ГУЛАГ: “Кондуктор, нажми на тормоза!”

Как рабоче-крестьянская диктатура обошлась с простым пролетарием 

Обычно большие исторические процессы принято рассматривать через призму судеб великих личностей. Но в случае пролетарской революции в Российской империи, это редко оправдывается. При ближайшем рассмотрении, и личности оказываются не такими уж и великими, и сами вожди редко когда могут похвастаться пролетарским происхождением. 

Но более интересней судьбы тех, для кого, собственно, и творилась революция, то есть пролетариев. Выиграли ли они от октябрьского переворота 1917 года и были ли они искренно настроены «объединяться», вне зависимости от своих национальностей? 

В этой связи весьма показательна судьба Ивана Богдановича Вагнера. Он родился в 1890 г. в селе Липовка (Шефер) Саратовской губ. (впоследствии - Марксштадтский кантон Автономной Республики Немцев Поволжья), в семье сельского учителя. 

Из 5 детей умершего в 1914 году учителя Вагнера двое пошли по его стопам: Александр стал директором школы в Саратове, Эммануил - учителем сельской школы в с.Урбах Марксштадтского кантона. Владимир стал пастором в Ленинграде, Елизавета работала врачом в Красноярске. Иван же, получив начальное образование в сельской школе, работал молотобойцем в кузнице. 

Кирха в Липовке, где крестили Ивана Вагнера.

В 1912 г. он был мобилизован в царскую армию, и до демобилизации в начале 1918 г. прослужил оружейным мастером на артиллерийском складе в Тифлисе. Потом вернулся в Поволжье, но в 1919 г. был опять мобилизован – теперь уже в Красную Армию, где служил в Кавказском полку в Новочеркасске оружейным мастером-инструктором. После демобилизации в 1921 году, он вернулся домой и работал слесарем на дому, пока в 1924 году не решил переехать в Баку. 

Почему зрелый мужчина, имеющий работу и семью, решил их бросить и уехать в далекие южные края, сказать сложно. Вероятнее всего, причиной был голод. Хотя могла быть и другая причина... 

Известно, что весной 1921 года в России начались волнения крестьян, в которых не последнюю роль сыграла демобилизация красноармейцев. Среди немцев Поволжья также развернулось повстанческое движение. «Штаб восставших голодных крестьян», как он себя называл, издал приказ о мобилизации всех мужчин ряда немецких поселений, включая Липовку, для организации вооруженного сопротивления красноармейским отрядам. После этого в Липовку вошли армейские части, началась работа выездной сессии Ревтрибунала. И хотя жители не оказали вооруженного сопротивления, 29 участников движения были расстреляны, их имущество конфисковано, а на село наложен штраф. Некоторых уцелевших участников восстания амнистировали как раз в 1924 году. Коснулись ли эти события семью Вагнеров, неизвестно. 

Как бы то ни было, в Баку Ивана явно никто не ждал, в течение 10 лет, что он тут прожил, по специальности ему работать так и не пришлось. Он работал грузчиком, мукомолом, потом сторожем на авторемонтном заводе, получая 78 рублей в месяц. Лишь последние 4 месяца 1934 г. он получил более «престижную» работу кондуктора на Закавказской железной дороге. 

Чтобы стало понятней материальное положение Вагнера, отмечу, что в феврале 1933 г. в провинциальных городах килограмм говядины стоил примерно 1,80-2 руб., топленое масло – 60 руб./кг, сливочное масло 60-70 руб./кг, молоко – 5-5,50 руб. за литр, куриные яйца – 2 руб. за десяток, картофель – 5-6 руб./кг и т.д. То есть зарплаты хватало на килограмм сливочного масла или 15 килограмм картошки. 

Жил Вагнер в небольшой хибаре недалеко от железнодорожного вокзала, на 4-й Параллельной улице, 78. Дом этот сохранился и поражает своим бедным видом (но ведь в нем до сих пор живут!). 

