понедельник, 31 августа 2015 г.

Почему закрываются дорогие бакинские бутики?

Я бы поставил вопрос по-другому, более корректно: почему у нас вообще открылись в таком количестве бутики всемирно известных марок, товары которых заведомо не по карману подавляющему большинству жителей Азербайджана, даже так называемому среднему классу? Конечно, мне могут резонно ответить, что они рассчитаны на ограниченный круг элитных покупателей, и такой круг у нас действительно есть. Но отоваривается этот круг в Париже и Лондоне. Дешевле,  фальшивку точно не подсунут, а главное – по дороге на отдых…

А тем временем, элитные бутики, платящие бешеные деньги за аренду в центральных частях города, не прогорают, хотя на одного не то что покупателя – просто любопытствующего там приходится по несколько продавцов. Где же логика, законы рынка?

А логика есть, и железная. Такого рода «царские магазины», как их прозвали – всего лишь машина для отмывания «грязных» денег, то есть  уворованных из бюджета, полученных в качестве взяток и т.п. Какой бы прочной не была «крыша», все-таки сидит внутри страх, что однажды придут люди с папками и спросят, откуда дровишки. Поэтому доходы пропускают через кассу бутика, принадлежащего чиновнику, в качестве оплаты за якобы купленный товар, затем платят положенные налоги и деньги возвращаются чистыми, как слеза ребенка. Разумеется, есть технические детали при имитации закупки товара, но с теми, кто за это отвечает, можно полюбовно договориться. А те, получив взятку, прокрутят ее уже через другой магазин…
Разве не странно, что огромное число чиновников срочно обзавелось так называемыми «объектами»? Разумеется, не все из них относятся к категории «царских магазинов». Просто одни из чиновников, помельче, пытаются пустить «грязные деньги» в оборот, капитализировать их. А другим это ни к чему, и они просто отмывают то, что идет к ним самотеком, пренебрегая неизбежными потерями. Все равно, в конечном счете, хозяин такой «прачечной» остается в выигрыше. И не случайно, что, если где-то в Париже хозяева таких бутиков стараются побольше «светиться», делая рекламу своему бизнесу, то в Азербайджане хозяева «прачечных» засекречены…

Похожие мысли появляются, когда идешь вечером мимо в спешке построенных многоэтажек, где квартиры, даже без ремонта, стоят 6-значные суммы хоть в манатах, хоть в долларах, и видишь всего 2-3 освещенных окна на все здание. Да, знаю, многие дома не прошли аттестацию со стороны МЧС по непонятной не только для меня причине, и поэтому квартиры в них не продают. Но кто-то же в этом «непринятом» доме живет? Не получается ли, что строя эти дома, некто с помощью подставной фирмы перекладывает деньги из одного кармана в другой? Берут кредит в банке, строят дома, потом его «покупают», возвращают кредит банку и получают отмытые деньги и товар на продажу (жилье). А потом по отработанной схеме сгоняют людей под предлогом благоустройства, предоставляют им в качестве компенсации эти квартиры, а стоимость квадратных метров из государственного бюджета присваивают. Или же ждут покупателей, и тогда дома годами стоят с темными окнами…

Во всех этих сценариях есть слабое место: необходимо, чтобы «белье» поступало в «стиральную машину» вовремя. Иначе придется снимать «белье» с себя, т.е. терпеть убыток. Падение цен на нефть заставило правительство пересмотреть приоритеты. Например, проводить Европейские игры вместо того, чтобы сносить очередной городской квартал. Да и антикоррупционные эксперименты вроде создания службы ASAN, как бы над ними не потешались критики, тоже бьют много кого по карману. В таких условиях, отмывка денег уже обходится дороже самой прибыли. Вот и закрываются прачечные… пардон, бутики. Или не возвращаются кредиты…

Кстати, кажется, не у меня одного сложилось впечатление, что какие-то большие игроки, взявшие кредиты в манатах, специально устроили «черную пятницу» в феврале, чтобы сыграть на изменении курса, заработать взамен своих долларов и евро побольше подешевевшей национальной валюты и решить собственные проблемы в ущерб общим интересам. Думаю, что последовавшая перетряска банковской системы и проблемы с возвратом больших кредитов были следствием того, что наверху по достоинству оценили эту спекуляцию, которая за один день снизила реальные доходы населения на треть и, что немаловажно, была пренебрежительным плевком на имидж властей, где непоколебимый годами курс маната был не последним украшением.

Судя по прогнозам цен на нефть, еще и не то будет. Но что нам, «черному народу»? Хлеб-то как стоил 25 гяпиков, так и продолжает стоить столько же. Так что никто не только не рванул на улицы с демонстрациями протеста, но даже не почесался… Что нам до курса доллара – у нас же их нет? Что нам до бутиков – мы же в них не покупаем? Что нам до кредитов в 100 млн. – наш кредит в магазине, «под карандаш»…

Но вот что интересно: пока бутики лопаются, захудалые «супер-пупер-маркеты», принадлежащие чиновникам помельче, кряхтят, но держатся. А если и прогорают, то только затем, чтобы в том же помещении через неделю открылся новый «объект». И все потому, что они работают по рыночным законам. То есть, вложив в такой объект чистую или грязную денежку, в конце процесса получаешь ее с прибылью. Если, разумеется, иметь хотя бы элементарное понятие о маркетинге и не впихивать все в себя, а инвестировать часть прибыли в дело.

Чиновникам давно уже пора не воровать исподтишка и не отмывать взятки, а в цивилизованном порядке провести финансовую амнистию и жить как белые европейские люди. Разве мы этого не достойны?

Эльдар Зейналов

http://minval.az/news/123484886

Брестская крепость: тюрьма под сенью славы

Люди старшего поколения еще помнят широко разрекламированную эпопею защиты Брестской крепости - символ героизма Красной Армии. Крепость, которую планировали взять за два часа, сопротивлялась гитлеровцам 8 дней, после чего сопротивлялись только одиночки.

Последнего пленного немцы взяли лишь 23 июля 1941 г. Через 20 лет после окончания войны защитникам отдали почести, крепости дали звание Героя. Но, несмотря на то исключительное внимание, которое было к ней привлечено в послевоенное время, крепость до сих пор хранит множество тайн.

Так, например, до сих пор неизвестно, сколько защитников она потеряла: 1022 красноармейцев похоронили, известны лишь 276 имен. Еще 5-7 тысяч человек попало в немецкий плен (по несколько человек на одного погибшего героя).

Лет через 50 всплыло: многие из героических защитников были чеченцами - представителями того самого народа, который был огульно объявлен "пособниками Гитлера" и целиком депортирован. Потому и не рвались их искать и награждать.

Потери вермахта известны поименно и составили 453 убитыми и 668 ранеными (90% в первые 3 дня боев).

Уже после перестройки, нехотя стали говорить и о том, что крепость сопротивлялась нацистам дважды. Первый раз, и тоже героически, это сделали поляки в сентябре 1939 г.

Тогда в крепости оказалось примерно 2500 поляков - в 3 раза меньше, чем красноармейцев в июне 1941 г. Несмотря на это, защитники 3 дня сопротивлялись бронетанковому корпусу генерала Гудериана, в 2-6 раз превосходящему защитников в пехоте, в танках, артиллерии.

После потери до 40% личного состава защитников крепости, остальные по приказу командира организованно отошли, не сдавшись в плен и сохранив боевую силу.

22 сентября 1939 г., во исполнение секретного протокола к пакту Риббентропа- Молотова, Брест вместе с крепостью был передан немцами танковой бригаде Красной армии. Состоялся совместный парад немецких и советских войск, о котором в период СССР тоже не было принято говорить.


Командир 2-го батальона 76-го моторизованного полка пехоты вермахта подполковник Ганс Георг Леммель (справа) в ходе передачи Брестской крепости РККА. 22 сентября 1939

Но что было с крепостью после, в 1939-1941 годах? Меня всегда интересовало, что делал в крепости 132-й отдельный батальон конвойных войск НКВД? Обычно такие части прикреплены к тюрьмам. Как оказалось, и в Брестской крепости тоже была знаменитая тюрьма "На Бригитках", причем предназначенная для содержания политзаключенных. Во время СССР об этом глухо молчали...


Крепость была построена на месте старого города Брест-Литовска в 1833-1842 гг. Попавший в зону застройки монастырь Ордена Святой Бригитты был передан крепости и превращен сначала в казармы, а затем в дисциплинарный батальон.

Во время польского восстания 1863 г. здание монастыря стало военно-полевой, а затем и пересыльной тюрьмой (Брестский тюремный замок, в обиходе - "На Бригитках"). Через "Бригитки" прошли в Сибирь сотни повстанцев. До начала Первой мировой войны через нее прошло много революционеров, в том числе и будущий шеф ВЧК Феликс Дзержинский.

После советско-польской войны, в 1920 г. Брестская крепость стала огромным концентрационным лагерем для тысяч пленных красноармейцев. По советским данным, от бесчеловечных условий в крепости и вокруг нее погибли около 19 тысяч пленных красноармейцев.

В независимой Польше здание тюремного замка было полностью оборудовано под тюрьму строгого режима. От других строений тюрьма была отгорожена высоким каменным забором с колючей проволокой. Здесь содержались самые опасные госпреступники.

Например, летом 1930 года в нее был помещен 21 арестованный оппозиционный депутат польского сейма, осужденный за "злоупотребление демократией" и подготовку государственного переворота.

В 1938-1939 годах здесь содержался приговоренный к пожизненному заключению лидер ОУН Степан Бандера. Он сменил несколько польских тюрем и был помещен "На Бригитки" в одиночную камеру во избежание побега.

Отмечу, что при наступлении немцев 13 сентября 1939 г. поляки освободили из "Бригиток" всех политзаключенных. Оставшихся заключенных 17 сентября освободили немцы из 6-й роты 76-го пехотного полка.


После 1939 г. в Бресте была создана общая тюрьма №23 НКВД. Ее первый корпус (городская тюрьма) находился за пределами крепости, а второй (собственно "Бригитки") находился в крепости, и там сидели только политические. Накануне войны, тюрьма N23 была переполнена.

На 10 июня 1941 г. в "Бригитках" числилось 680 заключенных, в основном бывшие польские офицеры. Охрану осуществляли солдаты 2-й роты того самого 132-го отдельного батальона войск НКВД. Состав караула по охране 2-го корпуса составлял 15 человек.

Немцы были осведомлены о тюрьме и не обстреливали ее 22 июня 1941 г., взяв атакой. Караул отстреливался до последнего, и здание тюрьмы было занято вермахтом.

При этом часть заключенных погибла во время боя, а оставшихся в живых польских военнопленных немцы отконвоировали к себе в плен 23 июня. А в те же дни политзаключенных одноименной тюрьмы "Бригитки" во Львове просто уничтожили охранники НКВД.

После перехода крепости к немцам, здесь уже не содержали заключенных. После окончания войны НКВД тоже не стал использовать "Бригитки".

В 1955 году развалины тюрьмы были взорваны, похоронив под собой лишние вопросы.

Газета "Эхо", 26.08.2015

P.S. Несколько нюансов, которые не вошли в публикацию.

Отход польских войск прикрывала группа польских военнослужащих 82 пехотного полка во главе с командиром маршевого батальона капитаном Вацлавом Радзишевским, прикрывавшие отход основных сил с генералом Плисовским. Немцы предложили защитникам сдаваться, те ответили отказом, и с 17 по 22 сентября успешно обороняли форт Граф Берг (форт Сикорского). Немцы обстреливали форт из гаубиц, но штурма пехотой не предпринимали.

После передачи Бреста-над-Бугом 22 сентября 1939 года 29-й танковой бригаде РККА (комбриг Кривошеин), поляки отказались сдавать крепость уже советским войскам. С 22 по 26 сентября форт штурмовали части РККА. В ночь на 27 сентября ввиду значительных потерь защитников форта, Радзишевский отдал приказ разойтись и самостоятельно пробиваться к своим домам и семьям. Несмотря на то, что форт был окружен, это удалось. Радзишевский добрался до своей семьи в Кобрин, где его арестовали сотрудники НКВД. Его вернули в крепость и поместили в тюрьму «На Бригитках». 

