Оставим ментальные чарыхи за порогом Совета Европы...

Эльдар Зейналов

Правозащитный Центр Азербайджана

Как-то раз ко мне позвонила мать заключенного и сообщила, что ее сын осужден несколько лет назад по печально известной “дежурной” 57-й статье (измена Родине), но почему-то не попал в наши списки политзаключенных. Естественно, я согласился с нею встретиться и попросил принести копию приговора по этому неизвестному нам делу. 

Когда же старушка наконец добралась до нашего Центра и устало присела напротив, я “по диагонали” пробежал приговор и понял, что это не наш случай. Да, 57-я статья, но шпионаж! Измотанную дорогой старушку было очень жаль. Я долго и нудно объяснял ей, почему шпион не может считаться политическим заключенным, даже перечислил ей все известные критерии. 

А она, улучшая момент, когда я заканчивал очередную порцию аргументов, умильно заглядывала мне в глаза и хватающим за душу голосом просила: “Сынок! Ну, ты же лучше меня, старой, все это знаешь. Ну, не может быть, чтобы в этот Европейский Союз... Совет, ты говоришь? Ну, чтоб в этот Совет не было какого-то хода. А ты включи имя, там же их сотни, они и не заметят. Ну, неужели тебе меня, старую, не жалко, да буду я твоей жертвой!” В конце концов я вроде бы убедил ее.

Но уже в дверях, когда я провожал понурую от безвыходности женщину, она вдруг повернулась ко мне и с хитринкой в глазах сказала: “Ну, сынок, а может, все-таки, включишь его в свой список?” И увидев отчаяние в моих глазах, добавила с ноткой торжества: “Ничего, я попробую обратиться к... (и назвала имя известной правозащитной организации). Мне там сказали, что раз 57-я статья, то и шпионов можно включить!”

Я пожелал бабуле успеха. И до нее, и после нее, мне доводилась сталкиваться с похожими случаями, когда в политзаключенные агитировали записывать шпионов, мошенников, воров. И всегда у меня возникал вопрос (часто я его задавал вслух): “Ну, включим мы этого человека в список. Так ведь завтра-послезавтра его дело проверят, и тогда не только власти не посчитают его политзеком, но и сам Совет Европы. И сами опозоримся, и заключенному не поможем. Так зачем же делать этот одноразовый фокус?”

Впоследствии, будучи втянут в разные дискуссии на многострадальную тему политзаключенных, я понял, что за этим явлением, до боли напоминающим базарный трюк с запрятанным в горку овощей гнилым помидором, стоит более глубокий ментальный феномен. Мы, азербайджанцы, которых в наших деревенских чарыхах и с базарным зенбилем, полным сыра-мотала (т.е. грехами и недоработками в области прав человека) авансом допустили в приличное европейское общество лощеных джентльменов в смокингах, не хотим понять, что здесь действуют другие, совсем не базарные правила: не принято кричать, нет обвеса и обсчета и уж, конечно, отсутствует заглядывающий в руки “базарком”. Мы глубоко убеждены, что даже здесь, под присмотром европейских конвенций и Страсбургского суда, сможем так же просто “кинуть” европейцев, как это нам удается с наивными иностранцами на бакинских рынках. А в противном случае, уточнив таксу, можем их и подкупить.

Именно отсюда проистекает шокирующее Страсбург поведение наших чиновников и нашей официальной делегации в Парламентской Ассамблее Совета Европы. Европейцам, привыкшим к дипломатическому этикету и ответственности за взятые обязательства, не понять, когда буквально сразу же после принятия Азербайджаном рекомендаций ПАСЕ высокопоставленные чиновники заявляют: “Эти обязательства нас ни к чему не обязывают (!). Это просто рекомендации, мы не обязаны (!) их выполнять”. А столкнувшись с вежливым напоминанием, что пора бы и честь знать, сразу же объявить всех европейских критиков наших властей “проармянски настроенными”. Даже простая сдача уже ратифицированных конвенций в депозитарий СЕ превратилась в целую эпопею и затянулась на месяцы, выбив нас из утвержденного графика. 

По стране сразу же после вступления в СЕ прокатилась почти демонстративная волна новых политических арестов и судов: инвалиды Карабаха, шекинцы, журналисты... Согласившись сначала на работу экспертов СЕ по политзекам, Баку затем сразу же отказался признать их выводы о наличии в стране этой проблемы...

В фокусе дискуссий совершенно не случайно оказалась болезненная, принципиальная, но отнюдь не самая крупная для Азербайджана проблема политзаключенных. Просто ввиду того, что единственным обязательством, не имеющим четкой даты исполнения, является освобождение или пересмотр дел политзаключенных, СЕ приступил к мониторингу выполнения этого обязательства (и давлению на власти) прямо сразу. И “армянских агентов” моментально обнаружили среди тех немногих правозащитников, которые твердо поддержали позицию СЕ.

