Известный правозащитник: Люди, лишенные источников выживания, меняют свободу на тюремную похлебку
10 июля, 2020
Сейчас, как никогда более уместно рассмотрение темы о правах человека в периоды чрезвычайных положений, чрезвычайных ситуаций. Практически с весны, когда началась пандемия, в СМИ и в соцсетях можно наблюдать многочисленные жалобы людей на те или иные непривычные ограничения. Многие граждане сетуют на невозможность зарабатывать деньги, чтоб содержать семью, на отсутствие эффективности школьного дистанционного образования (дети не стараются, обучение становится условным), на невозможность посещать родственников и близких, живущих в других регионах республики, но, в силу разных причин, нуждающихся в помощи, на запрет гулять на свежем воздухе, посещать пляжи, и т. д.
Эти и похожие вопросы рассмотрел в беседе с Бакинским Пресс-клубом директор Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов.
– Как вам кажется, можно ли квалифицировать все эти ограничения, несвободу как конкретные нарушения прав человека – трудовых, социальных, может быть каких-то еще (культурных, политических)? Или же отсутствие таких свобод в периоды ЧП рассматривается международным правозащитным сообществом как нечто допустимое? Может, такие моменты как-то прописаны в нормах международного права?
– Вопрос о балансе интересов личности и общества является одним из центральных в международном праве. Его можно выразить шутливым правилом: «Ваше право размахивать кулаком заканчивается там, где начинается мой нос».
Мероприятия наших властей по борьбе с пандемией ограничивают осуществление множества прав человека. Ограничивается свобода передвижения, свобода собраний, деятельность политических и общественных объединений, религиозных структур, нарушается образовательный процесс, семейные отношения, запрещается тот или иной вид деловой деятельности, личная свобода (карантин и самоизоляция), наблюдаются даже зачатки цензуры.
Такое массовое вмешательство в права граждан может быть обосновано только легитимной целью. Она официально обозначена и, по сути, не оспаривается: защита здоровья и жизни граждан от заразной болезни. Но вот пропорциональность принимаемых мер подвергается обоснованной критике — в ряде случае ограничения почти лишают человека прав, гарантируемых ему Конституцией.
Чисто медицинские аспекты проводимой кампании понятны: нужно изолировать больных людей от здоровых, лечить их, снабдить людей средствами индивидуальной защиты, обеспечить безопасное захоронение умерших. Но даже в этой, главной области очевиден перебор ограничений. Так, к больным, которым требуется срочная помощь, «Скорая помощь» приезжает с солидным опозданием, даже если речь идет о ковид-больных. От больных другими заболеваниями, для помещения в больницу, требуют справки, что у них нет коронавирусной инфекции. Кто знает, сколько человек умерло от сердечных приступов из-за того, что к ним опоздала «Скорая»? Мало машин — купите! Мало людей — позовите врачей-пенсионеров, изгнанных с работы после 65 лет, подключите старшекурсников Медуниверситета, наймите у соседних государств, в конце концов… Но нельзя из-за борьбы с одной болезнью ослаблять борьбу с другими, не менее опасными заболеваниями.
Вот другой, тоже медицинский аспект: для укрепления иммунитета необходимо, чтобы дети и старики были больше на свежем воздухе, на солнце. В свое время в СССР туберкулезников летом для этого посылали в Крым. Да и у нас пляжи вроде к этому подготовили, расставили зонты на необходимой дистанции. Но вместо этого, людей заперли в домах, в то время как мажоры развлекаются в бассейнах отеля люкс-класса.
Чрезмерность запретов в других сферах заключается в том, что то или иное право ограничивают почти до полного его исчезновения. Возьмем, например, право на труд, которого официально никто не лишен. На практике в столице, где закрыты торговые и промышленные предприятия, для безработных не предлагаются ни временные рабочие места, ни учебные программы для желающих работать «на удаленке».
