К Дню политзаключенного
В 1974 г. находившийся в заключении по политическому мотиву астрофизик-диссидент Кронид Любарский выступил с идеей проведения ежегодного Дня политзаключенного. Через правозащитников и семьи политзаключенных идея разошлась по тюрьмам и колониям, и 30 октября многие политзаключенные одновременно в разных колониях зажгли свечи и объявили голодовку с требованием признать их политическими, а не уголовными заключенными. С тех пор 30 октября отмечают как День политзаключенного.
В тот период понятие «политзаключенный» было размытым. На него претендовали и российские диссиденты, и литовские «лесные братья», и взорвавшие метро армянские террористы, и бывшие немецкие полицаи. Поэтому власти СССР, имея в своих руках огромный пропагандистский аппарат, пытались дезинформировать общественность о том, что из себя представляют и чего добиваются советские политзаключенные.
В 1961 г. со статьи в поддержку нескольких политзаключенных в разных странах зародилась организация «Международная Амнистия». Она привнесла в кампанию в защиту политзаключенных новый элемент, а именно критерии. В представлении Международной Амнистии термин «политзаключенный» включает в себя любого заключенного, дело которого содержит значительный «политический» элемент: либо мотивация действий заключенного, либо сами действия, либо мотивация властей. Термин «политический» используется МА с целью ссылки на аспекты человеческих отношений, связанных с политикой: механизмы общества и общественного порядка; принципы, организация или ведение государственных или общественных дел; связь этих вопросов с языком, этническим происхождением, полом, религией, статусом или другими факторами.
Понятно, что такое широкое определение покрывает все категории арестованных по политическим мотивам, включая террористов. Поэтому «Международная Амнистия» всегда заявляла, что она поддерживает требование немедленного и безоговорочного освобождения лишь части политзаключенных, названных ею «узниками совести». В их число могут попасть лишь люди, лишенные свободы за их убеждения или из-за их этнического происхождения, пола, цвета кожи или языка, но не прибегающие к насилию и не пропагандирующие его.
Для тех политзеков, кто не подходит под понятие узников совести, «Международная Амнистия» требует обеспечить справедливый и скорый суд для политических заключенных, запрет пыток и жестокого обращения с заключенными, прекращения смертной казни и «исчезновений».
К сведению тех, кто требует «свободу политзаключенным»: в Азербайджане, где списки политзаключенных варьируются от 27 до 90 человек, «Международная Амнистия» считает узниками совести всего около 20 человек. Что касается властей, то они проблему политических заключенных вообще не признают, и на этом хотелось бы остановиться подробнее.
Определение «политзаключенного» прямо связано с установлением политических мотивов ареста. Под ними понимаются реальные основания неприемлемых в демократическом обществе действий или бездействия правоохранительных и судебных органов, иных субъектов властных полномочий, направленных на достижение хотя бы одной из следующих целей: упрочение либо удержание власти субъектами властных полномочий; недобровольное прекращение или изменение характера чьей-либо публичной деятельности. Именно по поводу политической мотивации того или иного ареста и ломается наибольшее количество копий, тем более что реальный мотив практически всегда маскируется какой-то надуманной причиной.
Составленный Правозащитным Центром Азербайджана список предполагаемых политических заключенных на 1 января 2001 г. составлял 716 человек. После вступления страны в Совет Европы обнаружились еще 109 человек, не вошедших в «список 716» из-за недостатка информации. Таким образом, на момент вступления Азербайджана в Совет Европы, в стране было минимум в 10 раз больше политзаключенных, чем сейчас (80-90 человек по самым смелым оценкам). Это была большая проблема и для страны, и для Совета Европы, который принял Азербайджан в свои ряды с таким «довеском». И хороший повод для дискуссии о том, кого считать «политзаключенным».
В октябре 2001 г. в проблеме политзаключенных наметился прорыв. Группа экспертов Совета Европы в составе бывших судей Европейского Суда по Правам Человека (ЕСПЧ) во главе со Штефаном Трекселем разработала «объективные критерии» для дел, поступивших на их экспертизу из Азербайджана и Армении. Впрочем, власти Армении быстро сориентировались и освободили всех заключенных из своей части списка, выпав из-под критики. Поэтому в дальнейшем, эти критерии применялись исключительно в отношении Азербайджана.
Согласно определению, данному в отчете экспертов СЕ, «лицо, лишенное свободы, должно рассматриваться как политический заключенный:
a. если лишение свободы применено в нарушение одной из фундаментальных гарантий, установленной Европейской Конвенций по правам человека (ЕКПЧ) и протоколами к ней, в частности свободы мысли, совести и религии; свободы выражения мнения и информации; свободы собраний и объединений;
b. если лишение свободы применено по чисто политическим причинам без связи с каким-либо преступлением;
с. если, по политическим мотивам, длительность лишения свободы или его условия явно не пропорциональны преступлению, в котором лицо признано виновным или подозревается;
d. если, по политическим мотивам, лицо лишено свободы в дискриминационной манере, в сравнении с другими лицами; или
e. если лишение свободы является результатом процедур, которые были явно несправедливыми и это выглядит связанным с политическими мотивами властей».