При передаче Бреста РККА, немцы передали и всех плененных там поляков. В их числе были защитники крепости и тяжелораненые, оставленные на Госпитальном острове. Пленных держали в городской тюрьме и казематах крепости и использовали при очистных работах. Большинство рядовых, в первую очередь жители Западной Украины и Западной Белоруссии, затем были отпущены по домам. Офицеров, полицейских, жандармов и раненых, отделив медперсонал, в течение октября-ноября 1939 вывозили в лагеря на Смоленщину. Считается, что почти все они, включая Радзишевского, были расстреляны в Катыни.

Командующий обороной Брестской крепости Плисовский после ухода из крепости продолжил борьбу, командовал Новогрудской кавалерийской бригадой. 28 сентября 1939 года при попытке прорваться в Венгрию был взят в плен советскими войсками, позднее этапирован в Старобельский лагерь (Ворошиловградская область). Расстрелян в здании Харьковского управления НКВД в апреле 1940 года.

Об этом можно прочитать здесь:

Бешанов В.В. Брестская крепость. История. 2004.

Советско-фашистская дружба – Новая газета, 21 сентября 2008

Брестская крепость. Неизвестная оборона 1939-го
http://www.istpravda.ru/research/1844/

Интересные данные о Брестской тюрьме "На Бригитках" - здесь:

Брестская тюрьма - "На Бригитках" (2015)
http://www.tyurma.com/brestskaya-tyurma-na-brigitkakh

Брестская крепость. О чем молчат историки (2018)
https://awoxx.blogspot.com/2018/06/blog-post_29.html

В частности, там сообщается о том, что лимит тюрьмы при поляках был 350 мест, то есть при Советах тюрьма была перегружена вдвое. Выдвигается и версия, что туда могли поместить местных жителей, арестованных по подозрению в польском и белорусском национализме как раз накануне войны - 19-21 июня 1941. В большинстве своем они содержались в спецтюрьмах и постепенно отправлялись в глубь СССР (последний эшелон с заключенными из Бреста был отправлен в 1 ночи 22 июня).

Есть и интересная цифра: немцы отконвоировали из "Бригиток" лишь около 280 человек, которых на следующий день отпустили. Выходит, что во время боя, без применения артиллерии, в закрытых камерах за толстыми стенами погибли 400 человек. Тут стоит вспомнить, что во Львовской тюрьме с тем же названием ("На Бригитках") после начала войны за неделю охраной были перебиты все заключенные.

пятница, 28 августа 2015 г.

Карабахские беженцы близки к получению компенсации

Несмотря на победу в Европейском суде по правам человека, политический тупик, скорее всего, окажет влияние на процесс выплаты компенсаций семьям, перемещенных вследствие войны.
By Lilit Arakelyan, Nurgul Novruz

28 Aug 15
CRS Issue 789

В июне этого года Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ) вынес знаковое постановление в пользу перемещенных лиц с обеих сторон конфликта в Нагорном Карабахе. Однако чиновники в Ереване и Баку пока не поясняют, как они будут выплачивать компенсации истцам, которые из-за конфликта были вынуждены оставить свои дома и имущество.

16 июня ЕСПЧ вынес решения по двум искам Саркисян против Азербайджана и Чирагов и другие против Армении, которые были поданы почти десять лет назад. Эти дела служат примерами бедственного положения многих жителей обеих сторон конфликта.

Согласно постановлению суда, оба государства должны выплатить компенсации людям, перемещенных с территорий, находящихся под их контролем. Для этого правительства Азербайджана и Армении должны создать механизмы по восстановлению имущественных прав и выплате компенсации. Эти постановления повлияют на решения по более, чем 1000 исков, поданных в ЕСПЧ армянскими и азербайджанскими вынужденными переселенцами.

Несмотря на то, что согласно решению ЕСПЧ, обе страны должны разработать механизмы для компенсации в течение одного года, эксперты предупреждают, что из-за неразрешенности конфликта эти временные рамки являются нереальными.

После того, как армяне, проживающие в Нагорном Карабахе, потребовали отделения от Азербайджана под конец существования советской эры, началась война, которая завершилась в 1994 году заключением соглашения о прекращении огня, а мирный договор подписан не был. С тех пор Карабах и прилегающие к нему территории управляются армянской администрацией, которая проводит выборы и требует независимости. Требование Карабаха о присвоении суверенного статуса не было признано ни одной страной.

Азербайджан отказывается от диалога с руководством Карабаха и переговоры при посредничестве ОБСЕ проходят только между Азербайджаном и Арменией. Они не принесли значительного результата, поскольку взгляды сторон на будущее Карабаха являются фундаментально противоположными – независимость против реинтеграции. Поэтому им сложно обсуждать даже такие предварительные вопросы как возвращение беженцев и реституция.

В обоих делах, по которым было вынесено постановление, ЕСПЧ требует предпринять меры от правительств Азербайджана и Армении, но не от властей Карабаха.

По словам директора азербайджанской НПО Эльдара Зейналова: «Суд дал ясно понять, что именно Армения и Азербайджан несут ответственность за все проблемы, которые беженцы с обеих сторон подняли в Страсбурге».

 «Я не думаю, что беженцы получат деньги через год. Это будет долгий процесс, –сказала IWPR исполнительный директор НПО Против правового произвола Лариса Алавердян. – Также не имеет значения, примут ли стороны решение сообща или по отдельности. Вопрос лежит в иной плоскости. Обе стороны должны сначала принять решение о форме компенсации: будет ли она денежной или в виде обмена имуществом, или в качестве возвращения их на прежнее место жительства».

Минас Саргсян подал иск в ЕСПЧ против Азербайджана в 2006 году. Основанием для иска стало то, что в 1992 году по причине военных действий он был вынужден оставить свой дом селе Гюлистан Шаумяновского района. Минас Саргсян скончался в 2009 и его правопреемником стал сын Владимир. По его словам, отец всегда мечтал вернуться в Гюлистан.

«Мой отец хотел бороться, именно поэтому обратился в суд, – сказал Владимир Сарсгян . –Гюлистан – означает страна роз, это была очень красивая и богатая деревня. Как и у всех, у нас был дом, скот, сад. Я не знаю, каким образом будет выплачена компенсация, но меня радует то, что мы победили».

Подобная формулировка использована и в иске Чирагов и другие против Армении, поданном гражданами Азербайджана, которые в 1992 году были вынуждены оставить свои дома и имущество в Лачинском районе. Благодаря своему расположению между Арменией и Карабахом, Лачин был ключевым стратегическим пунктом.

Эксперт по международному праву и армянский правозащитник Ара Казарян сказал IWPR, что судебные акты по обоим делам должны будут быть переданы в Комитет Министров Европейского Совета, который следит за исполнением судебных решений ЕСПЧ.

«Между Арменией и Азербайджаном должен начаться диалог при посредничестве комитета министров. Армения и Азербайджан должны представить, как каждый из них представляет восстановление имущественных прав и механизмы выплаты компенсации как по этим двум, так и по всем остальным 1000 делам», – сказал Казарян.

С Азербайджанской стороны в ЕСПЧ поданы еще около 600 исков, а с армянской – 400.

Правозащитники согласны с тем, что решение ЕСПЧ стало прецедентом для создания системы по реституции имущества.

Препятствием является отсутствие продвижения в мирном процессе по Карабаху. Армения и Азербайджан формально все еще находятся в состоянии войны, и решение гуманитарных вопросов таких, как права собственности и возвращение перемещенных лиц переплетаются с главной темой, касающейся того, что происходит с самом Карабаха – де-юре независимость, восстановление азербайджанского правления или что-то ещe. A ряд районов вокруг Карабаха, включая Лачин, после 1994 года тоже оказались под армянским контролем, а проживающие там азербайджанцы и курды, во время конфликта, были вынуждены бежать. Предположительно на каком-то этапе мирного процесса эти области должны быть возвращены Азербайджану, независимо от того, каким будет будущее самого Карабаха. Но никто не знает, когда это может произойти и произойдет ли вообще.

Сразу после публикации вердикта ЕСПЧ министр иностранных дел Эдвард Налбандян 18 июня заявил прессе, что: «вопросы, связанные с возвращением беженцев и перемещенных лиц являются составной частью переговорного процесса, они смогут быть решены в результате комплексного урегулирования проблемы».

Налбандян заявил, что дело Чирагов и другие против Армении не может иметь последствий для переговорного процесса по разрeшению Карабахского конфликта : «ЕСПЧ подчеркивает, что его решение не относится к урегулированию конфликта», - отметил он.

Эксперты с обеих сторон согласны с тем, что урегулирование вопросов, касающихся беженцев, в том числе и выплата компенсации, вероятно, будет сорвано из-за отстутсвия действий для решения самого конфликта

«Конечно же, это связано и с политикой, – сказал Казарян. – Естественно, будет предложено создать существенные механизмы, для того, чтобы беженцы вернулись, смогли беспрепятственно пользоваться своим имуществом, получили компенсацию в надлежащем размере, однако ясно, что пока вопрос Нагорного Карабах не решится в политической плоскости, всего этого не произойдет».

Председатель парламентской комиссии по государственно-правовым вопросам, депутат правящей партии РПА Ованнес Саакян также отметил сложность отделение данных судебных дел от Карабахского конфликта в целом.

«Если рассмотреть лишь правовой аспект вопроса, решения ЕСПЧ окончательны и подележат исполнению. Однако мне не хотелось бы рассматривать его лишь в правовой плоскости, поскольку здесь если множество компонентов, в том числе и политическая составляющая», – сказал Саакян IWPR.

Директор общества гуманитарных исследований из Азербайджана Аваз Гасанов считает, что постановления ЕСПЧ являются «напоминанием» для обоих правительств об острой необходимости возобновления мирного процесса.

«Эти дела на протяжении длительного времени находились в ЕСПЧ на рассмотрении. Постановления были вынесены именно тогда, когда обе стороны в наибольшей степени дистанцировались от разрешения конфликта и начали больше говорить о войне, – сказал он. – Очевидно, что стороны не намерены выплачивать компенсации истцам».

Если судебные постановления по делам Саргсяна и Чирагова создали прецедент для истцов вынужденно перемещенных в результате боевых действий в Нагорном Карабахе и прилегающих к нему территориях в начале 90-х годов прошлого века, то они не могут дать надежды армянам, которые покинули Азербайджан и азербайджанцам, которые покинули Армению. Члены двух этих меньшинств были вынуждены бежать в массовом порядке с ростом напряженности и насилия как до, так и во время конфликта. Они тоже оставили свои дома и имущество.

Зейналов сомневается, что эти две группы беженцев смогут воспользоваться делами ЕСПЧ в качестве прецедента.

«Подобные иски от армянских беженцев из Баку и азербайджанских беженцев из Армении не могут завершиться успехом, – сказал он. – Помимо всего прочего их имущество уже было передано [обоими] государствами новым владельцам. Это произошло еще до вступления в силу конвенции [ЕСПЧ] и это не было своевременно обжаловано в национальных судах».

 «Относительно вынужденных переселенцев из Карабаха дела обстоят проще», – добавил он, пояснив, что поскольку его требование о суверенитете не признано, то информация о владельцах имущества должно быть получена из документов советской эпохи, а последующие заявления о праве собственности со стороны новых жильцов не имеют правовой силы.

В Армении, Алавердян утверждает, что присвоение имущества , оставленного покинувшими страну беженцами, по-прежнему является острой проблемой с точки зрения международного права. Права пострадавших защищает Европейская конвенция по правам человека, которая лежит в основе решения Страсбургского суда.

Элеонора Асатрян является координатором сети гражданского общества Беженцы и международное право, которая защищает права армян, вынужденных бежать из Азербайджана. Она отмечает, что на рассмотрении ЕСПЧ нет исков от более чем полумиллиона армян, бежавших из Азербайджана в 1988-1990 годах.

«Решение ЕСПЧ содержит разнообразную информацию, но нет ни слoва об этнических чистках в Сумгаите, Баку, Кировабаде и других населенных пунктах Азербайджанской ССР, в результате которых более 500 тысяч человек стали беженцами. Согласно решению ЕСПЧ, вооруженный конфликт начался в 1988 году, несмотря на то, что иски относятся лишь к 1992 году», – продолжила она.

Несмотря на это Алавердян стремится подчеркнуть значение постановлений, которые требуют от правительств взять на себя обязательства по их выполнению.

«Роль ЕСПЧ настолько высока, что на принятие решений не влияет то, насколько напряженными являются отношения между государствами и ведется между ними война или нет, – сказала она. – Решения принимаются, основываясь на убеждении, что государства имеют свои обязательства по отношению к гражданскому населению и должны осуществлять их».

