Чахотка по заказу

34-летний бывший офицер-десантник Натиг Фархад оглу Мирзоев к моменту своего ареста в 1998 г. прожил достаточно бурную жизнь. Морская служба, война в Карабахе, фронтовые ранения, потом – крутые похождения на Родине, расцененные нашей Фемидой в пожизненное лишение свободы, мирная жизнь на чужбине, женитьба, рождение ребенка, арест, пытки… Всего этого при литературной фантазии хватило бы на несколько увлекательных романов. Он и пишет романы в соавторстве со своим сокамерником. В их книгах герой благороден и смел, влюбчив, но трагически одинок. И хотя там ни слова нет об их нынешней тюремной жизни, она все равно сказывается – чувством одиночества, от которого волками воют по карцерам и вскрывают вены бывалые смертники-рецидивисты.

У Натига, помимо пожизненного приговора, недостатка пространства, излишка свободного времени и одиночества, есть еще и премиальный «подарок» от пенитенциарной системы. Туберкулез.

Адвокаты просят отпустить

В ночь с 22 на 23 октября 1998 года Натига арестовали в г.Нижнекамск (Россия) по запросу из Азербайджана, где его заподозрили в убийстве. Еще не довезя до Родины, начали пытать, пытаясь списать на него «висяки», да и просто издеваясь над «черным».

Супруга наняла было адвоката, который после разговора с начальником УВД отказался защищать арестованного. После него никто больше не брался за его защиту. Адвокаты говорили жене, что они бессильны, и что ее мужа все равно отправят в Азербайджан. «Есть негласный приказ: лиц кавказской национальности отправлять на родину под любым предлогом». Так и произошло.

Родина встретила бывшего своего защитника неласково. Пытки, избиения, в итоге которых он взял на себя 2 убийства, кражу, хранение и торговлю оружием и боеприпасами вплоть до ракет. Во время следствия родных пугали, угрожая и оскорбляя, заставляли давать показания против Натига. Младшая сестра тогда была беременна, ждала ребенка, ее тоже допрашивали. Жена брата отказалась давать показания против Натига и своего мужа, и ее тоже осудили как соучастницу. 

Адвоката дали по назначению (государственного) только при закрытия дела и передаче его в суд. Натиг и видел-то его всего два раза - когда познакомили в следственном изоляторе и в первый день суда. Он сказал заявителю: «Я вам ничем помочь не смогу, на вас заказ, и ваш срок уже известен - пожизненный. Прошу меня отпустить». 

Суд Военной Коллегии Верховного Суда был не привередливым, на мелочи вроде противоречивости свидетельств, шаткость доказательств, заявления о пытках не обращал внимания. Как и адвокат, судья вместе с прокурором еще до этого шоу тоже знали, каким будет приговор.

24 января 2000 г. бывший офицер, а теперь преступник, был осужден к пожизненному заключению. 

Корпус смертников

В тот период пожизненники содержались как в Гобустанской, так и в Баиловской тюрьмах (Следственном изоляторе №1). В частности, Натига определили в бывший корпус «смертников» Баиловской тюрьмы, в 8-местную камеру («хату») №133. Эта камера, созданная на месте бывшего туалета, в течение многих лет использовалась для содержания туберкулезных и других заразных больных и не проходила достаточной дезинфекции. Цементные стены и пол являлись идеальным рассадником заразы. 

В этой камере Натигу почему-то стало очень плохо: была слабость, головокружение, пропал аппетит, появилась тошнота. Может быть, это было следствием перенесенных истязаний, нервного стресса, но в голову лезли и мысли о том, что его постепенно отравляют по «заказу». О таких историях ветераны пятого корпуса рассказывали. Кроме того, при поступлении в корпус ему не дали теплых вещей, а свои отобрали. В результате Натиг сильно мерз. Пытался отказываться от прогулки под студеным бакинским ветром, но на нее полагалось выходить всем.

16 февраля Натига посадили в камеру №126 к известному «политическому» пожизненнику Альакраму Гумматову.

«Политзек» сразу предупредил новичка, что болен туберкулезом. В этой камере Гумматов содержался с 1996 г. После поступления в корпус смертников его избили так сильно, что даже распространился слух о его смерти. Умереть он не умер, но подцепил туберкулез, которым страдали несколько сокамерников. В этой двухместной камере площадью 6 кв.м в разное время содержалось до 6, 7, даже 8 человек. Из них за последние 5 лет четверо были туберкулезниками («тубиками»). Помимо «счастливчика» Гумматова, которого освободили и выгнали из страны, все остальные «тубики» уже поменяли мир: Исмаил Баширов – в 1998, Сурхай Мирзалиев – в 1999, Бахруз Мирзоев – в 2005 г. 