Интересно, что в ходе этой дискуссии роль оппонентов СЕ год назад незаметно перешла от чиновников к части “патриотически” настроенных неправительственных организаций (НПО). Именно из их уст сейчас слышны все те же обвинения в адрес сотрудничающих с СЕ правозащитников, что они “непатриотичны”, “коррумпированы”, “нажились на грантах”, “работают на спецслужбы” (свои или армянские), “сепаратисты” и пр. 

Не сюрприз, что составленные такими НПО “альтернативные” списки политзеков, по численности удивительно совпадают с теми цифрами, которые на том или ином этапе признавались властями. Скажем, стоило в начале 2001 г. властям заявить, что из всего представленного в СЕ списка в 716 человек в заключении находится всего 205 человек, как появился список группы НПО, куда вошло всего 213 имен и который поспешили объявить единственно правильным и окончательным. И все бы ничего, да вот только с того момента власти освободили уже 300 человек... 

В конце концов в начале 2002 г. эти же НПО поставили точку в моих личных сомнениях о том, кто за ними стоит, послав в СЕ отчаянное коллективное письмо с требованием не давить на родные азербайджанские власти в этом вопросе. Как будто все то, что было сделано для политзаключенных, было достигнуто не под внешним давлением новых “старших братьев”!

А недавно, собрав круглый стол на тему о гражданском контроле над армией, его участники, среди которых были и записные “пацифисты”, единогласно высказались против создания в Азербайджане альтернативной службы. Этот вопрос сейчас вынесен на референдум и тоже “навязан” нам СЕ. Так что, не будь президентской инициативы по исправлению Конституции, не была бы исключена очередная атака НПО на СЕ с требованием не вводить альтернативную службу.

Вообще, исключая горстку “армянских агентов”, лишь президент с его заверениями, что “все обязательства перед СЕ будут выполнены”, выглядит прилично в этом серпентарии, где порою трудно по поведению отличить завотделом Аппарата Президента от иных карманных оппозиционеров или “независимых” правозащитников. Благодаря его помилованиям за полтора года начальный список политзеков уменьшился наполовину (хотя и добавились десятки новых “врагов народа” вроде нардаранцев).

Но если обязательства худо-бедно выполняются, что же все-таки стоит за таким отчаянным эпатажем европейской публики нашими властями? Возвращаясь к сравнению с восточным базаром, похоже, что после неудачной попытки “кинуть” Страсбург, отказавшись от выполнения обязательств, наши власти пытаются начать торг. В 2000-м году за вступление в СЕ эта организация закрыла глаза на откровенную фальсификацию парламентских выборов. Может быть, сейчас торг идет за президентские выборы-2003? Вряд ли сейчас это пройдет. Со страниц газет не сходят жесткие заявления тех или иных фигур СЕ. 

В этой связи мне вспомнилась встреча в конце 2000 г. с одним из крупных чиновников СЕ, ответственных за мониторинг соблюдения прав человека. Он сравнил Азербайджан с оборванцем-мальчишкой, который бегает по улице и через открытую дверь дразнит приличную публику. Не выбегать же за ним на улицу – несолидно. Куда лучше заманить его леденцом вовнутрь, закрыть дверь и хорошенько отшлепать сорванца. “Так что не мешайте Азербайджану вступать в СЕ, увидите, будет лучше”,- заключил чиновник СЕ.

Похоже, что слабые шлепки по чувствительным местах наших чиновников и есть начало обещанной экзекуции. Поживем-увидим.

А наши ментальные “чарыхи с зенбилем” хорошо было бы все-таки оставить за порогом страсбургского “Дворца Европы”...

Азербайджан в ожидании омбудсмана

М.ЭНВЕРОГЛУ

Сегодня истекает месячный срок, определенный президентом правительству на решение всех вопросов, связанных с применением конституционного закона «Об уполномоченном по правам человека (омбудсмане)». Напомним, что этот нормативно-правовой акт вступил в силу 6 марта после обнародования в официальной печати.

Ожидается, что в скором времени на рассмотрение Милли меджлиса президентом будут представлены три кандидатуры на должность омбудсмана. Напомним, что целью этого должностного лица обозначена деятельность по восстановлению нарушенных государственными и местными органами власти прав и свобод человека. В Азербайджане действуют целый ряд неправительственных организаций, занимающихся защитой прав человека. Каково отношение этих структур к перспективе появления в стране омбудсмана — фактически «государственного правозащитника». Изучение мнений руководителей некоторых правозащитных организаций по данному вопросу выявило существование противоположных точек зрения.

Так, выражая свое отношение к этому вопросу, сопредседатель Международной хельсинкской гражданской ассамблеи, глава местного комитета ХГА Арзу Абдуллаева отметила, что «все, что касается прав человека в Азербайджане, носит пропагандистско-показательный характер на потребу Западу». По словам правозащитницы, по сути, характер взаимоотношений гражданина и государства абсолютно идентичен советскому. «Более чем уверена, что омбудсман будет полностью зависимым и управляемым чиновником исполнительной власти, таким же, как нынешние судьи».

