31 августа - годовщина сдачи армянам Губадлинского района.
Эльдар Зейналов
Директор Правозащитного Центра Азербайджана
«В период несения службы зарекомендовал себя как настоящий боец, принимал близкое участие в большинстве боевых операций... Неоднократно вместе с боевыми товарищами атаковал позиции врага, наносил ему многочисленные потери, брал в качестве трофеев оружие и боеприпасы. Ставит выше всего свободу и независимость Родины – Азербайджана, присоединяется к активной борьбе за каждую пядь земли... Командир, который, проявляя хладнокровие в самые сложные моменты, целыми-невредимыми выводит из боя подчиненных солдат... Объединяя в себе все человеческие качества, ... за время службы не получал ни одного взыскания, неоднократно получал благодарности за хорошую работу и образцовую службу. Обладает высокой физической подготовкой, чувствительным сердцем, широким кругозором и большим боевым опытом...»
Думаете, это предисловие к рассказу о каком-нибудь будущем генерале, герое патриотических рассказов? Нет, это отрывки из служебной характеристики на младшего лейтенанта в/ч 706 Шахмурадова Яшара Хасай оглу, данной ему незадолго до того, как приговор суда превратил его в злостного преступника и, сломав ему жизнь, отправил в очередь на расстрел в знаменитый 5-й корпус смертников Баиловской тюрьмы.
В 1989 г. группа сторонников Народного Фронта под руководством будущего Национального Героя Алияра Алиева создала добровольческий вооруженный отряд из 8 человек, которую назвали романтическим именем «Гарангуш». Ее члены дали друг другу клятву во всем быть вместе. Позднее, когда в октябре 1991 г. в Губадлы был создан первый батальон Национальной Армии, группа вошла в него в качестве разведывательного взвода. После образования из 6 батальонов новой бригады НА во главе с полковником Н.Намазовым разведгруппа была подчинена лично комбригу.
Отряд воевал в Губадлинском, Лачинском, Джебраильском районах и заслужил среди губадлинцев неплохую славу. Благодаря своему профессионализму бойцы почти не несли потерь. Лишь Агиль Мамедов погиб, когда группа попала в засаду, выполняя задание в районе высоты Сусуздаг в Лачинском районе. Указом президента от 5 февраля 1992 г. ему было посмертно присвоено звание Национального Героя. Там же, в Лачине ослеп в результате тяжелого ранения другой «гарангуш» – Габиль Мурадов. В сентябре 1992 г. представление на присвоения почетных званий Национального Героя было направлено Н.Намазовым и на двух других членов группы – Маиса Магеррамова и Интигама Гайыбова. В ноябре того же года звание Национального Героя получил первый командир группы А.Алиев...
Группа осуществляла разведывательные операции, диверсии на стратегических объектах в Армении, захватывала десятки пленных. Вплоть до момента сдачи Губадлинского района армянам, любая попытка неприятеля захватить в районе пленных приводила к тому, что аналогичную операцию осуществляли и «гарангуши», после чего пленных азербайджанцев немедленно обменивали. В августе 1993 г., накануне оккупации Губадлы армянами, пятеро сотрудников районного отделения полиции были убиты, а их трупы захвачены армянами в Лачинском районе. Несмотря на то, что граница с Арменией была уже плотно перекрыта армянскими войсками, «гарангуши» смогли проникнуть в глубь Армении и около г.Кафан захватить двух пленных., в том числе брата армянского военного комиссара Геворкяна. Вернувшись, они обменяли на этих 2 армян останки губадлинских полицейских, которых потом похоронили на Шехидляр Хиябаны.
Одно было плохо – как и многие добровольцы того времени, группа сохраняла партизанскую вольницу, как и в период до создания армии, и подчинялась скорее своим патриотическим и товарищеским чувствам, чем приказам. Например, когда за какие-то реальные или надуманные провинности 18 апреля 1993 г. был арестован член «Гарангуша» Маис Магеррамов, его боевых товарищи вызволили его из полиции, не забыв при этом обругать и избить начальника полиции Э.Пашаева. А в ночь на 26 июля другой «гарангуш» – Интигам Гайыбов, поспорив о чем-то с помощником районного прокурора Б.Паналиевым, и вовсе дважды выстрелил ему в голову, едва при этом не убив.