Председатель Азербайджанского комитета Хельсинкской гражданской ассамблеи Арзу Абдуллаева надеется, что постановления ЕСПЧ будут способствовать урегулированию конфликта.

«Очень хорошо то, что иски были поданы с обеих сторон. Рассмотрение этих исков в ЕСПЧ повлияет на глобальную осведомленность по карабахскому вопросу. Увеличение числа подобных исков будет играть образовательную роль. Я считаю, что такие иски будут способствовать мирному урегулированию конфликта, – сказала она. – Самым важным является то, что между двумя народами прекратится вражда».

Лилит Аракелян, независимый журналист в Армении. 
Нургюл Новруз, псевдоним азербайджанского журналиста.

Karabakh Refugees Closer to Compensation

Despite win in Europe’s human rights courts, political stalemate is likely to draw out the process of paying reparations to families displaced by war.

By Lilit Arakelyan, Nurgul Novruz

28 Aug 15
CRS Issue 789

The European Court of Human Rights (ECHR) issued a landmark ruling in June in favour of displaced people on both sides of the Nagorny Karabakh conflict. But officials in both Yerevan and Baku have yet to explain how they plan to compensate claimants forced by conflict to abandon their homes and property.

On June 16, the ECHR issued decisions on Sargsyan v Azerbaijan and Chiragov and Others v Armenia, two cases filed nearly a decade ago. The cases exemplify the plight of many civilians on both sides of the war.

Ruling that both states were obliged to compensate people displaced from territory under their control, the court said Armenia and Azerbaijan must establish mechanisms to facilitate the reclamation of property rights and compensation. The rulings are expected to affect more than 1,000 similar cases filed at the ECHR by displaced Armenians and Azerbaijanis.

Although the ECHR gave both countries a year in which to decide how their compensation systems would work, experts warn that the intractable nature of the conflict means that this timeframe is unrealistic.

After Armenians living in NagornyKarabakh demanded secession from Azerbaijan in the late Soviet period, a war broke out that ended only in 1994 with a ceasefire but no peace deal. Since then, Karabakh and adjoining territories have been governed by an Armenian administration which has held elections and claims independence. Karabakh’s claim to sovereign status is not not recognised by any country.

Azerbaijan refuses to talk to the Karabakh leadership, and negotiations mediated by the OSCE are solely between the states of Azerbaijan and Armenia. The talks have made little headway because the two sides are so far apart in their fundamental visions of Karabakh’s future – independence versus reintegration – that it is hard to discuss even preliminary steps like refugee return and restitution.

In the two cases on which it ruled, the ECHR demanded action from the governments of Azerbaijan and Armenia, and not the Karabakh authorities. 

According to Eldar Zeynalov, director of the Human Rights Centre, a non-government group in Azerbaijan, “The court made it clear that it is Armenia and Azerbaijan that are responsible for the entire set of problems that the refugees from both sides raised in Strasbourg.”

“I don’t think that the refugees will receive their compensation within a year. It’s going to be a long process,” Larisa Alaverdyan, who heads an Armenian NGO called Against Legal Arbitrariness, told IWPR. “Nor does it matter whether the [two governments] come to common or separate decisions. The real issue lies elsewhere – both sides must first decide what form the compensation should take, whether it’s money, a property exchange, or their return to their former places of residence.”

Minas Sargsyan began his ECHR lawsuit against Azerbaijan in 2006, stating that fighting in 1992 forced him out of his home in the village of Gulistan in the Shahumyan district. He died in 2009, but his son Vladimir Sargsyan continued with the case, saying his father had always wanted to return to Gulistan.

“My father wanted to battle it out and that's why he went to court,” Vladimir Sargsyan said. “Gulistan means ‘land of roses’, and it was a very beautiful and rich village. Like everyone else, we had a house, livestock and amarket garden. I don’t know how the compensation will be paid, but I’m glad we won.”

The same legal format was used in the Chiragov and Others v Armenia, filed by Azerbaijani citizens forced to abandon their homes and property in the Lachin district in 1992.Lachin was a key strategic point as it lies between Armenia and Karabakh.

Ara Ghazaryan, an Armenian human rights activist and expert in international law, told IWPR that the next step should be for both court decisions to be referred to the Committee of Ministers, the Council of Europe's decision-making body which monitors the implementation ofECHR judgements.

“A dialogue must begin between Armenia and Azerbaijan, mediated by the Committee of Ministers. Armenia and Azerbaijan must consider how each of them is to restore property rights and create mechanisms to pay compensation in these two cases, and also the 1,000 outstanding cases,”Ghazaryan said.

Around 600 case applications are still pending from the Azerbaijani side, and 400 filed by Armenians.

Human rights activists agree that the ECHR decision sets a precedent for creating a framework for property restitution.

The obstacle is the lack of movement on the wider Karabakh peace process. Armenia and Azerbaijan are still technically in a state of war, and the resolution of human issues like property rights and the return of displaced persons are intertwined with the basic question of what happens to Karabakh itself – de jure independence, restoration of Azerbaijani rule, or something else.A number of districts around Karabakh including Lachin have also been under Armenian control since 1994, and their Azerbaijani and Kurdish residents fled during the conflict. These areas are supposed to be returned to Azerbaijan at some point in the peace process, whatever the future of Karabakh itself. But no one knows if and when that might happen.

Immediately after the publication of the ECHR verdict on June 18, Armenian foreign minister Edward Nalbandian told reporters that “matters related to the return of refugees and displaced persons are an integral part of the negotiation process. They can be resolved as a part of a comprehensive settlement.”

Nalbandian said Chiragov and Others v Armenia did not have implications for the Karabakh dispute, saying that “the ECHR stresses that its decision bears no relation to a resolution of the conflict”.

Commentators on both sides agree that sorting out refugee issues including compensation is likely to be frustrated by the lack of movement on resolving the conflict itself.

“Of course it’s tied up with politics,” Ghazaryan said. “There will certainly be proposals to create robust mechanisms to allow refugees to return, to make use of their property without hindrance, and receive appropriate compensation. But it’s obvious none of this is going to happen until the Karabakh issue is solved at the political level.”

Hovhannes Sahakyan, a lawmaker from the ruling Republican Party of Armenia who chairs the parliamentary committee on state and legal affairs, also stressed the difficulty of uncoupling the legal cases from the broader Karabakh dispute.

“If we look at this in purely legal terms, the ECHR’s decision is final and must be enforced. However, I wouldn’t wish to view it solely in legal terms, as there are a lot more elements including political ones,” Sahakyan told IWPR.

Avaz Hasanov, director of the Society of Humanitarian Studies in Azerbaijan, believes the ECHR rulings were a “reminder” to the two governments of the pressing need to re-engage in the peace process.

“These cases have been awaiting review at the ECHR for a long time. The rulings come just at a time when the sides have most distanced themselves from resolving the conflict and have started talking more about war,” he said. “It’s obvious the sides don’t plan to pay compensation to the plaintiffs.”

If the Sargsyan and Chiragov judgements offer a precedent for claimants displaced by combat in and around Nagorny Karabakh in the early 1990s, they may not give much hope to Armenians who left Azerbaijan, and Azerbaijanis who left Armenia. Members of these two minorities fled wholesale as tensions and violence rose both before and during the conflict. They too left homes and property behind.

Zeynalov doubts that these groups of refugees will be able to use the two ECHR cases as a precedent.

“Complaints of this kind from Armenian refugees from Baku and Azerbaijani refugees from Armenia will not be successful,” he said. “After all, their property has already been reassigned to new owners by the [two] states. That happened before the [ECHR] convention ever came into force, and it was not appealed against in the national courts in time.”

“It’s simpler when it comes to displaced persons from Karabakh,” he added, explaining that because the territory’s claim to sovereignty is not recognised, it follows that the titles to properties there must still be derived from Soviet-era documentation, and subsequent claims of ownership made by new occupants do not carry legal force.

In Armenia, Alaverdyan argues that the takeover of properties left behind by departing refugees is still a live issue in terms of international law, and that those affected are therefore covered by the European Convention on Human Rights, which underpins the Strasbourg court.

Eleonora Asatryan is coordinator of the Refugees and International Rights NGO, which works on the rights of Armenians who fled Azerbaijan. She notes that none of the cases before the ECHR concerns the more than half a million refugees who came from Azerbaijan in 1988-1990.

“The ECHR decision includes a range of information, but not a word about the ethnic cleansing in Sumgait, Baku, Kirovabad and other towns in the Azerbaijan SSR [Soviet republic], which resulted in more than 500,000 people becoming refugees. The ECHR ruling says armed conflict began in 1988, but the lawsuits relate only to 1992,” she continued.

Alaverdyan is nevertheless keen to underline the importance of rulings that require governments to undertake commitments and act on them. 

“The authority of the ECHR is so great that its decision-making isn’t influenced by how strained the relationship between states is, or whether they are at war,” she said. “Its decisions are made out of a conviction that states have obligations towards the civilian population and must implement them.”

Arzu Abdullayeva, head of the Azerbaijani National Committee of the Helsinki Civic Assembly, is hopeful that the ECHR rulings will end up contributing to conflict resolution.

“It’s especially positive that the claims were made from both sides. The ECHR examination of these cases will affect global awareness of the Karabakh issue. Rising numbers of cases of this kind will play an educational role. I believe cases like this will contribute to a peaceful resolution of the conflict,” she said. “The main thing is for the animosity between the two peoples to come to an end at last.”

Lilit Arakelyan is a freelance journalist in Armenia. Nurgul Novruz is the pseudonym of an Azerbaijani journalist.

суббота, 8 августа 2015 г.

Духи "130-й хаты"

Ильгару Ибрагимоглу посвящается.


Новый Узник переступил порог камеры и забросил на верхние нары (“шконку”) полиэтиленовый пакет с самым необходимым, что он собрал перед выходом в прокуратуру. Его вызвали туда лишь в качестве свидетеля, но он уже знал от знакомых, что это может обернуться арестом, и прихватил с собою и вещи, и адвоката. Благодаря адвокату избежал обычной полицейской “прописки” с оскорблениями и мордобоем. После благостной атмосферы мечети, в которою он зашел попрощаться перед уходом, унижение человеческого достоинства было бы почти нестерпимым испытанием...

“Ничего, от сумы да от тюрьмы не зарекайся!” – подумал новоиспеченный арестант и, помолившись, устроился на нарах. За решетчатым окном затухало зимнее солнце. Уже после кто-то просветит его, что когда-то на его окне, выходящем на шестиметровую стену, из-за которой выглядывали высотные здания поселка Баилово, были ржавые железные жалюзи, да и решетка была погуще, так что заключенные месяцами не видели солнца, разве что когда выходили отсюда на свидания или пересуд.

А это происходило очень редко, потому что невзрачное одноэтажное здание, куда его привели, когда-то было корпусом смертников. Вторым выходом из него был низкий люк из расстрельного подвала, из которого заключенных выносили вперед ногами с разможженным черепом. Азербайджан стал первой мусульманской страной, где отменили смертную казнь.

Постепенно сознание, возмущенное возведенными на Узника обвинениями, забылось беспокойным сном. Его вдруг обступили жуткие тени людей в обветшавших полосатых спецовках. Их было многовато для двухместной камеры, человек 7-8. Тускло светила в узкой зарешеченной нише над дверью маломощная лампа.

На нарах вытянулся в последних судорогах истощенный узник. «Вот и отмучился Фирудин! Слава Аллаху, что своей смертью умер – от туба!» – раздался чей-то хриплый голос за спиной новичка. Но он не мог заставить себя ни повернуться, ни даже произнести положенное в таких случаях: «Аллах рахмет элясин!» Заключенные связали мертвецу челюсти, вытянули вдоль туловища скрюченные руки.

Незримый собеседник продолжил: «Бедолага был водилой в банде самого Курбаши. Гурбанали, он тоже не жилец, бьют его сильно. Их банда застрелила директора пивзавода, и за один труп пятеро пошли под «вышку», вот так бывает, брат. Фирудин в твоей камере сидел до побега, а сейчас там делают ремонт». 

Тени задрожали и расплылись, а потом заключенный увидел Фирудина в другой, пустой камере. Какие-то темные тени возились с его головой. Послышался сухой треск и приглушенная матерщина: «Ты же ему всю щеку разодрал! А что, если родственники хай поднимут?» И со смешком ответ: «Ничего, зато его золотые зубы теперь наши!»

