Магия Нового Года сулит почти эфемерную надежду на улучшение...

или сломанные ребра на фоне подписанных конвенций

Подошедший к своему концу год был богат на события в области прав человека. Причем, как это обычно водится события были разными - хорошими, плохими и очень плохими. За 1996 год ситуация с правами человека в Азербайджане вышла на первый план, становясь порой объектом политических спекуляций различных сил. 

Впрочем, внимание к этой проблеме, вызванное увеличившемся потоком информации имело много объективно положительных последствий - от подписания Азербайджаном соответсвующих конвенций по правам человека, до объединения большинства местных правозащитных организаций в единый Координационный совет. 

В течении всего года Азербайджан неоднократно заявлял о своей приверженности демократическим ценностям, допуская однако, параллельно с этими утверждениями грубые нарушения прав человека, на некоторые  из которых впоследствии власти вынуждены были обратить внимание. Один из самых ярких примеров подобного - снятие с должности и возбуждение уголовного дела в отношении начальника следственного управления Министерства внутренних дел Адыля Исмайлова. 

Впрочем, как бы то ни было, по меткому выражению директора Правозащитного центра Азербайджана Эльдара Зейналова, "в условиях растущей безработицы, в Азербайджане с излишком хватает работы лишь полиции и правозащитникам".

В ноябре-декабре в Баку состоялись несколько мероприятий, имеющих отношение к правам человека. Более того, столицу Азербайджана посетили множество достаточно  высокопоставленных миссий, которые провели встречи с Президентом страны Г.Алиевым. 

В гостинице "Hyatt Regency" прошел семинар, организованный Агентством международного  развития США и Академией развития через образование, на которой обсуждались конституционные права и обязанности граждан, проблема цензуры средств массовой информации, ситуация с беженцами и т.д.

Затем в Азербайджан приехал директор по правовым вопросам Генерального секретариата Совета Европы Ги Де Вел, который помимо встречи с Г.Алиевым принял участие в работе семинара по реформированию судебной системы и т.д.

Заметным светлым пятном в области прав человека как мы уже указали стало и принятие в один день - 31 мая сразу 18 конвенций, протоколов и соглашений в области прав человека, амнистия, затронушая в общей сложности 11 тыс. осужденных и подследственных, отмена смертной казни в 21 из 33 статей УК, и Конференция по проблемам миграции в СНГ, на которой Азербайджаном впервые были опубликованы национальные приоритеты в этой области и принята Программа действий. 

Однако, к сожалению, эти события, в сущности, мало сказались на общей ситуации с правами человека в Азербайджане.

Так, например, по словам директора ПЦА Э.Зейналова, на следующий же день после ратификации Конвенции против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения или наказания, обвиняемый в попытке покушения на президента Сахиб Гусейнов подвергся физическому давлению...

Кстати, в этом году сообщения о жестоком обращении стали не просто массовыми, но и гласными, и часто звучат на политических судебных процессах. Называются одни и те же места, имена и способы проведени "допроса третьей степени", но без каких-либо попыток серьезного расследования и тем более наказания. Единственный случай вялой реакции был отмечен, когда 24 из 35 обвиняемых по процессу ОПОНовцев ("дело 37-ми") заявили о пытках, и у 3 из 5  подвергшихся медицинской экспертизе были обнаружены переломы ребер. Едва ли можно надеяться, что будет применена соответствующая ст.177 Уголовного Кодекса ("Принуждение к даче показаний"). Во всяком случае, обвиняемый в пытках начальник следственного отдела МВД Адиль Исмайлов был освобожден от должности официально по другой причине, а суд ломает голову над тем, какой может быть причина поломки ребер в следственном изоляторе, где каждый арестант находится в поле зрения 20-30 сокамерников. В ноябре был отстранен от занимаемой должности и заместитель прокурора города Баку Лаиг Мамедов, руководивий с 1995 года следствием по делу Отряда полиции особого назначения. В приказе в качестве причиной этого указывается "слабая организация следственной работы".

Широкомасштабная амнистия практически не затронула тех, кто был арестован по политическим обвинениям. Около 20 амнистированных в этом году "политзеков" обвинялись по неполитическим статьям Уголовного Кодекса (укрывательство преступления, сопротивление полиции и т.п.). Но даже из этой категории заключенных нескольким (родственникам осужденных к смертной казни Р.Газиева и А.Гумматова) успели переквалифицировать обвинения на политические, благодаря чему удалось удержать этих людей за решеткой.

