Эльдар Зейналов: Наши тюрьмы задачу перевоспитания не выполняют

10 марта, 2023 13:47

Помилование перед Новруз Байрамы давно стало традиционной частью праздника. Прошений о помиловании в течение года накапливается множество, но освобождают далеко не всех. В данный момент в Комиссию по вопросам помилования при президенте Азербайджана поступило более чем 1 тысяча прошений. Рассмотрены уже несколько сотен дел, кое-какие рекомендации выработаны. Об этом в интервью Minval.az сообщил правозащитник Эльдар Зейналов.

— Акта милосердия от главы государства перед Новруз Байрамы ждут тысячи человек. Каков шанс попасть в список тех, кто выйдет на свободу?  

— Кстати, очень многие путают термины «помилование» и «амнистия». Амнистия применяется к более широкому кругу осужденных и касается не конкретной личности, а статей обвинения или других обстоятельств. Амнистия – не обязательно освобождение. Это может быть сокращение оставшегося срока (скажем, наполовину), сокращение выплаты суммы штрафов или каких-то долгов перед государством, или же досрочное снятие судимости. Комиссия проверяет лиц, подпадающих под амнистию, и в течение оговоренного законом срока применяет амнистию. Помилование применяется строго индивидуально. И если амнистия распространяется на сотни людей, то с помилованием все гораздо сложнее.

— Из озвученной вами цифры в 1 тысячу прошений сколько человек могут быть реально помилованы?

— Трудно сказать, что за люди обратились за помилованием. Кстати, это могут быть такие люди, за которых ни один из членов комиссии не проголосует, предположим, осужденные за педофилию или громкое зверское убийство. Конечно же, в список такой осужденный гипотетически имеет шанс попасть, а фактически его не порекомендуют. Но это вовсе не означает, что президент не может любого человека из этого списка помиловать.

Как правило, помилования перед Новруз Байрамы бывают ежегодно. Такие акты всегда приурочивают к большим праздникам, событиям, годовщинам. Представьте: люди готовятся отмечать Новруз Байрамы, а главы семьи за столом нет. А тут вдруг президент его помиловал, и он вышел на свободу, и уже сидит за праздничным столом – двойная радость для всей семьи.

— Бытует мнение, что амнистии и помилования применяются с целью освободить перегруженные тюрьмы.

— Да, это одна из причин. В настоящее время в тюрьмах сидит от 20 до 24 тысяч заключенных. А что такое помилование? 100-150 человек. Разве это решает проблему? А вот когда под амнистию попадает несколько тысяч человек – это уже цифра.

— Я много слышала о «золотой» амнистии. Скажите, существует ли она на самом деле? И если существует, то как она выглядит?

— Знаете, ежегодно среди заключенных ходят упорные слухи о том, что якобы грядет не просто амнистия, а «золотая» амнистия, в ходе которой многих, а точнее, чуть ли не половину, освободят. «Холодное лето 1953 года» – вот это была единственная «золотая» амнистия, когда освободили почти половину тюрем и лагерей. Но вообще таких широченных амнистий, под которые каждый второй попал, я не припомню. В Азербайджане такого точно не было, и даже, когда озвучиваются такие цифры как несколько тысяч, на самом деле это не так. Во многих случаях сокращается остаток срока, смягчают наказание, но человек при этом может остаться за решеткой. Или, скажем, под амнистию попадают люди осужденные, но не лишенные свободы. Их могут освободить от общественных или исправительных работ, или отменить штраф, или вернуть право управлять транспортным средством и так далее. Наказания бывают разные.

Как видите, на количество заключенных в тюрьмах это не повлияет. Перегрузка тюрем на самом деле проблема, но тут надо учитывать следующее: правозащитники под «перегрузкой» подразумевают несколько иное, нежели это себе представляет публика. А публика подразумевает под «перегрузкой» спящих в три очереди из-за отсутствия спальных мест, положение заключенных «валетом на нарах» и т.д.

А правозащитники исходят из другого, а именно из размера площади на одного осужденного. Если его жилплощадь меньше 6 кв м, то по евростандартам, это уже считается перегрузкой, недостаточностью. По азербайджанским, более либеральным стандартам, предусмотрено 4 кв. м на человека, а если заключенный болен – то 5 кв. м. Соответственно, мы — правозащитники можем считать, что колония перегружена, потому что там на человека меньше 6 кв м, а власти могут говорить, что никакой перегрузки нет, потому что согласно статье Кодекса по исполнению наказаний, 4 кв. м заключенным обеспечиваются.

В этих спорах пенитенциарная служба перегрузку опровергает. Но если перейти на конкретику, то обе стороны могут оказаться правы. Потому что у нас пенитенциарное законодательство еще не достигло уровня европейского. Мы с Вами ездили с мониторингом в новую женскую колонию, она комфортабельная. Потому, что колония эта строилась из расчета на евростандарт. Помещения просторные — из расчета 6 кв. м на человека, нет 2-этажных нар. Но остальные колонии в Азербайджане остались со времен СССР, они были построены по советским стандартам, которые были еще хуже, чем нынешние. Причем существенно хуже.