В настоящее унижение для безработных граждан превратилась программа социальной помощи, которую в народе окрестили «190 манатов». Именно такую некруглую сумму, равную прожиточному уровню, определили в качестве ежемесячного пособия безработным со стороны Министерства труда и социальной защиты населения. Однако эту сумму получают далеко не все лишенные возможности заработать. Кому-то засчитали дачный участок за «сельскохозяйственное угодье», кого-то «забраковали» из-за того, что у него есть автомашина (не такси!), у кого-то в семье один из родственников получает пенсию, кто-то зарегистрировался как предприниматель, но в блокированной столице не имеет работы… Впечатление такое, что Минтруда искало любой повод, чтобы не дать людям этой жалкой суммы. Спасая от вируса, ставят людей на грань вымирания от безденежья…
Образование тоже получило от пандемии сильнейший удар. Школы закрылись, и учащимся предлагается дистанционное обучение. Но есть ли у учеников достаточное количество планшетов и ноутбуков, если их родители сидят без работы? Умеют ли ученики, особенно в младших классах, работать с этой техникой? Если ли у семей деньги на интернет? Если ли он вообще в сельской глуши? Выставлены ли в интернет азербайджанские школьные и университетские учебники и другая учебная литература? Продумана ли система проверки полученных дистанционно знаний? Боюсь, что на многие из этих вопросов ответы будут неудовлетворительными. Получается, что и здесь малолетних граждан почти лишили одного из их прав.
По этим и многим иным пунктам, в других странах предъявили бы властям серьезные претензии, вплоть до исков в суд. Возможно, если карантинная эпопея затянется, то это, в конечном счете, и произойдет. Но пока что люди терпят…
– Вы известны многолетней защитой прав осужденных. Недавно сообщалось о досрочных освобождениях в связи с пандемией. Как это выглядит на практике сейчас?
– Тут применяется такой момент как условно-досрочное освобождение заключенных, то есть речь идет о праве на свободу. Если осужденный раскаялся и ведет себя примерно, он может освободиться, отбыв определенную часть срока. Но… в колонии у него есть трехразовое питание, бесплатное медобслуживание, крыша над головой. А что ждет его за тюремными воротами? Никаких программ занятости бывших заключенных, никаких идей о жилье… Не случайно количество условно-досрочно освобожденных в этом году существенно снизилось по сравнению с прошлым годом. Люди, лишенные источников выживания, меняют свою свободу на тюремную похлебку.
Даже один из престарелых заключенных, помилованных из-за пандемии в соответствии с распоряжением президента от 6 апреля, отказался выходить на свободу, узнав, что собственная семья его не простила и он останется без материальной поддержки.
Как бы не довели дело до того, что люди от безденежья не начали садиться в тюрьмы…
Право на семейную жизнь, в случае заключенных, включает возможность регулярных свиданий с родственниками. Они запрещены еще с марта этого года, и лишь недавно разрешили продуктовые передачи, которые тоже были под запретом. Но даже и передачи возможны лишь для жителей Абшерона, где размещено большинство колоний, но куда закрыт доступ жителям сельских районов. Вроде бы можно было без особых технических проблем организовать для заключенных видеосвязь с родственниками, тем более, что это иногда практикуется для дистанционного участия заключенных в судебных заседаниях. Но нет, из ведомственных соображений этого не допускают. Остается лишь телефонная связь, и то, в случае иногородней связи — если есть деньги на лицевом счету заключенного. Фактически, в части права на семейную жизнь, из-за рвения чиновников, насмарку пошли успехи последних лет 20 борьбы правозащитников.
– Вы можете обозначить противоречия, нестыковки между ограничениями, вводимыми различными государствами, и соблюдением прав человека в общепринятом общемировом смысле?
– Уже во Всеобщей Декларации Прав Человека (ВДПЧ, 1948), ставшей основой всех последующих документов по правам человека, после перечисления основных прав и свобод человека, в статье 29 было отмечено, что свободное и полное развитие личности возможно только в обществе. Отсюда вытекают обязанности человека перед обществом и возможность ограничения его прав, но только такие, «какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе».
В статье 30 содержится общее предупреждение против злоупотребления правами и ограничениями: декларирование прав «не может быть истолковано, как предоставление какому-либо государству, группе лиц или отдельным лицам права заниматься какой-либо деятельностью или совершать действия, направленные на уничтожение прав и свобод», изложенных в ВДПЧ.
Преамбула ВДПЧ призывает к тому, чтобы «права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения».
Итак, человек должен уважать права и свободы других, мораль, общественный порядок и общее благосостояние, а общество властью закона (то есть, на уровне государства) должно обеспечивать права и свободы граждан таким образом, чтобы оно могло считаться демократическим. В противном случае, если государство выродится в «тиранию и унетение», международное право признает за человеком право на восстание, «в качестве последнего средства».