Отечественная Фемида в 1996 году вновь поразила прежде всего международную общественность в лице руководителей "Amnesty International" тем, что по обвинению в измене  Родине осуждаются граждане другого государства. "Так, в "измене Родине" (ст.57) были обвинены гражданин Австрии и Турции Кенан Гюрель, гражданин России Рафик Агаев, гражданин Украины Анатолий Сысоев", - отметил директор ПЦА Э.Зейналов.

В 1996 году продолжилась практика выдачи Азербайджану третьими странами политических эмигрантов. По данным ПЦА, они составляют не менее 20 человек из 120 выданных Азербайджану государственных преступников. В ноябре Верховный Суд начал рассматривать дела двух выданных из России - бывшего начальника Интерпола в Азербайджане Ильгара Сафиханова (арестован весной в Москве) и Гаджимурада Сададдинова, арестованного в августе в Дагестане. Выдают политэмигрантов не только Россия, но и Грузия, Украина, и даже Молдова, которая вроде бы не связана с Азербайджаном соответствующим договором. По данным ПЦА в Кишиневе в ноябре 1995 г. был арестован бизнесмен Ильгар Амирасланов - брат одного из руководителей мятежа Отряда полиции особого назначения в Газах-Агстафинской зоне Эльчина Амирасланова. Кстати, через год - в декабре 1996 года был арестован и сам Э.Амирасланов с группой бывших опоновцев.

ОПОНовцы стали в 1996 году едва ли не популярней, чем в то время, когда они воевали в Карабахе. Само слово "ОПОН" уже стало нарицательным.

"Как по конвейеру, проходят судебные процессы по отдельным эпизодам мартовской попытки государственного переворота в 1995 году. Количество подсудимых при этом зачастую определяется не логикой дела, а вместимостью железных клеток в залах заседаний Верховного Суда. В этом году осуждено более сотни ОПОНовцев, вынесено несколько смертных  приговоров", - подчеркнул Э.Зейналов.

Согласно официальным цифрам, по "мартовскому делу" проходит более 530 человек, а это означает, что при нынешней "пропускной способности" Верховного Суда их будут судить и в наступающем году. Помимо ОПОНовцев, по мартовскому делу проходят и гражданские лица, в основном за дружеские, земляческие или деловые связи с организаторами мятежа - братьями Ровшанов и Маиром Джавадовыми. В основном, обвинения по "мартовскому делу" связаны с изменой Родине, печально знаменитой 57-й статьей УК. Поэтому и присуждаемый срок обычно не бывает ниже "десятки". 

Достаточно часто эти приговоры предусматривают и конфискацию имущества ­даже в случаях, если семья бедна (например, беженцы из Лачинского района). "Конфискация беженского имущества не может ни выправить тяжелого экономического положения страны, ни изменить что-то в самом факте государственной измены. Это позволило многих наблюдателям выдвинуть версию о том, что государство в нарушение принципов гуманности мстит не только преступнику, но и его родственникам", ­отмечает Э.Зейналов.

С середины осени в центре внимания общественности находится так называемое "дело генералов" - "попытке покушения на президента". По этому делу, географически связанному с Апшеронским полуостровом, проходят жители находящихся в сотнях километров от него Шекинского и Ленкаранского районов. Эти люди по материалам дела виновны лишь в том, что не донесли на своих преступных (впрочем не ставших от этого менее родными) братьев. 

Наблюдатели указывают на характерную черту, отличающую Азербайджан от соседей по СНГ. Женщины в нашей стране составляют всего 1% заключенных (168 человек в единственной женской колонии и около 50 в следственных изоляторах). По данным Правозащитного Центра Азербайджана, среди них нет ни одной политической узницы. С момента смены власти в июне 1993 г., за "политику" была условно осуждена лишь одна женщина (М.Бахышева), еще одна (С.Расулова) находится в розыске, а третья (Х.Халилова) эмигрировала в Турцию. "Однако при всем этом трудно поверить в джентльменство следователей, ознакомившись с рассказами тех женщин, которых под страхом сексуального насилия использовали как средство давления на их мужей", - отмечает Э.Зейналов.

