Baku Rebuffs Azeri Refugees

Azeris fleeing persecution in Iran find their ethnic homeland is short on sympathy.
By Mamed Bagirov
28 Jan 00
CRS Issue 16

Refugees fleeing Iranian persecution are being turned away by neighbouring Azerbaijan - even though the asylum-seekers are themselves ethnic Azeris.

The issue promises to be high on the agenda during the official visit of Azerbaijan President Heydar Aliev's to Tehran in mid-February. But human rights campaigners are sceptical that the Azeri government has the refugees' best interests at heart.

There are currently around 30 million ethnic Azeris living in Iran, nearly half of the country's population, mainly in two north-western regions known as Eastern and Western Azerbaijan.

Relations between the Azeri population and the Iranian regime have traditionally been stormy.

The Azeri intelligentsia oppose Iran's attempts to found an Islamic empire while radical Azeri separatists are pushing to create an independent state. The Iranian authorities have clamped down hard on the Azeri militants, forcing many to flee across the border into Azerbaijan.

In their ethnic homeland, however, the refugees can expect a frosty reception. To date, only 1,000 Iranian Azeris have been granted political asylum - the coveted "dark-blue passport" which entitles them to refugee status, as recognised by the United Nations High Commission for Refugees (UNHCR) and the Red Cross.

"Procedures governing refugees from Iran are being conducted by the UNHCR in compliance with an agreement with the Azerbaijani government," said Eldar Zeynalov, director of the Human Rights Centre in Azerbaijan.

Zeynalov went on to explain that the UNHCR was under no obligation to grant all applications for refugee status - or to state the reason for denial.

As a result, the UN headquarters in Baku has been the scene of angry protests by asylum-seekers, including one man who has been on a hunger strike since December 29. Zeynalov accused the Azerbaijani government of deliberately turning the refugees away for fear of souring diplomatic relations with Iran.

To illustrate Azerbaijan's indifference to the plight of the refugees, campaigners cite the case of Iranian dissident Dr Mahmudali Chehragani, a professor at Tabriz University. In late December last year, Chehragani made a personal appeal to the president of Azerbaijan requesting urgent medical treatment in Baku.

He claimed that he had been arrested and tortured by members of the Iranian secret service, despite persistent health problems. The professor also reported random arrests among the Azeri population in Iran and repeated human rights violations.

Chehragani's letter whipped up a storm of protest from members of Azerbaijan's opposition parties while the republic's ex-president, Abulfaz Elchibey, called for diplomats at the Iranian Embassy in Baku to be taken into custody until the professor was granted asylum. However, the appeal fell on deaf ears at Aliev's presidential palace.

Opposition parties also accuse the government of using the refugees as political hostages. They point to the much-publicised defection last summer of Piruz Dilenchi, chairman of the Baku Committee of the National Liberation Movement for South Azerbaijan.

Dilenchi, a leading figure in the underground organisation which boasts 21 separate cells, stands accused of high treason and risks the death sentence if he returns to Iran.

Dilenchi, who was granted Azerbaijani citizenship following his escape from Iran, says that he was a pawn in a larger political game. The move, he claims, came in direct retaliation for an earlier ruling by Iranian authorities to offer asylum to Mahir Javadov, who took part in the Baku coup of March 1995.

Javadov was the brother of Special Police Unit (OPON) commander Rovshan Javadov, who was killed during the ensuing unrest. Mahir Javadov escaped to Austria, before moving to Iran where he continues to plot against the Aliev regime.

Little hope remains of extraditing political prisoners. Iran and Azerbaijan agreed to the extradition of convicted felons in November of last year but Azerbaijan has signed the Geneva Convention, which forbids the surrender of political refugees.

However, opposition parties point to recent precedents - former Prime Minister Suret Husseynov and former Defence Minister Rahim Gaziyev were both extradited from Russia to Azerbaijan, where they are now serving life imprisonment for their part in the failed coup d'etat of October 1994.

The refugees themselves are confident that extradition will continue to remain an empty threat. "It contradicts any logic," said Piruz Dilenchi, "as the struggle against the Iranian regime is our common cause."

Many observers are concerned that President Aliev's forthcoming visit to Tehran will do little to improve the situation for Iranian refugees. The Azerbaijani regime, they say, is more interested in political point scoring than in protecting the interests of non-voting Azeris.

