Эльдар Зейналов
Несмотря на то, что заключенные в Азербайджане составляют всего 0.2% населения - в сотни раз меньше, чем беженцы, пенсионеры, инвалиды, их положение постоянно привлекает внимание общества и особенно правозащитников.
И действительно, проблем хватает даже сейчас, спустя 5 лет после приема заявки Азербайджана на членство в Совете Европы и через 7 месяцев после приема страны в эту организацию. Проблемой является недофинансирование пенитенциарных учреждений, их концентрация в основном на Абшеронском полуострове, бедность медицинских служб, отсутствие службы пробации, политики социальной реабилитации заключенных. Свирепствует туберкулез - если в целом в Азербайджане на 100 тысяч населения приходится 50 больных, то на 15-18 тысяч заключенных - около 1000, т.е. почти в 100 раз больше. Семьи заключенных изнемогают от коррупции тюремного персонала...
Перелом к лучшему, практически незаметный для широкой публики, наметился еще в конце 1996 г. - почти сразу после того, как Советом Европы была принята заявка Азербайджана на членство в этой организации. Тогда вдруг выяснилось, что у нас все плохо, и главное - об этом уже знают "там". Именно в тот период (октябрь 1996 г.) бывшие основным источником информации для СЕ правозащитные организации, до того момента высокомерно не замечаемые властями, подверглись резкой атаке Министерством Юстиции, попытавшимся объявить их незаконно действующими.
Но вместе с тем комиссией МВД, Минюста и Прокуратуры была проведена межведомственная проверка тюрем, в основном следственных изоляторов (СИЗО). Отчет этой комиссии, который никогда не публиковался, содержал сильно смягченные, но от этого не менее ужасные выводы. Было констатировано, что тюрьмы перегружены, что антисанитария достигла масштабов, опасных для жизни заключенных (а на деле - даже тюремного персонала).
Результатом были смещение с должностей начальников всех СИЗО и начало регулярных амнистий, которые в отсутствие альтернативных видов наказания были единственным способом разгрузки тюрем. Так, в 1996-2001 гг. были амнистированы 63.477 человек, из них 18.995 были освобождены из мест лишения свободы (последняя цифра равна нынешнему "населению" всех СИЗО и колоний страны). Более массовыми стали и помилования, которые с 1993 г. коснулись примерно 2.500 человек.
Теперь в СИЗО уже не спят в три смены, как в 1993-1996 гг., а население колоний сократилось в 1,5 раза. В целом выполнена рекомендация, что каждый заключенный должен иметь свое отдельное спальное место. Но часто (особенно в тюрьме и СИЗО) это делается за счет сокращения средней площади и средней кубатуры воздуха, приходящихся на одного заключенного. В Баиловской тюрьме, например, на заключенного приходится от 1,5 до 2,5 кв.м, и только в новых корпусах Гобустанской и Шувелянской тюрем средний метраж достигает "евростандарта" в 4 кв. м и более на человека. Разгрузить колонии несколько проще, т.к. в условиях практически полного отсутствия работы производственные корпуса могут быть приспособлены под жилые - так возникли "новые" колонии №15, 16, 17.
В 1999 г. следственные изоляторы МВД и вовсе были переданы Министерству юстиции.
В 1993-1994 гг. заключенные на поверке падали от голода - сейчас все обеспечены питанием, пусть не очень разнообразным и некалорийным. 5-6 лет назад туберкулез приводил к смерти 500-600 человек ежегодно, сейчас эта цифра снизилась вдвое. За последние 3-4 года финансирование пенитенциарной системы выросло более чем в 6 раз, причем преимущественно за счет расходов на питание заключенных и здравоохранение.
Начиная с 1997 г., постепенно выросло количество свиданий и передач. Появилась возможность неограниченной переписки и телефонных звонков. Последнее очень важно ввиду того, что большинство пенитенциарных учреждений сконцентрировано на Абшеронском полуострове, вблизи Баку, и родственники просто не в состоянии тратиться на частые поездки. Например, у блокированной армянами Нахчивани сообщение с Баку возможно только воздушным путем.