Что касается смертных приговоров, то на середину декабря были опубликованы данные о 19 приговоренных к смертной казни, из них 11 - за политические дела. Таким образом, впервые за годы независимости число "политических" смертников превысило количество приговоренных к расстрелу за уголовные преступления. Общее число смертников почему-то считается тайной, но, по данным ПЦА, составляет около 90-100 человек. Ввиду не исполнения приговоров и не амнистирования осужденных камеры смертников многократно переполнены.

Ясно, что при подобном положении вещей "выносить сор из избы" не особенно рекомендуется. Все это сказывается прежде всего в зажиме прессы. Неугодных корреспондентов могут лишить парламентской аккредитации и даже избить. Впрочем, по данным ПЦА случаев прямого насилия против журналистов с каждым годом становится все меньше. В 1993 году их было 43, в 1994 - 27, в 1995 - 16, в 1996 - 13. Однако даже эти, на первый взгляд небольшие цифры вынуждают различные организации, занимающиеся защитой прав журналистов выступать с достаточно жесткими заявлениями. Последние примеры такого рода - организация Committee to Protect Journalists, базирующаяся в Нью-Йорке, призвал журналистов к акции солидарности с их азербайджанским коллегой, корреспондентом газеты "Азадлыг" Азером Гусейнбала и выступила со специальным сообщением, связанным "усилением цензуры и преследованием журналистов со стороны властей".

Характерно, что параллельно с уменьшением количества фактов насилия над журналистами за последнее время в результате "мягкого" экономического давления количество официально зарегистрированных средств массовой информации снизилось в 1,5 раза, а реально выходящих вообще почти в 4 раза.

"Летом под прямым давлением властей были закрыты три и поставлены под угрозу закрытия еще четыре независимые телестанции в провинции. Официально не существующая политическая цензура продолжает вырезать неугодные материалы. Возродилась из недавнего советского бытия редакционная самоцензура, зачастую даже более привередливая, чем государственная", - заявил Э.Зейналов.

Особое беспокойство правозащитных организаций, в частности Координационного совета в конце года вызвала "волна муталибовщины". Под это определение правозащитники подвели недавний арест бывшего пресс-секретаря А.Муталибова Расима Агаева.

Реакция на арест Р.Агаева продолжается уже несколько недель, набирая с каждым днем все больше оборотов. Обращение в его защиту подписали журналисты, политические деятели, представители интеллигенции. Комитет защиты прав Р.Агаева провел встречи с представителями некоторых посольств, аккредитованных в Азербайджане, а адвокаты арестованного обратились с ходатайством к заместителю Генерального прокурора Азербайджана Исе Наджафову, санкционировавшему арест, с просьбой изменить меру пресечения Р.Агаеву. Просьба мотивируется наличием у Р.Агаева серьезных болезней желудочно-кишечного тракта, легко прогрессирующих в условиях заключения и отсутствия диеты.

Напомнили о себе в конце года и многочисленные "бывшие" министры и премьеры. В прессе появились сообщения, касающиеся родственников бывшего премьера, организатора попытки госпереворота в октябре 1994 года Сурета Гусейнова. Сообщалось, что "семеро родственников С.Гусейнова уже свыше года проживающие в Нидерландах обратились к правительству этой страны с просьбой о предоставлении им политического убежища". Результатом этого обращения стал визит в Баку сотрудника Департамента Восточной Европы по вопросам миграции и беженцев Министерства иностранных дел Нидерландов А. ван Воуденберга. Целью его визита явилось изучение степени опасности, которая угрожает в Азербайджане родственникам С.Гусейнова. Впрочем сам Сурет Гусейнов в настоящее время вроде бы проживает в России и пока что не обращался с просьбой о предоставлении ему политического убежища.

На этой неделе Департамент защиты прав человека Института мира и демократии выступил с инициативой, которая, по всей видимости получит мощную поддержку и в будущем году. Суть акции состоит в том, чтобы проводить недели защиты прав заключенных с целью оповещения общественности о состоянии заключенного. Последняя неделя уходящего года посвящена экс-министру внутренних дел Искендеру Гамидову, диагноз которого, по сообщению ИМД - серьезные нарушения вегетативно-мозговой деятельности в результате длительного нахождения в закрытой камере.