В чем заключались проблемы «гарангушей» с властями в обоих случаях, доподлинно неизвестно. Но такое поведение закономерно создало группе «Гарангуш» среди кадровых военных репутацию «банды», которую уже потом, после случившейся трагедии, была оформлена в виде обвинения по ст.70 Уголовного Кодекса. Обвинение было явно неуместным, т.к. на языке закона «банда» - это незаконная группа, «организованная с целью нападения на какое-либо предприятие, учреждение, организацию либо на отдельных лиц». Эта же группа была создана с другой целью - для боев против армянских агрессоров, она несла и наносила потери, ее бойцов представляли к наградам, о них писали в газетах _ неужели обо всем этом не знал опытный следователь?
Нигде в деле не фигурировали факты нападений на госорганы или граждан. Более того, «бандиты» часто при задержке солдатского жалования из-за неимения денег вынуждены были брать в долг даже сигареты.
Все этого в деле не фигурирует, и язык обвинения звучит нескрываемой ненавистью к этой добровольческой группе: «создав под видом обороны района в связи с нападениями армянских военных формирований на территорию района вооруженную банду «Гарангуш», занимались преступной деятельностью». Как будто и не было у них никаких фронтовых заслуг. Но это и понятно: время, когда судили добровольцев-гарангушевцев, было уже другим – к власти пришли противники НФА, ярлык «бандита» наклеивали на любого добровольца, и вообще с политическими противниками боролись активней, чем с армянами. Именно тогда, например, в разгар боевых действий в 1993 г. одним приказом были расформированы 33 добровольческих (с точки зрения новых властей, «бандитских») батальона. А позднее, в Нахичевани, «бандитов» из группы Шахмардана Джафарова свои же обстреляли, когда они готовились к очередному бою с армянами (нарушение перемирия!). Поэтому статья 70, которую через 15 месяцев следствия навесили на всех «гарангушей» и гражданских лиц, явно носила политический оттенок. К тому же по тем временам эта статья была «расстрельной», как и ст.94 (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах), которую им также дали. Не сработала бы одна статья – расстрел бы дали по другой...
Что же случилось? В Губадлинском районе лето 1993-го выдалось беспокойным. По всему было видно, что армяне готовятся к наступлению. Обороной района занимался районный Совет Обороны, в который входили глава исполнительной власти Х.Асадов, прокурор Н.Агаев судья И.Гусейнов, начальник полиции Э.Пашаев, следователь А.Велиев и командир бригады И.Мамедов. Эта структура просуществовала всего 6 дней, так и не выполнив своих основных задач: организации обороны, отвода жителей от линии фронта, уничтожения стратегических объектов.
Тем временем второй источник опасности появился внутри района. В начале августа солдаты третьего батальона осуществили вооруженное нападение на здание Губадлинской районной власти. Их целью было поставить на это место бывшего первого секретаря Евлахского горкома партии С.Ягубова. Помешали местному «перевороту» сами местные жители. Было ли это отзвуком политической борьбы в Баку или нет, но в районе явно началась борьба за власть, приведшая к трагическим для района результатам.
Вскоре, дней за 12 до армянского наступления, комбрига полковника Н.Намазова назначили военным комендантом района и полномочным представителем Министерства Обороны. Но, видимо, идея единовластия, как и годом ранее в Шуше, была поддержана не всеми. Три раза, например, Н.Намазову пришлось вести переговоры с районным руководством о том, чтобы мирным гражданам обеспечили возможность вывезти с приграничной территории в более безопасное место имущество и скот. Но, как назло, каждый раз полиция устанавливала заслоны на дорогах.
Утром 31 августа, бойцы были свидетелями того, как перекрыв выезд из района, местные власти отправляли назад, в пограничное с Арменией село Гайалы граждан, пытавшихся увести стада коров и баранов. Власти не могли не знать, что днем ранее военные посты и артиллерия, располагавшиеся в верхней части этого села, были неожиданно отведены. К 17 часам 31 августа армяне уже вступили на территорию района. Началось отступление войск.
М.Магеррамов бросился навстречу уезжавщему с позиций танку: «Куда бежите, бросив этот простой народ? Будьте мужчинами, вернитесь!» На что один из командиров ответил, что на это есть приказ сверху. Мол, сконцентрируемся у с.Улашлы и оттуда нанесем по армянам сильный удар. Бывалый боец Маис даже расплакался от возмущения.
