"Охота на зайцев"

Эльдар Зейналов,

директор Правозащитного Центра Азербайджана

Таким циничным выражением нацисты назвали побег из блока смертников концлагеря Маутхаузен в Австрии, которому на днях исполнилось 60 лет.

Это был ад внутри ада. Изолированный и дополнительно охраняемый блок №20, рассчитанный на содержание примерно 150 человек, летом 1944 г. принял многократно больше заключенных различных лагерей, осужденных к смерти в рамках «акции К» (от немецкого Kugel – пуля) за саботаж на заводах или попытки побега. В основном это были советские офицеры и политкомиссары, но также и некоторое количество офицеров и гражданских лиц других стран.

По нескольку раз в неделю туда загоняли то поодиночке, то группами все новых и новых обреченных. В отличие от остальных заключенных, осужденных к «уничтожению через работу» (официальная нацистская формулировка), смертников уничтожали «гуманно» - голодом, болезнями, купанием холодной водой, избиениями, доведением до самоубийства. Достаточно сказать, что питание составляло от половины до четверти даже скудной лагерной нормы. Никакого лечения, гуманитарных посылок и т.п. «роскоши», которая существовала в основном лагере, смертникам не полагалось.

Ежедневно из «20-го блока» на тележках вывозили трупы. «Нормой» были примерно 30 человек в день. «Недовыполнение» вело к изощренным издевательствам над узниками, в результате чего «недостача» очень быстро восполнялась. Средняя продолжительность такой «жизни» зимой 1945 года составляла 6 недель. От примерно 4,5 тысяч человек, осужденных в 1944-45 гг. к «акции К», в конце января 1945 года оставалось примерно 600.

«Неисправимые» офицеры, которые ранее уже пытались бежать из других лагерей, мечтали о том же и здесь. Несмотря на полную изоляцию смертников, они установили связь с общелагерным подпольем, составили схему окрестностей. Однако среди людей, заведомо обреченных на смерть, все же нашлись предатели, которые выдали заговор. Более 20 человек казнили. Однако не всех. Спустя всего неделю, 2 февраля 1945 г. некоторые из оставшихся неизвестными предателю заговорщиков сагитировали товарищей на побег. Они убили охранников на вышках булыжниками, замкнули высоковольтные провода и, преодолев 3,5-метровую стену, несколько рядов колючей проволоки и ров с ледяной водой, сбежали по полуметровому снегу.

В холод (вспомним знаменитого генерала Карбышева, которого заморозили вместе с 200 другими заключенными двумя неделями позже) они разбежались по окрестностям, где располагался городок Маутхаузен и отдельные крестьянские хозяйства. Началась «охота на зайцев», когда местные благонадежные граждане, заботливые отцы и усердные посетители церкви, как звери, расстреливали на месте, рубили топорами, резали ножами безоружных истощенных «комиссаров». Спустя пару недель переловили всех, за исключением 19 человек, из которых после войны отыскались всего 11.

Тема массового зверства со стороны «приличных людей» была настолько нестерпимым упреком австрийцам, что лишь спустя 50 лет, с большими трудностями, эту тему экранизировали. В центре повествования была обычная австрийская семья, с риском для собственной жизни спасшая двух смертников – Михаила и Николая. Я смотрел этот приглаженный фильм, с упитанными заключенными в приличных полосатых зимних пальто (на деле у них были лишь легкие летние спецовки на голое тело и запрещалось одевать даже вторую пару с мертвых) и вспоминал фотографии обтянутых кожей скелетов, найденных американцами в Маутхаузене. три месяца спустя побега. Даже такой фильм шокировал и пристыдил общественность. И то не до конца, раз стал возможен феномен неофашиста Хайдера, ставшего одним из руководителей Австрии.