Комментируя итоги, года директор ПЦА Э.Зейналов отметил, что последние события подталкивают на минорный тон, однако "магия Нового Года сулит почти эфемерную надежду на улучшение..."

Н.АЛИЕВ

Газ. "Зеркало", дек. 1996 г.

Социал-демократия и права человека

Права человека, как общепризнанные рамки Справедливости, никогда не могли быть вне поля зрения социал-демократии, выступающей за создание общества с гармоничными взаимоотношениями различных слоев общества. Не случайно образцом в области прав человека являются именно те общества, где социал-демократия глубоко укоренилась в сознании людей, приобрела заметные позиции.

Историческая эволюция

Говоря так, я имею в виду современную ситуацию. Исторический же опыт социал-демократии отягощен известными ошибками, проистекавшими из довоенной концепции отношения классов.

Острое неприятие дикой капиталистической эксплуатации, с одной стороны, и недопонимание того, что классы обусловливают существование друг друга, привело к преобладанию революционных настроений. Пиком их явился большевизм, попытки революционного разрушения парламентаризма в Германии в 1920-х годах и т.п.

Тогда многим казалось справедливым немедленное восстановление социальной справедливости, нарушенных прав трудящихся не путем диалога, а за счет революционного насилия.

Отрезвление пришло не сразу. Революционная диктатура в России, после буквального физического уничтожения «нетрудовых» классов, взялась поедать собственных «детей» - рабочих и крестьян. Приход к власти в результате разобщения социалистического движения фашистов и война, в результате которой уже на западной почве возникла «народная демократия», развеяли последние иллюзии о справедливости (пусть даже однобоко понятой) большевистской модели общества.

В развитых капиталистических странах появился все более и более заметный «средний слой» со своими собственными интересами, отличными от интересов предпринимателей и наемных рабочих. А в это время где-то на задворках Европы, в Скандинавии, где с довоенных времен социалисты имели сильные позиции, без шумной рекламы выросла социалистическая альтернатива, на которую социалисты опираются и сейчас. 

Возникший в 1951 году Социалистический Интернационал в своей программной Декларации принципов определил неприемлемость для европейских социалистов любого монополистического общества — как классического капитализма, так и советского «казарменного социализма». Монополизм какого-либо класса или узкой социальной группы на власть по сути своей означает ущемление фундаментальных прав остальных слоев общества. Особенно это проявляется в моменты, когда этот монополизм сталкивается с демократией, то есть более равномерным распределением власти. Реакция бывает однозначной: иностранная интервенция, попытки «задушить революцию костпявой рукой голода», подавление народных движений в Венгрии и Чехословакии, появление «эскадронов смерти» и охранок, и т.д. 

Борьба за права человека в этих условиях естественным образом связана с борьбой за изменение политического устройства общества.

Когда меньшинством нарушаются права большинства, либеральная идеология борьбы за права каждого отдельного индивидуума не может удовлетворить массы. Не может быть свободным отдельный человек (если не иметь в виду чисто внутреннюю, духовную свободу), если порабощена вся его социальная группа. Всегда приходит момент, когда индивидууму указывают на его место в жесткой диктаторской модели общества.

Ограниченность социал-демократической модели

Вот почему идея смягчения социальных противоречий в обществе через расширение народного представительства в органах власти, компромиссного перераспределения доходов и планового сектора в экономике, то есть социал-демократическая модель, достаточно популярна в Европе. Добавлю, что она в той же степени непопулярна в других частях света (за небольшими несущественными исключениями). И конечно, дело здесь не в особом европейском менталитете.

Очевидно, срабатывает определенная ограниченность социал-демократии. Она пригодна только в тех обществах, где есть серьезные социальные трения и вместе с тем достаточно высокий уровень сознания для диалога и компромисса. Ибо социал-демократия в современном понимании - это сплошной непрерывный компромисс как форма взаимоотношения классов, когда, по классическому определению, «движение - все, а конечная цель - ничто». Поэтому, например, скандинавский социализм спокойно уживается с монархиями, а израильский — с коммунистическими кибуцами.

Когда же социальные трения смягчены системой социальных гарантий, как в США, или же классы пытаются выяснять отношения лишь путем насилия, как в Латинской Америке или в Индокитае, то социал-демократы неизменно оказываются на обочине событий. Даже в традиционно «социал-демократических» странах, как только стихают классовые трения и достигается известный уровень взаимопонимания между классами, сразу же вырастают консервативные настроения, то есть желание масс «остановить мгновение». Если удается сохранить этот баланс, то консерваторы надолго занимают правительственные кресла. Если нет, то социал-демократы снова возвращаются к власти (как это было в Швеции).