При этом А.Абдуллаева положительно отвечает на вопрос о наличии в Азербайджане людей, достойных должности омбудсмана, правда, эти заявления не конкретизируются. «Есть несколько авторитетных и международно-признанных правозащитников и других людей, права человека для которых не только теория, которые занимаются институализацией ценностей прав человека в нашей стране, однако именно по этой причине они не подойдут властям», — резюмировала А.Абдуллаева.

Схожего мнения придерживается и глава Правозащитного центра Эльдар Зейналов. По его словам, все такого рода структуры создаются «сверху». При этом правозащитник допускает возможность того, что омбудсман будет работоспособной фигурой, но добавляет, что это будет ровно настолько, насколько этого «захочет» президентский аппарат. «Наличие института омбудсмана вряд ли поможет в вопросах, имеющих большую политическую чувствительность, таких, как, например, проблема политзаключенных», — сказал Э.Зейналов. По его мнению, кто бы ни был утвержден на должность омбудсмана, какие бы у него ни были выдающиеся личные качества, он не сможет преодолеть зависимость от исполнительной власти.

Напротив, исполнительный директор Ресурсного центра по правам человека Мехти Мехтиев связывает с появлением омбудсмана большие надежды. «Это имеет важное значение для Азербайджана», — отметил правозащитник. М.Мехтиев считает, что кандидат на должность омбудсмана должен, во-первых, быть экспертом в сфере прав человека, и во-вторых, пользоваться доверием у широкого спектра общественных организаций. М.Мехтиев высказался и более конкретно.

По его мнению, необходимым критериям отвечает руководитель Института по правам человека Национальной академии наук Ровшан Мустафаев. М.Мехтиев объясняет это тем, что институт, который возглавляет этот человек, проделал большую работу в сфере прав человека, в том числе и в вопросе разработки законодательства по омбудсману. При этом правозащитник выразил надежду на то, что полномочия, предоставляемые законом омбудсману, не останутся на бумаге и в Азербайджане появится дееспособный механизм защиты прав человека на государственном уровне.

По мнению председателя Азербайджанского фонда развития демократии и защиты прав человека Мурада Сададдинова, вопрос дееспособности омбудсмана будет зависеть от личности, которую утвердят на эту должность. «Все будет зависеть, насколько этот человек сможет воспользоваться теми ресурсами, которые предоставляет ему законодательство», — отметил правозащитник. Любопытно, что М.Сададдинов тоже высказался в поддержку кандидатуры главы Института по правам человека НАН, приведя почти идентичные доводы, что и М.Мехтиев.

По мнению М.Сададдинова, не стоит ожидать, что сразу с момента своего утверждения омбудсман начнет эффективно решать вопросы, связанные с защитой прав человека. «Это совершенно новый для Азербайджана механизм, и потребуется немало времени для того, что он вжился в существующую систему государственного управления», — сказал правозащитник…

Из архивов газеты ЭХО, 2002 год

http://archives.echo.az/?p=12484

Политические заключенные: кто они?

Эльдар Зейналов 

Правозащитный Центр Азербайджана

Ответ на вопрос "есть ли у нас политические заключенные?" в чем-то напоминает старую полуанекдотическую историю с телемостом СССР-США, где одна из дам заявила, что "у нас в СССР секса нет!" Как так? Мужчины и женщины есть, дети откуда-то берутся, а секса нет?..

Так и с политзаключенными: у нас есть политика, есть оппозиция, эту оппозицию хронически не допускают к власти обычным путем - через честные выборы, та рвется совершить переворот, в результате есть арестованные… Все это есть, а политзаключенных нет! А кто есть?

"Лица, пpичастные к госудаpственным пpеступлениям", "заключенные из соображений безопасности", "лица, интересующие международные организации", "враги народа" - все это лишь синонимы для названия "политических заключенных", существующих со времен фараонов.

При этом демократичность режима в стране отнюдь не гарантирует отсутствия политзаключенных, а отсутствие демократичности не гарантирует, что тюрьмы будут переполнены политзаключенными. Например, в США есть лица, заключенные в тюрьму за то, что они выступали за отделение от англоязычных США испаноязычного штата Пуэрто-Рико. В Великобритании есть заключенные за действия по воссоединению Северной Ирландии с остальной Ирландией. И т.д. А вот в абсолютно недемократичном Туркменистане политзаключенных практически нет - в то время как в сравнителльно более демократических соседних странах Средней Азии их хоть отбавляй. 

Просто тоталитарные режимы вроде Туркменистана или СССР, настолько перекрывали возможность самовыражения, протеста, осуществляли настолько тотальный контроль за всем и вся и промывку мозгов, что оппозиции практически было невозможно сорганизоваться. Скажем, в акции протеста против ввода советских войск в Чехословакию в 1968 г. участвовало всего 8 человек!