А еще, глядя этот фильм, я вспоминал другой побег – десяти смертников из 5-го корпуса Баиловской тюрьмы в ночь на 1 октября 1994 г. Безумная затея смертников, обреченных на смерть если не от пули, так от болезней и издевательств в переполненных камерах, привела к побегу через подкоп и к местному варианту «охоты на зайцев», о которой почти не писали в прессе и не снимали фильмов. Нет, на месте убили всего одного «побегушника», но остальные впоследствии часто ему завидовали.

Уже на следующее утро после побега поймали двух беглецов, которые ожидали, когда начнут ходить автобусы, чтобы уехать из города. Другого поймали спустя сутки в мечети. Они приняли на себя первый, самый сильный приступ злости надзирателей. Двое добрались до Гянджи, где, на их несчастье, вскоре началась охота на «суретовцев», в ходе которой всю агентуру подняли на ноги. Двоим удалось пересечь границу с Россией. Один их них бегал целых два года.

Как удалось за 2 недели выловить семерых из 10 «побегушников»? Одних «сдали» тайные осведомители из числа уголовников, которых в свое время завербовал бывший начальник тюрьмы. Другого на третьи сутки сдал его друг. Третьего, как предполагают, молла. Мало у кого из ближних гуманность к людям, вырвавшимся из ада, вытеснила законопослушность. Но такие все-таки были!

Однако для тех, кого поймали, настоящий ад был еще впереди. Каждому из пойманных надзиратели радовались, как «родному». Обычной процедурой «встречи» были своеобразные «скачки», когда надзиратели ездили на них верхом, подгоняя ударами дубинок и хвастаясь друг перед другом, чья «лошадь» бежит быстрее. Воровскому «авторитету» сбрили один ус и в женской белой косынке под свадебную мелодию «вагзаллы» водили по корпусу, как невесту. Некоторых «опустили», изнасиловав дубинкой или бутылкой, раздев догола и дав женские имена, на которые несчастные должны были откликаться. Другому подбросили лезвие, которым он вскрыл вены. Кто-то под ударами дубинок танцевал индийские танцы - обязательно до упаду. Затем упавшего поднимали с пола ударами дубинок. И так – до тех пор, пока заключенный окончательно не терял сознания. А кого-то и просто однажды забили в коридоре дубинками до смерти.

Через несколько месяцев половина «побегушников» была убита. Что из того, что официально никого из них не казнили? Может быть, гуманней было бы казнить моментально, кусочком металла, чем вот так вот? 

Последовавшие после побега полгода немногие выжившие вспоминают, как «период фашизма-большевизма». Для всех – и виновных, и невиновных установили «карцерный режим», т.е в зимнее время отняли теплые вещи, одеяла, урезали до половины питание (как в советское время). Никакой бани, передач из дома, свиданий с родственниками. А прогулок им как смертникам и так не полагалось. Но если обычно карцерный режим устанавливали максимум на 15 суток, то здесь зеки провели в таких условиях в 12 раз дольше.

По рассказам заключенных, уже утром следующего дня корпус посетил взбешенный прокурор по надзору. Встав в середине коридора, он якобы во всеуслышание заявил тюремному начальству: «Бейте! Бейте их всех до смерти. Не бойтесь! Это приказ сверху, и я беру на себя за это ответственность!» 

Выполняя негласное указание, заключенных нещадно били на фоне голода и холода. Больных, в том числе заразных, помещали вместе со здоровыми. Мешали различные «масти» заключенных, чтобы вызвать между ними конфликты. Никаких дезинфекций, визитов врачей, лечения в больнице. В иные недели умирало по 1 человеку в день. Однажды, когда 3 дня не было трупов, после словесного нагоняя начальства, надзиратели избивали зеков до тех пор, пока не выполнили трехдневную «норму».

К марту 1995 г. из находившихся в корпусе до побега 70 смертников выжили всего 35. Правда, к тому моменту в корпус благодаря усилиям судей повалило «пополнение», но оно едва компенсировало неестественные смерти, и даже спустя более чем год, в январе 1996 г., в корпусе было чуть более 70 человек. 