Mamed Bagirov is a correspondent for Zerkalo ("Mirror"), a daily newspaper in Baku.

https://iwpr.net/global-voices/baku-rebuffs-azeri-refugees

Баку отворачивается от азербайджанских беженцев

Опасаясь преследований, азербайджанцы, живущие в Иране, возвращаются на историческую родину. Но и там они не находят сочувствия.

By Mamed Bagirov

28 Jan 00

CRS Issue 16

Спасаясь от иранского режима, проживающие там азербайджанцы просят убежища в Азербайджане, который отнюдь не горит желанием им помогать. Предположительно, вопрос о беженцах будет обсуждаться в ходе запланированного на середину февраля официального визита Гейдара Алиева в Тегеран. Правозащитники сомневаются, что правительство Азербайджана будет учитывать интересы беженцев.

На сегодняшний день на территории Ирана живут 30 миллионов азербайджанцев, почти половина населения страны. В основном они обитают в северо-западных районах, известных как Восточный и Западный Азербайджан. Отношения между азербайджанским населением Ирана и официальным режимом всегда были напряженными.

Азербайджанская интеллигенция противостоит стремлению Ирана создать исламское государство. Азербайджанские сепаратисты и вовсе настаивают на создании независимого государства. Иранские власти беспощадны к радикальным азербайджанским движениям, поэтому многие азербайджанцы бегут через границу на территорию бывшей советской республики.

На исторической родине беженцев ждет холодный прием. На данный момент только тысяча иранских азербайджанцев получила желанный “темно-голубой” паспорт вместе со статусом беженца, соответствующим требованиям УВКБ ООН и Красного Креста.

“В вопросе об иранских беженцах УВКБ ООН действует согласно соглашению, заключенному с Азербайджаном, “ – говорит директор Азербайджанского центра по правам человека Эльдар Зейналов. Затем он поясняет, что УВКБ ООН не обязано давать статус беженца или объяснять причину отказа всем желающим. В результате беженцы проводят акции протеста около представительства ООН в Баку. 29 декабря один из беженцев объявил голодовку.

Зейналов обвиняет правительство Азербайджана в том, что оно намеренно отказывает беженцам в убежище, не желая портить отношения с Ираном. В качестве примера равнодушия властей к проблемам беженцев правозащитники приводят случай с иранским диссидентом доктором Махмудали Чехрагани. В конце декабря прошлого года профессор Табризского университета Чехрагани лично обратился к президенту Азербайджана в надежде получить медицинскую помощь в Баку. Чехрагани утверждал, что, несмотря на его слабое здоровье, сотрудники иранских спецслужб арестовали и пытали его. Профессор также сообщил об арестах азербайджанцев в Иране и о многочисленных нарушениях прав человека.

Письмо Чахрагани вызвало настоящую бурю среди оппозиционных партий. Бывший президент Азербайджана Абальфаз Эльчибей потребовал задержания сотрудников посольства Ирана в Баку до тех пор, пока профессор не получит политическое убежище. Однако все это ни к чему не привело, и президентский дворец остался глух к призывам о помощи.

Оппозиция также обвиняет правительство в том, что оно использует беженцев как политических заложников. В качестве примера приводится побег из Ирана председателя Бакинского комитета Национального движения за освобождение Южного Азербайджана Пируза Диленчи. В Иране Диленчи, как одного из лидеров подпольной организации, обвиняют в измене. В случае возвращения ему грозит смертная казнь.

В Азербайджане он получил азербайджанское гражданство. Однако Диленчи считает, что он просто пешка в большой политической игре – убежище ему дали как бы в отместку Ирану, который предоставил убежище одному из участников путча 95 года Махиру Джавадову. Брат Джавадова, командир ОПОНа Ровшан Джавадов, был убит при задержании. Махир бежал в Австрию, а оттуда в Иран, где продолжает деятельность против режима Гейдара Алиева.

На выдачу политических преступников надежды мало. В ноябре прошлого года Иран и Азербайджан подписали соглашение о выдаче лиц, признанных виновными в совершении преступлений. Но Азербайджан является участником Женевской конвенции, которая запрещает выдачу политических беженцев.

Оппозиция обращает внимание на то, что недавно Россия выдала Азербайджану бывшего премьер-министра Сурета Хуссейнова и бывшего министра обороны Рахима Газиева. Оба они отбывают пожизненное заключение за участие в попытке государственного переворота в октябре 1994 года.