А что было у нас в Азербайджане? В 1988-91 гг. на карабахской волне и благодаря перестройке возможности выражения своего мнения резко увеличились. Оппозиция действовала почти беспрепятственно, сначала полулегально, а с 1989-1990 гг. - легально существовали антикоммунистическая партии, полуоткрыто выпускался "самиздат". И все это движение жило надеждой на то, что отделение от СССР, свержение коммунистов и свободные выборы помогут изменить жизнь к лучшему. Кто-то обещал освободить Карабах за два месяца, кто-то - озолотить страну за счет нефти - и все только в случае, что он и его партия займет руководящее положение. 

К сожалению, все это повернулось вереницей насилия над страной и волеизъявлением людей. Только факты: в первые 2 года независимости страны в президентском кресле поменялись 6 человек: Аяз Муталибов, затем Ягуб Мамедов, потом снова Аяз Муталибов, потом Иса Гамбар, потом Эльчибей, наконец Гейдар Алиев. За первые 4 года произошло 9 попыток государственного переворота: март 1992 г. - свержение Аязу Муталибова, 14 мая - возвращение Муталибова, 15 мая - контрпереворот НФА (от "восстановление конституционного порядка" его отличает вооруженный разгон легитимного парламента), октябрь 1992 г. - попытка переворота в Нахчивани, когда НФА захватил телевидение и МВД Нахчивани и призвал к свержению Г.Алиева, июнь 1993 г. - восстание "военной оппозиции" и свержение НФА, июнь-август - авантюра с провозглашение "Талыш-Муганской Автономной Республики", октябрь 1993 г. - попытка повторения переворота в Нахчивани, октябрь 1994 г. - попытка переворота в Гяндже, март 1995 г. - попытка переворота в Газах-Агстафинской зоне и в Баку… И это не считая мелких и крупных заговоров, терактов, сепаратистской возни на севере страны и т.д.

Только вдумайтесь в эти цифры, и вы поймете, откуда в нашем доселе тихом, аполитичном "болоте" появилось более тысячи политических заключенных.

По определению крупнейшей правозащитной организации "Международная Амнистия", "общепринято под (уголовно) преследуемыми по политическим мотивам или, как чаще говорят, политзаключенными понимать любого, чье дело содержит значительный политический элемент, относящийся либо к мотивации действий обвиняемого, либо к характеру этих действий, либо к мотивации властей. При этом термин "политический" используется для ссылки на все аспекты отношений, связанные с политикой: принципы и законы, организация и механизмы функционирования общества, государства и поддержания порядка в них; связь этих вопросов с языком, этническим происхождением, полом, религией, социальным статусом и др."

То есть в разряд политических могут попасть заключенные за мирное выражение своих политических целей; насильственную попытку изменения руководства или государственного строя; уголовники, которым инкриминируют "политические" статьи обвинения; политики, которых обвиняют по уголовным статьям.

Всех их объединяет одно: достаточно серьезная опасность того, что суд над ними будет необъективным, а наказание - неадекватным ввиду того политического резонанса, который он может или должен иметь. 

Весьма небольшая группа политических заключенных признается "узниками совести". Это люди, лишенные свободы за их убеждения, пол, цвет кожи, язык или этническое происхождение, но не прибегающие и не призывающие к насилию. Лишь для них правозащитное сообщество везде и всегда требует немедленного и безоговорочного освобождения.

Вопреки расхожему мнению, узники совести - это не обязательно те, кто "сидит ни за что", то есть жертвы ничем не спровоцированного преследования со стороны властей. Они могут быть достаточно активными в политической и общественной жизни и находиться под следствием или в заключении:

- из-за участия в общегражданских или профсоюзных акциях, таких как забастовки, митинги, пикеты и демонстрации (таких у нас было особенно много после митингов 1998 г. с критикой президентских выборов - например, Галандар Мухтарлы);

- по причине преследования за совершение приписываемого им уголовного преступления, тогда как на самом деле они только критиковали власти (вспомним многострадального капитана Джанмирзу Мирзоева, критиковавшего коррупцию в Министерстве Обороны и голословно обвиненного в заказе убийства своего начальника);

- потому что они публично защищали права и свободы конкретных людей, гласно, в т.ч. в СМИ, обличали виновников их нарушений (вспомним, как Рамиза Зейналова, адвоката экс-министра Искендера Гамидова, самого арестовали посреди судебного процесса из-за участия в митинге годичной давности);

- потому лишь, что один из членов их семьи - известный оппонент или вооруженный противник официальных властей (у нас это явление появило название "семейное заложничество": в тюрьме сидят братья И.Гамидова, экс-министра сельского хозяйства М.Абдуллаева, и др.) 

- из-за участия в ненасильственной политической деятельности как в индивидуальном порядке, так и при работе в группе, объединенной, например, по социальному, религиозному, этнонациональному признаку;

- потому что они настаивали на соблюдении такой религиозной практики, следование которой не принято в данной стране или местности;

- потому что они отказались от несения воинской службы или участия в насильственных действиях по религиозным соображениям или по убеждению;

- потому что они сопротивлялись предпочтительному использованию только официального языка страны проживания;

- потому лишь, что они жили в той же местности или принадлежали к тому сообществу, члены которого преследуются властями, и т.п. 