Дом Вагнера в Баку мало изменился за 83 года... 

А ведь Иван уже обзавелся семьей. У него была жена София Генриховна, работавшая уборщицей на мясокомбинате, и 6-летний сын Виктор. Пролетарская семья в стране победившего социализма с трудом сводила концы с концами. 

И если в трезвом виде Иван держал язык за зубами, то выпив с горя, давал волю своим эмоциям - выражал недовольство Советской властью и ругался в ее адрес. Об этом на следующий день проспавшемуся мужу выговаривала его жена София, опасаясь последствий. Женская интуиция ее не подвела: хотя слушателями Вагнера были всего двое закадычных друзей - Карл и Христиан, тем не менее даже из этого узкого круга крамольные разговоры дошли до спецслужб. 

Впрочем, скорее всего, Вагнер попал в поле зрения АзГПУ еще в 1933 г., когда бедный сторож стал отовариваться на валюту в Торгсине. На его счет стали приходить небольшие, но регулярные переводы в немецких марках из Германии. 

Торгсин (Всесоюзное объединение по торговле с иностранцами), созданный в 1931 г., был аналогом более поздних советских валютных магазинов «Березка». В условиях товарного голода в стране, в магазинах Торгсина «валютные ценности» (золото, серебро, драгоценные камни, предметы старины, валюту) можно было обменять на пищевые продукты или другие потребительские товары. Например, магазин Торгсина в Москве (знаменитый «Елисеевский») предлагал 38 сортов колбасы, 200 сортов конфет и печений, до 50 сортов хлебных изделий, живую рыбу 4 видов. 

За 5 лет существования, Торгсин вытянул из населения 273,4 млн. золотых рублей. Это равнялось стоимости 10 гигантов промышленности: ГАЗ, Сталинского, Харьковского и Челябинского тракторных заводов, автозавода им. Сталина, Днепростроя, Господшипника, Уралмаша, Магнитогорского и Кузнецкого металлургических комбинатов. 

Помимо прочего, Торгсин предлагал иностранцам и низкую комиссию за денежные переводы и продуктовые посылки. Этой возможностью и решили воспользоваться зарубежные гуманитарные организации, информированные о бедственном положении советских немцев. 

Реклама низкой комиссии Торгсина в парижском журнале

В частности, в Германии, где после Первой мировой войны осело немало немцев из Российской империи, ими в 1922 г. было создано общество «Братья в нужде» («Brüder in Not»). Его организаторы собирали помощь для немцев еще со времен голода в Поволжье (1921–1922). 

Советская власть в тот период усиленно опровергала слухи о голоде и нужде в СССР, которые невыгодно контрастировали с заявлениями о победе социализма и о том, что «жить стало лучше, жить стало веселее». Поэтому гуманитарной помощи из-за рубежа препятствовали. В связи с этим германская фирма «Фаст и Бриллиант» (Fast & Brilliant) воспользовалась предложением Торгсина и наладила поступление индивидуальных продовольственных посылок и переводов в твердой валюте на счета Торгсина. По именным квитанциям о переводе отдельные немцы в СССР могли получить там дефицитные товары. 

В августе 1934 г. СССР объявил организацию «Братья в нужде» антисоветской и отказался принимать от нее пожертвования и посылки. На их получателей начали оказывать давление, чтобы они письменно отказывались от «гитлеровской помощи», а некоторые получатели подверглись репрессиям. 

Вот в эту историю, сам того не желая, и попал далекий от политики член профсоюза, беспартийный рабочий Иван Вагнер, согласившийся получать гуманитарную помощь из Германии. Впоследствии на допросе он рассказал следующее. 