Сами беженцы уверены, что выдача – не более чем пустая угроза. “Это не имеет смысла, - говорит Пируз Диленчи, - ведь борьба с иранским режимом – наше общее дело”.

Многие обозреватели опасаются, что после визита Гейдара Алиева в Тегеран ситуация не изменится к лучшему. Они говорят, что для властей Азербайджана самое главное – набрать как можно больше очков. При таком раскладе, защита интересов азербайджанцев, не имеющих право голоса, отступает на второй план.

Мамед Багиров – корреспондент газеты “Зеркало”, выходящей в Баку.

https://iwpr.net/ru/global-voices/баку-отворачивается-от-азербайджанских-беженцев

Азербайджанские "камеры пыток"

Из Азербайджана поступают сообщения о пытках в следственных изоляторах

Эльдар Зейналов из Баку (CRS No. 15, 21-Jan-00)

Эльчин Бехбудов до сих пор с ужасом вспоминает о своем пребывании в азербайджанской тюрьме. Сейчас он добивается реабилитации.

Бехбудов - бывший сотрудник Особого управления Администрации президента. Он был арестован после неудачной попытки государственного переворота в марте 1995 года. Его и еще 36 сотрудников специального отряда полиции (ОПОНа) обвинили в участии в заговоре, организованном заместителем министра Ровшаном Джавадовым.

Бехбудов утверждает, что на допросах его избивали и пытали - ноги ему зажимали в тиски. Затем ему устроили так называемого "слона" - изощренную пытку, при которой пытаемому надевают на голову противогаз и перекрывают доступ воздуха. Под угрозой пытки электрошоком Бехбудов признался во всем, что от него требовалось, и был осужден.

Однако Бехбудову еще повезло. В марте 1996 года его освободили, и с тех пор он борется за то, чтобы его дело пересмотрели, а его истязателей судили.

Остальные осужденные по печально известному "делу тридцати семи" до сих пор отбывают свои сроки в азербайджанских тюрьмах. Надежды на досрочное освобождение у них практически нет.

До 1996 года жертвы пыток не выступали публично. Осужденные надеялись, что молчание облегчит их участь. Их родственники боялись, что официальная жалоба только усугубит страдания заключенных. Смерть заключенного во время содержания под стражей, как правило, сходила полицейским с рук.

Однако "показные суды" 1996-1997 гг. открыли ужасающую правду. За "Делом 37" летом 1995 года последовал так называемый "заговор генералов" - вторая попытка государственного переворота, в которой были замешаны заместитель министра обороны и два генерала. Во время обоих судов подследственные утверждали, что к ним применялись незаконные методы дознания. Генералы, солдаты, журналисты, бизнесмены, которые даже не встречались до начала судебных разбирательств, описывали применявшиеся к ним пытки одинаковым образом.

Из 21 обвиняемого по делу о заговоре генералов девятнадцать утверждали, что к ним применялись пытки. Подобные обвинения выдвинули и 25 подсудимых, проходивших по делу "тридцати семи" , и 30 свидетелей по делу бывшего премьер-министра Сурета Хусейнова, который был приговорен к пожизненному заключению за участие в попытке государственного переворота в октябре 1994.

Эти обвинения выставляют властей в самом невыгодном свете. Особенно учитывая, что 31 мая 1996 г. Азербайджан ратифицировал Конвенцию против пыток и других видов жестокого, бесчеловечного и унижающего человеческое достоинство обращения и наказания. К тому же статья 177 Уголовного кодекса 1960 года прямо запрещает правоохранительным органам принуждать к даче показаний угрозами или другими незаконными действиями. Статья 180 запрещает любые попытки принуждения подследственных, свидетелей, истцов, экспертов или переводчиков к даче ложных показаний.

Между тем в своих обвинениях жертвы описывают целый ряд примененных к ним  изощренных, прямо-таки средневековых пыток. Согласно эти обвинениям, следователи помещали свои жертвы в нечеловеческие условия, в холодные сырые камеры без кроватей. Подследственным не давали спать, их допрашивали целый сутки напролет по так называемой системе "конвейера", когда лица, проводящие допрос, работали посменно.

Не менее жестокими были и физические методы воздействия. Допрашиваемых били по голове и пяткам, их руки и ноги зажимали в тиски; на уши жертв надевали электроды; о них тушили окурки; в задний проход жертвы вводили бутылку и, наконец, менее распространенные пытки - " слон" или выдергивание ногтей на руках и ногах.