Накануне в полночь, Н.Намазов поручил «гарангушам» занять на выезде из райцентра пост, который без приказа оставила полиция. Комендант распорядился задерживать и доставлять к нему все государственные машины, которые будут пытаться покинуть район.
В ту же ночь была получена информация, что 80 вооруженных солдат оставили позиции у с.Мусканлы и бегут в Зангилан, якобы выполняя приказ командира батальона Вагифа Джаббарова. «Гарангуши», перехватив их, усадили в автомашину и по частям доставили в районную полицию. «Гарангуши» были шокированы, когда начальник полиции Э.Пашаев, вместо того, чтобы вернуть солдат на боевые позиции, разоружил их и велел расходиться по домам! Оружие, как потом выяснилось, было присвоено полицией.
На местный отдел полиции и до того были нарекания, которые всплывали на предварительном следствии и во время суда, но в приговоре отражения не нашли. Например, утверждают, что в этом райотделе ударами дубинок по голове были убиты двое солдат родом из Хачмаза и Уджара. Да и собственному сотруднику Мубаризу Алиеву коллеги нанесли тяжкие телесные повреждения. Районная прокуратура, получая подобные жалобы, вначале реагировала и пыталась расследовать преступления, а потом, поменяв позицию, начала покрывать полицейских. Начальник полиции продолжал работать там и 10 месяцев спустя после убийств задержанных. Избежавший смерти Б.Паналиев, кстати, на следствии был вынужден это подтвердить.
Трагедия, о которой пойдет речь, произошла вечером, около 18 часов 31 августа 1993 г., когда «гарангуши» стояли на посту у с.Таровлу. Души бойцов-добровольцов были в смятении, возмущению их, отстаивавших родной Губадлинский район в течение нескольких лет, не было предела. Ходили слухи (и до сих пор ходят), что Губадлы сдали намеренно. Уже поступил приказ оставить и эту позицию и перебазироваться в с.Улашлы...
В этот момент другие члены отряда «Гарангуш» задержали вблизи узла связи в Губадлы автомашину ГАЗ-31 и, выведя их нее сидевших там Губадлинского районного прокурора Н.Агаева, следователя А.Велиева, начальника полиции Э.Пашаева, судью С.Гусейнова, водителя Х.Нуриева, о чем-то с ними говорили. Вскоре те, сев в машину, попытались поехать дальше, но Маис Магеррамов, дав из автомата очередь в воздух, остановил автомашину. Вышедшему прокурору он выстрелил под ноги, заставив лечь на землю.
Вскоре задержанных пересадили в известную всем в Губадлы грузовую автомашину ГАЗ-66 с бортовой надписью «Гарангуш», управляемую Ровшаном Асадовым. Задержанных при этом уложили в кузове на пол. Их сопровождали «гарангуши» Маис и Надир Магеррамовы, добровольцы Сеймур Асадов, Гюльоглан Новрузов. Автомашину ГАЗ-31 начальника полиции вел Мурадхан Мехдиев.
Приехав в казарму в с.Таровлу, М.Магеррамов прилюдно обвинил задержанных в провокации и продажности, в том, что они сдали Губадлы армянам. Одни «гарангуши» говорили, что их нужно отвезти в Баку и судить, другие считали, что они в Баку откупятся. В результате, видимо, решили совершить самосуд. Маис Магеррамов и Самандар Джабаев связали за спиной руки задержанным. Далее М.Магеррамов, И.Гайыбов, Сахиб Мамедалиев, Фуад Шахмурадов увели задержанных в сторону кладбища.
Солдаты во главе с Я.Шахмурадовым, исполняя приказ об отступлении, выехали за пределы деревни и остановились на развилке дороги, поджидая остальных. Две служившие в части девушки остались ждать в другой автомашине, которую днем ранее отряд конфисковал у главврача больницы (по некоторым показаниям, в автомашине остался и Фуад). Знали ли они, что происходит на кладбище? Вероятно, да. Ведь ни солдаты, ни командир не задавали вопросов, почему от них отстали их товарищи и что они намерены сделать с задержанными. В деле есть показания, что, готовя расправу, Маис и Интигам попросили командира об этой отлучке, чтобы дальнейшее произошло не на глазах у остальных.