Так, считалось, что территориально на каждого заключенного полагается 2,5 кв м — это чуть больше, чем могильная яма.

— Как можно решить этот вопрос?

— Можно, конечно, предоставив дополнительную жилплощадь, построив новую тюрьму. Естественно, что это будет верхом гуманизма по отношению к заключенному, но с политической точки зрения, это будет неприятный момент, потому что сразу же начнут говорить, что «хорошее правительство строит детсадики, а плохое – новые тюрьмы. Куда катимся»…

И при этом никто не подумает, что количество заключенных будет то же самое, что и раньше, но у них будет больше пространства для жизни, так как человек должен лишаться свободы, но не жизни.

— Есть ли в планах строительство колоний по примеру той, в которой мы с вами побывали?

— Да. Это строительство спланировано давно, даже были выделены средства. Но потом началась война в Карабахе и строительство комфортабельных тюрем было отложено. К примеру, для «пожизненников» еще пять лет назад должны были построить новую тюрьму в пос.УмБакы по евростандартам. По плану, у каждой камеры предусматривался свой прогулочный дворик, где заключенный мог бы дышать воздухом, а не сидеть в душной камере.

В результате Гобустанская крытая тюрьма, по всем параметрам непродуманно построенная, все еще стоит. Президент в свое время издал указ об улучшении обращения с Гобустанским заповедником.  Как видите, сейчас там построен музей под открытым небом, значительно улучшены инфраструктуры. Но в указе главы государства был также пункт о сносе Гобустанской тюрьмы на этой территории. Когда поднимаешься на горку, тюрьма как на ладони видна. И естественно, что приезжие, посещающие Гобустанский заповедник, интересуются, задают вопросы. В 2007 году было принято решение насчет переноса Гобустанской тюрьмы. Отмечу, что до сих пор никак не могут построить тюрьму в Лянкяране, в Гяндже.

— Скажите, а почему упор делается именно на периферию?

— Дело в том, что в свое время наша пенитенциарная система была частью советской, а советская система предусматривала участие всех союзных республик в общих делах. В Азербайджане была следственная тюрьма, а колонии и лагеря были в Сибири, Казахстане, Перми, Мордовии, где-то на северном лесоповале. Потом, когда Азербайджан стал независимым и наши заключенные начали возвращаться из России и других мест, появилось сразу две проблемы.

Во-первых, создать недостающие типы тюрем в Азербайджане, а во-вторых, невозможность размещения граждан АР, которых начали возвращать из лагерей Сибири, Украины и прочих мест. Вот тогда была колоссальная перегрузка, потому что колоний было меньше, а территорий – больше, чем во время СССР. У правозащитников в те годы было очень много нареканий в отношении пенитенциарной службы, но, тем не менее, все понимали, что это переходный период.

Сейчас большинство наших колоний сконцентрировано в Баку и на Апшероне. А это создает проблему в посещении заключенных их родственниками. Кроме того, сейчас есть  региональные (на несколько районов) апелляционные суды, а во время следствия и рассмотрения апелляции человек должен содержаться в следственном изоляторе Минюста. Вместо этого, человека держат в следизоляторе в Баку, привозят для суда в район и держат в изоляторе не Минюста, а районного управления полиции - может быть, даже в том, которое его арестовало и на которое он жалуется в Апелляционный Суд. Отсюда вытекает необходимость создания пенитенциарных учреждений - следизоляторов и колоний в провинции - ближе к родственникам и судам. Сейчас такой пенитенциарный комплекс, соединяющий следизолятор и колонию смешанного режима, создан в Шеки. 

А что делать со старыми следизоляторами и колониями, этими пережитками прошлого? Подогнать бульдозер и все эти старые колонии сравнять с землей, а на их месте построить новую, с положенными квадратными метрами, с прозрачной системой проверки питания и лечения заключенных. Так поступили, например с Баиловской тюрьмой и со старой женской колонией. 

Но это один аспект – та зримая часть проблемы, которую можно отследить и прощупать. С другой стороны, есть более тонкий момент, связанный с перевоспитанием. Ведь смысл отсидки в тюрьме заключается не только в лишении человека свободы, но и (цитирую кодекс) в исправлении осужденного, в возвращении его законопослушного поведения.