Оказывалось и психическое давление. Арестовывали родных и близких подозреваемого; насиловали его жену или дочь; насиловали его самого или пытали в его присутствии другого заключенного. Заключенным отказывали в доступе к адвокату, в прессе про него рассказывали заведомую ложь, угрожали предъявлением более серьезных обвинений.

Попытки доказать обвинения посредством суда практически ни к чему не приводили. 25 обвиняемых по делу 37 обвинили следствие в применении незаконных методов. Но экспертиза была разрешена только в отношении пятерых из них. У троих были сломаны ребра. Для судьи это не явилось достаточным доказательством - он посчитал, что ОПОНовцы вполне могли сломать ребра, выполняя свои служебные обязанности.

Когда бывший премьер-министр Гусейнов показал, что его били по голове, судья постановил, что он сам нанес себе эти увечья. Правда, прокуроры так и не смогли объяснить, почему Гусейнову не была оказана медицинская помощь, и почему письменное заключение по поводу увечий было сделано только через несколько недель после инцидента.

По данным Правозащитного центра, в Баку после попытки переворота в марте 1995 г. было арестовано 710 подозреваемых. 207 из них освобождены после того, как прокуратура сняла с них обвинение. Еще 75 попали под амнистию и семеро освобождены на определенных условиях. Таким образом, согласно официальным данным, обвинения были сняты с одной третьей предполагаемых "предателей" .

Нельзя сказать, что пытка ­ это удел исключительно политических заключенных. По многочисленным утверждениям, с подозреваемыми в совершении уголовных преступлений обращаются так же жестоко. Когда у следователей не хватает доказательств, они выбивают признание для того, чтобы закрыть дело. 

Осенью 1996 г. Азербайджан сделал заявку на вступление в Совет Европы.  Появилась надежда, что с подозреваемыми начнут обращаться лучше. Комиссия, состоявшая из работников МВД, Министерства юстиции и прокуратуры, провела беспрецедентную инспекцию следственных изоляторов. Был уволен начальник тюрьмы и выявлено несколько случаев нарушения прав человека. Был предпринят ряд мер по улучшению условий содержания в азербайджанских тюрьмах, а количество жалоб значительно сократилось. В ноябре прошлого года заместитель генерального прокурора Фикрет Маммедов представил ООН доклад. В нем говорится, что запрещение пыток уже закреплено в новой Конституции, а для защиты прав человека были приняты новые прогрессивные законы. Новое судебное законодательство обеспечивает беспристрастность судей, а азербайджанское правительство рассматривало вопрос о назначении независимого тюремного инспектора.

Однако, изучив предварительные доклады по Азербайджану, Комитет ООН против пыток обратил внимание на то, что поток жалоб на жестокое обращение не прекращается. Было также отмечено, что термин " пытка" в законодательстве Азербайджана определен весьма расплывчато, что затрудняет распознавание случаев нарушения прав человека. Озабоченность вызывал и тот факт, что власти на местах не расследуют жалобы должным образом, а судьи имеют право снять обвинения с сотрудников полиции. Теперь инспекторы ООН должны сделать рекомендации по конкретным реформам, которые необходимо провести.

Эльдар Зейналов - директор правозащитного центра, расположенного в Баку.

https://iwpr.net/ru/global-voices/azerbaydzhanskie-kamery-pytok

Azerbaijan's 'Torture Chambers'

The UN is investigating reports of police brutality in Azerbaijan, but alleged victims of state torture have little hope that their tormentors will ever be brought to justice.

By Eldar Zeynalov

21 Jan 00

CRS Issue 15

Still haunted by his nightmarish ordeal in an Azeri prison, Elchin Bekhbudov is fighting for rehabilitation. A former officer in the special directorate of the presidential staff, Bekhbudov was arrested in the wake of the failed coup of March 1995. He was one of 37 members of the Special Police Unit (OPON) accused of taking part in a plot staged by Deputy Minister Rovshan Javadov to overthrow the government.

During his interrogation, Bekhbudov claims he was beaten repeatedly and had his legs crushed in a vice. He was then subjected to the notorious "elephant"--virtual suffocation by being forced to wear a gas-mask with a blocked air supply. Under threat of electric shock torture, he signed a full confession and was promptly imprisoned.

