Хотелось бы всех поименно назвать…

Залиха Исагызы

Хотелось бы всех поименно назвать,

Да отняли список, и негде узнать. 

(А.Ахматова)

80 лет назад, 31 июля 1937 года нарком внутренних дел СССР Николай Ежов подписал знаменитый приказ № 0447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Уже 5 августа Азербайджан, как и другие республики СССР, накрыла волна первой массовой (т.н. «кулацкой») операции. 

О том, как она проходила, в беседе с Echo.az поделился директор Правозащитного Центра Азербайджана Эльдар Зейналов.

- «Кулацкой» эту операцию можно было назвать лишь условно. На самом же деле, репрессиям подлежали вернувшиеся на родину после отбытия лагеря и ссылки кулаки и уголовники. Кроме того, руководители союзных республик могли добавить в этот «контингент» свою специфику.

Так, первый секретарь ЦК АКП(б) Мир Джафар Багиров запросил у Москвы разрешение на «изъятие» (арест) 5250 человек. Помимо 2200 уголовников и 1800 вернувшихся из ссылки кулаков, туда были включены участники повстанческих и диверсионных групп; вернувшиеся из лагерей политзаключенные; ранее не репрессированные беки, бывшие помещики и кулаки; бандпособников – общим числом 1250 человек. Их разбили на 2 категории: 1-ую надлежало расстрелять (туда попали 1500 человек), 2-ую – осудить к лагерям и ссылкам. Кроме того, из республики выселили 150 семей родственников «внутренних и закордонных бандгрупп». 31 января 1938 г. Политбюро ЦК ВКП(б) разрешило в Азербайджане расстрелять еще 2000, послать в лагеря 1000 человек. 

Это была первая, но не последняя массовая операция. По указке Москвы репрессировались и другие категории наших сограждан. Например, ссылкой и лагерями наказывали часть «членов семей изменников Родины». Наказанию на этнической почве подверглась часть немцев и курдов, иранцы, поляки, греки и т.д.

На фоне этих массовых операций, параллельно происходили и массовые репрессии против тех слоев населения Азербайджана, которые первоначально не были включены в приказ 0447: партийно-советской номенклатуры, ученых, нефтяников, военных…

- Как велось следствие и рассматривались такие дела?

- В тот период следствие велось очень поверхностно. Весной 1937 г. сотрудники НКВД получили полуофициальное разрешение Москвы бить подследственных – разумеется, в исключительных случаях и особо злостно запиравшихся. На деле же, меры физического воздействия – если не избиения, то многочасовые стойки или конвейерные допросы, не говоря о запугивании расстрелом и арестами членов семей – применялись ко всем. Были и такие, кто держался, но много больше было тех, кто подписывались под версией следствия, надеясь спасти жизнь и потом пожаловаться на пытки.

По доносам или по старым делам арестовывали одного человека и из него выбивали показания на других. Как правило, кроме признаний, в следственном деле ничего и не было. В результате, если такие дела доходили до суда, то разваливались, т.к. происходили массовые отказы от признаний и жалобы на примененные пытки. 

Так, например, из примерно 400 арестованных в Шемахе «повстанцев» открытому суду решились предать всего 14, но и они на суде тоже сделали попытку отказаться от признаний. Такой же конфуз произошел и с процессом по «делу Наркомзема» в Гяндже в августе 1938. 

Поэтому, НКВД предпочитал другой, внесудебный путь. Уголовников наказывали т.н. «милицейские тройки», созданные еще в 1935 году. Для остальных же обвиняемых были созданы «особые тройки», куда входили представители НКВД, Наркомюста и партийного органа. При таком составе «тройки» считалось лишним присутствие защитника и даже самого обвиняемого. Дела рассматривались заочно, фактически все подписывались под решением, составленным НКВД.

Для вынесения приговора даже не требовалось знать Уголовный Кодекс. Обычно использовались «литерные» статьи: КРА – контрреволюционная агитация, СОЭ – социально опасный элемент и т.п. 

По «этническим» массовым операциям, использовался еще более простой порядок, когда дела рассматривала списками в особом порядке т.н. «двойка», т.е. нарком внутренних дел и прокурор СССР.

Было и т.н. «Особое Совещание при НКВД СССР», рассматривавшиеся дела заочно. Этот же орган назначал наказание для «членов семей изменников родины» (ЧСИР).

В середине 1950-х эти дела в массовом порядке пересматривались, причем достаточно было реабилитировать кого-то одного из подельников, чтобы автоматически снималось обвинение с тех, кого он оговорил. Дутые дела рассыпались как карточный домик.

Массовые операции продлились 1,5 года и были остановлены директивой СНК и ЦК ВКП(б) 15 ноября 1938 г. Но репрессии продолжались, хотя и не с таким размахом, и в более поздний период.

- Известен ли состав троек НКВД Азербайджана и судьбы их членов?

В случае Азербайджана вершителями людских судеб в июле 1937 стали Ювельян Сумбатов-Топуридзе (наркомвнудел, председатель), Теймур Кулиев (председатель Верховного Суда) и Джангир Ахунд-заде (зав. Агитпропотделом ЦК). 

Через несколько месяцев Ахунд-заде сам был арестован и расстрелян в апреле 1938 г. В ноябре 1937 г. пошел на повышение Т.Кулиев. В январе 1938 г. сняли с должности и отправили в Москву Сумбатова. Он смог вывернуться, и даже вернулся и стал зампредседателя Совета Министров Азербайджана. Но после падения Берия в июле 1953 г. его арестовали, и он сошел с ума и умер в психбольнице в августе 1960 г.