А теперь вопрос: выполняют ли наши тюрьмы данную функцию? Судя по статистике, нет. Так как почти две трети лиц, прошедших тюрьму, возвращаются обратно за решетку через какое-то время. А это значит, что тюрьма их не перевоспитала. Причем, это уже рецидивисты, а не «первоходочники», которые не знали, что такое тюрьма, которым страшно находиться в одном бараке с 50 другими осужденными, где обижают слабых, пристают к «голубым», а богатеньких рэкетируют. А у того, кто уже хлебал тюремную баланду, где-то лет через пять начинается изменение психики, и он уже понимает, что в тюрьме можно жить, можно устроиться, что в тюрьме ему будет лучше, чем на свободе. Вот такие и пополняют ряды рецидивистов. С этим тоже надо разбираться. Но как? Тоже риторический вопрос, имеющий свой ответ.

Во всем мире заключенным дают в руки инструмент и привлекают к работе, ибо труд и образование — это мощные инструменты перевоспитания, с помощью которых можно человека, на первый взгляд бесполезного для общества, вернуть к полноценной жизни. А у нас нет в тюрьмах образования (я не говорю о том, как в тюремном ПТУ учат гайку завинчивать). Я говорю о том, когда людям на самом деле дают в руки востребованную профессию, когда людям открывают глаза на мир. Это уже творческий процесс, но у нас его нет, к сожалению. 

Равно как и нет труда. Труд не должен быть отупляющим, унижающим человеческое достоинство, типа дали метлу и мети. Труд должен быть созидательным. Человек, трудясь, должен чувствовать свободу, должен понимать, что зарабатывает деньги на подарок жене на 8 марта или на день рождения, для покупки детям обновки к очередному учебному году.

Наоборот, наши заключенные сидят на шее у своей семьи. Пенсионеры со своих пенсий экономят для «отстегивания» на сигареты или на носки с трусами… Но так быть не должно. Мужчина и в тюрьме должен оставаться мужчиной, и, если отнять у него это право, он становится социальным иждивенцем, нахлебником. Не все из возвращенцев могут вписаться в ритм жизни. Привыкшим трижды в день питаться, проводить целые дни, играя в нарды, гоняя чаи, уже сложно вписаться нормальное общество и приучить себя к мысли о том, что нужно мешки таскать или землю копать.

Есть еще один момент, связанный с системой осуждения, точнее, с судебно-карательной системой. Кого наказывают? Тех ли, кого надо наказать? Бывают случаи, которые у всех на слуху, когда состоятельные осужденные вдруг выходят досрочно на волю, а человек, у которого таких доходов нет, и который украл «три копейки», сидит «от звонка до звонка». А миллионер вышел раньше. Может быть, он вышел раньше в соответствии с законом, в котором есть положение о том, что если мошенник вернул деньги и выплатил штраф в тройном размере, то его, даже если он украл миллион, могут отпустить досрочно и снять с него все обвинения.

В связи с недавним разбоем в гипермаркете хочу отметить вот что: человек совершил вооруженное нападение на инкассаторов, убил одного, ранил двоих, и через несколько часов его ликвидировали — без суда и следствия. Вроде бы, чем не урок для остальных? И вдруг через день-два снова грабят банкомат. Это уже, я считаю, вызов всей системе по принципу «этот дурак дал себя застрелить, а вот меня не поймают». И так будет продолжаться до тех пор, пока у нас не будут четко работать законы. Сегодня кто-то может откупиться, кого-то спасут влиятельные связи. Но если каждый, кто совершил преступление, будет наказан, тогда убеждение, что можно отвертеться, исчезнет. Сегодня в общественном сознании нет убеждения в неотвратимости наказания. 

Почитайте любую дискуссию в соцсетях. Много интересного узнаете в отношении «молодца, укравшего миллион» и «дурака, укравшего 5 манатов. Главный постулат таких бесед – наворовать больше, иметь связи, откупиться вовремя – тогда ты останешься безнаказанным. Этот постулат порождает питательную среду для преступности. И поэтому, когда многие говорят «давайте казнить педофилов», или «давайте казнить проклятых расхитителей государственной собственности», я задумываюсь: если эти педофилы и расхитители будут уверены в том, что они смогут откупиться и отвертеться, кто из них бросит свое нечистое дело?

Я уже не говорю о том, что есть категории преступников, которые уже наполовину пациенты психиатра. Допустим, мошенники. Я еще не видел ни одного профессионального мошенника, который бы исправился в тюрьме. Они пока сидят, учитывают «проколы» и планируют новое преступление, более продуманное. Это больные люди, они уже не исправятся. 

Безнаказанность порождает вседозволенность. Надо регистрировать все поступившие сигналы, расследовать их. И тогда у нас не получится, что на 10-миллионный Азербайджан всего 20 изнасилований в год. И не будет уменьшаться из года в год статистика домашнего насилия. Часть той же самой педофилии – ранние браки.

Составная часть проблемы — отношение общества к системе наказаний. То есть, общество наше где-то даже толерантно к извращениям. И пока общественность не поймет, что заключенные — такая же составная часть общества, оно по-прежнему будет деградировать.

Яна Мадатова     

https://minval.az/news/124310550