После переезда в Баку, Иван потерял связь со своим младшим братом Владимиром, который жил в Ленинграде и стал там пастором. В начале 1933 г. от Владимира пришло письмо, в котором он интересовался делами брата. Узнав, что он материально нуждается, многозначительно пообещал, что скоро Иван получит некое «извещение». И действительно, через три недели от фирмы «Фаст & Co.» из Берлина на его имя пришло извещение, что в Торгсин для него поступило 10 дойчмарок. 

Торгсиновские боны (Баку)

В последующие месяцы 1933-1934 г. Иван получил 8-9 денежных переводов, из них 6 были на 10 марок, а остальные на 9 и 8 марок. (всего, таким образом, 77-87 марок). В переводе на рубли сумма, по официальному курсу Госбанка, была небольшой, но это были торгсиновские рубли (боны), наподобие более поздних чеков Внешторга, совсем с другой покупательной стоимостью. О получении денег Иван каждый раз извещал брата и послал несколько открыток в Берлин с благодарностью за помощь. 

Как мы видели, Иван оказался самым плохо устроенным из всей семьи. Его братья и сестры «выбились в люди» (учителя, пастор, врач), в то время как Иван так и остался в низу социальной лестницы. Поэтому в заботе Владимира о брате не было ничего странного. Но не с точки зрения советских спецслужб, для которых все «находящиеся в Германии общественные организации не могут не осуществлять интересы своего государства, и поскольку в Германии власть находится в руках фашистов, то эти организации осуществляют интересы фашистов». 

Дальше – больше. Благотворительное общество «Братья в нужде», созданное еще во время голода в Поволжье в 1922, объявили проектом Министерства пропаганды Германии, которое само было образовано лишь в 1933 г. По мнению Азербайджанского Управления НКВД ЗСФСР, это общество «в 1933-34 гг. под флагом «помощи голодающим немцам» провело большую политическую работу, направленную на дискредитацию Советской власти, созданию фашистских настроений у немцев-совграждан и к укреплению авторитета нынешней Германии». 

Вагнера, как «одного из регулярных получателей денежных переводов» и как «антисоветскую личность», взяли на заметку. Но что могли предъявить простому кондуктору? Из материалов дела видно, что он в узкой компании ругал по пьянке Советскую власть и получал небольшие денежные переводы из Германии. 

Но, как оказалось, Вагнер по доброте душевной раздавал адрес гуманитарной организации тем бакинским немцам, которых лично знал как нуждающихся. Затем эти немцы писали письма с просьбой о помощи в Германию и начинали ее получать. Хотя Вагнер ни с представителями фирмы, ни даже с братом не встречался, и делал это по своей собственной инициативе, это сделало его «злостным (!) распространителем адреса этой организации». Всего, по данным НКВД, он раздал адреса 24 гражданам. 

В «благодарность» за это некоторые из них впоследствии дали по делу Вагнера предвзятые показания, превратившие его в «антисоветскую личность», и даже уличали его на очной ставке. Один из них показал, например, что Вагнер рассказывал, что эта организация выявляет в Германии лиц, имеющих в СССР родственников, среди этих родственников собирают пожертвования и посылают в СССР нуждающимся немцам через Торгсин. По мнению следователя, тем самым была «подтверждена осведомленность Вагнера о работе и задачах, стоящих перед этой организацией». 

Нашлись свидетели и того, что он был «фашистски настроен» и высказывался против Соввласти не только в пьяном, но и в трезвом состоянии. Один из свидетелей показал, в частности, что «Вагнер говорил, что положение в Германии гораздо лучше, чем в СССР, что там население лучше обеспечено, что сообщения советской прессы о положении в Германии – ложны». 

Касаясь «антисоветских выступлений», Вагнер заявил, что делал их в состоянии опьянения, всех их не помнит, а «отдельные моменты, которые я помню, включали ругань по поводу Соввласти и восхваление немцев в Германии». Даже и в этом случае, речь шла не о политике или идеологии, а лишь о материальном положении, которое в Германии действительно было лучше, чем в СССР. Но в обвинительном заключении это было расценено как «укрепление авторитета нынешней Германии», а значит, «фашистская агитация». 