Через некоторое время со стороны кладбища прозвучали выстрелы. Вернувшись через полчаса без задержанных, четверка «гарангушей» села в поджидавшую их машину и, догнав остальных, заявила, что они расстреляли этих пятерых «за продажу Губадлы», и попросили никому об этом не говорить. Около с.Улашлы автомашину начальника полиции бросили, чтобы в дальнейшем с нею не попасться.
Что случилось на кладбище? По версии следствия, Магеррамов и Гайыбов под шумок свели свои счеты с правоохранительными органами. На это вроде указывает и факт сожжения ими содержимого черного «дипломата», где якобы лежали компрометирующие их материалы. Но уничтожение «компромата» – одно дело, а уничтожение людей, причем еще и непричастных к этому делу судьи, следователя и простого водителя – совсем другое. Тут должен был быть дополнительный мотив.
Особый нюанс добавляет факт, что все четверо предполагаемых убийц начальника полиции... сами являлись сотрудниками того же самого Губадлинского районного отдела полиции, которое он возглавлял! Это были отнюдь не гражданские лица-бандиты, они должны были прекрасно знать и начальника полиции, и прокурора, и отдавать отчет своим действиям. И в этом свете оба конфликта «гарангушей» с правоохранительными органами в апреле-июле 1993 г. получают несколько иную окраску.
Не знаю, как другим, но мне присуще любопытство, которое, видимо, напрочь отсутствовало у следователя по особо важным делам Прокуратуры АР А.Ибрагимова. Хотя должно было быть у него по должности. Ведь налицо убийца, жертва, свидетели, орудие убийства, но вот мотив преступления какой-то неубедительный.
Итак, полицейский Маис Магеррамов 18 апреля 1993 г. задерживался полицией «за нарушение общественного порядка» (так в материалах следствия). Его друзья побили начальника полиции и освободили его от наказания, которым (с большой вероятностью) были бы несколько суток в КПЗ. И даже после того, как его его обидчик был унижен «гарангушами», Маис - а именно он сыграл главную роль в задержании чиновников - решает убить почти всю верхушку правоохранительных органов и при этом еще и совсем невиновного водителя машины. Где логика? И почему никто не допросил Маиса и других полицейских о том, за что арестовали Маиса в тот злополучный день?
Интигам устроил ночную стрельбу в помощника прокурора в «Гостевом доме», по версии следователя, «без всякой причины, из хулиганских соображений, с целью умышленного убийства». Вот так просто, пришел бандит посреди ночи именно к Б.Паналиеву, чтобы потребовать от него для чего-то выйти, а потом похулиганить со стрельбой, которая едва не стоила прокурорскому работнику жизни. Тоже что-то не так. Если бы Интигам хотел убить его, то должен был быть мотив. Если озверел и хотел убить кого угодно, то почему зашел именно к нему, а не к соседям? Опять же, нелюбопытный следователь не задает естественный вопрос о том, в каких отношениях были эти два человека, и чего хотел Интигам от своей жертвы в день покушения.
И вот, не убив помощника прокурора, Интигам решает сжечь документы и убить его начальника. По версии следствия, для того, чтобы замести следы и избежать наказания за прошлое преступление. Опять же: где логика? О происшествии с попыткой убийства знали многие в Губадлы, в сельской местности от людей ничего невозможно скрыть, тем более такой случай. Жертва выжила, он или его родственники будут в любом случае преследовать Интигама – как тут поможет уничтожение пачки документов и прокурора с начальником полиции? Я уже молчу о том, что в таинственном черном дипломате, содержимое которое уничтожили «гарангуши», могли оказаться доллары, семейные фотографии или любые другие документы.
А вот о чем действительно стоит задуматься – это о том, почему убийцы, причем полицейские, которые знают, что такое улика, решают для сокрытия попытки убийства, о которой и так всем все известно, убить сразу пятерых? Мало того, вернувшись с кладбища, они еще объявляют о содеянном десяткам людей? В деле есть показания 6 свидетелей о том, что они узнали об убийстве «гарангушами» пятерых чиновников уже вечером того же дня. А пятеро членов семьи узнали об этом «позже». Как же убийцы хотели сокрыть свои преступления, если о них знает весь Губадлинский район?
Добавлю, что когда армяне обменяли эти трупы через правоохранительные органы Кафана, то в двух телах экспертиза обнаружила 3 пули. Баллистическая экспертиза с третьего раза идентифицировала их как пули из автоматов Маиса и Интигама...
