Беспокойный Сумгаит (о беспорядках 1963 года)

Ровно 60 лет назад в азербайджанском г. Сумгаит произошли политические беспорядки

Сумгаит, бывший когда-то небольшой станцией железной дороги, до конца 1940-х годов был известен разве что радиостанцией с международным вещанием, а позже - лагерем немецких военнопленных, работавших на строительстве заводов. Обретя в 1949 г. статус города, он вместе с тем стал аналогом российского «101-го километра», так как освободившимся заключенным и ссыльным разрешали селиться не ближе 30 км от Баку. В поисках работы на ударных стройках сюда переселялись беженцы, авантюристы, скрывающиеся от наказания коллаборационисты и военные преступники. Немало в городе было и азербайджанцев из Армении, предпочитавших тяжелый труд на стройке тем гиблым степным местам, куда их добровольно-принудительно выселили в конце 1949-х годов, освобождая «жизненное пространство» приезжим армянским репатриантам. В 1950-х годах городское население пополнили амнистированные и реабилитированные политзаключенные и ссыльные.

Все это создавало в Сумгаите оппозиционную атмосферу. Парадоксально, что хотя многие жители города были репрессированы при Сталине, а при Хрущеве — освобождены и получили жилье, последнего откровенно не любили и почти открыто высмеивали. Запущенная им кампания «разоблачения культа личности» Сталина воспринималась в массах как проявление ревности Хрущева, который при жизни Сталина был в первых рядах его подхалимов и творцов террора.

Деловые качества Хрущева оценивались в народе особенно низко, и для этого были объективные причины. Например, у меня сохранились мои неиспользованные хлебные карточки 1964 года, по которым можно было получить белый хлеб для детей и инвалидов. Выходило так, что при «плохом» Сталине хлебные карточки отменили в 1947-м, через два года после войны, а при Хрущеве их снова ввели после объявления победы социализма и даже даты построения коммунизма. В нашем дворе построили бомбоубежище, так как при Хрущеве мир несколько раз стоял на грани атомной войны. Ухудшались социально-экономические условия, из-за чего рабочие проводили сидячие забастовки (волынки). Люди понаслышке знали и о расстрелах демонстраций протеста в Тбилиси и Новороссийске.

За неимением лидеров протестного движения против Хрущева, у рабочей молодежи возрос авторитет покойного Сталина, «при котором был порядок», «был культ, но была и личность». Показателем этого было появление небольших портретов Сталина на первомайских демонстрациях 1962 и 1963 гг. и на октябрьских торжествах в 1962 году, о чем уже после событий сообщал в Кремль прокурор АзССР С.Акперов. Формально память о Сталине, которого вынесли из Мавзолея, но все же похоронили у Кремлевской стены, под запретом не была, и его портретам на демонстрациях никто не препятствовал.

По какой-то причине с этим решили покончить на традиционной демонстрации 7 ноября 1963 г. Милиционеры и дружинники «получили указания отнимать портреты Сталина, если таковые появятся». В 11 часов 30 минут, когда демонстрация уже заканчивалась, в хвосте входившей на площадь колонны началась драка. Секретарь парткома треста Аршад Керимов попытался сорвать с лацкана пиджака одного из демонстрантов миниатюрный портрет Сталина. Вмешалась милиция, которой группа группы рабочей молодежи дала отпор. За избиваемых милицией парней вступились другие демонстранты, давно недовольные произволом милиции. По другой версии, отраженной в спецсообщении в ЦК КПСС от 10 ноября 1963 г., после окончания демонстрации некий неустановленный следствием молодой человек стал размахивать с автомашины фотографией Сталина, после чего на него напали дружинники, а тех, в свою очередь, защитила толпа из примерно ста человек. Недовольство людей вызывало не только поведение органов правопорядка, но и то, что на Доме Культуры напротив трибуны висел огромный портрет самого «борца с культом личности», и Хрущева расхваливали как «верного ленинца» в произносимых с трибуны здравицах.

Работник Угрозыска Давид Клдшвили (или Кильдиашвили) в своем интервью в фильме Асафа Гулиева, утверждал, что события были массовыми и «весь Сумгаит стоял на ногах» из-за плохих социально-экономических условий. Протестующие, по его мнению, хотели высказать свое недовольство руководству города на площади, но когда милиция проявила грубость и применила силу к тем, кто принес на площадь портрет Сталина, то начались беспорядки.