Один из абсурдных вопросов на допросе был о том, почему в подвыпившем состоянии он ругал именно Советскую власть, а не власть фашистов Германии. Даже то, что при Советской власти воевавший за нее пролетарий Вагнер бедствовал, а проигравшая мировую войну и разоренная репарациями и контрибуциями Германия все равно оказалась настолько богатой, что смогла с ним поделиться без каких-либо заслуг перед Германией с его стороны, в глазах следователя не было оправданием такому непростительному поведению. 

За кондуктора взялся Особый Отдел (ОО) НКВД, который занимался контрразведкой и отслеживал связи советских граждан с заграницей. В тот период в Азербайджане жило более 20 тыс. этнических немцев, и для «разработки» их шпионских связей в отделе работал этнический немец, оперуполномоченный 1-го отделения ОО УГБ АзУНКВД Роберт Лейхт. Именно он и составил постановление об избрании меры пресечения и предъявлении обвинения от 21 декабря 1934 г., в котором Вагнера обвинили в том, что он, «связавшись с фашистской благотворительной организацией в Германии, осуществлявшей враждебную против Союза ССР деятельность, обращался в эту организацию за помощью, получал эту помощь денежными переводами, распространял среди советских граждан и систематически вел фашистскую агитацию». Это потянуло на две статьи обвинения – 66 и 72 Уголовного Кодекса Аз.ССР, соответствующие пунктам 4 и 10 знаменитой 58-й статьи УК РСФСР. 

Постановление об аресте Вагнера

Так, достаточно редкая ст.66 предусматривала наказание за «оказание каким бы то ни было способом помощи той части международной буржуазии, которая, не признавая равноправия коммунистической системы, приходящей на смену капиталистической системе, стремится к ее свержению, а равно находящимся под влиянием или непосредственно организованным этой буржуазией общественным группам и организациям, в осуществлении враждебной против Союза ССР деятельности». Наказание по этой статье варьировалось от 3 лет лишения свободы до расстрела. 

Более «популярная» ст.72 касалась «пропаганды или агитации, содержащих призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений (статьи 64-71), а равно распространения или изготовления или хранения литературы того же содержания». За нее могли дать от 6 месяцев до, при некоторых обстоятельствах, смертной казни. 

Постановление об аресте было согласовано 21 декабря 1934 года с начальником отдела по фамилии Май, утверждено зам. нач. Аз.УНКВД Иваном (Янисом) Пурнисом и санкционировано прокурором Джафаровым. В тот же день оперуполномоченный Павел Хентов на основании ордера №32483 произвел арест и обыск в доме Вагнера, в ходе которого «вещдоказательств, ценностей и т.п.» не было найдено. Из личных вещей при аресте были изъяты и сданы на хранение узкий старый ремень, жестяная коробка, карандаш с металлическим наконечником, профсоюзный билет. 

Постановление об аресте немца Вагнера составил немец Лейхт

Задержанного доставили в Арестный дом Аз.УНКВД – знакомое бакинцам здание, где сейчас располагается Управление пограничной охраны Азербайджана. В то время оно имело подвальные камеры для содержания подследственных. При размещении особо отметили, что его можно разместить в любую камеру, кроме 35-й и 46-й. В результате остановились на камере №33, а после завершения следствия - №37. 

Надо полагать, что в «запретных» камерах 35 и 46 сидели арестованные по этому или похожим делам. Сейчас уже известно, что в Баку по делу Вагнера проходили 24 получателя помощи, по аналогичному делу Фриц и Куфельд – 12 человек, по делу Беккера – 5 человек. В Еленендорфе (Ханларе) «гитлеровскую помощь» получали 19 человек во главе с Шульдайс, в Гяндже - 14 человек во главе с Лер. Кто-то из них проходил как свидетель, но 9 «злостных распространителей адресов» репрессировали. 