А как насчет Азербайджана?

Это, кстати, классическим образом иллюстрирует пример Азербайджана. Здесь остры социальные противоречия и даже есть некоторые социалистические традиции (упомяну излюбленный пример с социал-демократическим прошлым первого лидера республики М.Э.Расулзаде, профсоюзное движение начала века и т.д.). Однако социал-демократы не у дел.

Почему?

Ответ прост - потому что здесь мы имеем авторитарное монополистическое общество. Вместо баланса трех классических институтов власти (законодательной, исполнительной и, судебной) - резкий и ничем не прикрытый перевес исполнительной власти. Это особенно было заметно на примере старого Милли Меджлиса, где представители исполнительной власти преобладали, и половина парламентариев могла, например, обратиться к президенту с просьбой об изменении его указом одного из пунктов Конституции (!). В нынешнем парламенте доля «исполнителей» законодательно ограничена, но главным принципом его формирования было протаскивание кандидатов по списку президентского аппарата, то есть заведомой креатуры исполнительской власти.

Монополизм пронизывает все наше общество, где выделяются определенный правящий клан, определенная правящая партия, определенный экономический уклад.

Демонополизация (в широком, не только экономическом, смысле) - единственный путь построения гармоничного и внутренне здорового общества (что и предлагают социал-демократы), не идет из-за неготовности общества к диалогу. Отсюда путчи, перевороты, ростки террора, массовые аресты.

Пока оппозиция стояла за насильственную борьбу за власть (вспомним, например, постоянные в прошлом стычки в Нахичевани, авантюру в Ленкарани), репрессивная политика властей как-то могла быть оправдана. Сейчас же, после разгрома радикальной оппозиции, она, в большинстве своем (исключая разве что марионеточное «Гражданское Единство») стоит за диалог с властями - пусть трудный и нервный, но диалог, ситуация в корне изменилась. Прошлая деятельность «Круглого стола» политических партий - наглядная тому иллюстрация: партии самого разного направления, взяв за основу примат государственных интересов, выработали платформу для диалога, своеобразный договор об общественном согласии. При этом власти должны были отказаться от репрессий и обеспечить демократичность парламентских выборов, а партии брали на себя обязательство быть лояльными и не использовать насилие в качестве метода борьбы.

Ответом властей, как известно, были лишение официальной регистрации ряда партий, аресты одного из самых умеренных лидеров оппозиции Тофига Гасымова и заместителя председателя Народного фронта Арифа Пашаева (получившего перед этим гарантию неприкосновенности от парламента!) и массовая фальсификация выборов на глазах международных наблюдателей. Обосновать это радикальной опасностью, как раньше, уже невозможно, да власти и не пытаются.

Единственным критерием для сотрудничества с нынешней властью (мы видим это на примере партий «Ана Вэтэн», Демократической независимости и Национальной Государственности) является полная и безоговорочная поддержка президента. Понятно, что такая постановка вопроса исключает само понятие «оппозиция» и превращает диалог в монолог.

Почему мы боремся за права человека?

Чем же оборачивается на практике отказ от диалога с оппозицией? Репрессиями и постоянной конфронтацией.

Освободив из соображений гуманности полтысячи дезертиров, власти посадили туда такое же количество мятежных ОПОНовцев, то есть заменили в тюрьмах уголовников политическими преступниками. Да что ОПОНовцы! На нарах нашлось место и нашему ныне покойному товарищу, вузовскому преподавателю А[йпаре].Алиеву, и ученому-физику Тофигу Гасымову, которые даже палки в руку не брали, не то что оружия (прямой намек более «крутым» оппозиционерам быть поосторожней!).

Нарушаются все мыслимые процессуальные нормы: несанкционированно арестовываются депутаты, произвольно не допускаются адвокаты, сроки рассмотрения дел о незаконном хранении оружия растягиваются до длительности Нюрнбергского процесса и т.д. Адвокатов на суде никто не слушает, и приговоры суда практически копируют обвинительные заключения. Ужесточаются наказания: если раньше власти избегали использования «политических» статей (измена Родине, использование войск против народа и конституционных органов власти и т.п.), то сейчас они стали нормой для. наказания всех тех, кто в какой-то мере поддерживал ненавистные для властей фигуры «бывших». В этом году большинство смертных приговоров, в отличие от длительного предыдущего периода, вынесены по политическим делам.