Большая качественная подвижка произошла в положении смертников. В феврале 1998 г. под давлением Совета Европы смертную казнь, которая не применялась уже 5 лет, отменили с заменой на пожизненное заключение. Как выяснили наши подсчеты, в 1992-1998 гг. от плохого обращения, болезней, перегруженности умер каждый третий смертник. Теперь же бывшие смертники расселились по двухместным "евростандартным" камерам - очереди на расстрел они ожидали по 5-7 человек в камере такого же размера или даже меньшей. Они имеют право на 4 встречи с родственниками в год, причем одну длительную - до 3 суток, на такое же количество передач и 6 телефонных звонков.
В сентябре 2000 г. вступили в силу новые Уголовный, Уголовно-процессуальный кодексы и Кодекс исполнения наказаний. В них уже появились новые альтернативные виды наказаний, которые в ближайшем будущем помогут еще более разгрузить наши тюрьмы.
Однако стремление властей улучшить стандарты содержания заключенных сталкиваются с серьезными материальными трудностями. Так, для обеспечения гигиенических стандартов в камерах надо построить еще 3-4 СИЗО и одну тюрьму "закрытого" типа. Необходимо рассредоточить колонии, создав по всей стране пенитенциарные учреждения смешанного режима содержания.
Всему этому мешает не только экономическая ситуация, но и не в последнюю очередь общественное мнение. Кто-то считает, что кормить и лечить надо в первую очередь "порядочных людей", а не "уголовников" - в стране 800 тыс. беженцев, более миллиона пенсионеров, сотни тысяч инвалидов. Кто-то из оппозиции добавит, что "хорошее правительство строит детские сады, а плохое - тюрьмы". Да и наиболее продвинутый "третий сектор" до совсем недавнего времени брезговал вплотную заниматься тюрьмами, разве что уделял внимание политическим заключенным, которые составляют не более 5% от общего числа арестантов. Как заявила мне пару лет назад одна правозащитная дама: "Как можно сотрудничать с этими извергами и коррупционерами?!" Только сейчас, когда тема вдруг стала модной и появились перспективы получения на эту работу грантов, в Минюст началось паломничество заинтересованных неправительственных организаций (НПО).
Хотя справедливости ради надо отметить, что первые НПО "прорвались" в тюрьмы еще в конце 1996 г. Опять же сказалось влияние СЕ. В дальнейшем, когда реформы уже пошли, доступ НПО в тюрьмы стал гарантией того, что позитивная информация все-таки попадет в отчеты правозащитников. Этот своекорыстный, но в то же время полезный для общей работы стимул оказал решающее влияние на желание властей сотрудничать с правозащитниками.
Да, сделано очень много. Только оглянувшись на состояние тюремной системы Азербайджана 5 и более лет назад, можно в полной мере оценить, какой большой путь реформ прошла пенитенциарная система нашей страны, истощенной войной, экономическим застоем, тотальной коррупцией. Сейчас она может считаться образцом для ближайших соседей по Кавказу.
Не надо забывать, что сильный импульс этой работе был дан не доброй волей нашей бюрократии, а давлением СЕ: "Смертную казнь надо бы сохранить, но раз Совет Европы требует, отменим...". Эта организация и сейчас является основным стимулятором пенитенциарной реформы. Хотя после приема страны в СЕ динамика реформ зримо снизилась ("отрапортовались!"), но это не конец истории, а разновидность каникул за хорошо проделанную подготовительную работу. А спустя несколько месяцев, когда Азербайджан в соответствии с принятыми обязательствами ратифицирует основные европейские конвенции, работа вновь оживится и появятся новые механизмы воздействия на власти.
Так что работа только начинается!
31.08.01 г.