But Bekhbudov can consider himself lucky. Freed from jail in March 1996, he has since been campaigning for his case to be re-examined and his tormentors to be brought to justice. Other defendants in the notorious "Case of the 37" are still languishing in Azeri prisons with little hope of an early release.

Until 1996, the victims of police brutality suffered in silence. Prisoners hoped their discretion would help lighten their sentences, while relatives feared official complaints would have an adverse effect on the way the inmates were treated. Deaths in police custody went unpunished.

However, the "show trials" of 1996-1997 opened a horrifying can of worms. The Case of the 37 was followed in the summer of 1995 by the so-called "Generals' Conspiracy" --a second attempted state coup which implicated the deputy defence minister and two other generals among others. During both trials, defendants complained that they had been subjected to brutal interrogations during the investigation. Identical torture methods were described by generals, soldiers, journalists and businessmen who had had no previous relationship before the court hearings.

Nineteen of the 21 defendants in the Generals' Conspiracy claimed they had been tortured: similar depositions were taken from 25 defendants in the Case of the 37 and 30 witnesses in the trial of the former Prime Minister Suret Huseynov, who was sentenced to life imprisonment for his involvement in the coup d'etat of October 1994.

The authorities found the accusations particularly embarrassing as they imply direct contravention of international treaty and state law. On May 31, 1996, Azerbaijan ratified the 1984 Convention against Torture and Other Cruel, Inhuman and Humiliating Forms of Treatment and Punishment. In addition, Article 177 of the Criminal Code of 1960 prohibits police from forcing confessions through threatening or any other unlawful actions. Article 180 bans any attempts to force defendants, witnesses, plaintiffs, experts or translators to give false testimony.

The allegations described a systematic catalogue of medieval torture methods. Investigators reportedly subjected their victims to inhuman conditions, keeping them in cold, damp cells with no bedding, denying them sleep and interrogating them round-the-clock on a so-called "conveyor" system with officers working in shifts.

Physical abuse included beating the head and soles of the feet; crushing limbs in a vice; attaching electrodes to the victim's ears; depriving chronically ill prisoners of medical aid; stubbing out cigarettes on bare skin; inserting bottles into the rectum and, less frequently, the "elephant" or tearing out finger- and toe-nails.

Forms of moral intimidation included arresting close relatives; raping the suspect's wife or daughter; raping the suspect himself or torturing another prisoner in the suspect's presence. Prisoners were often denied legal counsel, openly libelled in the media and threatened with more serious charges.

Attempts to prove the victims' testimonies through the courts have been largely inconclusive. In the Case of the 37, only five of the 25 defendants who reported acts of police brutality were given expert examinations. Of these, three were found to have suffered broken ribs but the judge later dismissed the complaints on the grounds that the injuries could have been sustained by the OPON servicemen in the line of duty.

When Huseynov, the former prime minister, testified that he had been beaten across the head, the judge ruled that the injuries were self-inflicted. State prosecutors, however, failed to explain why Huseynov had received no medical aid and a written statement on the injuries was only produced several weeks after the event.

According to figures released by the Human Rights Centre in Baku, 710 suspects were arrested in the wake of the March 1995 coup. Of these, 207 were released after the prosecutor's office dropped charges against them, while another 75 were granted an amnesty and seven were given a conditional discharge. Thus even according to official figures, one-third of these suspected "traitors" were later cleared of all charges.

However, torture is not reserved for political prisoners alone: the treatment of suspected felons is said to be equally brutal. Investigators lacking evidence for crimes are alleged to employ torture methods to extract confessions that will make their case stand up in court.

Azerbaijan's bid for membership of the European Union in the autumn of 1996 brought new hope that the treatment of suspects would improve. A commission for the Ministry of Internal Affairs, the Ministry of Justice and the Prosecutor's Office conducted an unprecedented inspection of the investigation cells. The dismissal of the prison supervisor followed and several cases of human-rights abuse were reported. Dramatic measures were taken to improve conditions in Azerbaijani prisons while the number of complaints fell significantly.

In a report to the United Nations in November last year, deputy prosecutor-general Fikret Mammedov told delegates that the new Constitution had already enshrined the prohibition of torture and new progressive laws had been adopted to protect human rights. New judicial legislation assured the impartiality of judges while the Azerbaijani government was considering the appointment of an independent inspector for prisons.