Таких не так уж много. А для большинства политзеков, кто не подходит под понятие узников совести, правозащитники требуют гласного безотлагательного и беспристрастного судебного разбирательства, отвечающего критериям презумпции невиновности, права на юридическую защиту по их выбору, на участие в слушаниях своего дела, на то, чтобы не давать показания на самого себя и не признавать себя виновным. 

Отсюда, кстати, и рекомендация Совета Европы освободить или пересмотреть дела тех, кого правозащитные организации считают "политическими заключенными".

Рекомендовать легко. А вот определить, является ли тот или иной заключенный политическим, иногда бывает достаточно сложно.

С одной стороны, в Уголовном Кодексе (УК), действительно, нет специального раздела "Политические" преступления. А под "государственные преступления" может попасть не только призыв к свержению государственного строя, но и шпионаж, разглашение государственной тайны, бандитизм и даже контрабанда и уклонение от призыва в армию. В моей практике была пара случаев, когда, начитавшись в прессе, что обвиняемые в измене Родине, т.е. ст.57 старого УК, являются политзаключенными, ко мне приходили родственники шпионов (шпионаж со стороны граждан Азербайджана тоже подпадал под ст.57). И недоверчиво качали головой на мои объяснения - мол, нам в такой-то правозащитной организации пообещали признать его политическим узником.

С другой стороны, политическое преступление может сопровождаться уголовными обвинениями, выдвигаемыми для маскировки политического характера ареста. Например, человека, активно участвовавшего в политическом ненасильственном митинге, могут арестовать за хулиганство, сопротивление сотруднику полиции, грубом нарушении общественного порядка и т.п. Так обошлись со многими участниками митинга протеста в г.Шеки в ноябре 2000 г., который действительно сопровождался беспорядками. Но арестовали даже людей, которые в день событий были в 30 км от города.

Можно выделить группу особенно "популярных" обвинений, используемых властями Азербайджана в борьбе с политическими противниками. Например, та же "измена Родине" (ст.57), которая квалифицируется как деяние, умышленно совершенное гражданином Азербайджанской Республики в ущерб суверенитету, территориальной неприкосновенности или государственной безопасности и обороноспособности Азербайджанской Республики. Понятно, что если гражданин совершил какое-то деяние без этого умысла, то его можно обвинить в чем угодно, кроме этой статьи. А у нас записали в изменники Родины мингечевирца Алы Яхъяева, командира батальона добровольцев, потерявшего на фронте ногу, опоновцев, бывших первой организованной частью, защищавшей Карабах еще в Советское время… 

Террористический акт (ст.59) - одна из статей, не применявшихся до 1995-1996 гг., но и не отменявшаяся. В 1995 г. ее применили против группы опоновцев и по "делу генералов", в 1996 г. - против бывшего командира Газахского ОПОН Эльчина Амирасланова.

Многие из "политических" статей были введены в старый Уголовный Кодекс в период распада СССР и острого политического противостояния, именно с расчетом использования против политических противников. Например, ст.188-4 (нарушение порядка организации и проведения собраний, митингов и пр.) была введена в марте 1988 г., ст.63-1 (призывы к насильственному изменению государственного строя) - в апреле 1989 г., ст.188-5 (руководство запрещенной забастовкой в условиях чрезвычайного положения) - в апреле 1990 г., ст.188-6 (оскорбление или клевета в отношении президента) - в июне 1990 г., ст.70-2 (Создание не предусмотренных законодательством вооруженных формирований или групп) - в январе 1992 г., ст.57-1 (использование Вооруженных Сил Азербайджанской Республики против азербайджанского народа или конституционных государственных органов) - в июле 1992 г. 

Власти сменяли друг друга, а "политические" статьи заботливо оставлялись и пополнялись. Например, статью об ответственности за оскорбление президента ввел Муталибов, но так и не использовал, а спустя пять лет она пригодилась Г.Алиеву, чтобы наказать журналистов, выпускавших сатирическую газету "Чешме". Под статью 70-2 подвели в 1995 г. ОПОН, после того как если он не выполнил приказа о расформировании и в одночасье стал незаконным. 

При этом некоторые из "политических" статей в недавнем прошлом могли повлечь вынесение смертного приговора. Из политических первым его в конце 1995 г. получил за измену Родине армейский офицер Джаваншир Гадымов, который был отмечен множеством ранений на поле боя. Через два года Верховный Суд все-таки смягчил приговор, но человек провел два года в очереди на расстрел. 

К моменту отмены смертной казни за измену Родине были приговорены "сепаратист" Альакрам Гумматов, "изменники Родины" Мюзамиль Абдуллаев и Нариман Имранов, "террорист" Эльчин Амирасланов и др.