Слишком много вопросов и слишком мало любопытства у опытного следователя по особо важным делам. Мне гораздо ближе версия члена Комиссии по помилованию, журналистки Эльмиры Ахундовой, высказанную ею в книге «Помилован указом...»: «Эдакие современные Робин Гуды, которые посчитали вправе вершить собственный суд, пусть даже исходя из благородных побуждений». То же самое «гарангуши» рассказывали и в «корпусе смертников», когда им терять было уже нечего.
5 сентября 1993 г. по телевидению объявили, что Губадлинской сотрудники районной полиции должны утром следующего дня собраться в Сумгаитском городском управлении полиции для дальнейшей отправки на фронт. За час до назначенного времени, «гарангуши» зашли в чайную позавтракать и там неожиданно была атакована полицией. При задержании Фуад был застрелен насмерть – поверсии следствия, при попытке бежать, но говорят, был без всякого сопротивления с его стороны застрелен в голову из пистолета заместителем начальника городской полиции. После этого Маис с криком: «Я себя жертвую за Родину, за Губадлы!» застрелился очередью в сердце из собственного автомата.
Впоследствии рассказывали, что полицейские расчитывали перебить всех «гарангушей» на месте. Но помешала случайность – в городском отделе полиции работал двоюродный брат С.Мамедалиева Мехди Мамедалиев, который пришел в чайхану на встречу с родственником и своим присутствием помешал расправе.
Никто из бойцов не оказывал вооруженного сопротивления, хотя они имели 5-летний боевой опыт. Достаточно отметить, что опытные разведчики Я.Шахмурадов и И.Гайыбов смогли вырваться из окружения превосходящих сил полиции. На следующий день, выяснив, что арестованных не отпустили и трупы убитых даже не выдали родственникам, И.Гайыбов в знак протеста против расстрела друзей тоже застрелился на людном месте перед клубом им. Нариманова. По счастливой (или несчастливой?) случайности выпущенные им в грудь 4 пули оказались несмертельными, и врачи вернули его с того света. Я.Шахмурадов, не чувствуя за собою вины, сам сдался сумгаитской полиции, заявив, что невиновен и готов ответить перед законом.
Отметим, что, по материалам следствия, до 6 сентября «гарангуши» скрывались. Однако факты - вещь упрямая. За несколько дней сентября они трижды были в кабинете начальника Сумгаитского ГУВД: в первый раз, 2 сентября, по акту сдали ему брошенные солдатами пулеметы, гранатомет, боеприпасы, три радиостанции, автомашину; во второй (3-го) и третий (5-го сентября) раз – просили устроить свои ставшие беженцами семьи, дали для связи номер телефона. А по материалам дела выходит, что уже 2 сентября прокуратура дала санкцию на их арест и они были объявлены в розыск...
В дальнейшем, братья Гюльоглан и Новруз Новрузовы, даже не будучи арестованными, возмущаясь, умерли от проблем с сердцем: первый – посмотрев выступление прокурора, второй – послушав лже-свидетельницу на суде. Ровшан Асадов умер уже в корпусе смертников. В колонии умерли еще двое из 4, получивших в мае 1995 г. сроки от 12 до 15 лет лишения свободы (Н.Ахмедов, С.Джабаев). Например, Самандар, который лишь связал руки задержанным, получил 15 лет! Отец Ф.Шахмурадова умер, узнав о том, что сына застрелили, а мать И.Гайыбова – узнав о том, что ему дали смертный приговор. Не вынесла горя и умерла от инфаркта и мать М.Мехдиева.
Последнего члена группы, Надира Магеррамова, отловили в России в 2002 и осудили в 2003 году. Напомню, что по материалам дела, он вроде был виноват лишь в том, что принимал участие в аресте (но не убийстве) покойной пятерки государственных чиновников.
Остановимся лишь на тех, кто получил расстрел. Таких было четверо: Ровшан Асадов, который, даже по материалам дела, никого не убивал и был простым водителем; Яшар Шахмурадов, который знал об убийстве и не донес (как собственно и все другие, не принимавшие участия в убийстве бойцы, включая двух девушек); Сахиб Мамедалиев и Интигам Гайыбов – оставшиеся в живых официальные убийцы. Из этих двух на первого есть лишь показания свидетелей, что он пошел на кладбище вместе с убийцами и что его видели с автоматом около убитых, и никто не видел, как он убивал или слышал, как он говорил про убийство, да и пуль из его автомата не обнаружено.