Отсюда понятно, как заблуждаются те, кто считает свои права неприкосновенными и неограниченными, как и те, кто считает, что вводящая ограничения власть может не считаться с мнением людей. И это не является чем-то новым, или «происками Запада» – это универсальное понимание прав и свобод, признаваемое всеми членами ООН. Практически все права и свободы человека, кроме права не подвергаться пыткам, имеют в международном праве оговорки, позволяющие государству их ограничивать.
Вмешательство в права человека может быть оправдано чрезвычайными обстоятельствами, но «в законном порядке». Это подразумевает, что оно предусмотрено законом, причем доступным для заинтересованного лица и предсказуемым с точки зрения его последствий. По аналогии со знаменитым «незнание закона не освобождает от ответственности», человек может и не быть знакомым с текстом закона, но документ должен быть в свободном доступе, скажем, на сайте или в свободно продающейся литературе, и общество должно быть осведомлено о том, что такое-то действие наказуемо.
При этом вмешательство в права человека должно преследовать «законную цель», то есть, быть обосновано высшими интересами общества и пропорционально. Это может быть, например, угроза здоровью или жизни населения, защита национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, защита общественной нравственности, защита прав и свобод других лиц, экономического благосостояния общества и т.п.
Кроме того, вмешательство должно быть «необходимо в демократическом обществе», то есть, осуществляться методами, принятыми в странах с демократическим правлением. Например, если в целях охраны общественной нравственности проститутку насмерть забьют камнями, а вору в порядке защиты экономического благосостояния общества отрубят руку, то это не будет оправданным, даже если и будет прописано в законе.
Если какое-то из этих условий будет нарушено, то можно говорить о том, что введенные властями ограничительные меры нарушают права и свободы человека. Это дает основания гражданам жаловаться на действия властей, вплоть до Евросуда и договорных структур ООН. Естественно, после прохождения всех необходимых инстанций на национальном уровне.
Рауф Оруджев
https://pressklub.az/эксклюзив/пандемия-и-права-человека/
10 июля, 2020
Сейчас, как никогда более уместно рассмотрение темы о правах человека в периоды чрезвычайных положений, чрезвычайных ситуаций. Практически с весны, когда началась пандемия, в СМИ и в соцсетях можно наблюдать многочисленные жалобы людей на те или иные непривычные ограничения. Многие граждане сетуют на невозможность зарабатывать деньги, чтоб содержать семью, на отсутствие эффективности школьного дистанционного образования (дети не стараются, обучение становится условным), на невозможность посещать родственников и близких, живущих в других регионах республики, но, в силу разных причин, нуждающихся в помощи, на запрет гулять на свежем воздухе, посещать пляжи, и т. д.
Эти и похожие вопросы рассмотрел в беседе с Бакинским Пресс-клубом директор Правозащитного центра Азербайджана Эльдар Зейналов.
– Как вам кажется, можно ли квалифицировать все эти ограничения, несвободу как конкретные нарушения прав человека – трудовых, социальных, может быть каких-то еще (культурных, политических)? Или же отсутствие таких свобод в периоды ЧП рассматривается международным правозащитным сообществом как нечто допустимое? Может, такие моменты как-то прописаны в нормах международного права?
– Вопрос о балансе интересов личности и общества является одним из центральных в международном праве. Его можно выразить шутливым правилом: «Ваше право размахивать кулаком заканчивается там, где начинается мой нос».
Мероприятия наших властей по борьбе с пандемией ограничивают осуществление множества прав человека. Ограничивается свобода передвижения, свобода собраний, деятельность политических и общественных объединений, религиозных структур, нарушается образовательный процесс, семейные отношения, запрещается тот или иной вид деловой деятельности, личная свобода (карантин и самоизоляция), наблюдаются даже зачатки цензуры.
Такое массовое вмешательство в права граждан может быть обосновано только легитимной целью. Она официально обозначена и, по сути, не оспаривается: защита здоровья и жизни граждан от заразной болезни. Но вот пропорциональность принимаемых мер подвергается обоснованной критике — в ряде случае ограничения почти лишают человека прав, гарантируемых ему Конституцией.