Здание АзЧК-АзГПУ-АзУНКВД в Баку

Из рассказов политзаключенных более раннего времени (1920-х годов) известно, что тяжелые условия в некоторых из камер изолятора НКВД использовались для оказания давления на подследственных, будучи формой пытки. Например, одна камера была без окон и освещения, с полной темнотой, в другую при ветре с моря через пол поступала вода, заливавшая пол. Обычно уже этого, без всяких избиений, было достаточно, чтобы сломить арестованного и заставить дать нужные показания. В более поздние годы, когда НКВД получил разрешение избивать, Особый Отдел широко применял избиения и «стойки», и тот же опер Хентов в 1938 году забил до смерти подследственного. 

Вряд ли все это потребовалось в случае Вагнера: извращенной трактовке следствием подверглись самые простые факты, которые не воспринимались им как криминал и потому не отрицались. 

Допросом занимался лично начотделения ОО Тевосян

Уголовное дело сохранило корешки документов о вызовах Вагнера на допросы. Так, в декабре-январе его 5 раз вызывали на допрос в кабинет №14, который занимал оперуполномоченный Вартан Тевосян. Он был начальником 1-го отделения, то есть шефом Лейхта и Хентова. То, что Тевосян лично занимался следствием, показывало значение, которое в Особом Отделе придавалось делу Вагнера. Оперуполномоченный Лейхт, который инициировал его арест, занимал кабинет №17 по соседству и тоже трижды допрашивал Вагнера, но уже в январе-феврале 1935 г., после того, как следствие было завершено - вероятно, уточнял какие-то биографические детали. 

2 января 1935 г., то есть через 13 дней после ареста, следствие было завершено. Тевосян составил обвинительное заключение, согласовал его с и.о. начальника ОО УГБ Маем, после чего оно было утверждено Сумбатовым. Неполных двух недель хватило, чтобы обвинить человека по двум подрасстрельным статьям. 

Весьма характерно, что Тевосян сам не предложил, в какую инстанцию надо послать дело для вынесения приговора, оставив фразу «след. арестантское дело … направить на…» незавершенной. В машинописный текст концовка фразы «Особое Совещание при НКВД СССР» вписана от руки. Это показывает, что дело не имело судебной перспективы и могло развалиться при публичном рассмотрении. 

Особое Совещанием (ОСО) было внесудебным органом, располагавшимся в Москве. Оно включало наркома внутренних дел СССР, его заместителей, уполномоченного НКВД СССР по РСФСР и наркома внутренних дел союзной республики, на территории которой было возбуждено дело (то есть того же Сумбатова, который утвердил обвинительное заключение). В заседании ОСО принимал участие Прокурор СССР или его заместитель, которые имели право подать протест и обжаловать решение в Президиум ЦИК СССР (во Всесоюзный «парламент»). 

На тот момент ОСО могло во внесудебном (административном) порядке приговорить на срок до 5 лет к ссылке, высылке, заключению в исправительно-трудовой лагерь. Так что Сумбатов одним росчерком пера предопределил приблизительное наказание Вагнеру. 

2 января Вагнеру под роспись объявили о завершении следствия, 9 января зачислили за Учетно-Статистическим отделом (УСО) и переслали дело в НКВД ЗСФСР в г.Тифлис. 14 января изолятор передал заключенного в Комендатуру Аз.УНКВД ввиду перевода («убытия») в другую тюрьму. 

Теперь ему оставалось лишь ждать решения. Знал ли он, что его даже не вызовут в суд и не дадут сказать последнее слово, или готовил речь в свою защиту в Бакинском Доме Предварительного Заключения, куда его перевели 17 января? Спустя десятилетия, в этом здании разместится Бакинская карамельная фабрика, от которой за квартал пахло ванилью. Но тогда камеры пахли совсем по-иному - безнадежностью. 