However, the UN Committee Against Torture, which examined preliminary reports from Azerbaijan, has expressed concerns that reports of police brutality are still commonplace. It also noted that the exact definitions of torture in Azerbaijan remain hazy, thus hampering efforts to identify incidents of human rights abuse. The UN investigators are also concerned that local authorities fail to investigate complaints properly and judges are at liberty to dismiss charges against police officers accused of torture. The UN inspectors have yet to return recommendations for specific reforms.

Eldar Zeynalov is Director of the Human Rights Centre in Baku.

https://iwpr.net/global-voices/azerbaijans-torture-chambers

«Все за одного»

Правозащитники начали кампанию за освобождение Гаджимурада Сададдинова, осужденного по "делу генералов" на 15 лет лишения свободы

С.АЛИЕВ

Вчерашняя пресс-конференция представителей правозащитных организаций Азербайджана была посвящена судьбе Гаджимурада Сададдинова, обвиненного в измене Родине и других преступлениях против государства. Фактически же, по словам правозащитников, вина его заключается лишь в том, что Гаджимурад являлся шофером ныне покойного генерала В.Мусаева.

По словам директора Института мира и демократии Лейлы Юнусовой, большое значение до сих пор правозащитники придавали громким делам с участием высокопоставленных лиц. Случаи с простыми людьми, волею судьбы вовлеченными в эти процессы, практически не предавались огласке. Поэтому главный принцип новой инициативы "Все за одного” опирается на несколько факторов - заключенный неизвестен широкой общественности, получил высокий срок наказания, а арест, следствие и суд сопровождались нарушениями закона.

В случае с Сададдиновым следствие основывало свои обвинения на том, что он, будучи шофером Мусаева и сопровождая его всюду, мог быть участников заговора. Это предположение послужило причиной ареста и явилось началом противоправных действий правоохранительных органов.

По словам правозащитников, чтобы сломать Сададдинова, полицейские посадили его невесту и ее отца в изолятор, сделав их заложниками и шантажируя этим подследственного. В этот, самый начальный критический период следствия он был лишен адвокатской помощи. Все обвинения против Сададдинова были основаны на показаниях генерала Мусаева, который, однако, на суде официально отказался от своих показаний.

Кроме того, с Сададдиновым не проводилось ни одного следственного эксперимента и ни одной очной ставки с другими подследственными. А во время суда все свидетели обвинения отказались от своих показаний против него, заявив, что дали их под давлением.

Вместо следственного изолятора МВД или МНЬ, Сададдинова как уголовника держали в Управлении по борьбе с организованной преступностью (УБОП). По словам, правозащитников, делалось это потому, что в местах, где есть изоляторы и кабинеты следователей (горотдел и УБОП), легче всего проводить допросы, не фиксируя их в документах. Кроме этого, вышеназванные места славятся своими "специалистами" по выбиванию показаний.

Немалое значение, по мнению директора Правозащитного центра Азербайджана Эльдара Зейналова, в связи с этим делом имеет и вопрос выдачи политических преступников, особенно актуальный у нас сейчас из-за наплыва иранских политэмигрантов.

Дело в том, что Сададдинов на момент ареста находился в городе Махачкале, откуда и был вывезен без предъявления обвинений в машине "скорой помощи”. Сам арест как нельзя лучше характеризует правовое поле СНГ, где нарушаются межгосударственные договора о взаимной правовой помощи. Никто не гарантирован в повторении подобной практики по отношению к гражданам Ирана, нашедшим политубежище в Азербайджане.

Правозащитники, считая арест и приговор Сададдинова необоснованными, будут добиваться его освобождения.

"Мы поставили перед собой задачу на конкретном ярком примере беззакония изобличить систему, ведь то, что произошло с Сададдиновым может произойти с любым из нас” - отметил Э.Зейналов.

Газ. «Зеркало», 15.01.2000 г.

Правозащитники обеспокоены ситуацией вокруг беженцев из Ирана

Представители неправительственных организаций (НПО) - партнеров Управления верховного комиссара по беженцам ООН (UNHCR) собрались в конце прошлой недели, чтобы получить информацию по правовой cитуации участников голодовки, начатой 29 декабря прошлого года группой из 6 граждан Ирана и 2 граждан Азербайджана.