Чисто медицинские аспекты проводимой кампании понятны: нужно изолировать больных людей от здоровых, лечить их, снабдить людей средствами индивидуальной защиты, обеспечить безопасное захоронение умерших. Но даже в этой, главной области очевиден перебор ограничений. Так, к больным, которым требуется срочная помощь, «Скорая помощь» приезжает с солидным опозданием, даже если речь идет о ковид-больных. От больных другими заболеваниями, для помещения в больницу, требуют справки, что у них нет коронавирусной инфекции. Кто знает, сколько человек умерло от сердечных приступов из-за того, что к ним опоздала «Скорая»? Мало машин — купите! Мало людей — позовите врачей-пенсионеров, изгнанных с работы после 65 лет, подключите старшекурсников Медуниверситета, наймите у соседних государств, в конце концов… Но нельзя из-за борьбы с одной болезнью ослаблять борьбу с другими, не менее опасными заболеваниями.
Вот другой, тоже медицинский аспект: для укрепления иммунитета необходимо, чтобы дети и старики были больше на свежем воздухе, на солнце. В свое время в СССР туберкулезников летом для этого посылали в Крым. Да и у нас пляжи вроде к этому подготовили, расставили зонты на необходимой дистанции. Но вместо этого, людей заперли в домах, в то время как мажоры развлекаются в бассейнах отеля люкс-класса.
Чрезмерность запретов в других сферах заключается в том, что то или иное право ограничивают почти до полного его исчезновения. Возьмем, например, право на труд, которого официально никто не лишен. На практике в столице, где закрыты торговые и промышленные предприятия, для безработных не предлагаются ни временные рабочие места, ни учебные программы для желающих работать «на удаленке».
В настоящее унижение для безработных граждан превратилась программа социальной помощи, которую в народе окрестили «190 манатов». Именно такую некруглую сумму, равную прожиточному уровню, определили в качестве ежемесячного пособия безработным со стороны Министерства труда и социальной защиты населения. Однако эту сумму получают далеко не все лишенные возможности заработать. Кому-то засчитали дачный участок за «сельскохозяйственное угодье», кого-то «забраковали» из-за того, что у него есть автомашина (не такси!), у кого-то в семье один из родственников получает пенсию, кто-то зарегистрировался как предприниматель, но в блокированной столице не имеет работы… Впечатление такое, что Минтруда искало любой повод, чтобы не дать людям этой жалкой суммы. Спасая от вируса, ставят людей на грань вымирания от безденежья…
Образование тоже получило от пандемии сильнейший удар. Школы закрылись, и учащимся предлагается дистанционное обучение. Но есть ли у учеников достаточное количество планшетов и ноутбуков, если их родители сидят без работы? Умеют ли ученики, особенно в младших классах, работать с этой техникой? Если ли у семей деньги на интернет? Если ли он вообще в сельской глуши? Выставлены ли в интернет азербайджанские школьные и университетские учебники и другая учебная литература? Продумана ли система проверки полученных дистанционно знаний? Боюсь, что на многие из этих вопросов ответы будут неудовлетворительными. Получается, что и здесь малолетних граждан почти лишили одного из их прав.
По этим и многим иным пунктам, в других странах предъявили бы властям серьезные претензии, вплоть до исков в суд. Возможно, если карантинная эпопея затянется, то это, в конечном счете, и произойдет. Но пока что люди терпят…
– Вы известны многолетней защитой прав осужденных. Недавно сообщалось о досрочных освобождениях в связи с пандемией. Как это выглядит на практике сейчас?
– Тут применяется такой момент как условно-досрочное освобождение заключенных, то есть речь идет о праве на свободу. Если осужденный раскаялся и ведет себя примерно, он может освободиться, отбыв определенную часть срока. Но… в колонии у него есть трехразовое питание, бесплатное медобслуживание, крыша над головой. А что ждет его за тюремными воротами? Никаких программ занятости бывших заключенных, никаких идей о жилье… Не случайно количество условно-досрочно освобожденных в этом году существенно снизилось по сравнению с прошлым годом. Люди, лишенные источников выживания, меняют свою свободу на тюремную похлебку.
Даже один из престарелых заключенных, помилованных из-за пандемии в соответствии с распоряжением президента от 6 апреля, отказался выходить на свободу, узнав, что собственная семья его не простила и он останется без материальной поддержки.