Узник попытался присмотреться к лицу мертвеца, но оно вдруг с пугающей быстротой изменилось, превратившись в старческое, небритое лицо. Жирная крыса нагло грызла его ухо. Рядом на туалетном полу лежал еще один мертвец. «Начальник, у меня в смене два трупа!» - с ноткой торжества докладывал по телефону кто-то из другого конца коридора. – «Пусть побыстрее заберут, а то крысы их обгрызают!» Уже знакомый голос смиренно произнес: «Все мы там будем. Видел этого? Из твоей хаты мужик был, Видади. Больной был, так вытащили с нар и обливали холодной водой, пока не умер – и это в январе! А ты говоришь: немцы, Карбышев!..»

«Да ничего я не говорю!» - хотел возмутиться Узник и проснулся. На душе было муторно, кошмарный сон давил, как явь. Он встал к нар и, вспомнив о намазе, прошел к туалету. Тут не было раковины – лишь трубка с краном над туалетным «очком».

Внезапно стенка над туалетом как бы провалилась, открыв лаз в соседнюю камеру. «Давай, давай, не задерживай!» - послышался над ухом громкий шепот, и Узник покорно пролез в соседнюю 131-ю камеру. На нарах сидели несколько заключенных в грязных спортивных костюмах. Их полосатая одежда валялась на полу, где под снятыми с ножек нарами зиял черный провал туннеля.

«Побег!» – понял Узник. Он читал о нем что-то в октябре 1994 г., но через тогдашнюю цензуру прошло немного, а слухи ходили самые невероятные. Было известно лишь, что 10 заключенных пробили бетонный пол, прокопали тоннель и ушли через него во время комендантского часа.

С приглушенной руганью зеки один за другим исчезли в туннеле... С затаенным ужасом и надеждой Узник тоже нырнул в туннель и пополз туда, откуда тянуло осенней прохладой...

Картина вновь быстро сменилась. Тюремный коридор, надзиратели, дурашливыми голосами исполняют свадебную мелодию «вагзаллы». Впереди них, шатаясь, плетется побитый «побегушник». По дороге в «пятый корпус» ему обрили один ус, завязали на голову женский платок и, сев на него верхом, заставили до корпуса бежать по тюремному двору, куда его ввели со словами: «Невесту привели!». Кто-то прошептал: «Глянь-ка, общака Эльмана поймали! Теперь ему жить не дадут!» Другой голос подтвердил: «Убежал отсюда, как Сталин, и умер в один день со Сталиным, только на 42 года позже!»

«Невеста» исчезла, уступив место следующей картине. Другой заключенный, раздетый догола, со скованными за спиной руками, извивается, пытаясь увернуться от факела, скрученного надзирателями из газеты. Ему осмолили волосы на всем теле и, втолкнув в одну из камер, усадили на «очке». «Тут будет твое место! Отпетушите его, ребята!»

Узник откуда-то понял, что это были беглецы из его камеры. Кто-то бесстрастным голосом подводит итог: «Из пятерых заключенных 130-й камеры, участвовавших в побеге, двое были замучены надзирателями, один застрелен при аресте, двое помилованы».

Мелькают выцветшие архивные бланки с фотографиями молодых лиц. «Эльнур. Отбили внутренности, умер через 2-3 месяца. Этибар, кличка «Малыш». Умер от систематических истязаний...» Все из 130-й хаты...

Ужас и сочувствие наполнили душу Узника. Как бы споря с ним, хриплый голос возразил: «Не жалей Малыша! Он из-за денег убил двоюродную сестру и ее малолетнего сына. Вот, посмотри на другого».

И вновь 130-я “хата”. Из полутьмы камеры слышны удары и стоны. Били некоего Расула, который утаил свою «голубую масть», и обманом пользовался привилегиями «блатного». Конец его сладкой жизни положила публикация в газете. В ней описывалось ужасное преступление.

…У некой молодой семьи около десяти лет не было детей. Наконец, их молитвы были услышаны, и Аллах подарил им мальчика. Когда ему исполнилось 9 лет, некий мужчина, приблизившись к нему, пообещал велосипед, если он пойдет вместе с ним. Заведя мальчишку в лесопосадки, незнакомец ударом кулака свалил ребенка на землю, зверски изнасиловал, убил, а затем там же закопал. Насильника вскоре поймали и приговорили к расстрелу. 

Статья вызвала шок даже у бывалых убийц. Расула избили, не оставив на его лице и теле ни одного живого места. Никто – ни заключенные, ни надзор не реагировали на ужасные крики. Потерявший сознание Расул в распростертом виде остался на «севере». Затем его загнали на пол под «шконку», причем он должен был каждый раз просить разрешения перед тем, как оттуда выйти. Бывали дни, когда он безвылазно лежал под «шконкой» целые сутки. 

Негодяй прожил еще несколько лет. От пережитого он сначала распух до немыслимых размеров, а затем, наоборот, высох как щепка и под конец сдох как собака.

“Ты служишь Аллаху, так скажи, разве это не Божье наказание? Разве не говорили наши предки, что виноват сам убитый?” – вновь раздался голос из полутьмы. 

“Хорошо, а я-то тут зачем нахожусь?” – с душевной болью сказал скорее себе, чем невидимому собеседнику Узника. Скорее всего, даже произнес вслух, т.к. почувствовал, что постепенно просыпается.

Вдогонку ускользающему забытью донеслось: «Ты такой же, как и мы. И как те, которых отвели в рсстрельный подвал при Сталине. Просто мы хотели сделать общество хуже, а вы лучше. И то, и другое преступление, потому что мир меняться не хочет и мстит тем, кто это пытается сделать!..»

Быстро, сливаясь друг с другом и бледнея, замелькали картины издевательств, зверские лица убийц – и в полосатых спецовках, и в погонах, душераздирающие крики и стоны, и вдруг в памяти всплыл и остался даже после пробуждения пьянящий, чистый запах Свободы, который Узник почувствовал вынырнув за “побегушниками” из туннеля.

“Кто ты такой, чтобы судить о путях Аллаха? Только в неволе понимаешь, что такое Свобода!” – уверенно ответил Узник, поняв, что невидимый собеседник был внутренним голосом его сомнений. И чтобы найти ответы на остальные вопросы, вытащил из-под подушки Коран...

Эльдар Зейналов
24 декабря 2003 г. 



От автора: После стычки оппозиции с полицией после президентских выборов в октябре 2003 г. ряд ее видных деятелей поместили в пятый корпус Баиловской тюрьмы - бывший корпус смертников. В частности, защитник религиозных прав, имам "Джума" мечети в Баку Ильгар Ибрагимоглу попал в камеру №130 с достаточно трагической историей (впрочем, такую историю хранила каждая камера этого корпуса)...

пятница, 7 августа 2015 г.

Отсаживать ли исламистов в отдельную тюрьму?

На вопросы echo.az отвечает глава Правозащитного Центра Азербайджана Эльдар Зейналов

08.08.2015   Н.АЛИЕВ

- Не секрет, что в последнее время все чаще в места лишения свободы попадают люди, имеющие радикальные взгляды. Многие из них даже имеют опыт участия в боевых действиях на стороне боевиков на Ближнем Востоке. В Кыргызстане таких людей предлагают содержать отдельно от остальных заключенных. Как вы относитесь к такой идее?

- В Азербайджане тоже немало такого рода заключенных, которых мы относим к категории "религиозные экстремисты". Наш Правозащитный центр Азербайжана насчитал на конец июля по меньшей мере 329 исламистов в заключении и еще 163, освобожденных после отбытия наказания по обвинениям, связанным с религиозным экстремизмом.

Это на порядок больше, чем секулярных политзаключенных, о которых так много разговоров в Европе. Так что проблема существует, и ее масштаб растет.

Дает ли это основание отделить их в подобие национального Гуантанамо? Нет, ибо это нарушило бы принципы равенства осужденных перед  законом и индивидуализации исполнения наказаний, закрепленные  в статье 7 Кодекса по исполнению наказаний.

Отношение к заключенному в тюрьме должно быть основано на назначенном ему режиме содержания и его поведении, а не на обвинениях.

Другое дело, если заключенный нарушает порядок. В таком случае к нему применяются наказания, в том числе изоляция    от остальных заключенных в штрафном изоляторе, помещении камерного типа, а при злостном нарушении - перевод в учреждение закрытого типа (тюрьму) на срок до 3 лет.

В частности, переводом в Гобустанскую тюрьму окончились конфликты с администрацией колоний у председателя Исламской партии Азербайджана Мовсума Самедова и теолога Тале Багирзаде.

Надо отметить, что Правила внутреннего распорядка (ПВР), которыми регулируется жизнь заключенных в пенитенциарных учреждениях, сформулированы так, что многие запросы верующих, естественные на свободе, могут быть расценены как нарушение распорядка.

Например, в тюрьмах следят за гигиеной,    и на этом основании регулярно состригают волосы на голове и стригут бороды. После отбоя не положен никакой шум, включая ночной азан. При камерном содержании заключенных невозможен джума-намаз (совместная пятничная молитва).

В камере можно содержать лишь 10 книг  и журналов, некоторые из книг могут быть забракованы как экстремистские. Переписка заключенных должна проходить тюремную цензуру и вестись через спецчасть тюрьмы. И т.д.

В результате если осужденный убежден, что он сидит в тюрьме за правое дело и должен подчиняться не ПВР, а внутреннему убеждению, то он достаточно быстро может оказаться в Гобустане.

- Насколько вообще легко вербовать, агитировать или попасть под влияние  кого-то в колонии? Вроде тюрьма не  место для дискуссий?

- Это немного превратное представление о жизни в колонии как о мрачном месте, где все стоят по углам под присмотром    надсмотрщиков и    не могут без разрешения    даже что-то сказать.

На самом же деле колония -  это огороженная    территория с одним или несколькими общежитиями, обитатели которых от подъема до отбоя без дела слоняются по этой территории и практически все время проводят в общении друг с другом: за едой, чаепитием,    спортивными играми, прогулками.

Мечеть в колонии №5 (с) ПЦА

Кроме того, в то же время суток  они имеют беспрепятственный доступ к мечетям, которые сейчас есть во всех колониях. В мечетях есть кое-какая литература, аудио- и видеозаписи    и возможность для совместных молитв и бесед.


Мечеть в колонии №7 - зал и молитвенные принадлежности. (с) ПЦА 


Причем, в отличие от обычных мечетей, где есть свой имам, в тюремных мечетях муллы не предусмотрены, их роль играют те или иные заключенные. Разумеется, что идейно подкованные исламисты оказываются среди верующих в особом положении.

Процитирую очень поучительное интервью сайту Azadxeber.az одного из исламистов, освобожденного в мае 2011 г. через год отсидки по относительно легкому обвинению: "Я горжусь тем, что стал "узником хиджаба", и мы продолжим борьбу... Внутри колонии наше положение очень хорошее. Мы все молимся во главе с нашим духовником гаджи Тале...

После зиндана  (тюрьмы) наш дух вырос в сотню раз. Мы всегда переполняемся радостью, что являемся учениками школы имама Гусейна (а.). После этого мы готовы вести борьбу своим имуществом и жизнями за сохранение ценностей ислама.

Нас даже не волнует срок полученных нами приговоров. Мы готовы провести в тюрьме и 15 лет, даже пожизненно... Когда нас привели в тюрьму, делающих намаз было 10 человек, но при помощи нашего духовника гаджи Тале их число выросло в    несколько раз.

Община даже начала совместно делать намаз дважды в сутки, и для намаза (в мечети) нельзя было найти свободное место... Мое слово всем братьям и сестрам таково: в тюрьме нет ничего страшного. Есть человек, который и на свободе заключенный, а есть человек, который и в тюрьме свободен".

Упомянутый в этом интервью Т.Багирзаде уже после двух "ходок" в тюрьму сказал в    интервью радио "Азадлыг"    то же самое: "Арест для нас является даром Божьим. В заключении    наши взгляды  еще более окрепли".

Арест и    тюрьма,    которые    для секулярного    политзаключенного являются трагедией и чуть ли не концом биографии, для религиозного заключенного    является закономерным результатом их борьбы на пути джихада.

От исламистов не услышишь и десятой доли тех иногда очень мелочных жалоб,    которыми так известны их секулярные "товарищи по зиндану". Это - совершенно другой тип политического борца, что должны ясно понимать те,    кто хочет их победить или примирить с нашей светской    государственностью.