Приговорен к туберкулезу

Как раз в это время Альакрам был в очень тяжелом положении, ввиду чего его 20 марта 2000 г. с обострением открытой формы его болезни («инфильтративный туберкулез легких в стадии распада, слева плотные очаги») перевели в туберкулезную колонию №3, где он находился до 19 мая. Вместо положенного курса DOTS в 60 дней его вернули в корпус через 49 дней, недолеченным. В прессе потом писали, что после какого-то укола, сделанного напоследок заключенному, Гумматов почувствовал себя много хуже, много лежал.

Окно в двери – «кормушка» открывалось очень редко, в результате чего камера плохо проветривалась. И вот бывшего офицера-десантника с когда-то крепким здоровьем, подорванным пытками во время следствия, поместили в такую перегруженную и непроветриваемую камеру вместе с тяжело больным. Тот, правда, пытался страховать себя и сокамерника, чтобы его болезнь не распространялась, даже помогал с лекарствами и питанием. Благодаря А.Гумматову, Натиг несколько пришел в себя. Но болезни избежать не удалось.

Как маляра-плиточника, Натига все время привлекали к ремонтным работам, даже в плохую погоду. Он красил, белил, штукатурил камеры, проход, баню, прогулочные дворики. Например, перед парламентскими выборами 12 ноября 2000 г. у него была температура, но администрация все равно заставила в сырую и ветреную погоду белить прогулочный дворик, т.к. кто-то дал распоряжение, чтобы заключенные голосовали именно там. В конечном счете голосование провели совсем в другом месте, а вот Натиг сильно простудился.

К тому же в тот период пожизненникам давали свидания и передачи всего 2 раза в год (хотя некоторым за взятки это удавалось чаще). Тем бедолагам, у кого не было влиятельных родственников и денег, портили и этот редкий праздник. Например, 7 сентября 2000 г., на день рождения Натига, к нему на свидание пришли мать и сестра. Из-за того, что они не дали взятку прапорщику, тот раскрошил и порезал на мелкие куски всю передачу (котлеты, сыр, печенье), а свидание так и не дал. Еще одну встречу – со старшим братом и младшей сестрой дали 31 декабря 2000 г.

Поэтому зек не получал никаких передач и плохо питался. Через какое-то время он заметил, что стало трудно дышать, появилась сонливость. Альакрам объяснил, что это были симптомы туберкулезного заболевания. Однажды, когда он белил потолок в бане, голова так закружилась, что он упал вниз. Таким образом, А.Гумматов «по эстафете» все-таки передал Натигу свою болезнь, от которой он страдает до сих пор.

Причем тут Гиппократ?

Несмотря на многократные требования Натига, медицинский персонал Баиловской тюрьмы, возглавлявшийся главврачом Э.Г., не оказывал ему должной медицинской помощи. Лекарства были только те, что доставал А.Гумматов. В сентябре 2000 г. Натига посетила сотрудница Международного Комитета Красного Креста по имени Каролина, которой он все рассказал. Но результата не было.

Из-за такого поведения персонала у Натига, и не только у него, сложилось ощущение, что туберкулезных больных помещали вместе со здоровыми заключенными специально, чтобы обеспечить все условия для распространения инфекции. Альакрам, который успел захватить последний период существования смертной казни, рассказывал, что эта и другие болезни вместе с побоями персонала буквально косили смертников, за 3,5 года унеся 70-80 жизней. Примерно столько же расстреливали в советское время. Вот тебе и гуманизм…

Вскоре после Нового 2001 года всех 34 пожизненников в обстановке секретности этапировали из Баиловской тюрьмы в Гобустанскую. Нежданный гость - туберкулез был уже в запущенном состоянии. Вскоре Натиг уже не мог выходить на прогулку, все время хотелось спать, пропал аппетит, тошнило. 

В мае того же года, после долгих требований, Натигу, наконец, поставили диагноз «туберкулез», и в июне отправили в туберкулезную колонию №3. В тот момент вместо 82 кг, которые у бывшего десантника были в момент ареста, он весил всего 54 или 57 кг. Открылась каверна в легком, он кашлял кровью. Натиг лечился более 8 месяцев, после чего его вернули в Гобустан. До сих пор он периодически лечится в камере амбулаторно, а также был в больнице в 2004 и в 2005 гг.

Возникает вопрос: куда смотрели врачи, давшие клятву Гиппократа? Уж им-то, много лет проработавшим в тюрьме, ничего не стоило наметанным глазом поставить диагноз кашляющему «доходяге», напрашивающемуся на роль в кино про Бухенвальд?

Ответ прост: несмотря на реформы, врачи в тюремной системе ведут себя больше как тюремные офицеры, чем доктора. И, соответственно, следуют данной им инструкции. Ведь тот же Гумматов, признанный политическим заключенным, не умер от туберкулеза не благодаря, а вопреки таким докторам, да и первый раз на лечение он попал спустя 3 года после обнаружения болезни, под давлением международных организаций…

Кто виноват?