Очевидным образом вина Ровшана и Яшара не соответствует тому наказанию, к которому они были приговорены, а Ровшан – еще и получил. Пусть его и не расстреляли, но он все равно умер в «корпусе смертников». Рассказывают, что во время следствия его и Я.Шахмурадова 4 месяца держали отдельно от остальных в темных одиночных камерах КПЗ линейного отдела полиции на ст.Баладжары. Там Ровшан сильно застудил на бетонном (или ему повредили) легкие и печень, и через 8 месяцев он умер в камере №131. Пыткам подверглась вся четверка, включая находившегося в больнице раненого И.Гайыбова. Мало того, чтобы оказать давление на «гарангуша» Ровшана, был арестован его 18-летний брат Сеймур.
В сумятице лета 1993 г. происходило много страшных измен и безнаказанных убийств, но все их списывала война или политика. Однако боевики «Гарангуш», похоже, оказались на особом счету. Из 8 человек этой маленькой группы были убиты четверо, а еще четверо ждали расстрела, из которых двое его явно не заслужили. К уголовной ответственности привлекли еще 4 человек, не входивших в группу. В дальнейшем умерло еще двое проходивших по этому делу. С чего вдруг такая жестокость к людям, которые, в общем-то, сделали для защиты Родины немало хорошего (почитайте характеристику Я.Шахмурадова)?
Стоит в этой связи рассказать и о судьбе другого бойца-добровольца из того же Губадлинского района - ныне покойного Таваккюля Хазиева. О нем известно лишь, что он был добровольцем Губадлинского батальона, двоюродным братом Национального Героя Алияра Алиева.
Приговоренный к смертной казни за убийство и помещенный в камеру №125, он производил на сокамерников впечатление больше политического заключенного, чем уголовника. С одной стороны, в пятый корпус за убийство одного человека попадали очень редко, для этого надо было проявить особое зверство – а он убил из ружья человека, пристававшего к его жене, тем более находившегося в розыске преступника. С другой стороны, отношение надзирателей к этому зеку было явно предвзятым.
Один из очевидцев с болью вспоминал спустя годы: «В камере смертников он вел себя спокойно, только иногда, когда речь заходила об оккупированных территориях, он нервно говорил: «...Я многое знаю. Мы не можем сами проиграть войну - наши земли преднамеренно освобождаются от местного населения руководством районов и сдаются армянам. Я знаю авторов этой провокации, и поэтому меня поместили сюда, чтобы уничтожить». И он был прав. Каждый день после техосмотра его выводили к коридор и с особой жестокостью избивали. Ночами он не мог спать от болей в почках и в животе».
Когда же заключенные захотели узнать у старшины причину истязаний, то он ответил, что «Таваккюль должен уйти», т. е. умереть. Из этого сокамерники сделали вывод, что на Таваккюля пришел «заказ». Перед смертью он, собравшись с силами, встал на ноги и закричал во весь голос: «...Я жертва политики, я умираю, и умираю как мужчина!» Он умер 17 января 1995 года, за несколько месяцев до того, как в корпус поступили его земляки. Странно, что и он, не сговариваясь с «гарангушами», поднимал ту же тему предательства в вопросе сдачи армянам Губадлы.
Если справедлива версия, что «гарангушевцы», найдя в Зангилане и расстреляв представителей властей, выступили в роли народных мстителей за сдачу армянам практически без боя Губадлинского района, то этого самоуправства бойцам-добровольцам не простили те из руководителей района, которые еще долгое время находились «на плаву» и могли опасаться такой же участи. К тому же это была одна из немногих вооруженных групп, созданных НФА, которая успела вырваться из Губадлы до того, как армяне захлопнули ловушку, и поэтому осталась неразоруженной и опасной для новых властей.
Поэтому я склонен считать, что, помимо мести за убитых прокуроров, следователи преследовали и политические цели. С одной стороны, представить бойцов-добровольцев в качестве «бандитов» (это в массовом масштабе делалось в тот же период в Нахичевани), уронив тем самым имидж Народного Фронта, которым был создан «Гарангуш». С другой – хотели представить сдачу Губадлы как результат провокации руководства НФА, по распоряжению которого «гарангуши» якобы убили руководителей района, чтобы сдать район армянам и вернуть власть НФА. С третьей – возможно, чтобы запугать тех, кто взялся бы мстить за районы, сданные армянам в тот период в угоду политическим интересам.