Изоляцией таких    исламистов в каком-то особом учреждении    их не перевоспитаешь. Тут нужна серьезная идеологическая работа    со стороны таких людей,    которые    безупречны с точки зрения их личных качеств. А тюремный персонал,    который    часто грешит коррупцией    и безграмотен в исламе,    ничего им противопоставить не может, кроме дубинки.

Помню, в Гобустанской тюрьме (с камерным содержанием заключенных) скопились десятки исламистов, некоторые из них получили тюремный (закрытый) режим как часть приговора, а другие были переведены туда из колоний в качестве наказания за нарушение режима.

Тюрьма переполнилась, и новых осужденных стали помещать в колонию N8, в которой тоже были камеры, но с чуть более лучшими  условиями. Посещая карцер этой колонии, я обратил внимание на заключенного, который, по словам администрации, систематически нарушал порядок, требуя, чтобы его перевели в Гобустан.

Когда я спросил о причине, он заявил, что "там собраны мои братья по вере! Пусть там условия хуже, но пусть меня переведут туда!" Примерно в тот же период я слышал от заключенных Гобустана, что исламисты сделали попытку назначить в каждый тюремный корпус своего "амира" (командира), подобно тем "паханам" (смотрящим), которых    назначали туда уголовники...

Так что    идея отсадить исламистов в отдельную тюрьму лишь сыграет на руку тем, кто считает тюрьму школой борьбы. До тех пор, пока на свободе должным образом не будут отрегулированы отношения религии и государства,  ряды исламистов будут пополняться, в том числе теми, кто уже прошел закалку тюрьмой.


Перепечатка на английском (в сокращении):
http://windowoneurasia2.blogspot.com/2015/08/confining-islamists-to-separate-prisons.html

Azərbaycanlı “siyasi mühacirlər” Avropanı necə aldatmaq istədi...

7 avqust — 11:12

BMT-nin Qaçqınlarla iş üzrə Ali Komissarlığı İdarəsinin məlumatına görə, 2013-cü ildə 2425 Azərbaycan vətəndaşı Avropaya siyasi sığınacaq üçün müraciət edib.

Bu rəqəm artmaqda davam edir, çünki bu ilin ilk 6 ayı ərzində həmin rəqəm artıq 1145 nəfərdir. Yəni ölkəni siyasi motivlərlə hər il tərk edənlərdən iki siyasi partiya toplamaq olar.

Beləliklə, elə təəssürat yaranır ki, ölkəmiz rejimə qarşı mübarizlərlə doludur və onlar ən ağır məşəqqətlərə tab gətirməyərək vətəni tərk edərək canlarını xilas etməyə çalışırlar. Və bu cəhətdən müraciətlərin sayına görə Azərbaycan dünyada 35-ci yerdədir.

Bizdəkindən daha çox müraciət Eritreyadan olunur, bizdən daha az isə parça-tikə olunmuş, vətəndaş müharibəsinin davam etdiyi Liviyadan.

Bu günlərdə hüquq müdafiəçisi Eldar Zeynalov öz bloqunda azəri “siyasi mühacirlər”in Avropa məhkəmələrində sığınacaq üçün çəkişmələrini ümumiləşdirərək çoxsaylı faktlar əsasında geniş bir məqalə yerləşdirib. Onun “azulant fenomeni”nə həsr etdiyi yazıdakı çeşidli faktların hamısı ilə müəllifin bloqunda oxuya bilərsiz, mən isə cəmisi iki faktı təsvir edəcəyəm.

Onları oxuyandan sonra belə bir təəssürat yaranır ki, həmin şəxslərin taleyi Hollivud filmləri üçün hazır ssenaridir, bu talenin daşıyıcaları isə mövcud rejimə qarşı son damla qanlarına qədər vuruşmağa hazır olan partizanlardır. Yaxud onlar son 10-15 il ərzində Azərbaycanda siyasi mübarizəni çiyinlərində daşımış nəhənglərdir. Lap Kisa Vorobyaninov sayağı “demokratiyanın ataları və fikir titanlarıdır”.

Belədirmi? Əlbəttə, yox. Həmin adamlara görə yalnız xəcalət çəkmək, ya da onları patoloji yalançılar cərgəsinə salmaq olar.

Ancaq xalq öz “qəhrəmanları”nı tanımalıdır. Odur ki, Eldar Zeynalovun bəhs etdiyi çoxsaylı “siyasi mühacirlər” ordusundan cəmisi ikisi ilə tanış olmaq da yetərlidir ki bilək - onların siyasətə də, mübarizəyə də heç bir dəxilləri yoxdur.

***

Beləliklə, birinci fakt: “A.H. İsveçə qarşı” işinə BMT-nin İşgəncələr Əleyhinə Komitəsində baxılıb. A.H. orada başına gələn məşəqqətləri bu cür təsvir edir: 1971-ci ildə doğulub, əvvəlcə “talış separatçıları”na qoşulub, 1994-cü ildən isə Demokrat Partiyasının (ADP) fəal üzvünə çevrilib. İddia edir ki, “rejimə qarşı nümayişlərin təşkili ilə məşğul olub”.

Bundan sonrası isə əsl detektiv romandır. Belə ki, 2001-ci ildə onu dəfələrlə həbs ediblər, işgəncələr veriblər və Ələkrəm Hümbətova qarşı ifadə verməyini tələb ediblər (həmin vaxt Hümbətov artıq çoxdan həbsdə idi). Sonra polis idarələrindən birinin zirzəmisinə salıblar, burada təxminən 1 il saxlayıblar, dəfələrlə döyüblər, ancaq nədənsə məhkəmə önünə çıxarmayıblar (!).

2002-ci ilin mayında o, xəstələnib və “MTN-in hospitalı”nda (!) bir neçə ay müalicə olunub. Burada ona atası ilə bərabər ADP-nin sədri Sərdar Cəlaloğlu baş çəkib. Sərdar bəy ona gizli şəkildə ADP-nin üzvlük biletini və sürücülük vəsiqəsi verib.

Hələ bu harasıdır! Sərdar bəy onun hospitaldan qaçışını təşkil edib - rüşvət müqabilində təbii ki. Və bizim “qəhrəman” da hərbi forma geyinərək bir hərbçinin yardımı ilə hospitaldan qaçıb.

Elə həmin gecə A.H. Azərbaycandan Rusiyaya keçib və bir neçə gün sonra saxta Hollandiya pasportu ilə İsveçə gələrək sığınacaq üçün müraciət edib.

Sonralar bəlli olub ki, o, hələ 1995-ci ildə Almaniyada olarkən də siyasi sığınacaq istəyib, 6 ay orada qalıb, ancaq rədd cavabı alaraq deportasiya olunub.

Tezliklə “qəhrəman”ın qardaşı da İsveçə gəlib və həmçinin sığınacaq istəyib. Sən demə, A.H. Azərbaycanda axtarışa verilib, üstəlik atası da oğlu qaçandan iki ay sonra həbs olunub...

İsveçin miqrasiya orqanları tərəfindən aparılan araşdırmalarda yalnız bircə fakt (A.H.-nın ADP üzvü olması) təsdiqini tapıb, qalanlar isə uydurma çıxıb. Sərdar Cəlaloğlu da bu adda şəxsi tanımadığını bildirib. Azərbaycan DİN bu adda adamı heç vaxt həbs etmədiyini və axtarışa vermədiyini açıqlayıb. İsveç hakimiyyət orqanları A.H.-nın siyasi motivlərlə təqib olunduğunun və siyasi fəal olduğunun yalan olduğunu nəzərə alaraq ona sığınacaq verməkdən imtina edib.

BMT-nin İşgəncələr Əleyhinə Komitəsi də onun Azərbaycana deportasiyasını düzgün sayıb.

***

Digər “azulant”ın işində isə ADP-nin yox, Müsavat Partiyasının adı keçir. “R.K. İsveçə qarşı” (16 may, 2008-ci il) adlanan işdəki “qəhrəman” 1998-ci ildə Müsavat Partiyasına üzv yazıldığını (bu, təsdiqini tapıb) və partiyanın Füzuli rayon təşkilatında katib kimi fəallıq göstərdiyini söyləyir.

O, mitinq və nümayişlərdə iştirak etdiyini, üstəlik “Yeni Müsavat” qəzetində çoxsaylı siyasi məqalələr yazdığını bildirir. Məqalələr o qədər kəskin olub ki, R.K.-nı hakimiyyət təqib etməyə başlayıb. Sonra o, “Reytinq” qəzetini yaradıb və buradan hakimiyyətin tənqidini davam etdirib.

2003-cü ilin mayında o, prezident Heydər Əliyevin xəstəliyinə dair kəskin məqalə yazıb və bu məqalədən dərhal sonra hakimiyyət nə az, nə çox - “Yeni Müsavat” qəzetini də, Müsavat Partiyasını da bağlayıb (!).

Məlum oktyabr hadisələri zamanı Norveçin Azərbaycandakı səfiri “qəhrəman”ı onu gözləyən təhlükələrdən xəbərdar edib və səfirlik binasına çağırıb. R.K. gecəni səfirlikdə qalıb, sonra isə şahid qismində ifadə vermək üçün məhkəməyə çağırılıb.

2004-cü ilin 16 sentyabrında o, “müsavatçılar”ın məhkəməsində ifadə verərək etirazçıları nümayişə məhz özünün çağırdığını söyləyib, ancaq həbs olunmayıb. Həmin ilin oktyabrında təzyiq və təqiblərə dözməyərək ailəsini də götürüb İsveçə gəlib və siyasi sığınacaq istəyib.

İsveç hakimiyyət orqanları R.K.-nın söylədiklərinin sübuta yetmədiyini əsas götürərək ona sığınacaq verməyib.  Üstəlik, bəlli olub ki, o, heç vaxt partiyada rəhbər vəzifələr tutmayıb, siyasətlə məşğul olmayıb və fəaliyyəti yalnız qəzetdə məqalələr yazmaqdan ibarət olub. Nəticədə R.K.-ya sığınacaq verilməyib.

***

Burada cəmisi iki misal nəzərdən keçiirildi. Digər “siyasi triller nümunələri”  ilə buradan tanış ola bilərsiniz - http://eldarzeynalov.blogspot.com/2015/08/blog-post_5.html

Məmməd Süleymanov

Virtualaz.org

среда, 5 августа 2015 г.

Бегуны на дальние дистанции

Речь пойдет о стыдливо замалчиваемом феномене «азулантов» (нем. Asylant, анг. asylum seeker) из Азербайджана – искателей убежища под предлогом политических репрессий или дискриминации по национальному или религиозному признаку. Бесспорно, что такие проблемы в Азербайджане, как и в любой стране Европы (и не только Восточной) существуют. Но масштабы бегства не могут не впечатлить и не вызвать недоуменные вопросы. Например, по данным Управления Верховного Комиссара ООН по делам беженцев (УВКБ), в 2012 г. на Западе попросили убежище 2088 граждан Азербайджана, в 2013 г. – 2425, за первые 2 квартала 2014 г. в одной только Европе таких было 1145 человек. Одним словом, в год из Азербайджана убегает столько «политически преследуемых» граждан, что хватило бы на создание и регистрацию 2 политических партий. А за пару десятков лет в двери Европы постучалось население небольшого азербайджанского района…
В результате, по общему количеству беглецов Азербайджан как страна происхождения искателей убежища в Европе в настоящее время занимает 35-е место, расположившись между Эфиопией и Ливией. Сравнить положение в застойно-стабильном Азербайджане с охваченной гражданской войной и резней Африкой мало у кого повернется язык. Остается предположить, что большая часть этих людей – просто искатели лучшей жизни. И думаю, что любой из читателей сможет припомнить своего родственника, соседа или знакомого, который сбежал на Запад или собирается это сделать по экономическим причинам: надоела коррупция, не везет в бизнесе, не устраивает маленькая зарплата или нищенская пенсия, хочется, чтобы хоть дети (внуки) пожили по-человечески и т.п.
Можно было бы их понять и от души посочувствовать. Только вот, добравшись до Запада, эти люди сразу меняют пластинку. Из недовольных зарплатой обывателей они преображаются в крутых политических активистов, из чистокровных представителей титульной национальности – в униженных и оскорбленных «нацменов», из мусульман в пятьдесятом поколении – в преследуемых христиан и т.п. Все эти истории, от которых лично знающие азулантов люди потеряют речь от недоумения, обычно остаются за кадром присылаемых «беженцами» глянцевых фото. За исключением тех, которые попали в поле зрения таких структур, как Европейский Суд по Правам Человека (ЕСПЧ) или комитеты ООН, куда могут подавать индивидуальные жалобы те азуланты, которым отказали миграционные службы.
Эти истории, изложенные в решениях международных организаций сухим языков фактов, заставляют и стыдиться поведения наших соотечественников, и восхищаться их изворотливостью. Кажется, что не осталось никакого морального барьера, через который бы они не переступили, чтобы достичь желанного уютного места на жирной буржуйской шее. Год за годом они судятся с европейскими миграционными службами, изобретая аргумент за аргументом, и временами все же берут Европу на измор. Вот лишь некоторые из них (имена героев этих историй называются лишь потому, что они сами дали суду право их публиковать).