Натиг считает, что в результате действий сотрудников Баиловской тюрьмы, которую в тот период возглавлял Д.Б. (ныне уволенный), над ним был успешно поставлен сознательный и изначально контролируемый администрацией тюрьмы эксперимент по привитию болезни, причинению многолетних физических страданий. Всего этого не было в приговоре за преступление, в котором он был обвинен. 

При этом нет необходимости в проведении сложных экспертиз и поиске доказательств. Достаточно проверить медицинские записи при помещении в Баиловскую тюрьму и после этапирования в Гобустанскую тюрьму, медицинскую карточку А.Гумматова, записи о размещении заключенных в пятом корпусе. Есть также большое количество свидетелей, в том числе и на свободе. 

К тому же болезнь Гумматова, благодаря судебному процессу и усилиям его адвоката, хорошо задокументирована. Из медицинских записей видно, что диагноз «инфильтративный туберкулез в стадии распада» был установлен 22 апреля 1997 г. Точно такой же диагноз был поставлен А.Гумматову 12 марта 2000 г., когда Натиг уже сидел с ним вместе месяц. 27 января 2001 г. Гумматова опять лечат антибиотиками, а 13 декабря 2002 г., под давлением Совета Европы, у него опять обнаруживают туберкулез. Это лишний раз доказывает, что все это время он был заразным больным и лечение было неэффективным.

Специальный Докладчик ООН по пыткам сэр Найджел Родли, посетивший тюрьмы Азербайджана в мае 2000 г., отмечает: «Согласно начальнику Гобустанской тюрьмы, и это было подтверждено медицинскими записями о заключенных, кого это касалось, 9 заключенных умерли с начала года. Семеро, из них 6 пожизненников, умерли от туберкулеза. Необходимо отметить, что общее количество пожизненников в Гобустане менее 100. Этот более чем высокий уровень смертности от туберкулеза был объяснен заместителем министра (тогдашним начальником Главного Управления Исполнения Судебных Решений. – Э.З) тем фактом, что туберкулез широко распространен в следственных изоляторах, где больные заключенные не отделяются от остальных».

То есть о недопустимой с точки зрения национального и международного права практике помещения здоровых к больным в Баиловской тюрьме знали все – от рядового надзирателя до начальника управления. Но, безусловно, непосредственную вину несет администрация Баиловской тюрьмы.

Всего этот изначально незаконный опыт по искусственному привитию туберкулеза путем помещения здорового человека на несколько месяцев в одну камеру с больным, да еще инфильтративным туберкулезом в стадии разрушения, явился нарушением 2 статей Конституции и по меньшей мере 8 международных документов.

Как на это посмотрят за границей?

Может быть, у западного европейца умышленное заражение туберкулезом и вызывает ассоциации с печальной памяти доктором Менгеле, но у нас на такие случаи смотрят сквозь пальцы. Это означает, что жалоба больного, будучи нерешенной на национальном уровне, имеет все шансы попасть на весы европейской Фемиды. А в практике Европейского Суда по правам человека похожие случаи уже были.

Например, в деле Хохлич против Украины (№41707/98) заявитель был приговорен к смертной казни в условиях моратория и в течение 5 месяцев содержался в условиях следственного изолятора вместе с туберкулезным больным, а затем и сам заразился этой инфекцией. В деле Алиев против Украины (дело №41220/98), заключенный, хотя и не заболел, но также содержался несколько месяцев в камере смертников вместе с туберкулезным больным, который впоследствии скончался.

В деле непожизненного заключенного Калашникова против России (№47095/99) его помещение в одну камеру с заразными больными (туберкулез, сифилис) тоже было расценено ЕСПЧ как нарушение ст.3 Конвенции.

В этих случаях заключенных регулярно проверяли рентгеном, лечили, и к тому же, как видно из жалоб, условия у смертников в Украине в 1996-98 гг. были лучше, чем у пожизненников в Азербайджане в 2000 г. Тем не менее, Европейский Суд нашел здесь нарушение ст.3 («запрещение пыток») Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод в самих опасных для жизни тюремных условиях корпуса смертников.

В этих делах был скомпенсирован лишь моральный ущерб от условий содержания. Что касается расходов на лечение, то Европейский Суд принял во внимание качественность лечения, полученного этими заключенными в тюрьме. В случае Азербайджана очевидно, что и моральный ущерб побольше, и внимания к здоровью заключенных поменьше.

Отчаявшись, заключенный обратился с иском в Сабаильский суд, чтобы в соответствии со статьями 1096, 1097 и 1118 Гражданского Кодекса привлечь виновных к гражданско-правовой ответственности и возместить нанесенный здоровью вред. 

Что ответит наше правосудие?

Эльдар Зейналов

Опубликовано в газетах «Эхо», 10.12.2005 г., «Impuls» за 16 и 23.12.2005 г.