Вместо того, чтобы уйти с площади, демонстрация остановилась и разгоряченные дракой с милицией люди полезли на трибуну. Стоявшего на трибуне военкома — ветерана войны в парадной форме и при наградах, заставили произносить в микрофон здравицы в честь Сталина. Руководителей города, по слухам, не только согнали с трибуны и обругали, но и избили. Досталось и Кильдиашвили.

Портрет Хрущева забросали камнями. Портретам руководителей Коммунистической партии и Советского государства и коммунистическим плакатам на празднично оформленном лесовозе тоже не повезло. Их сбил с автомашины молоток слесаря Мириша Алимирзоева. Затем каменщик Анвер Махмудов проехал по площади, выкрикивая с крыши автобуса «призывы к свержению руководителя ЦК КПСС и Советского правительства». Откуда-то нашли и подняли над толпой большой портрет Сталина.

В разгар событий появился ложный слух об арестах демонстрантов. Толпа двинулась к горотделу милиции, закидала его камнями, сожгла милицейские мотоциклы и повредили две милицейские машины во дворе, освободила из камеры арестованных, не имевших отношения к событиям. Милиция при этом стреляла якобы в воздух, но потом в отдалении 100-150 м от горотдела нашли раненого 12-летнего мальчика.

Вскоре из Баку прибыло подкрепление, и в 14:30 часов, через три часа после начала, беспорядки были подавлены без жертв.

Начались аресты, однако большинство арестованных было впоследствии освобождены, например, некий одноглазый гражданин, в котором Кильдиашвили уверенно опознал нападавшего на него. Времена были уже не сталинские, да и хрущевское правление шло к концу. Поэтому желание наказать протестовавших сталкивалось с опасением того негативного резонанса, которое бы получило в обществе это дело в случае придания ему политического оттенка и массовых репрессий. Ведь активнейшее участие в событиях приняли рабочие сумгаитских заводов, молодые пролетарии, родившиеся и выросшие при Советской власти, никогда не участвовавшие в чем-то антисоветском. И причины их недовольства, принявшего антихрущевскую форму, можно было понять: низкие зарплаты, пустые полки магазинов...

Вначале действия арестованных хотели квалифицировать как злостное хулиганство и поручить расследование МВД. Затем их обвинили в массовых беспорядках по ст. 72 УК АзССР и 19 ноября поручили следствие старшему следователю Следотдела КГБ при Совете Министров Арутюнову. Дело, которое заняло 6 томов, до сих пор хранится под замком в архиве СГБ, и при сроке секретности 75 лет, доступ к ним откроется не ранее 2038 г.

Всего к уголовной ответственности были привлечены 6 человек, которые 8-19 июля предстали перед Верховным Судом АзССР в г.Баку и были признаны виновными:

Алимирзоев Мириш Булут оглы — 1939 г.р., слесарь Водоканала, 6 лет ИТЛ.

Байрамов Асиф Гумай оглы — 1927 г.р., слесарь АзТЗ, 3 года ИТЛ.

Ибрагимов Самандар Адил оглы — 1940 г.р., эскваваторщик СМУ, 6 лет ИТЛ.

Махмудов Анвер Магеррам оглы — 1940 г.р., каменщик СУ-73.

Махмудов Яшар Мусеиб оглы — 1941 г.р., шофер СУ-19, 5 лет ИТЛ.

Шевченко Николай Иванович — 1938 г.р., слесарь Управления хим. безопасности, 5 лет ИТЛ.

Дальнейшие судьбы этих людей мне неизвестны. Осталось добавить, что их протест не прошел бесследно. Снабжение города улучшилось, и магазины буквально наводнили продуктами. А через год, к радости сумгаитцев, «ушел на пенсию Никитка».

Говорят, что спустя 10 лет, уже в «застойное» время, события хотели повторить. Но спецслужбы за несколько дней до демонстрации по надуманным обвинениям административно арестовали зачинщиков, и демонстрация прошла без эксцессов...

Эльдар Зейналов.

7 ноября 2023 г.