По сообщению Правозащитного центра Азербайджана, акция предпринята в знак протеста против преследований в Иране идеологического лидера Национально-освободительного движения Южного Азербайджана Махмудали Чехрагани, а также против непредоставления указанным гражданам статуса беженцев. В отсутствие в законодательстве Азербайджана разработанного механизма предоставления политического убежища эту функцию по договоренности с властями выполняет местный офис UNHCR. Недавно всем упомянутым иранским гражданам - Гусейну Тюркелли, Махаммаду Мухтарлы, Атилле Мараланлы, Джавиду Рзазаде, Махаммадали Габили и Первизу Ахмедзаде было отказано в предоставлении статуса на основании деталей, раскрыть которые представители UNHCR отказались, сославшись на конфиденциальность информации личных дел. |

Сотрудники UNHCR не намерены больше контактировать с этими лицами, так как их дело уже закрыто. Представители UNHCR заявили, что будут ходатайствовать о том, чтобы правительство Азербайджана завершило подготовку процедуры определения статуса беженца и взяло эту работу на себя. В случае позитивного ответа властей это может занять несколько месяцев. После этого UNHCR, по словам его работников, “с уважением примет любое решение властей Азербайджана”.

При этом UNHCR обеспокоено лишь случаями возможного выдворения беженцев (refoulement) и не будет реагировать на выдачу преступников (extradition). Осталось неясным, как будет реагировать UNHCR, если в реальности произойдет выдача политэмигрантов по сфабрикованным уголовным обвинениям.

В этой связи некоторые представители неправительственных организаций выразили опасения, что UNHCR не обладает всей полнотой информации по данным делам и что ратифицированное Азербайджаном и Ираном соглашение о взаимной правовой помощи и выдаче преступников может быть использовано как инструмент для выдачи политических противников иранского режима.

Директор Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов заявил, что правительство Азербайджана де-факто предоставляет убежище политическим эмигрантам, будь то граждане Ирана, афганцы или чеченцы. Однако де-юре они не имеют статуса беженцев, и это ограничивает их защиту. Дошло до того, что в 1997 г. среди бела дня в Баку был похищен беженец из Ирана, приехавший в Азербайджан по делам на один день. Неудивительно, что количество, иранских политэмигрантов в стране по сравнению с советским периодом снизилось в 4 раза.

“Нельзя ожидать, чтобы люди, занимавшиеся подпольной работой и едва избежавшие ареста, заранее запасутся всеми необходимыми документами. Наоборот, в одной только Голландии в 1998 г. 1200 граждан Азербайджана получили убежище, часто пользуясь фальсифицированными документами. Поэтому нельзя руководствоваться формальным подходом. Более того, можно было бы привлечь к экспертизе местных правозащитников, которые занимаются проблемой долгое время (например, ПЦА - с 1993 г.), - подчеркнул Э.Зейналов.

По его мнению, подход UNHCR к проблеме беженцев в Азербайджане «страдает изъянами». И это касается не только иранских азербайджанцев. Афганские эмигранты, относящиеся к подвергаемой талибами открытому геноциду этнической группе хазарейцев, также не получают статуса беженцев. В результате они живут в постоянном страхе быть высланными обратно в Афганистан и, не имея необходимых документов, часто задерживаются полицией.

Правозащитный центр Азербайджана с самого начала поддержал требования участников голодовки, перед Новым годом объединившихся в Организацию защиты прав политических эмигрантов, и совместно с этой и тремя другими организациями обратился к резиденту-координатору ООН в Азербайджане Эрджану Мураду с просьбой принять делегацию для обсуждения данной проблемы. Однако представитель ООН до сих пор ничего не ответил.

“Еще в 1996 г. на конференции по миграции в СНГ (CISCONF) в Женеве ПЦА поднял перед ООН два связанных с политической эмиграцией вопроса: неопределенность статуса бывших «политических эмигрантов» советского времени, статус которых определялся коммунистическим руководством и не является международно признанным, а также отсутствие судебной процедуры, которая бы предшествовала экстрадиции политических эмигрантов. Однако UNHCR до сих пор не проявляет к этой теме заметного интереса”, - заявил Э.Зейналов.

Обращаясь к участникам голодовки, директор ПЦА призвал их прекратить акцию ввиду очевидного равнодушия ООН к поднятой проблеме. “Если участники голодовки умрут, это будет лучшим подарком международной бюрократии",- считает Э.Зейналов, предлагая подключить к кампании защиты прав политэмигрантов международные правозащитные организации.

Отдел новостей

Газ. «Зеркало», 13.01.2000 г.