Интересно, правда, отметить, что до подписания нефтяного "контракта века" власти, видимо опасались реакции Запада и остерегались широко использовать "политические" статьи. Например, события 1992 и 1993 гг. в Нахчивани полностью подходят под понятие "попытка государственного переворота", но никто из участников соответствующей статьи не получил. А вот уже в октябре 1994 г. в измене Родине обвиняли даже дезертиров и рекетиров. Трудно поверить, но среди двух десятков обвинявшихся по делу "Талыш-Муганской Автономной Республики" в 1993 г. в измене Родине обвинялись всего двое - "президент ТММР" Альакрам Гумматов и поэт Али Насир. А в марте 1995 г. в измене Родине обвинили в Агстафе троих водителей автобусов за то, что они по официальной путевке водили ОПОНовцев…

В начале октября 1993 г. группа членов НФА и турок была арестована по обвинению в подготовке покушения на Г.Алиева, чтобы тот не смог участвовать в президентских выборах и к власти вернулся отстраненный президент Эльчибей. Несмотря на четкие признаки террористического акта, их обвинили в попытке умышленного убийства. Но уже в 1995 г., когда арестовали других участников той же группы, их обвинили в попытке теракта. Событие преступления оставалось тем же, никаких новых обстоятельств не прибавилось… Так что же тогда изменилось? А политическая конъюнктура. Правда, адвокату удалось отстоять подзащитных и им дали ту же "неполитическую статью".

В сентябре 2000 г. УК поменялся, но многие из "политических" статей до сих пор существуют, перейдя в раздел "Преступления против государственной власти". Например, государственная измена (ст.274) - это та же ст.57, только без шпионажа и бегства за границу.

Интересно, что если бы, например, не удался государственный переворот в июне 1993 г. и НФА вернулся бы к власти, против многих нынешних министров нашлась бы похожая статья. Поэтому политические дела нельзя рассматривать в чисто правовой плоскости - прокурору не место на баррикадах гражданской войны, где виновен тот, кто проиграл, и прав, кто выиграл. Отсюда, правда, вытекает и требование освобождения всех политзаключенных как шага к национальному примирению. Логика простая: да, они виновны, они использовали силу, но и ты тоже ее применял. Ты победил - будь великодушен, прости побежденных.

История СССР знала такие политические амнистии, например, в 1950-х были амнистированы рядовые участники движения "лесных братьев", воевавшие 10 лет против Советов. Напомню, что Гитлера победили за 4 года, но это была внешняя агрессия, а "лесные братья" - гражданская война, и решить проблему можно было только политическим путем. Такие амнистии были и при Ленина. Но тогда проблему политзаключенных признавали.

У нас же предпочитают делать вид, что политических заключенных нет, а есть опасные уголовники, которых ввиду тяжести их статей можно только помиловать. Соответственно от заключенного требуется просьба о помиловании, т.е. признание своей вины. Для этого упрямцев ломают морально и физически, и уже добились в этом заметных успехов.

Интерес в этом двоякий: с одной стороны, показывают Западу, что невинных "политзеков" нет, все они согрешили, каются, один даже публично отказался от включения его в список политзаключенных и от заступничества Совета Европы. С другой стороны, сломленный человек уже не вернется в политику (в большую уж точно), т.к будет нести на себе печать единожды уже отрекшегося от идей. Вообще-то, некоторые возвращаются в политику для того, чтобы воевать с противниками властей. Но таких за версту видно.

По данным нашего Правозащитного Центра Азербайджана, с середины 1993 г. освободились по отбытию наказания или по помилованию более 400 человек. Еще примерно 675 человек находятся в заключении, в том числе 21 - в пожизненном… При этом каждый пятый (128) был арестован в период 2000-2001 гг., т.е. в период вступления в Совет Европы и первого года членства в нем…

Откройте карман шире для африканских миллионов

 Каждый из пользователей Интернета в конце концов сталкивается с явлением т.н. «спама», т.е. недозволенной информации коммерческого, эротического или оскорбительного характера. Подделывая обратные адреса, спаммеры умело обходят устанавливаемые на них фильтры, пробиваются через патентованные программы и на сегодня превратились в причину №1, по которой люди меняют свои адреса электронной почты.

Однако, похоже, в последнее время предлагаемая нам «лапша» слегка «почернела». Заметным компонентом в ней стали письма от зарубежных последователей «детей лейтенанта Шмидта» - фиктивных наследников афиканских миллионеров. Например, сегодня я получил письмо от некоего «врача Анрика Зессену из Того», пациентка которого обладает наследством в 28 млн. долларов в результате смерти мужа, высокопоставленного армейского офицера, погибшего в гражданскую войну. Другой афиканский друг, «г-н Ибрагим Мумуни», бухгалтер Международного Банка «Зенит» в Нигерии, не знает, что делать с завалявшимися 25,5 млн. долларов. Из того же «банка» парой дней раньше объявился некий «д-р Нкем Оге», у которого от погибшего нефтепромышленника осталось уже 35,5 млн. долларов. Так что можно выбрать партнера с карманом потолще...