Самое трагичное в том, что ситуация в тюрьмах не дает 100-процентного шанса не только на «исправление», но и на то, что человек доживет до освобождения. Из наших тюрем ежегодно выносят сотни покойников, в том числе и пока еще немногочисленных «политических». Боевик Народного фронта, осужденный на 13 лет колонии, не протянул даже года; народный депутат, внесенный в порьму на носилках, протянул две недели; выданный из России заговорщик - чуть более месяца...

При этом многолетние переговоры Красного Креста и международных общественных организаций с властями о праве посещать всех узников и получать исчерпывающую информацию по их делам (разумеется, с учетом нормально понимаемой тайны следствия), не дают результатов. До сих пор не подписан и Международный пакт против пыток и негуманного обращения с заключенными, который обязывает каждое государство регулярно отчитываться по этому вопросу перед ООН.

Вопрос о нарушений прав человека для социал-демократов не является лишь поводом для разовых кампаний, как это иногда пытаются показать в нашей прессе. Есть прямая и естественная связь этой проблемы с борьбой СДПА за построение гражданского общества. Но подать об этом голос через государственное телевидение невозможно (а давно ли, кажется, президент Телерадиокомпании обещался дать регулярное эфирное время на АзТВ-2?). В парламент тоже не удалось провести ни одного социал-демократа, даже на последних «довыборах» в округе №64 кандидату от СДПА окружная комиссия предпочла номенклатурную фигуру. Газета в силу финансовых причин выходит мизерным тиражом и нерегулярно.

В этих условиях мы вынуждены использовать международную солидарность социалистов (через Социалистический Интернационал, куда мы входим) и наши давние личные связи с другими международными организациями. Кое-чего добиться удается: несколько резолюций Социнтерна по ситуации в Азербайджане, запросы властям от ряда авторитетных правозащитных организаций, визиты в Азербайджан гражданских активистов и депутатов из-за рубежа.

Любопытно, что в этом больше всего нам пытаются помешать не столько власти, которые интересует в основном внутренняя активность партии, а с позволения сказать, «коллеги», «разоблачающие» перед международными организациями никогда ни от кого не скрываемую партийную принадлежность тех или иных работающих в правозащите товарищей. Чем не зеркальное отражение прежней ситуации, когда для занятия тем или иным делом обязательно требовалась партийность?

Другая форма нашей работы - укрепление межпартийных связей в области защиты прав человека. Как показала работа «Круглого стола», это одна из немногих точек соприкосновения практически всех оппозиционных партий, исключая самые радикальные. Вероятно, стимулирует возможная перспектива продолжения политических дискуссий в другом, менее комфортном помещении с «небом в клеточку».

С правительственными партиями взаимопонимания в области прав человека достичь трудно из-за различия подходов к проблеме.

Мы полагаем, что установление в стране законности в ее международном понимании изолирует радикальную оппозицию, укрепляет государственную власть и поднимает престиж лидеров на международной арене, что не может не помочь в решении наших проблем, в том числе и проблемы беженцев. Правящие партии полагают, вероятно, что ради решения проблем миллиона беженцев можно допустить, чтобы летели «щепки» в виде поломанных судеб и загубленных жизней отдельных граждан. А чтобы наши враги не использовали эти «отдельные недостатки» против властей, патриотичным будет замалчивать случаи нарушений прав человека. 

Хотелось бы заранее отвести возможный упрек в том, что в своей правозащитной работе мы создаем негативный образ Азербайджана. Если он в результате и создается, то не наша заслуга в этом главная: нас одинаково волнуют и негативные, и позитивные изменения в ситуации. Отмена смертной казни для женщин, недавняя амнистия смертникам, инвалидам и дезертирам, освобождение пленных и прочие возможные шаги в этом духе всегда заслуживают широкой международной огласки (и этим мы тоже занимаемся). Но в не большей степени, чем пытки и «показательные» расправы с оппозицией...

Эльдар Зейналов.

Газ. «Истиглал», 8.03.1996 г.