Как бы не довели дело до того, что люди от безденежья не начали садиться в тюрьмы…
Право на семейную жизнь, в случае заключенных, включает возможность регулярных свиданий с родственниками. Они запрещены еще с марта этого года, и лишь недавно разрешили продуктовые передачи, которые тоже были под запретом. Но даже и передачи возможны лишь для жителей Абшерона, где размещено большинство колоний, но куда закрыт доступ жителям сельских районов. Вроде бы можно было без особых технических проблем организовать для заключенных видеосвязь с родственниками, тем более, что это иногда практикуется для дистанционного участия заключенных в судебных заседаниях. Но нет, из ведомственных соображений этого не допускают. Остается лишь телефонная связь, и то, в случае иногородней связи — если есть деньги на лицевом счету заключенного. Фактически, в части права на семейную жизнь, из-за рвения чиновников, насмарку пошли успехи последних лет 20 борьбы правозащитников.
– Вы можете обозначить противоречия, нестыковки между ограничениями, вводимыми различными государствами, и соблюдением прав человека в общепринятом общемировом смысле?
– Уже во Всеобщей Декларации Прав Человека (ВДПЧ, 1948), ставшей основой всех последующих документов по правам человека, после перечисления основных прав и свобод человека, в статье 29 было отмечено, что свободное и полное развитие личности возможно только в обществе. Отсюда вытекают обязанности человека перед обществом и возможность ограничения его прав, но только такие, «какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе».
В статье 30 содержится общее предупреждение против злоупотребления правами и ограничениями: декларирование прав «не может быть истолковано, как предоставление какому-либо государству, группе лиц или отдельным лицам права заниматься какой-либо деятельностью или совершать действия, направленные на уничтожение прав и свобод», изложенных в ВДПЧ.
Преамбула ВДПЧ призывает к тому, чтобы «права человека охранялись властью закона в целях обеспечения того, чтобы человек не был вынужден прибегать, в качестве последнего средства, к восстанию против тирании и угнетения».
Итак, человек должен уважать права и свободы других, мораль, общественный порядок и общее благосостояние, а общество властью закона (то есть, на уровне государства) должно обеспечивать права и свободы граждан таким образом, чтобы оно могло считаться демократическим. В противном случае, если государство выродится в «тиранию и унетение», международное право признает за человеком право на восстание, «в качестве последнего средства».
Отсюда понятно, как заблуждаются те, кто считает свои права неприкосновенными и неограниченными, как и те, кто считает, что вводящая ограничения власть может не считаться с мнением людей. И это не является чем-то новым, или «происками Запада» – это универсальное понимание прав и свобод, признаваемое всеми членами ООН. Практически все права и свободы человека, кроме права не подвергаться пыткам, имеют в международном праве оговорки, позволяющие государству их ограничивать.
Вмешательство в права человека может быть оправдано чрезвычайными обстоятельствами, но «в законном порядке». Это подразумевает, что оно предусмотрено законом, причем доступным для заинтересованного лица и предсказуемым с точки зрения его последствий. По аналогии со знаменитым «незнание закона не освобождает от ответственности», человек может и не быть знакомым с текстом закона, но документ должен быть в свободном доступе, скажем, на сайте или в свободно продающейся литературе, и общество должно быть осведомлено о том, что такое-то действие наказуемо.
При этом вмешательство в права человека должно преследовать «законную цель», то есть, быть обосновано высшими интересами общества и пропорционально. Это может быть, например, угроза здоровью или жизни населения, защита национальной безопасности, территориальной целостности или общественного порядка, защита общественной нравственности, защита прав и свобод других лиц, экономического благосостояния общества и т.п.
Кроме того, вмешательство должно быть «необходимо в демократическом обществе», то есть, осуществляться методами, принятыми в странах с демократическим правлением. Например, если в целях охраны общественной нравственности проститутку насмерть забьют камнями, а вору в порядке защиты экономического благосостояния общества отрубят руку, то это не будет оправданным, даже если и будет прописано в законе.
Если какое-то из этих условий будет нарушено, то можно говорить о том, что введенные властями ограничительные меры нарушают права и свободы человека. Это дает основания гражданам жаловаться на действия властей, вплоть до Евросуда и договорных структур ООН. Естественно, после прохождения всех необходимых инстанций на национальном уровне.
Рауф Оруджев
https://pressklub.az/эксклюзив/пандемия-и-права-человека/
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.