Армяне, армяне, кругом одни армяне…

Карабахский конфликт и ухудшившиеся на его фоне отношения армян и азербайджанцев являются излюбленным поводом для обращения за убежищем уже более 20 лет. Часто какие азуланты сваливаются на голову европейцев сразу целыми семьями, обычно смешанными (армяно-азербайджанскими). В этом случае один из супругов получает убежище, в то время как остальные члены семьи подают заявление на воссоединение.
Например, в деле ЕСПЧ «Арутюнян против Нидерландов» (жалоба № 10980/04, решение от 17 января 2008 г.), некий Карен Арутюнян, женатый на азербайджанке, приехал в Нидерланды в 2000 г. В то время как жене на каком-то основании дали там убежище, Арутюнян, как гражданин иной страны, чем у жены, должен был обосновать свое дело отдельно. Он заявил, что в случае депортации в Армению его подвергнут пыткам из-за национальности жены. Он проиграл суды, но после долгих судебных процедур, Арутюняну все же повезло – в 2007 г. он попал под общую амнистию для тех, кто обратился за убежищем до 2001 г. На этом основании, ЕСПЧ снял его жалобу с рассмотрения.
Куда меньше повезло смешанной паре в деле ЕСПЧ «Ахмадов и Багурова против Швеции» (жалоба № 34081/05, решение от 10 июля 2007 г.), где фигурировали приехавшие в страну в 2002 г. азербайджанец Имран Ахмадов и армянка по отцу Наталья Багурова (в паспорте, однако, записанная как русская). Ахмадов утверждал, что он является активным оппозиционером и что при разгоне некой демонстрации, дату которой он не помнил, полицейские поломали ему ребра. Багурова, помимо армянского происхождения, напирала еще и на свое членство в общине «Свидетели Иеговы», из-за чего якобы преследовалась. Но ни армянское происхождение, ни членство в секте не были приняты во внимание ЕСПЧ, и жалобу отклонили, сняв запрет на депортацию.
Некоторые семьи создаются прямо в стране убежища после того, как будущим мужу и жене отказывают миграционные службы. При этом, несмотря на сложные жизненные обстоятельства, пары сразу заводят детей и затем спекулируют уже их интересами.
Так, весьма романтическая история изложена в деле ЕСПЧ «Григорян и другие против Швеции» (жалоба № 17575/06, решение от 5 июля 2007 г.). Его фигуранты – ровесники Альберт Григорян и Ирада Бабаева (как утверждается, полу-армянка) прибыли в Швецию соответственно из Армении и Азербайджана в 2002 г. Обоим отказали в убежище, после чего у пары вспыхнула взаимная любовь. Пожениться официально они не могли, т.к. Альберт не предоставил никаких удостоверяющих личность документов и не предпринял никаких шагов, чтобы их получить. Официальный брак с Альбертом дал бы Швеции право депортировать все семейство в Армению, что явно не входило в их планы. Вне брака в 2004 г. у них родилась дочь, в 2006 г. – еще одна. Вместе с детьми появился и новый повод остаться в Швеции: мол, в странах гражданства родителей эту чету не примут, а разъединив супругов и выслав их по отдельности, власти нарушат право на семейную жизнь. Утверждалось, что первый ребенок психически болен, и его надо лечить именно в Швеции. От имени второго ребенка подали отдельную жалобу. Насколько можно судить по решению, ЕСПЧ отказал в ее приемлемости, и в  конце концов пару разъединили и депортировали.
О смешанной семье шла речь и в деле «К.А. против Швеции», рассмотренном  Комитетом Против Пыток ООН (сообщение № 308/2006, решение от 16 ноября 2007). Некая гражданка Азербайджана К.А. представила в ООН жалобу от имени своей семьи. К.А. и ее муж Р.А. обратились за убежищем в Швеции в сентябре 2003 г. Как обычно в таких случаях, несмотря на неопределенность своего положения, пара срочно завела детей А.А. и В.А., родившихся в Швеции в 2004 и 2005 году.  Суть жалобы была в том, что из-за армянского происхождения матери мужа, К.А. покинула Азербайджан, а Р.А. подвергся преследования как полу-армянин: ему не дали паспорт и насильно заставили служить в армии. Во время службы в армии в июле 2001 года он подвергался избиениям, в том числе прикладами, и пыткам из-за армянского происхождения его матери.  Вследствие этого он бежал из армии после 65 дней службы.  После этого он переезжал с места на место, никогда официально не раскрывал своего полного имени и скрывался от властей в течение двух лет.  В апреле 2003 года Р.А. и автор жалобы вступили в брак и поселились в одном из сел в Азербайджане, где он нашел работу на ферме и ухаживал за животными.  Его начальник попросил его зарегистрироваться в селе (дата не уточняется).  Опасаясь того, что власти и местные жители узнают о его смешанном этническом происхождении, он не выполнил этого требования и сбежал за границу. 10 октября 2003 года Р.А. получил травмы при автомобильной аварии, происшедшей в Швеции, после чего ходил на костылях и заявил, что потерял память, в частности, о том, где он жил, в какую школу ходил, у кого работал, как добрался до Швеции, кому отдал свой паспорт и т.п. По заявлению жены, «после аварии он вел себя как маленький ребенок, и казалось, что все произошедшие с ним ранее события напрочь стерлись из памяти.  Он проснулся другим человеком, и начал абсолютно новую жизнь». Однако медицинские обследования в Швеции не подтвердили, что он потерял память, что навело шведов на мысль о том, что «он сознательно затруднял расследование вопроса о предоставлении убежища и препятствовал ему».  Кроме того, за прошедшие в эмиграции годы не только муж, но и жена не представили властям никаких документов о своей личности, поэтому «нельзя исключать возможность того, что семья проживала под другой фамилией и что у Р.А. иное этническое происхождение, чем то, о котором он сообщил национальным миграционным властям». В результате КПП отказал им.
Настоящая человеческая трагедия, достойная кисти драматурга, обрисовалась в деле «Муради и Алиева против Швеции» (№ 11243/13, 25 июня 2013). Некая Сельма Алиева утверждала, что была сиротой и содержалась в приюте, пока ее в 5 лет не усыновила некая бездетная пара. Через пару лет приемная мать умерла, и соскучившийся по женской ласке отчим начал насиловать падчерицу. В 16 лет он отвез ее в Турцию и оставил там на попечение какого-то курда для сексуальной эксплуатации. Через 5 лет девушка без документов и поддержки как-то умудрилась добраться до Швеции и утверждала там, что в случае отправки в Азербайджан никто ее там не защитит от мести злобного отчима. Другой заявитель – Али Муради был афганец-хазареец. По этой причине его с отцом якобы преследовал Талибан, и даже после эмиграции в Иран, талибы смогли убить его отца. Миграционная служба по отдельности отказала обоим. Тут наши герои встретились, воспылали чувствами и зачали ребенка. Когда это не помогло, оказалось, что оба психически больны и им требуется лечение именно в Европе. Шведы предложили Муради получить паспорт, официально жениться на Алиевой, после чего их могли бы депортировать уже как супругов в Азербайджан. Однако по какой-то причине, как и в случае Григоряна, это предложение пришлось им не по вкусу. ЕСПЧ отклонил жалобу, и пару, по всей видимости, разъединили.
Редким случаем положительного решения вопроса является дело «C.М., Х.М. и А.М. против Швеции» (сообщение № 374/2009, решение 21 ноября 2011 г.), в котором заявители сделали две попытки получения убежища в Швеции. C.М., его жена Х.М. и дочь А.М. являются выходцами из Нагорного Карабаха, которые в 1988 г. стали внутренне перемещенными лицами и проживали недалеко от Баку. C.М. по материнской линии является армянином и по внешности и речи похож на типичного армянина. На этом основании в Азербайджане все члены его семьи подвергались преследованию на этнической почве. В частности, одна из его сестер покончила с собой после того, как была изнасилована на его глазах. Х.М. была избита соседями, в результате чего у нее была сломана нога; их дочь также получила телесные повреждения. В 2002 году семья обратились с ходатайством о предоставлении убежища в Швеции, в чем им было отказано, и 19 августа 2004 года они были высланы в Азербайджан. По прибытии они якобы были избиты полицией, подверглись допросам с применением насилия, 4 суток содержались в здании аэропорта без надлежащего питания и удобств. C.М. выбили зубы и вывихнули руку; Х.М. подверглась побоям и сексуальному надругательству. Их дочь стала свидетелем нескольких актов насилия в отношении своей матери и с тех пор страдает стрессовым расстройством. Семья провела десять дней в больнице. В декабре 2004 года семья вернулась в Швецию и подала ходатайство о предоставлении убежища. К ходатайству прилагался ряд документов, в частности письмо из азербайджанской женской организации, в котором говорится, что C.М. и Х.М. издавна являлись сторонниками политической оппозиции. Миграционные власти, однако поставили под вопрос смешанное этническое происхождение семьи. Более того, в период с 1976 по 1996 год C.М. работал в аэропорту Баку. В 2000 году C.М. было выдано новое водительское удостоверение, а в 2004 году заявители получили новые паспорта, что говорило об отсутствии каких-либо трений с властями из-за армянского происхождения С.М. Кроме того, весьма противоречивым представлялся тот факт, что у брата C.М., который проживает с их матерью-армянкой, не возникает никаких трудностей из-за его этнического происхождения (впоследствии С.М. изменил свои показания и заявил, что один брат уехал, а сестра была изнасилована и покончила жизнь самоубийством). Были и другие соображения, ставившие под сомнение историю этой семьи, которая заявляла также, что их дело широко освещалось в шведской прессе и потому власти Азербайджана знают о них и будут их преследовать. Высылка была назначена на 12 июня 2008 года. С этой даты C.М. и Х.М. скрываются, а их дочь была передана на воспитание в приемную семью и посещает школу в Швеции. Спустя два года родители попытались поднять вопрос о воссоединении семьи, но ходатайство было отклонено на том основании, что они более двух лет скрывались от властей и что их дочь сможет остаться в приемной семье. Таким образом, решение о высылке все еще подлежало исполнению. Однако КПП ООН, принимая во внимание положительное мнение «Международной Амнистии» и УВКБ ООН по этому случаю, счел, что высылка стала бы нарушением Конвенции против пыток.

