 4 – уже в первом году. В связи с этими событиями были осуждены около 900 человек. По стандартам “Международной Амнистии”, все они являются политзаключенными и заслуживают по меньшей мере того, чего как раз эта категория заключенных и была лишена: соблюдения презумпции невиновности, гарантий правовой защиты, неприменения пыток и унижающего обращения, честного суда с индивидуальным подходом к вине и, что немаловажно, личной мотивации каждого подсудимого. Ведь не секрет, что благоприятную почву для попыток госпереворота составляют широкое недовольство размахом коррупции, отсутствием прогресса в переговорах по Нагорному Карабаху, фальсификацией выборов (а значит, невозможностью смены власти цивилизованным путем). 

Чтобы как-то обозначить политзаключенных, используется различная тавтология. Так, ведя с ноября 1994 г. переговоры о посещении политзаключенных, Международный Комитет Красного Креста использует обтекаемую формулировку «заключенные из соображений безопасности» (соответствующий договор с МККК был подписан лишь 1 июня с.г., после прямого указания Совета Европы). В указе о помиловании группы политзаключенных в 1998 г. они были выделены в отдельную группу под названием “участники попыток государственного переворота”.

Без сомнения, при соблюдении этих условий часть этих заключенных (например, политические террористы) все равно была бы лишена свободы, но уже на законном основании - при одобрении общества и отсутствии претензий со стороны международных и местных правозащитников. Необходимо учитывать и то, что часть этих событий носила характер гражданской войны, и наказание носило характер мести со стороны победителей.

Вероятно, из этих соображений докладчик Комитета по политическим делам Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) Жак Бомель (Jaques Baumel) включил в проект резолюции по Азербайджану пункт о “рассмотрении дел определенных заключенных, признаваемых правозащитными организациями в качетве “политических заключенных” и возможность освобождения их”.

Таким образом, СЕ предложил властям Азербайджана смириться с проблемой, признать ее и даже самим предпринять шаги по ее решению. Более того, на заседании Комитета по правовым вопросам и правам человека ПАСЕ 22 мая с.г. была принята резолюция о том, что целесообразно отложить рассмотрение вопроса о членстве Азербайджана в СЕ, и потребовал освобождения политзаключенных. Как результат, уже через 25 мая на слушаниях в Хельсинкской Комиссии США посол Азербайджана официально признал наличие 55 политзаключенных. В начале 2000 г. примерно такую же цифру (около 50 политзаключенных) назвал Государственный Департамент США.

Цифра около 50 политзаключенных, таким образом, стала стартом для дискуссии о том, сколько же у нас политзаключенных. Трудно согласиться с идеей Госдепа, что именно такое количество политзеков заслуживает немедленного освобождения, так как не имеет отношения к актам насилия, так как в статистику Госдепа не попал директор ресторана, где обедали заговорщики, директор гостиницы, где размещались повстанцы, начальник отдела Министерства Юстиции, зарегистрировавший гуманитарную организацию, которая превратилась в банду и т.п.

Кто же в таком случае эти загадочные 50 человек? Правозащитница Саида Годжаманлы подозревает, что это список 55 осужденных по двум из многих десятков «политических» дел, который она когда-то передала в Госдеп. Но, видимо, более близко к истине предположение о том, что таковым является число осужденных членов радикальных оппозиционных партий, объединенных в Демократический Конгресс (ДК) вне зависимости от того, за что они сидят. Во всяком случае, близкий к оппозиции Национальный Фонд Демократии Азербайджана, заявил 8 июня, что ДК имеет «более реальный» список и опубликовал имена 51 заключенного, в основном из Партии Народный Фронт. В этот список не попали ни лица, осужденные за те же преступления, но состоящие членами других партий, враждебных ПНФА, ни репрессированные родственники таких политзаключенных, ни беспартийные из числа бойцов Отряда Полиции Особого Назначения.

Таким образом, даже в кампании по освобождению политзаключенных побеждает политический эгоизм и сводятся старые счеты.

Тем временем, пока идут споры о том, кто у нас политзаключенный, президент широко использует свое право на помилование и в 1998-2000 гг. помиловал 29 политзаключенных. В первом таком указе их опрометчиво выделили в особую группу. Сейчас они обычно растворяются в общем списке помилованных уголовников. 

7 июня было объявлено об освобождении очередной пары политзаключенных. Ими стали австриец Кянан Гюрель и азербайджанец Гаджимурад Сададдинов. Первый из них «соучаствовал в измене Родине» азербайджанцами, второй – изменял Родине, будучи шофером «врага народа». При подписании указа были учтены «тяжелое семейное положение и состояние здоровья» К.Гюреля и Г.Сададдинова, но никак не их статус политзаключенных.

Лед тронулся…