Необходимо сотрудничество

Эльдар Зейналов,

Правозащитный Центр Азербайджана

Пенитенциарная система Азербайджана является лишь конечным звеном длинной цепи, приводящей человека в тюрьму. Эта цепь в условиях нашего сложного переходного периода часто включает несовершенное законодательство, произвольные действия правоохранительных органов, несправедливое судебное разбирательство и т.д. В фокусе же критики общества часто находятся те, к кому гражданин попадает уже после всех этих процедур, то есть сотрудники пенитенциарной системы. И мало кто при этом отмечает, что из всех звеньев цепи именно пенитенциарная система, в частности, учреждения Министерства Юстиции (МЮ), на сегодня является наиболее открытой для диалога с неправительственным сектором. 

Я особо отмечаю МЮ, потому что в настоящее время места лишения или ограничения свободы граждан распределены между 7 министерствами и ведомствами. Среди них есть также Министерство внутренних дел, Министерство национальной безопасности, Министерство обороны, Министерство здравоохранения, Министерство образования и подчиненное президенту Управление военной контрразведки. Большинство из этих ведомств даже не начало всерьез сотрудничать с правозащитниками.

Нельзя сказать, что отношения нашего Правозащитного Центра Азербайджана (ПЦА) с МЮ всегда были гладкими. Достаточно сказать, что созданный еще в апреле 1993 г. Центр был зарегистрирован лишь в декабре 1999 г. Старое руководство МЮ явно недооценивало роль неправительственных организаций (НПО), особенно правозащитных, и, на мой взгляд, создавало искусственные препятствие в вопросах как регистрации, так и сотрудничества с ними. Достаточно сказать, что наш ПЦА, уже будучи признанным на уровне таких организаций как ООН, ОБСЕ, СЕ, в 1996-1999 гг. несколько раз объявлялся Минюстом "незаконно действующим", а один раз ему даже угрожали уголовным преследованием за "самоуправство".

На этом фоне может показаться парадоксом и даже чудом, что одно из подразделений МЮ, Главное Управление Исполнения Судебных Решений (ГУИСР) именно в это время пошло с нами на сотрудничество. Причем в одной из наиболее закрытой тем - мониторинге мест лишения свободы.

Вообще-то ПЦА занимался мониторингом пенитенциарных учреждений еще с 1995 г. Но это был непрямой мониторинг, основанный лишь на письмах из тюрем, сообщениях адвокатов и родственников осужденных, интервью с бывшими заключенными. Эти методы остаются на нашем вооружении и сейчас. Но они дают однобокое представление о том, как обстоят дела, так как человек за решеткой естественным образом воспринимает свою жизнь в черном цвете. Поэтому понятен наш интерес к посещениям тюрем, которые дают недостающую информацию и делают наши отчеты более сбалансированными.

Осенью 1996 г. Совет Европы принял к рассмотрению заявку Азербайджана о членстве в этой организации. Начались реформы, в том числе и в области пенитенциарных учреждений. Однако после долгих лет закрытости этой системы и рапортов об отсутствии недостатков ни общественность, ни Запад уже не верили нашему МинЮсту.

…Как-то раз один наш очень влиятельный министр пригласил к себе группу НПО и пожаловался, что нам Запад верит больше, чем правительству. В ответ я показал ему на стоявшую на его столе бутылку с французской минеральной водой. "У нас в стране много своей минеральной воды, но Вы не верите отечественным производителям, потому что сталкивались с обманом с их стороны. То же самое происходит и с Вашими отчетами, которые направляются на Запад - достаточно пару раз допустить ложную информацию - и Вы выйдете из доверия. А мы, НПО, незаинтересованы в том, чтобы произвести на Запад хорошее впечатление, и даем объективную информацию".

В пенитенциарной системе действительно происходили очень интересные и, главное, позитивные изменения. Например, в колониях были созданы автономные источники водоснабжения, свои пекарни, подсобные хозяйства. В несколько раз увеличилось финансирование пенитенциарной системы. Следственные изоляторы МВД передали в ведение МЮ. Изменились нормы, касающиеся количества свиданий, передач, появилась возможность телефонных разговоров с родными. Была создана специальная туберкулезная колония, куда убрали из тюрем и колоний тяжело больных туберкулезников. Создали еще несколько колоний, что позволило разгрузить уже имеющиеся.

Нам на воле трудно понять такую, казалось бы, мелочь, как удаление с окон тюрем жалюзи и частых решеток, что дало доступ дневному свету, который заключенные не видели годами. Или изменение к лучшему качества хлеба - а ведь большинство жалоб заключенных в 1997 г. касались именно этого! Или создание заключенным-матерям возможности общения со своими малолетними детьми, которых до этого отдавали в детдома. 

За пределами тюрем всю позитивную информацию воспринимали недоверчиво или даже с сарказмом. Один из моих знакомых оппозиционеров, узнав о создании "тубзоны", заявил: "Хорошие правительства строят детские сады, а плохие - новые тюрьмы". Хорошо, что ему не пришлось сидеть в переполненной камере рядом с туберкулезником! Другой заявил, что пока президентом является Г.Алиев, "в положении заключенных ничего изменить нельзя". Как будто для того, чтобы добавить заключенному в тарелку дополнительную ложку каши, налдо менять политическое руководство страны. В прессу с подачи лиц, далеких от тематики, шла сплошная "чернуха" о положении в колониях.

Итак, происходившие в пенитенциарной системе реформы не были известны нашему обществу и недоверчиво воспринимались на Западе. С другой стороны, наш Центр стремился к посещению тюрем, чтобы проверить имеющуюся информацию и помочь кому-то из нуждающихся в этом заключенных. Такая ситуация создала обоюдный интерес ПЦА и ГУИСР к сотрудничеству.