В Европу со своими болячками…

Вообще говоря, репродуктивные способности молодых пар после переезда в Европу резко возрастают – заявители, не думавшие заводить детей в Азербайджане, как правило, обзаводятся 2-3 детьми в Европе. А психическое здоровье привезенных с собой детей, внезапно испортившееся после переезда в страну убежища, достаточно часто становится аргументом, чтобы просить вид на жительства в Европе хотя бы по гуманитарным основаниям. Похоже, что подвергая здоровье детей такому издевательству, родители думают только о получении заветного вида на жительство.
Так, в деле «Муслимзаде и другие против Швеции» (№ 41983/04, 31 января 2006), Эмин Муслим-заде, его жена Рамида Муслим-заде и дочь Самина попросили убежища в Швеции в 2003 г. Семью якобы преследовало «тюркское население» за ее «не-тюркское» происхождение, а глава семьи заявил, что он играл важную роль в антиправительственных демонстрациях. Когда эти аргументы были отвергнуты, основным стало состояние психического здоровья, особенно ребенка. Отец стал угрожать  убить себя  и дочь, да и жену тоже помещали в больницу. В конце концов, от такой обстановки дочка действительно заболела анорексией на нервной почве (anorexia nervosa). После этого, в ноябре 2005 г. семье все же дали постоянный вид на жительство на гуманитарном основании (здоровье ребенка), и ЕСПЧ снял с рассмотрения жалобу семьи на жестокое обращение, которое якобы ждало семью Муслимзаде по возвращению в Азербайджан.
Дело «Х. и другие против Швеции» (№ 41983/04, 31 января 2006) в части фактов и аргументов повторяет дело семьи Муслимзаде до мелких деталей (вплоть до анорексии дочери). В ноябре 2005 г. семье тоже дали постоянный вид на жительство ввиду здоровья ребенка, после чего жалоба в Страсбург была отозвана.
В тот же день, ЕСПЧ вынес решение и по другому похожему делу «Халилов и другие против Швеции» (№ 5212/05, 31 января 2006). Согласно решению, некий Фуад Халилов и его жена Аида Халилова с двумя сыновьями попросили в 2002 г. убежища на том основании, что глава семейства – офицер полиции якобы разоблачал коррупцию власть имущих и отказывался арестовывать невиновных людей. За это якобы он подвергся нападению неизвестных, угрозам смерти по телефону, а затем и вовсе был арестован якобы за коррупцию и… оскорбление Президента. Из тюрьмы оскорбителя Президента якобы вызволили за взятку, после чего все семейство отправилось в Швецию. После отказа в убежище, Халиловы заявили, что психически больны, особенно один из их сыновей, который был госпитализирован в Швеции, потому что отказывался есть и вообще находился в депрессивном состоянии. В ноябре 2005 г. им все же дали вид на жительство по гуманитарным соображениям, после чего Халиловы отозвали свою жалобу в Страсбург.
В деле «Османова и Османов против Швеции»  (№ 30977/05, 27 июня 2006), Евросуд столкнулся с не менее трагической историей. Глава семейства, Фаиг Османов, якобы занимался политической деятельностью и разоблачал коррупцию в Азербайджане, за что его избили и забрали в армию (откуда он сбежал), жену Жалю изнасиловали, а ее мать - чуть не задушили (все это на глазах малолетней дочери Лалы). В дополнение, уже после прибытия в Швецию в 2004 г., они узнали, что их родители в Азербайджане бесследно исчезли. На почве пережитого, у пары развилась душевное расстройство, у мужа – хронические головные боли, сердечные приступы, у жены – ночные кошмары и галлюцинации, несколько раз она пыталась совершить суицид. Дочь страдала от эпилепсии и постоянных головных болей, вела себя агрессивно в отношении других детей. Хотя в убежище семье и отказали, но дали ей временный вид на жительство на 1 год, в обмен на отзыв жалобы из ЕСПЧ.
В деле «Рагимов и другие против Швеции» (№. 5607/05, 23 мая 2006), сестры Халиса Рагимова, Фаина Рагимова и Фарида Нильссон приехали в Швецию в 2002 г. и попросили убежище в связи со своим армянским происхождением. Подстраховкой на случай отказа (а Миграционная Служба им отказала) была смертельная болезнь одной из сестер - ALS (amyotrophic lateral sclerosis), которая парализовала ее органы дыхания. На этом основании женщина на гуманитарных основаниях получила вид на жительство. В отношении других сестер, которые требовали дать вид на жительство и им тоже, Миграционная Служба, в конце концов, дала сначала временный вид на жительство (в 2005 г.), а затем – постоянный  (в январе 2006 г.). На этом основании жалоба сестер в ЕСПЧ была снята с рассмотрения. Хотя понятно, что вид на жительство дали ввиду болезни сестры, и он может быть пересмотрен после ее смерти, но третья сестра успела успешно выйти замуж за шведа, с чем эту женщину на шестом десятке лет можно только поздравить.

Две политические партии в год

Очень часто искателями убежища используются заявления о некой руководящей роли в оппозиции и преследованиях за это. Так, в рассмотренном Комитетом против пыток ООН деле «А.Х. против Швеции» (сообщение № 265/2005, решение от 16 ноября 2006 года) некий талыш А.Х., 1971 г. рождения, утверждал, что сначала присоединился к талышскому сепаратистскому движению, а в 1994 году стал активным членом Демократической партии Азербайджана. Он настаивал на том, что вел политическую деятельность и занимался организацией демонстраций против режима. В июне 2001 г. заявителя якобы несколько раз допрашивали в полиции с целью получения сведений о лидере талышского сепаратистского движения Гумматове (который к тому моменту давно сидел в тюрьме), а потом арестовали и бросили в размещенную в подвальном этаже камеру одного из принадлежащих полиции зданий, где он и находился около года. Он утверждает, что во время содержания под стражей его неоднократно избивали, его дело никогда не рассматривалось в суде, и ему так и не был назначен адвокат. В мае 2002 года он заболел и был помещен в госпиталь КГБ (!), где лечился несколько месяцев. В ноябре 2002 г. его отец и генеральный секретарь ДПА Сардар Джалалоглу смогли передать ему через одного из посетителей госпиталя партийный билет и водительское удостоверение на его имя, а также организовать для него побег при помощи взятки. А.Х., переодетого в военную форму, вывел из госпиталя военнослужащий, связанный с Джалалоглу, в то время как охранники отвечали на телефонные звонки и занимались посетителями. Той же ночью он пересек азербайджано-российскую границу и через несколько дней с поддельным голландским паспортом приехал в Швецию, где обратился с просьбой о предоставлении убежища.  Впоследствии выяснилось, что в июле 1995 года заявитель уже обращался с ходатайством о предоставлении убежища в Германии и жил там 6 месяцев.  Вскоре в Швецию приехал и брат А.Х., который тоже попросил убежища и заявил, что А.Х. якобы объявили в розыск, потому что он «является членом ДПА, бежал из страны и занимается подстрекательством к мятежу, распространяя оппозиционные идеи». Более того, их отец якобы также был арестован в Баку через два месяца после отъезда сына. При рассмотрении дела миграционными властями, кроме личности А.Х. и его членства в ДПА, остальные утверждения не были сочтены убедительными. Да и С. Джалалоглу, который якобы является другом его отца и помог А.Х. бежать из госпиталя, сообщил Швеции, что не знает его. МВД Азербайджана, которое якобы разыскивало А.Х., отрицало, что он подвергался уголовному преследованию и заключался в тюрьму. Власти Швеции пришли к выводу, что заявитель не смог доказать ни того, что он разыскивается для ареста по политическим мотивам, ни того, что его политическая активность достигла такого высокого уровня, что ему грозят преследования со стороны азербайджанских властей. Опираясь на материалы дела, Комитет против пыток ООН пришел к заключению, что высылка заявителя в Азербайджан не являлась бы нарушением Конвенции против пыток.
В деле «Э.Р.К. и Й.К. против Швеции» (сообщения №№ 270 & 271/2005, решение от 30 апреля 2007), также описана история преследования из-за членства в Азербайджанской Демократической Партии некоего Э.Н.К. Он якобы занимался организацией демонстраций и в декабре 2001 г. вынужден был покинуть страну с женой и дочерью. Вдогонку Э.Н.К. якобы вынесли заочный приговор, осудивший его на 5 лет тюрьмы за попытку переворота. Вслед за Э.Н.К. в Швецию выбрались его братья – курсант Азербайджанской Государственной Морской Академии Й.К. и художник, преподаватель Гимназии искусств Э.Р.К. Оба никогда не занимались политикой, но якобы преследовались в Азербайджане из-за своего брата: им угрожали по телефону, допрашивали, били. В декабре 2002 г. оба брата прибыли в Швецию. Однако в июне 2004 г. шведские власти забраковали документы Э.Н.К., в частности его «приговор». Впоследствии ДПА также сообщила, что Э.Н.К. не являлся ее членом и отказалась от писем поддержки, якобы предоставленных ею. В жалобе было отказано.
ДПА фигурировала и в деле «Э.Дж. и другие против Швеции», рассмотренном Комитетом Против Пыток ООН (сообщение № 306/2006, решение от 14 ноября 2008 года). Некий бакинский студент Э.Дж. вступил в ДПА в 2001 г. и занимал в партии несколько постов.  Из-за своего активного участия в ДПА он был исключен из университета и профессиональной баскетбольной команды, в которой он играл. Он якобы участвовал в демонстрациях 21 июня и 16 октября 2003 г., после которых арестовывался полицией и был избит. Семья постоянно подвергались угрозам со стороны властей, из-за которых беременной жене заявителя А.Дж. пришлось сделать кесарево сечение, в результате чего их сын родился инвалидом. 20 мая 2004 года Э.Дж. принял участие в еще одной демонстрации, но избежал ареста.  Впоследствии он с женой и сыном бежал в Швецию, где 12 августа 2004 года они попросили убежища. В марте 2007 г. власти Швеции получили от Акифа Шахбазова, бывшего председателя ДПА, информацию, что Э.Дж. членом ДПА никогда не был и что подпись под представленным документом ему не принадлежит. Было установлено, что Э.Дж. был исключен из университета из-за невнесения платы за обучение, что он не числится в розыске в Азербайджане и против него ни в прошлом, ни сейчас никаких дел не заводилось. Судебные документы 2003 г. в архивах суда не фигурируют, а судьи, якобы их подписавшие, это отрицают. Выданный бакинской полицией документ тоже подделан. В соответствии с этим, КПП отклонил жалобу.
Впрочем, ДПА не держит монополию на азулантов. В последнее время наиболее популярной среди них является партия «Мусават».
Так, в ООНовском деле «З.К. против Швеции» (сообщение № 301/2006, решение от 9 мая 2008 года), некий водитель грузовика из Огузского района утверждал, что с 1996 г. был заместителем председателя отделения партии «Мусават» в своем районе. Он подвергался кратковременным арестам в 1998 и 2000 гг., в ходе которых его избивали, повредив ему спину и почки.  На президентских выборах 15 октября 2003 года он был наблюдателем, и был задержан и избит полицией. На следующий день его задержали и избили уже в Баку, где проходила демонстрация протеста. 17 октября его снова арестовали по пути домой, избили и оштрафовали. По указанию властей 20 октября 2003 года заявителя уволили с работы, после чего он год прятался, опасаясь за свою жизнь. 4 октября 2004 года с женой и двумя детьми он прибыл в Швецию и попросил  убежища. Уже находясь в Швеции, в апреле 2005 г. З.К. принял участие в состоявшейся в Стокгольме демонстрации против азербайджанского правительства и впоследствии утверждал, что участие в этой демонстрации осложнит его пребывание в Азербайджане. После отказа в убежище, он 10 октября 2005 г. выехал в Германию, где снова попросил убежища, но был возвращен в Швецию. В ходе расследования властям Швеции удалось подтвердить его личность и членство в партии «Мусават», но не утверждения о его месте в партийной иерархии. Что касается повестки от 31 августа 2004 года, то в ходе расследования был сделан вывод о том, что она поддельная. ООН в жалобе отказал.
В деле «Э.В.И. против Швеции», рассмотренном КПП (сообщение № 296/2006, решение от 1 мая 2007), выпускник юридического факультета Э.В.И. также заявил, что вступил в партию «Мусават», работал там юридическим консультантом и был помощником (в других документах – заместителем) главного редактора газеты «Yeni Musavat». Некоторое время он учился в магистратуре в Нидерландах, и после возвращения оттуда был обвинен в измене Родине и шпионаже в связи с распространением им в Европе информации о серьезных нарушениях в области прав человека в Азербайджане. Два для его держали в тюрьме МНБ и избивали, отбив почки, но потом освободили ввиду отсутствия доказательств. 24 декабря 2002 г. под давлением МНБ его исключили из Коллегии Адвокатов. В преддверии президентских выборов, он был арестован 2 июля 2003 г. на два дня и обвинен в шпионаже на Армению, со ссылкой на то, что его невеста наполовину армянка. 18 июля те же самые офицеры разогнали его свадьбу и избили его жену. В тот же день они сбежали из страны и 12 августа 2003 г. обратились за убежищем в Швеции. В дальнейшем Э.В.И. заявил, что в связи с его бегством, его отца уволили с высокой должности в нефтяной промышленности, и он умер от сердечного приступа 25 августа 2003 г. Мать жены тоже уволили, арестовали и пытали до смерти. Вслед за бегством Э.В.И., 15 января 2004 г. властями был выписан ордер на его арест. В Швеции семья родила ребенка, и с июля 2005 г. он стал одним из ее аргументов. При расследовании этого дела, выяснилось, что у обоих нет паспортов (у Э.В.И. были только свидетельство о рождении и удостоверение члена Союза молодых юристов). Членский билет «Мусавата» оказался поддельным, как и две справки, выданные азербайджанскими правозащитными организациями. Главный редактор «Ени Мусават» также опроверг, что Э.В.И. был его заместителем и автором статей. Выяснилось также, что отец Э.В.И. умер еще в 1996 г. и что Э.В.И. никогда не был членом Коллегии адвокатов. Излишне говорить, что после этого КПП отказался удовлетворить жалобу, и заявителей депортировали.
Партия «Мусават» фигурировала и в деле «Р.К. и др. против Швеции» (сообщение № 309/2006, решение 16 мая 2008 г.), но заявитель по этому делу доказал, что был членом этой партии. В 1998 году Р.К. вступил в партию «Мусават», став секретарем Физулинской районной организации, вел активную партийную работу, участвовал в организации митингов и демонстраций. Он также работал журналистом в газете «Ени Мусават» и  был автором большинства ее политических статей.  Впоследствии он основал еще одну оппозиционную газету «Рейтинг», получившую широкую популярность за критику режима. Р.К. неоднократно становился жертвой притеснений и физического насилия из‑за своей политической деятельности, трижды подвергался кратковременным арестам за участие в митингах (в 1998, 2001  и в 2002 гг.). В 2001 году ему было предписано возместить ущерб, нанесенный опубликованием им клеветнической статьи об одном из членов ПНФА. В мае 2003 года Р.К. написал об ухудшении состояния здоровья президента Г.Алиева, и сразу после этого власти объявили о роспуске партии «Мусават» и закрытии газеты «Ени Мусават». После налета полиции на штаб-квартиру партии в Баку, посол Норвегии предупредил сотрудников о том, что их жизнь находится в опасности, и предложил им остаться в посольстве Норвегии.  Р.К. провел ту ночь в посольстве.  Впоследствии его просили дать свидетельские показания в суде по делу против членов партии «Мусават», обвинявшихся в подстрекательстве к уличным беспорядкам.  16 сентября 2004 года Р.К. выступил в суде с заявлением, в котором подтвердил тот факт, что именно он агитировал демонстрантов за проведение шествия.  После этого суда и последовавших угроз со стороны властей он со своей семьей бежал из Азербайджана. 5 октября 2004 года заявители прибыли в Швецию и подали ходатайство о предоставлении убежища, которое было отклонено в марте 2006 г.  Власти Швеции пришли к выводу, что Р.К. не удалось обосновать свои утверждения о якобы имевшем место в прошлом грубом обращении с ним, он не доказал факта выдачи ордера на его арест и не разъяснил, почему его так и не арестовали.  Он сослался на статью, опубликованную, по его словам, в газете «Ени Мусават» 17 сентября 2004 г.  Однако выяснилось, что он не упоминается в решении суда по тому делу, о котором говорится в этой статье.  Он никогда не занимал руководящих постов в партии, и вся его политическая деятельность сводилась к журналистской работе в газете «Ени Мусават».  В жалобе было отказано.
В деле «М.З.А. против Швеции» (сообщение № 424/2010, 22 мая 2012 года) фигурирует членство и в Партии Национальной Независимости Азербайджана (АМИП), и в «Мусавате». М.З.А. получил высшее педагогическое образование, но не мог устроиться на работу из-за своих политических взглядов и членства в АМИП, где он был активным членом, отвечающим за программу партии и привлечение новых членов. Некоторое время назад безработный оппозиционер купил магазин за 16 000 долл. США, но не получил магазина и не получил своих денег обратно. М.З.А. и его семья решили, что он должен отправиться в Европу, чтобы «найти решение там». В период с 1998 по 2003 год он участвовал в ряде политических демонстраций. Во время одной из этих демонстраций после выборов 15 октября 2003 года, он сумел скрыться и избежать ареста только благодаря тому, что его тесть был прокурором в Баку. Затем он скрывался у друзей и знакомых. Жена рассказала ему о том, что полиция искала его в январе 2004 года и что полицейские пригрозили арестовать ее саму, если не смогут его найти. Через три дня после приезда в Швецию, 19 января 2004 года, заявитель подал ходатайство о предоставлении убежища. Впоследствии в Швецию приехали его жена и дочь. Сначала М.З.А. заявил, что не мог найти работу из-за своей политической деятельности и что он не хотел жить на деньги своих братьев. Через два месяца он изменил свои показания и заявил, что он был вынужден уехать из Азербайджана, поскольку его разыскивала полиция. После нескольких отказов, в апреле 2009 г. появился новый аргумент: заявитель утверждал, что он стал активно заниматься политикой в Швеции, представил членский билет азербайджанской оппозиционной партии «Мусават», и заявил что он стал председателем одного из местных отделений партии в Стокгольме. На интервью М.З.А. заявил, что по пути в Швецию он потерял сумку с паспортом. При себе М.З.А. имел лишь свидетельство о рождении и диплом учителя. Он представил копию своего удостоверения личности и партбилет. Дополнительно он представил справку от Партии Народного Фронта Азербайджана о том, что он является автором более чем 150 комментариев в газете «Азадлыг» и был снят в нескольких видеороликах, размещенных в Интернете. Однако как шведские власти, так и КПП ООН пришли к выводу, что М.З.А вряд ли представлял бы особый интерес для азербайджанских властей в случае возвращения и что нет никаких свидетельств того, что, находясь в Швеции, он занимался какой-либо деятельностью, которая представляла бы интерес для тех же властей через несколько лет после того, как он покинул Азербайджан.
В по-своему уникальном деле «M.M. и др. против Швеции» (сообщение № 332/2007, решение 11 ноября 2008 г.) партия «Мусават» фигурирует почти как террористическая организация. По словам М.М., в декабре 1999 года он стал сотрудничать с партией «Мусават» и в январе 2003 года официально стал ее членом, привлекая новых членов в партию и продавая партийную прессу. После демонстрации 16 октября 2003 года М.М. был арестован и переведен в Баиловскую тюрьму.  Спустя несколько дней, ему предложили сотрудничать с властями, он отказался, подвергся пыткам, был лишен медицинской помощи, и десять дней не мог ходить. После этого его вновь доставили в комнату для допросов, где он вновь был подвергнут бесчеловечному обращению, и это повторялось несколько раз. Как результат, М.М. согласился сотрудничать и назвал имена пяти других демонстрантов.  Он согласился информировать власти о деятельности партии, и 1  июля 2004 года был «освобожден под залог».  Его паспорт и паспорт его жены были конфискованы властями. М.М. передавал властям информацию о партии «Мусават». 28 сентября 2004 года г-н Ш.И., член партии «Мусават», встретился с М.М. и пригрозил убить его и членов его семьи за эту шпионскую деятельность. Испугавшись, 4 января 2005 года М.М. прибыл в Швецию со своей семьей и попросил убежища. Во время рассмотрения его обращения выяснилось, что М.М. никогда не являлся членом партии «Мусават»,  никогда на нее не работал и не содержался под стражей в период с 16 октября 2003 года по 1 июля 2004 года. Состояние здоровья М.М. (посттравматический синдром, от которого он якобы страдает) не является достаточным основанием для предоставления убежища в Швеции. С этим согласился и КПП ООН.