Постановление ОСО НКВД выносилось заочно

Наконец, 26 апреля 1935 г. ОСО постановило заключить его в исправтрудлагерь сроком на 3 года. По существовавшей тогда практике, вместо фигурировавших в обвинении статей УК Вагнер получил литерную статью «КРД», т.е. «контрреволюционная деятельность». Носителей этой статьи в лагерях называли «каэрами» и всячески притесняли. 

С этого момента он становится рабом знаменитого ГУЛАГ – Главного Управления Лагерей НКВД СССР. И первым, в чем проявился его новый статус, стали санитарная обработка и медицинское освидетельствование 27 мая, главной целью которого было определить, насколько он пригоден для физической работы. И.о. зав. амбулатории и больницы Аз.УНКВД Полянский удостоверил, что Вагнер здоров и пригоден к этапированию. При этом врач посчитал, что Вагнер может быть использован лишь на легком труде, потому что страдает склерозом, малокровием и другими расстройствами (но при этом все же «здоров»!). 

В тот же день с сопроводительным документом за подписью нач. УСО УГБ Аз.УНКВД ЗСФСР Когана заключенный был отправлен в Сиблаг (Сибирские Исправительные Трудовые Лагеря НКВД) в г.Мариинск. Он прибыл туда 13 июля, получив порядковый №195472 (хотя принято считать, что через Сиблаг прошло всего около 100 тыс. заключенных). 

Полученная Вагнером II степень трудоспособности отнюдь не исключала привлечения к труду, и с 13 октября 1935 г. Вагнер стал работать. Эффективным стимулом к производительному труду заключенных тогда была система т.н. «зачетов», когда при перевыполнении нормы один рабочий день засчитывался за 1,5-2 дня срока. 

Как каэру, Вагнеру аннулировали зачтенные рабочие дни

Вагнер старался. Согласно ведомости в его личном деле, по состоянию на 1 января 1937, он заработал 184 зачетных дня. Досрочное освобождение «по зачету» казалось уже вполне реальным, как вдруг 20 апреля 1937 г. из центра пришло распоряжение о снятии зачетов «каэрам» и о том, чтобы и впредь зачеты им не производить. Это означало, что вне зависимости от отношения к труду, Вагнер должен был сидеть «до звонка», т.е. до 21 декабря 1937 г. Однако ему не было суждено выйти из лагеря живым. 

3 августа 1937 г. Вагнер с ухудшением здоровья попал в стационар. Он умер там спустя всего 4 дня, 7 августа 1937 г. в 20 ч. 40 мин. В акте о смерти, который подписали заключенный-лекпом, зав. стационарным приемным покоем санчасти 9-го Ахпунского ЛО Барсуков К.Г. и медбрат Стотик С.С., в качестве причины смерти было указано крупозное воспаление легких. 

Акт о смерти Ивана Вагнера

Если диагноз был поставлен точно, то, скорей всего, причиной было переохлаждение организма. И это не удивительно. 

Из документов видно, что перед смертью он работал в 9-м Ахпунским лаготделении Сиблага (Таштагольского района Кемеровской обл.). Оно считалось штрафным, так как там содержались осужденные за бандитизм и каэры. На их долю выпала тяжелая работа на лесоповале и рудообогатительной фабрике в близлежащем г. Темиртау. Есть колоритное описание этого ЛО, оставленное В.М. Лазаревым в его воспоминаниях «Поживши в ГУЛАГе»: 

«Внутри зоны — ряды длинных бараков с каркасами из тонких бревен (жердей), обтянутых армейскими брезентовыми палатками. В бараке двойные нары из неошкуренного подтоварника — вагонки, две печки из металлических бочек по двум концам барака. К утру примерзаешь головой к стенке барака. Спишь в одежде, иначе украдут. Шум, гвалт, ежеминутно вспыхивают драки, идет картежная игра, качание прав — и все это в бараке, где соседствуют и бандиты, и каэровцы. 