В конце 1996 г. после долгих переговоров одна из наших сотрудниц получила доступ в женскую и детскую колонии, а с конца 1997 г. мы получили доступ и к другим пенитенциарным учреждениям. На сегодняшний день, исследователи ПЦА посетили почти все учреждения полуоткрытого и закрытого типов, некоторые из них - многократно. Как результат, качество наших отчетов существенно улучшилось, они пополнились объективной статистикой, появилась возможность сравнивать данные за много лет. Мы обзавелись фото- и видеоархивом. 

Наше сотрудничество с ГУИСР помогло нам получить доступ в следственные изоляторы (СИЗО), когда они еще были в ведении МВД, а также в СИЗО Министерства Национальной Безопасности. Как эксперты в этой области, наши сотрудники приглашаются посетить тюрьмы США, Грузии и даже Армении. Точно так же, как в Азербайджане мы интересовались армянскими пленными, в Армении мы получили доступ к азербайджанским пленным, посильно помогая их освобождению.

Однако был и побочный негативный эффект от этой работы. Некоторые из наших коллег, долгие годы создававшие в прессе искаженное представление о наших тюрьмах, восприняли нашу работу чуть ли не как предательство. В "желтой" прессе даже появились "заказные" статьи на эту тему, "разоблачающие" нас как агентов правительства. Очевидная причина такой реакции в том, что, как ни парадоксально, куда проще работать в условиях конфронтации, когда отсутствие рабочих контактов с властями ограничивает практическую деятельность только критикой. Когда же получаешь доступ в тюрьмы, понимаешь, как много надо сделать.

Так, исправительная функция пенитенциарной системы Азербайджана, которая всегда опиралась на полезный труд заключенных, в настоящее время оказалась подорванной. Нет ни достаточной материальной базы, ни заказов, которые бы поддерживали производство. Не случайно функции исправительно-трудовых учреждений упростились до роли «камеры хранения» с минимальной функцией возвращения родственникам здорового заключенного. 

На первый взгляд, на фоне застоя промышленности в республике кажется абсурдным требование восстановления производства в колониях. Однако не будем забывать, что речь идет о трудоустройстве всего 15 тыс. человек, то есть менее 1% трудоспособного населения, и о том, что неперевоспитавшийся преступник, став рецидивистом, может нанести обществу гораздо больший материальный ущерб, чем будет затрачено средств на его обучение и трудоустройство. Мне кажется, что в этой ситуации было бы оправданно осуществить специальную государственную программу и даже обратиться за помощью к зарубежным фондам и благотворительным организациям.

Повис в воздухе и вопрос перевоспитания пожизненных заключенных. Отмена смертной казни не решила основной философской проблемы пожизненного заключения. Если оно является местью общества преступникам, то есть замедленной смертной казнью, то, видимо, правы те бывшие смертники, кто в свое время после отмены смертной казни сами требовали исполнения их смертных приговоров. Если же оно является мерой воспитания, то для такого перевоспитания должны быть стимулы, прежде всего возможность смягчения приговора вследствие хорошего поведения и раскаяния заключенного. Зарубежный опыт исполнения пожизненного заключения предлагает нам немало вполне приемлемых вариантов. У нас же пока что единственным стимулом является возможность улучшения режима содежания, которую основная масса пожизненников получит лет через 4-5.

Кстати, тот факт, что в январе 1999 г. во время бунта в Гобустанской тюрьме пожизненники в большинстве своем не принимали активного участия в событиях, показал, что им, в отличие от смертников, уже было что терять. Так что эта тема требует дальнейшей разработки в законодательстве.

К сожалению, НПО не имеют у нас права законодательной инициативы. Попытки лоббировать в парламенте те или иные решения не имеют успеха, потому что большинство депутатов в своем отношении к НПО отстали на несколько лет и продолжают видеть в правозащитниках "вредителей". Лишь иногда кое-что удается лоббировать через Совет Европы и другие международные институты.

Очень интересной сферой является образование. Мы уже участвовали в уникальной для нашей пенитенциарной системы акции - подготовке и распространении карманной "Памятки заключенного" и намерены продолжать среди заключенных работу по образованию в области прав человека. Но выяснилось и то, что есть потребность в просвещении персонала. В 1999-2000 гг., наконец, был создан Учебный Центр ГУИСР, принявший в этом году первых курсантов. Мы намерены посильно помогать этому центру, в учебном плане которого одно из почетных мест занимают права человека и конфликтология.

По-прежнему нас занимает проблема тюремных библиотек. В большинстве они укомплектованы русскоязычной литературой, притом, как бы сказали в Советское время, "идеологически вредной". Преобладают книги, пропагандирующие Советскую власть, коммунизм, подвиги Красной Армии. Мы уже смогли собрать из разных источников и переслать в тюрьмы сотни книг на азербайджанском, русском и английском языках на современные темы, но этого явно мало. Поэтому мы обратились в посольство США, представительство ОБСЕ, ряд местных и зарубежных организаций с просьбой помочь этому делу. Надеемся, что этот призыв не останется без ответа.

Разумеется, вся эта работа немыслима без нормального сотрудничества с ГУИСР. Сейчас эта работа сильно ограничивается отсутствием соответствующей инструкции о порядке доступа НПО в пенитенциарные учреждения для осуществления общественного контроля и участия в перевоспитании заключенных, как это предусмотрено ст.20 Кодекса Исполнения Наказаний. Однако мы стараемся наладить двусторонние связи и надеемся, что в первом году членства Азербайджана в Совете Европы наша работа в пенитенциарных учреждениях будет еще более успешной.