Бойцы невидимого фронта

Работники спецслужб и силовики как носители государственных секретов всегда могли рассчитывать на убежище на Западе, даже если сами были причастны к преступлениям правительства. Есть такие и среди азербайджанских азулантов. Отказывают им лишь тогда, когда есть сильные и обоснованные сомнения в том, что они те, за кого себя выдают, или в рассказанных ими историях.
Выше уже упоминалось дело «Халилов и другие против Швеции» (№ 5212/05, 31 января 2006), где заявитель был офицером полиции, якобы арестованным за правозащитную деятельность. Семье отказали в убежище, но дали вид на жительство по гуманитарным соображениям.
В деле «Юсубов против Нидерландов» (№ 44719/06,  2 ноября 2010), этнический азербайджанец родом из Грузии, Ибрагим Юсубов после военной службы в России перешел на работу в МНБ, где служил в антитеррористическом подразделении в 1993-99 гг. Он занимался арестами невинных людей и потому стал проситься в отставку. Вместо этого, его якобы обвинили в участии в попытке покушения на лидера повстанцев в 1993 г., и он сбежал, спасаясь от ареста. При проверке выяснилось, что он действительно работал в МНБ, но уволился в 1996 г., так как ее матери должны были сделать операцию, и он должен был кормить семью. Он также не принял гражданства Азербайджана. ЕСПЧ отклонил жалобу. Тем не менее, Юсубов благодаря своим жалобам продержался за границей минимум 11 лет.
В другом деле «Мусаев против России» (№55091/13, 23 сентября 2014), другой Ибрагим приехал в Россию из Азербайджана в 2012 г. Через несколько месяцев, власти Азербайджана прислали ордер на арест по обвинению в мошенничестве, в то время как сам Мусаев заявил СМИ Азербайджана, что он сотрудник МНБ под прикрытием и является свидетелем пыток и смерти в офисе МНБ некоего Т.З. Он якобы сожительствовал с его вдовой и должен был ее убить по приказу начальства, но отказался и сбежал. В дальнейшем он представил миграционным службам письма от Фонда Домов Прав Человека (Норвегия) и Нахчиванского Ресурс-центра по развитию НПО в поддержку своей просьбы не выдавать его из России. Письма были построены на его собственных заявлениях и на оценке общей ситуации, и миграционные власти не убедили. ЕСПЧ отметил также, что Мусаев не представил никаких доказательств своей службы в МНБ и не ответил на вопросы о своей военной службе. В дальнейшем он и его представитель прервали все контакты с ЕСПЧ, который в результате объявил жалобу неприемлемой и прекратил применение Правила 39 ЕСПЧ о применении промежуточных мер защиты.
Кстати, дело о смерти Т.З. было коммуницировано ЕСПЧ год назад (Шурийя Зейналов против Азербайджана, №69460/12) и обещает быть интересным.


Почему Швеция?

Трудно объяснить, почему на переднем фронте борьбы с ложными беженцами из Азербайджана оказалась именно Швеция. Но факты свидетельствуют: за исключением нескольких жалоб против Литвы, Чехии, России, Нидерландов наши сограждане предпочитают жаловаться в международные инстанции именно против этой страны.
Статистика 2013 г. показывает, что в течение года в Швецию прибежало 68.855 беженцев из разных стран, и еще 22.840 дел оставалось нерассмотренными с прошлых лет (итого 91.695). В течении года позитивное решение получили 25.817 азулантов (из них лишь 7.646 были признаны беженцами, а остальные получили вид на жительство на иных основаниях), негативное – 32.000, и еще 33.878 дел остались нерассмотренными. Очевидно, что миграционная служба Швеции не справляется с наплывом азулантов. Это означает, что, хотя вид на жительство в качестве беженцев или на гуманитарных основаниях  получает лишь четвертая часть искателей убежища, но даже в случае негативного решения есть возможность прожить в стране за счет государства несколько лет.
В 2006 г. некоторым из задержавшихся в Швеции беженцев повезло: даже те, кто получил «негатив» и судился, но прожил там некоторое время, получили вид на жительство по новому закону. Именно это, по всей видимости, и стимулирует рост рождаемости. Родился ребенок – и в Миграционную службу, которая уже отказала его родителям, поступает новое обращение за убежищем, уже от ребенка. Пока жалоба пройдет все инстанции, рождается еще один, и история повторяется. Решит ли это демографические проблемы Швеции – сказать трудно. Но пока что миграционные инстанции осаждают в основном взрослые: больные, безработные, не знающие языка и обычаев, загружающие полицию и суды делами скандального характера.
Как раз в 2006 г., когда задыхавшаяся от наплыва беженцев Швеция искала пути решения своих миграционных проблем, азербайджанцы неожиданно вышли на первое место среди всех групп азулантов, оставив позади чеченцев и жертв африканских геноцидов. В Азербайджан приехала целая межведомственная делегация, которая хотела выяснить, что такого страшного происходит. Несколько дней шведы ходили по Баку, встречались с властями, с неправительственными и международными организациями, задавали наивные вопросы, собирали факты, и в результате пришли к какому-то своему выводу. Во всяком случае, в Азербайджан выслали сразу два полных самолета с депортированными. Кстати, и жалобы в международные инстанции на Швецию пошли на убыль.
            Только надолго ли?..

Эльдар Зейналов.
05 августа 2015 г.

Перепечатки:

Как азербайджанские «политэмигранты» пытались обмануть Европу.
http://minval.az/news/123464578
http://minval.az/news/123466106
http://minval.az/news/123468066

Бегуны на дальние дистанции:
http://www.echo.az/article.php?aid=87954

Azərbaycanlı “siyasi mühacirlər” Avropanı necə aldatmaq istədi...
http://virtualaz.org/aktual/51831