Всего на протяжении 2 недель декабря, помимо уже упомянутых доброхотов, меня нашли:

• Эфе Омене из Компании развития дельты Нигера, один из учредителей правящей партии ($49.5 млн.),

• Др. Винсент Окаси, генеральный аудитор Африканского Банка ($126 млн.),

• Джонсон Мусоле, наследник золотопромышленника из Ганы ($4.5 млн.),

• Г-н Алекс Игве, сотрудник Африканского Банка Развития ($20 млн),

Итого 289 млн. за полмесяца (не считая еще более 80 таких же писем из моей коллекции, собранных с апреля – но там я уже явно опоздал). С учетом моего будущего нехилого процента (10%) благополучие внуков и правнуков обеспечено. И что особенно умиляет, так это безграничный океан доверия наших милых чернокожих друзей, которые по наивности не нашли никого более доверенного, чем я. Не пишут, правда, в деталях, что их убедило в том, что нужно обратиться именно к правозащитнику, и именно в Азербайджане, но можно додумать. Ну, например, ребятам попался клочок нашей газеты с жалобами иных наших правозащитников о том, что они честные и грантов в глаза не видели. Или увидели, как много штрафов нагрузили на наши оппозиционные газеты и решили через меня выкупить их из долгов...

Круг жаждущих моей немедленной конфиденциальной помощи расширяется. Создается впечатление, что наследники случайных миллионов, несмотря на мое гробовое неразумное молчание, передают весть обо мне по своему африканскому сарафанному телеграфу (или точнее, Интернету). В апреле ко мне взывали 2 негритянские души, в мае – 5, в ноябре – уже 15.

Вот они, чудеса глобализации! Читай, плачь над бедами африканских сироток, чувствуй себя «белым братом», без пяти минут богатым – и никаких «мыльных опер» не надо!

Впору вспомнить советский анекдот времени застоя. На Центральное телевидение приходит письмо от зрителя: «Товарищ диктор! Вчера Вы сказали, что в Африке негры недоедают. Так нельзя ли то, что они не доедают, прислать нам – мы доедим!»

Честно говоря, в какой-то момент я повел себя не по-братски. Забыв о солидарности “черных” Кавказа с “черными” Африки, начал пересылать такие письма провайдерам. С середины сентября добился закрытия десятка адресов. Конечно, при таком обилии африканских имен, поменять электронный адрес на бесплатном сервере – дело нескольких минут. Но зато моральное удовлетворение и попутно узнал о единомышленниках, которые даже открыли сайт в интернете, правда, только по нигерийским банкирам, нефтепромышленникам, инженерам, докторам, генералам и т.п Кому интересно, может заглянуть на сайт: http://home.rica.net/alphae/419coal/ . Найдете там описание популярных "нигерийских" афер и советы, как от них уберечься.

Но, ребята, по секрету скажите, неужели все эти африканцы нас за ТАКИХ “лохов” держат? Или это за них кто-то придумывает где-нибудь в Лондоне или Нью Йорке?..

А может быть, с нашей жаждой немедленного, здесь и сегодня, обогащения (раз-два, ал-вер) мы такими и становимся. Ведь смогли же четверо ребят из Камеруна обдурить несколько лет назад в Баку одного нашего ювелира, сказав ему, что, если доллар пропитать какой-то жидкостью и обложить чистой бумагой, то можно получить сразу 3 долларовых бумажки. Мелочи типа того, что изображение будет зеркальным, что средства защиты не пропечатаются и т.п., в затуманенную перспективой чудесного “алвера” голову как-то не уместились. И наш простачок Буратино-киши собрал для африканских доброхотов почти 170 тыс. Излишне говорить, что в его кармане полмиллиона “зеленых” так и не зашелестели. А мне потом было стыдно мимо этих черных ребят проходить, когда я их видел в колониях. За наших было стыдно. Сейчас-то африканцев уже досрочно отпустили, может, по той же причине.

Ну что, никому не надо подкинуть информацию о сотне миллионов баксов? А то тут недавно один одинокий миллионер в авиакастрофе представился...

Эльдар Зейналов.

Азербайджанские заключенные ищут поддержки СЕ

И.ЮСИФОГЛУ

Сегодня, как сообщила «Эхо» директор Бюро по правам человека и соблюдению законности (БПЧСЗ) Саида Годжаманлы, пройдет заседание Комитета защиты прав экс-редактора газеты «Хюрриет» Гурбана Мамедова. Этот осужденный, напомним, уже третий день проводит акцию голодовки в связи с незаконным заключением его на пять дней в карцер.

Начата, как сказала С.Годжаманлы, кампания в поддержку Г.Мамедова. Так, вчера комитет собирал подписи правозащитников. Одновременно, говорит С.Годжаманлы, будет вестись работа и с международными организациями, для чего планируется обращение в СЕ. Кроме того, вчера в Гобустанской тюрьме было намечено рассмотрение ходатайства генпрокурора о пересмотре дела экс-главы Минобороны Рагима Газиева.

Однако, как сообщил адвокат Газиева Эльтон Гулиев, заседание было перенесено на неопределенный срок по неизвестным причинам. Сегодня Э.Гулиев намерен встретиться в Гобустанской тюрьме с Р.Газиевым и И.Гамидовым. Сегодня же защита И.Гамидова приступает к рассмотрению материалов уголовного дела экс-главы МВД Азербайджана. Дата рассмотрения ходатайства генпрокурора в отношении этого заключенного пока не определена.