Именно поэтому была перебита половина группы, а из оставшихся половина получила расстрел. Именно поэтому водителю, крутившему баранку грузовика, дали расстрел, а солдату, связавшего задержанным руки – 15 лет! С этой же целью, еще до завершения следствия Генеральный Прокурор давал ложную информацию в СМИ, включая телевидение, что якобы «Гарангуш» грабил людей, вывез в Сумгаит 40 грузовиков награбленного добра, много оружия, что «гарангуши» грабили в Сумгаите магазины, что «гарангуши» Г.Новрузов и С.Асадов якобы убили начальника Губадлинского строительного управления Х.Набиева в его собственном кабинете и т.п. Добровольно сданное оружие демонстрировалось по телевидению как отбитое полицией. Кстати, остававшися на свободе Гюльоглан Новрузов получил разрыв сердца именно после такой передачи о своих «преступлениях». Якобы «убитый» Х.Набиев, придя на следующий день в располагавшуюся в Сумгаите прокуратуру Губадлинского района и выразил свой протест.
Все это нелогично и уязвимо с точки зрения закона, но вполне логично с точки зрения ведшейся тогда политической борьбы. Не случайно во время длившегося 1 год 5 месяцев следствия и 6-месячного судебного процесса ни одно из этих обвинений, распространенных на миллионы людей, не нашло подтверждения. Этим история «Гарангуш» очень напоминает уже полузабытое сейчас «Шарурское дело».
И.Гайыбов пытался разоблачить ложь А.Омарова еще до его отставки, опубликовав свое заявление в газете «Мухалифят» от 7.05.1994 г. Это стоило ему помещения в карцер. А позднее в камеру подсадили наемного убийцу, некоего М.Э., которого заключенного своевременно разоблачили. Пытаются «гарангуши» доказать, что они не бандиты, и сейчас, отсидев почти 10 лет.
Поэтому, несмотря на то, что Народный Фронт и не защищает этих людей, я включил их в наш список политических заключенных и буду защищать эту позицию, пока мне убедительно не докажут обратное. В новом списке, составленном Советом Европы в начале апреля, Джабиев Самандар числится под №56 (в старом списке №191), Мамедалиев Сахиб - №122 (386), Микаилов Джейхун - №138 (№438), Гаибов Интигам - №164 (№550), Шахмурабов Яшар - №193 (№649).
Я не хочу обвинять покойных руководителей Губадлинского района в том же, в чем их обвинили «гарангуши». Не хочу и оправдывать «гарангушей», взявших на себя функцию суда и оборвавших пять жизней чьих-то детей, отцов и мужей. Это была война, но война, осложненная борьбой за власть, жертвами которой стали и «гарангуши», и убитые ими люди. Думаю, что если бы в августе 1993 г. у губадлинских добровольцев была бы капля веры в справедливость суда, то задержанных ими довезли бы до Баку.
Мое мнение таково, что раз и власти, и оппозиция сходятся в том, что надо воспитывать в молодежи патриотизм и поднимать престиж армейской службы, то властям и всему нашему обществу нужно быть более милостивыми к тем, кто достойно воевал за Родину. Тем более, что «гарангуши» отсидели уже почти 10 лет своего срока...
Послушаем, что они говорят сами в обращении к правозащитникам, возмутившись арестом Н.Магеррамова, который не был в их группе и «виноват» лишь тем, что является братом покойного «гарангуша» Маиса: «Ставя превыше всего интересы Родины, мы в течение 9 лет [письмо написано в 2002 г.] ни разу не обращались к приходящим в тюрьму представителям Совета Европы, международных правозащитных организаций, чтобы не причинить ущерба имиджу государства. Мы думали, что правда и справедливость восторжествуют . Но мы день ото дня встречались с еще большей трагедией. У нас есть только одна цель. Она в том, чтобы борясь за освобождение наших земель, освободить наши земли. Мы всегда готовы отдать свои жизни за Родину».
Осталось только добавить, что последнего арестованного «гарангуша», даже по официальной версии, виновного лишь в том, что он охранял арестованных, приговорили... к пожизненному заключению!
2003 г.