А еще спустя год, начальника тюрьмы, который и сам любил бить смертников, сняли с работы и уволили. При новом поголовных избиений уже не было, а в феврале 1998 г. смертную казнь и вовсе отменили, а выживших перевели в Гобустанскую тюрьму. К тому моменту от болезней и издевательств умерли более 70 смертников. Еще около 30 расстались с жизнью от основном от полученных в «корпусе смертников» болезней в Гобустане.

И для фашистской Австрии, и для «демократического» Азербайджана смертники были врагами, заслуживавшими казни. Но не такой же??? Должен быть предел допустимой жестокости даже в отношении самых мерзких и опасных преступников. Иначе жестокость преступника, как инфекционная зараза, расползется по обществу, что мы и наблюдали в 1990-е годы. И параллели с временами 60-летней давности, поверьте, совсем не натянутые.

Например, я помню, как в 1994 г. посетил ту же Гобустанскую Тюрьмы, где тогда находился небольшой лагерь для армянских пленных. Я с удивлением узнал от них, что там же, без всяких перегородок, просто в другом бараке, содержатся бывшие азербайджанские пленные, проходившие т.н. «фильтрацию», т.е. проверку на то, нет ли среди них завербованных армянами, преступников и пр. Они были изолированы от внешнего мира и, в отличие от армян, которых неплохо подкармливал Красный Крест, голодали и подвергались унижениям персонала как «враги народа». Даже армяне, среди которых были и боевики, прониклись к ним сочувствием и подкармливали. 

Не напоминает ли это историю сталинского времени? Недавно осудили к длительному сроку одного нашего бывшего пленного, который был старостой барака. После освобождения ему дали походить на свободе и даже поработать, но спустя 6 лет - в нужный момент, когда в стране началась очередная «патриотическая» кампания, арестовали. Из 29 свидетелей на суде 27 показали, что он старался по возможности оградить наших пленных от унижений со стороны армян. Лишь двое заявили, что староста слегка избил их, когда один плохо вымыл полы, а второй украл на кухне хлеб. Понятно, что если бы он этого не сделал, за дело взялись бы армяне, и избили бы многих, и гораздо сильнее.

Но и тех, кого не судят, никак не выделяют среди обычных граждан. А ведь были случаи самоубийств на почве нервных расствойств, заработанных в плену. Сами подумайте, даже по официальным данным, всего в 1988-2004 годах из армянского плена были освобождены 1357 человек. Из 4852 человека, которые пропали без вести, азербайджанская сторона располагает отрывочными сведениями о содержании в армянском плену, т.е. надеждой, что они еще живы, всего 783 человек. Таким образом, из 6209 возможных пленных, освобождены или вообще могут быть живы всего 2140, т.е. одна треть!

На мой взгляд, наши сограждане, прошедшие такой ад, как армянский плен или же период «пресса» в корпусе смертников, заслуживают особого внимания и снисхождения. Иначе нет смысла говорить о гуманизме, осуждении пыток и кидать камни в Гитлера и Сталина. Недавняя история с публикацией на азербайджанском «Майн Кампф» Гитлера, на которую с осуждением отреагировали только евреи, очень показательна. За 13 лет независимости мы стали очень толерантны к тоталитаризму и авторитаризму, которые клеймили на митингах во время перестройки, и в то же время отвыкли от толерантности к здоровой критике своих недостатков. А еще те, кто с упоением искал армянские корни у покойного Жвания и Тимошенко, удивляются, что у нас не происходит ни розовой, ни оранжевой, ни даже баклажановой революции. А на какой почве ей произойти, позвольте спросить?

Давайте все-таки делать выводы из ошибок прошлого, чтобы их больше не повторять, и будем милостивы к жертвам тоталитаризма, будь то жертвы сталинизма (о которых вообще забыли), бывшие недавние политзеки, бывшие пленные, либо бывшие смертники. Иначе скоро можно будет устраивать соревнование по «охоте на зайцев» со сборной Австрии.