Как сообщил нашему корреспонденту адвокат И.Гамидова Явер Гусейнов, в ходе подготовительного заседания суда защита выдвинет два требования: провести судебное следствие и обеспечить участие на пересмотре дополнительных свидетелей, представленных адвокатами. И.Гамидов, как Р.Газиев и экс-глава т.н. «Талыш-Муганской республики» Аликрам Гумбатов, требуют открытого суда. Однако, «если процесс пройдет в Гобустанской тюрьме, то участвовать в нем можно будет только по специальным пропускам», — говорит Я.Гусейнов. Кроме того, не гарантировано, что в зале заседания смогут присутствовать представители СМИ и правозащитники. Поэтому И.Гамидов обратился к общественности с просьбой о поддержке.

В эти дни с письмом к генсеку СЕ обратился еще один заключенный — Фахмин Гаджиев. Как сообщила правозащитница С.Годжаманлы, Ф.Гаджиев протестует против невключения его в список политзаключенных СЕ. Заключенный обращается к генсеку СЕ с просьбой «о всестороннем изучении материалов уголовного дела и вынесении справедливого решения экспертами», назначенными В.Швиммером «для расследования ситуации». Помимо этого, не исключено, говорит директор БПЧСЗ, что в ближайшее время с инициативами выступят и другие комитеты защиты прав политзаключенных. «Демонстрация СЕ решимости защищать права человека в Азербайджане позволяет этим людям надеяться на справедливость и свободу», — говорит С.Годжаманлы.

Между тем вчера с инициативой выступил директор Правозащитного центра Азербайджана (ПЦА) Эльдар Зейналов. Правозащитник предлагает еще один путь пересмотра дел осужденных на пожизненное заключение. Еще в январе-феврале 1998 г., говорит Э.Зейналов, при обсуждении проекта закона об отмене смертной казни некоторыми юристами, в том числе председателем парламента Муртузом Алескеровым, высказывалась мысль о том, что при отмене смертной казни меру наказания бывшим смертникам надо назначить в виде длительного, но не пожизненного лишения свободы, и лишь потом ввести эту новую меру наказания. При этом они опирались на статьи 71 и 149 Конституции, закрепляющие отсутствие обратной силы у тех новых законов, которые могут отягчить положение граждан.

В формулировке ст. 6 действовавшего на тот момент Уголовного кодекса (УК), отражавшей аксиому юриспруденции, «закон, …усиливающий наказание или иным образом отягчающий положение лица, совершившего преступление, обратной силы не имеет». Контраргументом было утверждение, что по сравнению со смертной казнью пожизненное заключение было существенным облегчением.

Однако смертная казнь — это не обычное наказание, по меньшей мере потому, что после ее исполнения ничего уже нельзя исправить. И условием вступления в Совет Европы было утверждение заложенного в европейском законодательстве права на жизнь, а не введение пожизненного заключения. Таким образом, речь шла именно об отмене смертной казни с заменой одной из имеющихся альтернатив. На начало 1998 г. такой альтернативой по ст. 23 УК могли быть в случае вынесения решения суда — максимальный срок в 15 лет лишения свободы, а в случае помилования — лишение свободы на срок от 15 до 20 лет. При этом правом помилования с 1991 г. обладает лишь президент Азербайджанской Республики, поэтому более логичной явилась бы замена смертной казни лишением свободы на срок в 15 лет.

Закон же от 10 февраля 1998 г. в нарушение международно признанных норм установил для лиц, осужденных до момента вступления закона в силу, гораздо более тяжкое наказание — пожизненное заключение. «Пожизненный срок — это не наказание. Это — замедленная смертная казнь», — говорит Э.Зейналов. В этой связи директор ПЦА призвал Конституционный суд Азербайджана опротестовать закон от 10 февраля 1998 г. в указанной части, а Милли меджлис АР — внести в него поправки, заменяющие бывшим смертникам высшую меру наказания на 15 лет лишения свободы.

Это решило бы, считает правозащитник, судьбу большинства из 22 «политических» пожизненников, которые получили это наказание по обвинению в преступлениях, совершенных до 21 февраля 1998 г., когда закон об отмене смертной казни вступил в законную силу.

Речь конкретно может идти об Эльдаре и Садыхе Алиевых, Эльчине Амирасланове, Аликраме Гумбатове, Вагифе, Магсуде и Сурете Гусейновых, Арифе Кязымове, Даянате и Керамате Керимовых, Сабухи и Сахибе Мамедалиевых, Гасане, Магсаде и Эльшаде Мустафаевых, Сафе Поладове, Интигаме Гаибове, Рагиме Газиеве и Яшаре Шахмурадове. Вместе с тем Э.Зейналов не знает, удовлетворит ли его предложение СЕ и самих осужденных.

Из архивов газеты ЭХО, 2002 год

http://archives.echo.az/?p=11373