Их этого определения видно, что первый критерий (а) определяет политический мотив ареста со ссылкой на европейское право, второй (b) описывает «узников совести», остальные три (c, d, e) описывают другие группы политзаключенных. Каждому из критериев соответствует та или иная статья ЕКПЧ.
Для наблюдения за выполнением различных резолюций Парламентской Ассамблеи Совета Европы (ПАСЕ) по политзаключенным в Азербайджане, ПАСЕ назначила специального докладчика по этой теме. Последний из занимавших этот пост, Кристоф Штрессер, предложил доработать критерии и сделать их универсальными для всего Совета Европы. Единственное дополнение, им внесенное, касалось исключения из числа политзаключенных лиц, обвиненных в терроризме, если они осуждены за это справедливым судом. В этом виде критерии были приняты в октябре 2012 г. и уже через год применены Грузией при амнистии всем своим политзаключенным.
Однако оговорка Штрессера была слишком узка, и это проявилось во время дискуссии по его отчету в январе 2013 г. Примерно половина депутатов ПАСЕ, выступивших в дискуссии, отмечали, что радикальные исламисты, включенные им в список в качестве политзаключенных, не могут таковыми считаться. Отчет Штрессера был провален большинством голосов, его мандат был ликвидирован, и с тех пор наблюдение за проблемой политзаключенных перешло к содокладчикам по стране.
Основное заблуждение, и не только Штрессера, но и части правозащитников, состоит в том, что если организация или политический деятель проповедует опасные для демократии идеи, но никого не зарезал, то его нельзя привлечь к уголовной ответственности. Например, в 2012 г. в Баку были арестованы несколько исламистов, которые путем листовок и видеобращений на DVD призывали к расправе с представителями сексуальных меньшинств. Их у нас поспешили объявить политзаключенными и чуть ли не узниками совести – «ведь они просто осуществляли свое право на выражение мнения». Точно так же заблуждались в свое время в России насчет большевиков и в Германии – насчет нацистов. Правда, сейчас там повсеместно введено наказание за «язык вражды» и т.п. преступления.
Чтобы понять, как правильно применять критерии, нужно вспомнить, что разработавшая их группа экспертов во главе со Штефаном Трекселем была составлена из бывших судей ЕСПЧ и мыслила тем же образом, что и Евросуд. ЕСПЧ не просто фиксирует нарушение того или иного права. Каждое из предполагаемых нарушений всесторонне оценивается с точки зрения наличия «вмешательства в право» (нарушения), законности этого вмешательства, преследуемой при этом легитимной цели и необходимости в демократическом обществе. Подразумевается, что при осуществлении фундаментальных гарантий ЕКПЧ, т.е. соответствующих статей 9, 10 и 11, эти права и свободы могут быть в определенных случаях ограничены. Кроме того, несколько статей ЕКПЧ оговаривают отступление от обязательств в чрезвычайных ситуациях (ст. 15), разрешают ограничение политической деятельности иностранцев (ст.16), запрещают злоупотребление правами (ст.17). С другой стороны, ЕКПЧ устанавливает пределы этих ограничений прав (ст.18), фактически описывая второй критерий «политзаключенного».
Например, в деле «Хизб ут-Тахрир против Германии» (№31098/08, 12 июня 2012), радикальные исламисты пожаловались в ЕСПЧ на запрет их деятельности в ФРГ. И в самом деле, международной политической партии Хизб ут-Тахрир аль-Ислами отказали в регистрации, запретили ее собрания, выражение своих взглядов в печати, то есть вмешались в ее права по статьям 9, 10, 11. Однако анализ ее программных документов и практической деятельности вне Германии показал, что партия призывает к насилию, дискриминации по религиозному признаку, джихаду и т.д. Таким образом, этот случай подпал под статью 17 Конвенции, которая запрещает заниматься деятельностью, направленной на упразднение прав и свобод, гарантированных Конвенцией, или их ограничение в большей степени, чем это предусматривается в Конвенции. В результате, ЕСПЧ счел жалобу этой партии неприемлемой.
В списке Штрессера часть исламистов выступала за разрешение хиджаба в качестве варианта школьной формы для девочек. Такого рода дискуссии с разным результатом ведутся в Европе, и за это в тюрьму никого не сажают. Но другая часть арестованных исламистов выступала за изменение государственного устройства страны и демонтаж конституционных гарантий прав и свобод, в идеале – за возвращение шариата, т.е. преследовала те же цели, что и «Хизб ут-Тахрир» в Германии. В таком случае статья 17 ЕКПЧ делает возможным ограничение политической деятельности, включая арест и осуждение к лишению свободы. Штрессер не принял это во внимание и потому его отчет попал под обоснованную критику. Сейчас, когда он является омбудсманом в Германии, которая подвергается массовому притоку беженцев из стран с исламскими традициями, возможно, он скорректирует свое отношение к защите прав и свобод.
Касаясь вечных споров о количестве политических заключенных в Азербайджане, процитирую слова бывшего генерального секретаря Совета Европы Вальтера Швиммера, сказанные им в октябре 2001 г.: «В стране – члене Совета Европы даже один политический заключенный – это слишком много». Так что наша борьба за решение этой проблемы продолжается.
Эльдар Зейналов
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.