…Хватило нас ненадолго. Почти вся выработка [политзаключенных] приписывалась греющимся у костра блатным, и за три месяца работы в лесу мы сделались доходягами. На 400 граммах хлеба и жидкой баланде (для не выполняющих норму) мигом превратишься в фитиля и справедливости не добьешься. Там бытовала поговорка: «Умри ты сегодня, а я — завтра!»» 

Похоже, что именно таким образом довели до могилы и бывшего молотобойца Вагнера. 

Больше полстолетия после этого он официально числился во «врагах народа». Его благополучно обошла стороной хрущевская «оттепель», и лишь на закате Советской власти, он был реабилитирован 15 июня 1990 г. на основе Указа Президиума Верховного Совета СССР от 16.01.1989 «О дополнительных мерах по восстановлению справедливости в отношении жертв репрессий, имевших место в период 30-40-х и начала 50-х годов». 

К тому моменту все сотрудники НКВД, которые сфабриковали его дело, были уже мертвы. Некоторым из них довелось испытать страх перед расплатой во время хрущевской «оттепели». 

Так, Хентов был арестован в ноябре 1938 года и в 1939 г. приговорен к 5 годам лагеря за то, что «перестарался» и забил насмерть подследственного. Освобожден досрочно и отправлен на фронт. Дожил до «оттепели», допрашивался о пытказ и фальсификациях. Умер в 1957 г. в 41 год. Сумбатов в январе 1938 был уволен с должности наркома внутренних дел Аз.ССР и отозван в Москву, но отделался легким испугом. К моменту смерти Сталина, он был зам. председателя Совмина Аз. ССР (по нынешним меркам, вице-премьером). Был арестован по делу о репрессиях, сошел с ума и умер в психбольнице в 1960. 

Шеф НКВД Аз.ССР (1934-37) Сумбатов-Топуридзе 

Пурнис был арестован по политическим мотивам и расстрелян в 1938 году Лейхт в 1940-м уволен из НКВД, выслан как немец, и умер в ссылке. Май был уволен в 1938, как беспартийный, и умер в 1941 году в Москве. Тевосян был уволен 07.03.1939, и потом вплоть до смерти тихо проработал в Молдове и Москве по линии Министерства заготовок. 

В официальном отчете АзУНКВД Сумбатов сообщает, что усилиями его подчиненных из Особого Отдела, в 1935 году был репрессирован 381 местный немец. Среди них обнаружили агентуру гестапо, резидентуры и фашистские группы в Казахе и Траубенфельде, фашистский актив в колониях, получателей «гитлеровской помощи», антисоветских церковников. Не забыли арестовать членов немецкого кооператива «Конкордия», составлявшего конкуренцию колхозам, и выслать в Карелию немецкое кулачество (с семьями). 

Имена доносчиков скрывают и спустя 83 года...

Интересно, что когда в 2017 году, более чем 80 лет спустя, правнук Вагнера захотел получить материалы его следственного дела, часть из документов ему не выдали, а в предоставленных копиях имена свидетелей по делу были вымараны. Мотивировано это было тем, что якобы могли пострадать интересы свидетелей (читаем: доносчиков) и раскрыться методы оперативно-розыскной и контрразведывательной работы (то есть многократно осужденные методы сталинского НКВД). 

Не знаю, как другим, а мне представляется, что это уже перебор. Наоборот, нужно показать поколению, знающему о тех временах лишь понаслышке, как именно рождается клевета и за какой красной чертой действия власти вызывают тот ужас, когда у каждой стены вырастают уши. Иначе мы обречены на повторение не усвоенных нами уроков Истории. 

Эльдар Зейналов.

Информация по уголовному делу предоставлена правнуком Вагнера - Александром Макеевым (если у Вас есть вопросы или какая-то информация об этой семье - напишите ему на адрес smakhome@yandex.ru).