В начале 1938 в новую тройку вошли новый наркомвнудел Михаил Раев (Яков Каминский), 3-й секретарь ЦК АКП(б) Мир Теймур Якубов и от прокуратуры - Али Гусейнов. И как в предыдущем случае, один из членов тройки (Якубов) пошел на повышение, остальных «задвинули». Раев-Каминский был арестован 12 ноября 1938 г. прямо в кабинете Багирова, и в дальнейшем расстрелян 4 марта 1939 года. Судьба Гусейнова мне неизвестна.

Якубов после падения Багирова стал первым секретарем ЦК АКП, а Кулиев дорос до председателя Совмина. После 1954 г. их понизили до директора завода и директора совхоза соответственно. В 1956-м исключили из партии «за грубые нарушения соцзаконности и активное содействие преступлениям Багирова». Впрочем, оба умерли в своей постели в 1970 и 1965 гг. К уголовной ответственности за тысячи поломанных судеб их никто не привлек, все критику переадресовали М.Д.Багирову и нескольким бывшим сотрудникам НКВД. 

По иронии судьбы, прокурором на суде Багирова был бывший член тройки, Руденко…

- Есть ли какая-то статистика репрессий того времени?

Взяв только самые крупные группы репрессированных: 8500 иранцев, 2200 уголовников, 1800 кулаков, 1250 повстанцев, бандпособников, членов антисоветских партий, 1073 «изменников родины» из «сталинских списков», примерно 1000 «членов семей изменников родины», 600 чел. (150 семей) родственников политических «бандитов», получаем примерно 16,5 тыс. репрессированных. Разумеется, окончательная цифра, с учетом других этнических операций, будет отличаться в большую сторону. 

Хотя национальный закон о реабилитации жертв политических репрессий был принят еще в 1996 г., но до сих пор не выведена более-менее правдоподобная и документально обоснованная цифра репрессий, не составлен мартиролог «красного террора» 1920-53 гг. Не известны даже итоги репрессий по отдельным операциям. 

В основном, это связано с тем, что монополия на хранение архивно-следственных материалов находится у спецслужб, и нормативно-правовая база для доступа к ним со стороны исследователей пока еще не проработана. 

Другая проблема – это хранение части архивно-судебных материалов в России. Дистанционный доступ к ним невозможен, нужно туда ехать и работать на месте (если еще допустят). А многие ли могут себе это позволить?

Наконец, есть и проблемы методологического порядка…

- А разве с определением «жертвы репрессий» не все ясно? Ведь прошел почти век…

Как ни странно, но в этом вопросе остается много неясностей. Например, со времен суда над Багировым принято считать, что репрессии начались с 1935. Тем самым, «красный террор» в Азербайджане был искусственно превращен в «сталинский» и «багировский». 

Но за несколько дней после Гянджинского восстания 1920 года было убито и арестовано больше людей, чем за весь 1937 г. По закономерности всех революций, исполнители массового «красного террора» 1920-х гг. впоследствии сами были репрессированы и долгое время преподносились обществу как невинные жертвы. Палачей судили по тем же меркам, что и их жертв, возведя на них ложные обвинения. Если судить исключительно с позиций закона, то и палачи должны быть хотя бы частично реабилитированы. Однако в пересмотре их дел отказывают. 

Не пересматривают и дела о восстаниях против Советской власти, а также о партизанской борьбе против нее (движение гачагов). Наш закон предусматривает, что «реабилитация не предоставляется … организаторам банд, совершавших убийства, грабежи и другие насильственные действия, а также лично участвовавшим в совершении таких действий в составе подобных банд». Выходит, что члены одних банд, грабившие и убивавшие население целой страны, под реабилитацию подпадают, а те «бандиты», которые сопротивлялись этой политике – нет.

Опять же: с точки зрения действовавшего тогда закона, всякий, кто покушался на власть коммунистов даже в частном разговоре, был виновен. Считать ли нам жертвами политических репрессий лишь «невинно» осужденных людей, т.е. верных ленинцев-сталинцев, или всех тех, кто пал жертвой борьбы компартии за монополию? 

Еще один сложный вопрос – о статусе тех 2200 уголовников, которые были репрессированы в 1937 г. по разнарядке (лимиту). С формальной точки зрения, раз против них не выдвигались политические обвинения, то и в число жертв политических репрессий включать их неправильно. С другой стороны, Советская власть повторно репрессировала их, уже отбывших свое наказание, потому что считала их социально вредными и социально-опасными. Репрессии по признаку принадлежности к определенной социальной группе вполне можно считать политическими.

Азербайджан подвергся чудовищному, кровавому, бесчеловечному эксперименту. Жертвами его стали и «классовые враги» (дворянство и буржуазия), и рабочие с крестьянами, и идеалисты, не желавшие верить в империалистический характер «советизации» Азербайджана, и карьеристы всех мастей. Нам надо назвать все имена, и выяснить, как это стало возможно, чтобы избежать повторения этой трагедии. Необходимы общественные обсуждения нашего прошлого… 

Газ. «Эхо», 18.08.2017

Перепечатка:
Как “красный террор” в Азербайджане превратили в “сталинский” и “багировский”
https://azerhistory.com/?p=10749